Что создал авраамий палицын
Авраамий Палицын
Синонимы:
Авраа́мий (в миру Аве́ркий Ива́нов Па́лицын; ок. 1550, Протасьево — 13 [23] сентября 1626 или 1627, Соловецкий монастырь) — русский церковно-политический деятель, писатель и публицист. Келарь Троице-Сергиева монастыря. Племянник летописца Варлаама Палицына.
Авраамий Палицын родился в селе Протасьеве близ Ростова около 1550 года. Происходил из старинного служилого дворянского рода Палицыных. В 1580-х годах Палицын служил воеводой в Коле и, возможно, в Холмогорах, а в конце десятилетия (в 1587 или 1588 году) подвергся опале: был сослан в Соловецкий монастырь, где бывшего воеводу постригли в монахи. По мнению ряда исследователей, этот поворот в судьбе Палицына был связан с его участием в неудачном заговоре Шуйских.
В 1594 году положение старца Авраамия (именно такое имя Палицын получил при пострижении) несколько улучшилось. Он перешёл в Троице-Сергиев монастырь, где в 1607 или 1608 году стал келарем. В период осады монастыря поляками Авраамий находился в Москве, откуда оказывал помощь осаждённым. В 1610 году, после падения Василия Шуйского, троицкий келарь отправился вместе с московским посольством под Смоленск «прошати на царство» королевича Владислава. Во время поездки Авраамию удалось получить подтверждение ряда льгот, которыми обладал монастырь. Ограничившись этим, келарь не стал отстаивать основные требования посольства (о прекращении осады Смоленска и о немедленном приезде королевича Владислава в Москву) и поспешно уехал, не удосужившись объясниться с другим участником посольства, ростовским митрополитом Филаретом. По мнению одних исследователей, отъезд Авраамия граничил «с изменой русскому национальному делу». Другие же историки, наоборот, считают, что келарь поступил благоразумно: он «предвидел, что послов за их упорство возьмут в неволю и отправят в Польшу, а потому рассудил заранее убраться».
В 1611 году келарь обратился к публицистической деятельности. Вместе с Дионисием, архимандритом Троице-Сергиева монастыря, Авраамий писал и рассылал грамоты в «смутные города», призывая к объединению для борьбы с врагом и к оказанию посильной поддержки Первому ополчению. До наших дней дошли списки трёх таких грамот: от июня 1611 года, от октября 1611 года и от апреля 1612 года. Василий Ключевский отмечал большую роль Авраамия Палицына во Втором народном ополчении в Смутное время:
В рати кн. Пожарского числилось больше сорока начальных людей, все с родовитыми служилыми именами, но только два человека сделали крупные дела, да и те были не служилые люди: это — монах А. Палицын и мясной торговец К. Минин. Первый по просьбе кн. Пожарского в решительную минуту уговорил казаков поддержать дворян, а второй выпросил у кн. Пожарского 3—4 роты и с ними сделал удачное нападение на малочисленный отряд гетмана Хоткевича, уже подбиравшегося к Кремлю со съестными припасами для голодавших там соотчичей.
Авраамий принимал активное участие в работе Земского собора 1613 года, на котором был избран первый русский царь из дома Романовых, организовал оборону Троице-Сергиева монастыря во время осады его поляками (1618), участвовал в заключении Деулинского перемирия (1618). Воцарение Михаила Фёдоровича Романова могло дополнительно упрочить положение Авраамия, однако этого не произошло: в 1620 году старец внезапно вернулся туда, где начиналась его духовная карьера, — в Соловецкий монастырь. В каком статусе приехал туда инок (как ссыльный? как человек, добровольно ушедший на покой?) и в чём причины такого поворота событий, — неясно. Игорь Андреев утверждал, что вернувшийся из плена патриарх Филарет решил свести с Авраамием счёты, обвинил его в злоупотреблениях и отправил в ссылку. Ничем не аргументированная, эта точка зрения не нашла поддержки у современных исследователей: так, Янкель Солодкин заметил, что, по всей вероятности, «знаменитому келарю в самом деле не удалось поладить со своенравным патриархом», однако нет никаких оснований связывать отъезд Палицына с его «поведением в смоленском посольстве».
Авраамий Палицын скончался 23 сентября (3 октября) 1626 или 1627 года.
Творчество
Литературное наследие келаря Авраамия включает три грамоты, которые были написаны им в соавторстве с архимандритом Дионисием (Зобниновским), а также «Историю в память впредъидущим родом» (полное название — «История в память впредъидущим родом, да не забвенна будут благодеяния Божия, иже показа нам Мати Слова Божия, от всей твари благословенная приснодевая Мария; и како соверши обещание свое к преподобному Сергию, еже яко неотступна буду от обители твоея»). Ранняя редакция начальных глав этого произведения относится к январю — маю 1619 года, а окончательная версия всего литературного памятника в целом — к 1620 году.
«История…» состоит из 86 глав, которые могут быть условно объединены в три части.
Каждая часть «Истории…» существовала в рукописной традиции на правах самостоятельного произведения, причём вторая, известная как «Сказание об осаде Троице-Сергиева монастыря», не утратила этот статус даже после первой публикации. Главы, входящие в состав «Сказания…», представляют собой самостоятельное сочинение, имеющее завершённый сюжет, вступление и заключение. Эта часть «Истории…» пользовалась огромной популярностью в XVII—XIX веках: в указанный период появилось около 226 её списков.
По мнению исследователей, «История в память впредъидущим родом» является одним из самых ярких литературных произведений Смутного времени. Её ценность как исторического источника вызывает более разноречивые суждения. Н. М. Карамзин считал сведения «Истории…» абсолютно достоверными, а её автора охарактеризовал как «летописца беспристрастного». Однако ещё Н. И. Новиков заметил: «Слог в сей книге больше витиеватый, нежели сходный со историческою правдою». К этому же выводу впоследствии пришёл и Н. И. Костомаров, попутно отметивший, что учёный инок «не был очевидцем осады монастыря и писал по слухам и преданиям». Сомнения в достоверности сообщаемых Авраамием сведений высказывали также Д. П. Голохвастов и И. Е. Забелин. Несколько иначе оценил «Историю…» С. И. Кедров, посвятивший жизни и деятельности Авраамия Палицына обширную монографию и ряд статей. По мнению учёного, троицкий келарь в самом деле «нарушает рамки исторической объективности», преувеличивая свои заслуги. Но даже с учётом этого недостатка «История в память впредъидущим родом» обладает очень большой познавательной ценностью, так как «даёт обильный материал для изучения событий одной из величайших эпох русской исторической жизни».
Авраамий Палицын
Келарь Авраамий Палицын в стане казаков Трубецкого под Москвой (24 августа 1612 г.) А.П. Сафонов (1852-1913)
Авраамий Палицын (? — 1626), (до пострижения Аверкий Иванович) — келарь (заведующий хозяйством) Троице-Сергиевого монастыря с 1608 по 1619 г., организатор его обороны от поляков в период Смутного времени, знаменитый автор повести об осаде Троицкого монастыря поляками, его «Сказание» — ценный источник по истории Смутного времени.
Происходя из дворянской семьи Палицыных, Аверкий Иванович начал службу еще при Иоанне Грозном, а при сыне его подвергся, в 1588 г., со всем своим родом, опале. По времени ее можно догадываться, что Палицыны принадлежали к партии, в расчет которой входило расторжение брака царя Федора с Ириной Федоровной Годуновой вследствие ее бесплодия. И он был сослан в Соловецкий монастырь, где пострижен в монахи. При Борисе Годунове переведен в Троице-Сергиеву лавру, затем — в Богородицко-Свияжский монастырь; ему возвращено конфискованное имущество.
С воцарением Василия Ивановича Шуйского Авраамий оказывается в числе близких в нему людей. Благодаря этому обстоятельству Авраамий выбран келарем лавры, оставаясь, однако, жить в столице по воле Государя, видевшего в иноке-царедворце надежнейшего советника и человека, умевшего принимать своевременно надлежащие меры. Так, в 1609 году, при осаде Москвы поляками, остановившими подвозы к столице припасов, вследствие чего в ней поднялись цены на хлеб, возбуждавшие народный ропот, Авраамий, как келарь лавры, имевшей в городе обширные продовольственные запасы, открыл продажу хлеба по дешевой цене из своих складов. До того времени цена на хлеб дошла в столице до 7 руб., а Авраамий назначил — по два рубля, и волнение вскоре прекратилось.
В 1610 году Дума, правившая в столице, после свержения Василия Шуйского, отправила его с посольством к польскому королю Сигизмунду, под Смоленск, с поручением просить на престол сына его, Владислава, с обязательством принять православие. Прибыв в стан короля, осаждавшего Смоленск, Авраамий понял, чего добиваются поляки и как шатка надежда на исполнение возложенного поручения. Не преследуя поэтому недостижимой цели, при поднесении лично королю подарка от лица лавры Авраамий ограничился испрошением для нее возможных милостей.
Художник П. Иванов. Патриарх Гермоген в оковах
Получив королевские грамоты на указанные пожалования, Авраамий-келарь под предлогом нездоровья в конце 1610 г. внезапно оставил стан Сигизмунда, отказавшись видеть и главу посольства, митрополита ростовского (Филарета Никитича Романова). Обстоятельство это, спустя девять лет, и послужило, как можно полагать, причиной удаления Авраамия из лавры в Соловки. Авраамий застал Москву обуреваемую внутренними раздорами Бояр и почти уже преданную на жертву полякам.
С прибытием в Москву Авраамия патриарх Гермоген, усматривая из поступка Сигизмунда тщетность на охранение православия при занятии поляками столицы, разослал первые свои воззвания к народу, призывавшие его к вооружению. Троицкая лавра приняла рассылку патриарших грамот и доставку ответов, несомненно при участии келаря. Авраамий своим рассказом лично виденного мог утвердить патриарха в решимости послать воззвания. Настоятель лавры и келарь ее, несомненно, действовали единодушно как в деле составления воззваний, так и в сборе ополчения, когда доступ к заключенному патриарху поляками был прекращен.
В это бедственное время Авраамий с Троицко-Сергиевским своим Архимандритом Дионисием отважился на такое предприятие, которого успех казался совсем невозможным. Они уговорили идти на избавление к Москве Князя Тюменского с товарищами и двух Сотников Стрелецких с 200 стрельцов, присовокупив к ним только 50 человек своих Монастырских слуг; а между тем разослали немедленно по всем Российским городам к Боярам и Воеводам просительные грамоты о поспешении на помощь к Царствующему граду. На сей вызов многие сыны Отечества, из разных городов прибывали.
Архимандрит Троицкой лавры преподобный Дионисий вместе с келарем Палицыным диктуют грамоту о собрании народного ополчения для освобождения Москвы от Поляков Виктор ВАСНЕЦОВ
Худ В.М.Васнецов. «Архимандрит Троицкой лавры преподобный Дионисий вместе с келарем Палицыным диктуют грамоту о собрании народного ополчения для освобождения Москвы от Поляков»
На Пасхе 1611 года под Москвой уже появились первые дружины защитников, а в день общей свалки на улицах Китай- и Белого города, когда бился в своем Острожке князь Димитрий Михайлович Пожарский у Сретенских ворот, Авраамий был в Москве. С приходом дружин Ляпунова и Трубецкого с казаками Заруцкого Авраамий находился при них, но не мог предотвратить ссоры, кончившейся убийством Ляпунова.
Рассылка грамот Троицкой лаврой продолжалась уже от себя, не смотря на неудачи, последовавшие за смертью Ляпунова, когда с приходом Сапеги и с движением Ходкевича русские дружины едва держались под Москвой. Рассылка воззваний в третий раз, в 1612 году, подняла нижегородцев, долго медливших в Ярославле. Чтобы поторопить прибытие сил Пожарского, к нему явился Авраамий и уже от Ярославля не оставлял его до Москвы. Прибыв с ним в столицу 20 августа 1612 г., Авраамий продемонстрировал лично большие заслуги. По прибытии своем он уговорил казаков не уходить, обещая скорую уплату условленного жалованья, затем — в решительный момент боя Пожарского с Ходкевичем, когда Трубецкой запретил своим дружинам принимать участие в битве, — словами горячего убеждения увлек полки на помощь борющимся силам.
Первое ополчение и Прокопий Ляпунов. НХ
Когда Казаки, возроптав на неплатеж им жалованья, начали было заводить бунты и междоусобия в Русском войске, то Архимандрит и Келарь, не имея денег (ибо Царями Борисом Годуновым, Димитрием Самозванцем и Шуйским истощена уже была вся казна не только Государственная, но и Монастырская), для успокоения мятежников прислали с умолительною грамотою к ним, на раздел вместо жалованья, Церковные сокровища, низанные жемчугом ризы, стихари и проч. Такое пожертвование настолько поразило мятежников, что они, устыдясь роптания своего, отослали обратно в Монастырь все утвари и поклялись, при перенесении всех возможных нужд, не отступать от Москвы, пока не освободят от поляков, и обещание свое исполнили.
Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын в стане Трубецкого
Минин и Пожарский выступают в поход Юрий КАШТАНОВ
Ввиду неприязни патриарха Филарета, возвратившегося в Россию из Польши, Авраамий в 1619 году был вынужден уехать в Соловецкий монастырь. Он умер в месте своего невольного пострижения, оставив описание событий с 1584 по 1619 г. Описание это, всего вероятнее, начато Авраамием в 1601 году, а окончено в Соловках, незадолго до смерти автора. Оно носит заглавие: «История в память предыдущим родам, и проч.».
Авраамий Палицын — автор популярного «Сказания об осаде Троице-Сергиева монастыря от поляков и литвы и о бывших потом в России мятежах». Сохранилось в списках XVII—XVIII вв. Первые 6 глав «Сказания», написанные, возможно, не Авраамием Палицыным, а лишь отредактированные им, возникли в к. 1612 — н. 1613. В них автор, говоря «о начале беды во всей России», указывает, что ее причиной было «безумное молчание» приближенных царя Бориса Годунова, не решившихся говорить ему правду. В нем впервые в публицистике XVII в. была сделана попытка выяснить причины происшедших событий. Ок. 1620 Авраамий Палицын добавил к ранее написанному тексту сведения об осаде Троице-Сергиева монастыря и по истории Русского государства вплоть до заключения Деулинского перемирия 1618. В главах, посвященных осаде монастыря, описаны героические сцены и эпизоды, даны образы героев-крестьян, подчеркнут патриотизм русских людей. Автор говорит о незыблемости общества, состоящего из «господ» и «вечных холопий», защищает теорию самодержавной монархии и подчеркивает ее Божественное происхождение. Историческое по своему замыслу и значению «Сказание» одновременно является замечательным художественным произведением о «великой разрухе» Московского государства. Оно было популярно в XVII—XIX вв. Его стиль ясен, рассказ прост и последователен, речь ритмична, часто рифмована, язык образный. Труд Авраамия Палицына — важный источник для изучения событий н. XVII в.
Авраамий Палицын на Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде
Лит.: Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. СПб., 1913
Попов Г. Уроки смутного времени // Наука и жизнь. — 2003. — № 8.
Палицын А. Сказание. — Изд. Императорской Археографической Коммиссии. — СПб.: Тип. М. А. Александрова, 1909. — (Извлечено из 13-го тома «Русской Исторической Библиотеки»).
Авраамий (Палицын) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Авраамий (Палицын) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Авраамий Палицын // Большая биографическая энциклопедия
Авраамий Палицын — тот, кто на века оклеветал Бориса Годунова
395 лет назад, 23 сентября 1626 года (13 сентября по старому стилю), в Соловецком монастыре умер монах Авраамий — Аверкий Палицын. Его имя малоизвестно, однако Палицын остался в истории и как один из видных деятелей Смутного времени, и как человек, со лжи которого в русской историографии и в русской литературе возник самый громкий клеветнический навет, живущий и поныне.
Русские дворяне Палицыны ведут свой род от литовского воеводы Ивана Микулаевича, который в 1373 году «выехал из Литвы на Русь», то есть ушел от литовских великих князей и поступил на службу к русским князьям. Прозвище у него было примечательное – Палица. Не каждого так назовут. Неизвестно, отличался ли его потомок Аверкий Палицын физической силой, но характером – точно.
Родился Аверкий в селе Протасове, близ Ростова. Год рождения неизвестен. В восьмидесятых годах XVI века — воевода на Коле (ныне районный город в Мурманской области, Кольский район). Значит, родился примерно в середине 1550-х годов.
Авраамий Палицын, рисунок XVII века
В 1588 году царь Федор Иоаннович лишил Аверкия Палицына имущества и отправил на Соловки, где его насильственно постригли в монахи под именем Авраамия. Причина — участие в заговоре Шуйских против царя Федора. Борис Годунов, взойдя на трон, вернул Палицына из ссылки. Но признательности и благодарности от него не получил. Наоборот. Поскольку Годунов при царе Федоре был правителем, то Аверкий (Авраамий) именно его считал причиной своих бед и жестоко отомстил, на века оклеветав в книге.
Участие Палицына в заговоре Шуйских подтверждается тем, что после смерти Годунова, со вступлением на царский трон Василия Шуйского началось и возвышение Авраамия. Он был назначен келарем Троице-Сергиева монастыря. Келарь – по-нашему завхоз. Применительно к такому огромному хозяйству – главный завхоз. Это с одной стороны. С другой стороны – воевода, человек решительного характера на такой должности стал значительным лицом. По сути — военный комендант мощнейшей крепости на пути к Москве. Впоследствии Смоленск пал под ударами поляков, а Лавра выдержала четыре месяца осады и выстояла. Царь Василий приблизил Авраамия к себе, во всем советовался, и Авраамий, как мог, помогал ему. Например, вывез из Троице-Сергиева монастыря в Москву большие запасы зерна, когда в Москве стало плохо с хлебом.
Предатель
Авраамий Палицын и после свержения с трона своего покровителя, царя Василия Шуйского, остался келарем Троице-Сергиева монастыря. Он входил в состав посольства 1610 года к польскому королю Сигизмунду. Выборные от церкви и боярства во главе с митрополитом Филаретом и боярином Голицыным просили царем на Русь польского королевича Владислава, сына Сигизмунда. Но перед этим они получили от патриарха Гермогена простую и ясную инструкцию – королевич Владислав должен креститься в православии. Если же нет, то не будет патриаршего благословения, а будет порушение всему московскому государству и православной вере. Патриарх Гермоген напутствовал послов «стоять за православную христианскую веру неколебимо».
Патриарх Гермоген
Но Сигизмунд не согласился на крещение своего сына Владислава в православии, да и вообще, сам хотел быть королем объединенного огромного государства, превратив Русь в польское воеводство. Переговоры зашли в тупик.
Однако, не у всех. Как водится, посольство прибыло со многими дарами. Очевидец отмечает, что самые богатые подарки преподнес келарь Авраамий: «серебряный позолоченный двойчатый кубок, золотный атлас и сорок соболей». Сигизмунд остался премного доволен, обласкал Авраамия и даровал его монастырю охранную грамоту на землю и все другие права. С тем Авраамий в январе 1611 года, получив все для своего монастыря, и отбыл в Москву. А посольство осталось. В плену. Для справедливости надо заметить, что Авраамий был не один. Думный дворянин Сукин, дьяк Васильев и еще 43 человека уехали, получив от короля «грамоты и другие пожалования».
Разумеется, их поведение расценили как предательство, измену. И прежде всего — поведение Авраамия, не последнего человека в посольстве. Через десять лет, выйдя из польского плена, глава посольства митрополит Филарет, став патриархом и «Великим Государем Руси», покарал Авраамия. Может, и напрасно. Потому что Авраамий уже стал другим.
Народный трибун
Тотчас по возращении Авраамий решительно меняется и становится яростным врагом поляков. Что тому причиной – неизвестно. Можно лишь предполагать. То, что Авраамий умен и образован – несомненно. Знатный, облеченный властью — то есть привык решать и вершить большие дела. Прагматик, можно сказать — беспринципный. Такой человек мог резко изменить поведение, прийти к совершенно определенному выводу, со стороны посмотрев на результаты переговоров, трезво осмыслив происходящее на Руси и в Польше. А ситуация была такая… Сигизмунд не желает крещения Владислава в православии, сам хочет на московский трон. Но церковь никогда не примет на московском престоле католического короля. Значит, тупик. И судя по обстановке в стране, у поляков нет никаких перспектив закрепиться в Москве и на Руси. Значит, пока не поздно, надо заглаживать свой промах, свой сговор с Сигизмундом и присоединяться к тем, кто против поляков.
Возможно, так и размышлял Авраамий. Он об этом в своей книге ничего не пишет.
Так или иначе, с 1611 года Авраамий участвует в составлении и рассылке грамот по всей Руси с призывом подняться на борьбу с поляками, идти на помощь Москве. В книге он уверяет, что это он сочинял, рассылал. Из других же источников, в частности, из «Жития Дионисия», известно, что грамоты эти сочинялись в келье архимандрита Дионисия и чуть ли не под его диктовку (свидетельство попа Ивана Наседки). И первенства Авраамия в том не было.
Но он несомненно участвовал. И грамоты – были. И на них откликнулась Русь. В том числе — Кузьма Минин.
Самохвал
Авраамий – автор книги «История в память впредъидущим родом», описывающей события на Руси с 1584 по 1620 годы. В научном обиходе она известна как «Сказание Авраамия Палицына».
О себе Авраамий пишет в третьем лице, называет себя «старцем Авраамием». И получается, чуть ли не главным спасителем Руси был этот самый «старец». Что вызывает большие сомнения.
Авраамий там – везде. Все князья-бояре обращались за советом к нему. Всех мирил и вразумлял он. Чуть где плохо – зовут «старца Авраамия». Например, в знаменитой битве у Крымского брода, когда гетман Ходкевич одним ударом «сотни и полки все смяша, и втоптал в Москву реку», когда казаки Трубецкого отказались идти на помощь полку Пожарского, когда судьба битвы за Москву висела на волоске, Минин и Пожарский, оказывается, послали за ним. Он приходит и видит «князя Дмитрия и Козьму Минина и многих дворян плачющихся…» Он идет в табор к казакам, стыдит их, воодушевляет призывами постоять за отечество и православную веру, после чего «И поидоша вси в бой». Причем шли в бой с кличем «Сергиев! Сергиев!» То есть Авраамий прославляет таким образом не только себя, но и свой монастырь. Что, конечно, похвально. Но малоубедительно. Клич «Бей!» вообразить легко, а вот клич «Сергиев!» – трудно. В бою такое просто не выговаривается.
Но этот эпизод именно в таком виде стал достоянием читателей, потому что его едва ли не дословно повторил Соловьев в «Истории России с древнейших времен».
По книге Авраамия Палицына выходит, что на этом бой и закончился, и войска литовского гетмана Ходкевича отошли на Воробьевы горы. А поскольку сражение было решающее, то следует, что победа в нем и над поляками вообще – заслуга Авраамия.
В Никоновской же летописи день 24 августа описан иначе. Во-первых, специально за Палицыным никто не посылал. Он там уже был: «В то время прилучилось быть в полках у князь Дмитрея Михайловича Пожарсково Троицкому келарю Аврамию Палицыну, и пойде в таборы к казакам и моляша их, посули им многую монастырскую казну…». То есть казакам пообещали – и дали – деньги, церковное золото! И только тогда они пошли в бой.
Во-вторых – и это главное — после атаки казаков сражение не закончилось. Казаки снова ушли в свой табор, пехота залегла по рвам и ямам. «Всею ратью стали плакать и молиться». Ударь в этот момент Ходкевич – поражение неминуемо, и неизвестно, как бы все дальше сложилось. Но тут свое слово сказал Кузьма Минин. Он с отрядом в триста дворян перешел через Крымский брод и напал на поляков. Те побежали. Другие ополченцы, видя успех атаки, устремились за Кузьмой. Гетман Ходкевич отступил на Воробьевы горы, а на следующий день ушел из Москвы на Можайск – то есть оставил поляков без своей поддержки, один на один с ополчением Минина, Пожарского и Трубецкого. Участь поляков в Москве была решена.
Но Авраамий о том не пишет. Хотя был в тот день на поле боя, все слышал и видел своими глазами. Однако изобразил так, что Минин и Пожарский только плакали, а он, Авраамий, остановил казаков пламенным словом (ни в коем случае не обещанием денег), повел в бой.
Представляете, что бы знали мы и что думали бы о тех событиях, сохранись до наших дней только рукопись Авраамия?
Например, если судить по его книге, то и в избрании на престол Михаила Романова главную роль сыграл «святой старец Авраамий». Как он пишет, к нему на подворье чередой шли бояре, дворяне, атаманы и казаки, чтобы он, Авраамий, сказал «священному собору и боярам» об их желании видеть на троне Михаила Романова. Что он и сделал. И уже наутро иерархи церкви и бояре решили избрать царем Михаила, и послали на Лобное место известить народ о том рязанского архиепископа Феодорита, троицкого келаря Авраамия, архимандрита Иосифа и боярина Василия Петровича Морозова.
Обратим внимание на порядок имен. Тогда этому придавалось особое значение. Например, в грамотах о спасении страны, рассылаемых князьями-боярами по городам, подпись высокородного боярина Морозова – первая. Подпись Пожарского – десятая. А Кузьмы Минина – пятнадцатая. За ним еще двадцать подписей – князей Туренина, Шереметева, Салтыкова, Бутурлина…
Тут же Морозов — на последнем месте. Авраамий все-таки поставил архиепископа Феодорита впереди себя (архиепископ, как-никак!), а вот архимандрита Иосифа и самого Морозова – решительно оттеснил. В общем, не скромничал. Когда ты пишешь, твоя рука — владыка. Но отметим: ведь Авраамий среди четырех избранных — был! А с таким известием на Лобное место выходили только люди известные, чтимые народом. Хотя был ли там Авраамий на самом деле – доподлинно неизвестно.
Соловьев этот эпизод излагает несколько иначе. Феодорит, Иосиф, боярин Морозов и Авраамий не извещали народ об избрании Михаила Романова, а спрашивали людей, кого они хотят в цари. «Михаила Федоровича Романова» – был ответ». Само по себе, конечно, возжелание народом Михаила Романова сомнительно. И в изложении Палицына, и в изложении Соловьева. Что знал тогда народ о шестнадцатилетнем Романове, с какой стати захотел в цари никому не известного мальчика? Но в данном случае важна другая деталь: Соловьев в точности повторяет состав и порядок имен: Феодорит, Авраамий, Иосиф и боярин Морозов. Но в Никоновской летописи, где событиям Смутного времени посвящен целый том, присутствие Палицына на Лобном месте не засвидетельствовано. По летописи, не было его там. Значит, Сергей Михайлович Соловьев в своем фундаментальном труде «История России с древнейших времен» данный исторический момент воспроизвел по книге Палицына?
Вот так Авраамий Палицын в самом прямом смысле вписал себя в историю и в «Историю России с древнейших времен».
Более того, его изображение в ряду героев нашей истории есть в горельефе памятника «Тысячелетие России».
Авраамий Палицын в горельефе памятника «Тысячелетие России»
Плагиатор и клеветник
Значительная часть «Сказания…» – явный плагиат, чьи-то сочинения, переписанные Авраамием и приписанные себе. Правда, Палицын и не скрывает, сам указывает, что пользовался чужими произведениями. По тем временам это не грех. Все летописи, дошедшие до нас, начаты неизвестно кем и несколько раз переписаны неизвестно кем. Рукопись-летопись воспринималась как общее достояние, как рабочий материал, который переделывался через века в свете тогдашнего понимания и толкования прошлых событий.
Грубо говоря, сидел в XVI или XVIII веке монах-переписчик и кроил по своему разумению события XIII или XIV веков. Не по своему личному разумению, конечно, а руководствуясь указаниями начальства, которое, в свою очередь, руководствовалось идеологическими установкам того времени. Все наши летописи дошли до нас именно в списках XVI — XVIII веков. Вот почему так важна работа специалистов по отделению первоначальных текстов от позднейших вставок и напластований.
Первые шесть глав «Сказания…» – чье-то сочинение, переписанное Авраамием Палицыным на свой лад. Нашлась первоначальная рукопись, оригинал. Предполагается, что автор ее — архимандрит Дионисий, глава Троице-Сергиева монастыря, под непосредственным началом которого служил Авраамий.
Архимандрит Дионисий
События, начиная с 1584 года, изложены спокойно, обстоятельно, бесстрастно. Как говорится, ничего личного. Да и какие могут быть личные счеты у выходца из простолюдинов архимандрита Дионисия с Борисом Годуновым, к примеру. А вот у воеводы Аверкия Палицына – были. И потому эти первые шесть глав, переписанные Палицыным, полны нападок на царя Бориса. Он и убийца царевича Дмитрия, и вообще все беды Руси от него.
Понятны чувства воеводы Аверкия, подвергнутого опале и насильственно постриженного в монахи царем Федором при правителе Борисе Годунове – которого он посчитал виновником своего изгнания. Однако умудренный жизнью келарь Авраамий хотя бы в глубине души должен был осознавать, что это Шуйские противостояли Годунову и начали смуту на Руси. Однако написал иначе. Наконец, именно Годунов вернул его из ссылки. Значит, напраслину о нем думал Аверкий, он должен быть благодарен царю Борису.
Но — нет. Первые шесть глав книги Авраамия – обвинительный трактат о Борисе Годунове. И если с его историческими выдумками потомки более или менее разобрались, критически проанализировали, сверив с другими источниками, то один частный, но очень громкий для русской истории случай многие и многие, почти ВСЕ ПРИНЯЛИ НА ВЕРУ. А именно: Авраамий написал, что царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного, убили по наущению Бориса Годунова. И до сих пор почти все в это верят, так утвердилось в общественном сознании.
Рукопись Палицына вышла двумя изданиями в 1784 году и в 1822 году. А уже через два года Николай Карамзин в 10 томе «Истории государства Российского», опираясь на лжесвидетельство Палицына, обвинил царя Бориса в убийстве Дмитрия. А Пушкин на основе «Истории…» Карамзина написал драму «Борис Годунов». И вот её уже двести лет каждый образованный человек читает, в школе изучаем…
Снова изгнанник
В июне 1619 года вернулся из польского плена, пробыв там почти десять лет, митрополит Филарет. И тотчас же был избран патриархом Московским и всея Руси. Он стал фактическим правителем страны при царе Михаиле Романове, титуловался «Великим Государем Руси» и начал твердой рукой наводить порядок. Вспомнил он и Авраамия. И тотчас же сослал на Соловки.
В изгнании Авраамий Палицын прожил еще семь лет. Умер в Соловецком монастыре 13 сентября (23 сентября по новому стилю) 1627 года. Надо сказать, царь Михаил, помня о его заслугах, послал на его погребение 50 рублей. Деньги большие. (Например, думный дворянин Гаврила Пушкин (предок поэта) имел жалованье 120 рублей в год, а думный дворянин Кузьма Минин – 200 рублей в год.) Наверное, на эти деньги и было заказано надгробие, плита с надписью: «Лета 7135 се преставился раб божий кел. Палиц. Аврамие».
Надгробную плиту нашли в монастыре через сорок пять лет после смерти изгнанника, в 1672 году. Там, на Соловках, она стоит и доныне.
Надгробие Авраамия Палицына в Соловецком монастыре
Когда-то очень давно о «Сказании Авраамия Палицына» спорили. Были у него сторонники, но большинство исследователей сочли, что повествование Авраамия — восхваление самого себя, и только. И – клевета, добавлю я.
Как бы то ни было, но среди героев Смутного времени был и этот неординарный человек. Он дважды упоминается в Никоновской летописи. То есть и участник, и свидетель, и, наконец, писатель. Цель же моих скромных заметок простая: напомнить современникам и утвердить в их памяти это имя – Авраамий Палицын.