Что символизирует зима в русской литературе
Исследовательская работа на тему «Образ зимы в стихотворениях русских поэтов»
Онлайн-конференция
«Современная профориентация педагогов
и родителей, перспективы рынка труда
и особенности личности подростка»
Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику
Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение
Огудневская средняя общеобразовательная школа
д.Огуднево Щелковского муниципального района Московской области
«Образ зимы в стихотворениях русских поэтов»
Авторы работы: Матюшина В.,
Захарова Е., Стенюк В.,
Теркулов А., Бубнов И –
учащиеся 7 а класса
Руководитель: Лощикова К. А.
Учитель русского языка и литературы
Глава 1. Образ зимы в славянской мифологии.
Глава 2. Образ зимы в стихотворениях русских поэтов.
Анализ стихотворений Федора Ивановича Тютчева «Зима недаром злится» и «Чародейкою зимою»
Анализ стихотворения Сергея Есенина «Поет зима, аукает».
Анализ стихотворений Александра Сергеевича Пушкина «Вот север, тучи нагоняя…» и «Зимний вечер».
Всякое время года интересно. Великолепно весеннее пробуждение природы, любимо всеми солнечное лето, очаровательна пестрая осень, прекрасен сон природы зимой.
Для многих поэтов и писателей природа являлась и является источником вдохновения. В нашей исследовательской работе мы рассмотрели образ зимы в стихотворениях русских поэтов. Понять истинный замысел литературного произведения не всегда получается после первого знакомства с ним. Иногда приходится погрузиться в историю, изучить справочную литературу, сравнить литературные образы или лексические единицы, чем мы и занимались.
Тема нашего исследования: образ зимы в стихотворениях русских поэтов.
Исследовать особенности изображения зимы в произведениях русских поэтов.
Проанализировать стихотворения о зиме.
Научиться грамотно и четко выражать свои мысли.
Сравнить произведения русских поэтов.
Выявить и изучить средства художественной выразительности языка, используемые поэтами для описания зимы.
Сделать выводы по наблюдению над произведениями.
Работа с текстом художественного произведения.
Работа со справочной литературой.
Использования сети интернет.
Объект исследования : средства описания русской зимы в стихотворениях русских поэтов.
Предмет исследования: образ зимы в стихотворениях русских поэтов.
Актуальность исследования: В настоящее время остро стоит вопрос о связи человека и природы, его бережному отношению к ней. Художественные произведения способны пробудить в сознании людей патриотические чувства по отношению к природе, родной земле, своему национальному достоинству.
Глава 1. Образ зимы в славянской мифологии.
В представлении славян, как и других народов, зима всегда была одушевленной. Она дышит на все встречное таким леденящим дыханием, что даже нечисть, о которой добрые люди боятся вспоминать на ночь, даже все духи тьмы торопятся укрыться подобру-поздорову куда-нибудь подальше да поглубже от краснощекой, белолицей красавицы, замораживающей своими поцелуями кровь в жилах. Слуги Зимы – метели, вьюги, поземки-поползухи. Длинной свитою тянутся они по следу госпожи, и уж когда дает им Зима работу, крутятся над землею снежные вихри, метут метели, бушуют бураны.
Сама Зима – Матушка одно из воплощений Девы снегов у древних славян. Некоторые современные исследователи не различают ее с богиней зимы Марой. Но Зима Матушка, не имеет отношения к смерти. Она только повелевает метелями, вьюгами, поземками-поползухами. Длинной свитою тянутся они по следу госпожи, просят у нее работу, и уж когда дает им Зима работу, крутятся над землею снежные вихри, метут метели, бушуют бураны.
В славянской мифологии существует множество наименований как самой царицы зимы, так и ее слуг, также неодинаковы ее облики и качества.
Образ ее так же разнообразен, как имена. По славянским представлениям Морена могла выглядеть, как красивая девушка, одетая в белый наряд или как женщина, на которой разорванные черные и грязные одежды, а порой Морена выглядела, как страшная старуха с всклоченными волосами.
У этой богини много имен:
Зимерзла — суровое зимнее божество древних славян. Она дышит холодом и морозами. Одежда у нее – тулуп из инея.
Морозы – ее дети, они ей корону ледяную куют, сережки из сосулек. Люди обращались к Зимерзле с просьбой не холодить жилище, не вымораживать посевы.
Снежичь выглядел, как старый дед с длинной бородой. Весь белый. Одет в тканую рубаху, украшенную снежинками. Обуви у старика нет. Он приходит в разгар зимы, чтобы укрыть Землю снегом.
Всем известный Мороз, Морозко , Трескун у славян был повелителем зимних холодов. Сначала считалось, что Мороз крадёт детей и уносит их в свой ледяной дворец. Чтобы вернуть детишек, Морозке преподносили подарки. Зимой Мороз ходит по лесам да по полям, по улицам и переулкам, стучит своим волшебным посохом, а от этого стука начинаются трескучие морозы — сковываются льдами реки, деревья покрываются снегом. Стоит только дыхнуть морозу, как тут же начинается сильная стужа. С ноября по март, он полновластный хозяин на земле.
Научно-исследовательская работа по литературе на тему: «Зимние мотивы в русской поэзии»
Онлайн-конференция
«Современная профориентация педагогов
и родителей, перспективы рынка труда
и особенности личности подростка»
Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику
Муниципальное казенное общеобразовательное учреждение
«Средняя образовательная школа №5»
по литературе на тему:
«Зимние мотивы в русской поэзии»
Выполнила: ученица 9 класса «А»
2.2. Каждый поэт видит зиму по-своему….…………………………………. 3-10 с.
2.3.Изобразительно- выразительные языковые средства в стихотворениях о зиме……….10-12 с.
2.4. Произведения искусства о зиме…………………………………………………….…………12-13 с.
4. Список использованной литературы……………………………………………………………15 с.
Природа зимой надевает белую шубу, засыпает снегом некогда цветущие полянки, деревья наряжаются в пышные белые наряды, лесные тропинки становятся непроходимыми, на лед ложится снежный покров. Зимняя природа тиха и безмолвна, только слышно редкое щебетание зимних птиц, да сухой хруст веток в зимнем лесу.
У меня зима вызывает чувство восторга, радости. Однажды я шла из школы и у меня возник вопрос: Как воспринимали, описывали зиму поэты? Эти мысли послужили толчком к написанию данной работы. Я решила познакомиться со стихами поэтов о зиме, узнать, как они относились к этому времени года, сравнить описание зимы у разных поэтов, а также посмотреть, с помощью каких средств изображения писатели достигают своей цели в описании зимы. А затем поделиться своими выводами с другими в заключительной части данной исследовательской работы.
Цели исследовательской работы:
Исследовать изображение зимы в стихотворениях русских поэтов.
Проанализировать произведения о зиме.
Научиться формулировать свои мысли.
Сравнить несколько произведений русских поэтов.
Сделать вывод по наблюдению над произведениями.
Выявить какие художественные средства поэты использовали для изображения зимы.
Выявить способы отражения красоты зимы в произведениях искусства (музыка, живопись).
Работа с художественными произведениями (стихотворениями о зиме различных авторов).
Исследование документальных изданий.
Работа с иллюстрациями, фотографиями, репродукциями картин.
Использование глобальной сети интернет.
2.1. Образ зимы в русской поэзии.
В русской поэзии множество стихотворений посвящено зиме.
Снег, вьюга, зимний ветер часто воспринимаются как живые существа, зима представляется сказочной красавицей.
Зима… Каждый из нас воспринимает её по – своему. Кто- то откровенно любуется зимой, кто- то видит в ней нечто зловещее, мрачное. А кому-то радостно и весело. Но одно несомненно: зима никого не оставляет равнодушным.
Вот и у поэтов зима вызывает самые разные чувства.
Каждый поэт видит зиму по-своему.
Зима – удивительное время года. Лес белый, как будто он заколдован кем-то: тишина- прислушайтесь: только снег сыплет, метёт позёмкой метель и падают, падают хлопья снега. Прозрачный морозный воздух, хлопья пушистого снега, хрустальные узоры на окнах, скрип саней.
Волшебные и сказочные русские зимы любят все. Чародейка-зима околдовывала и вдохновляла многих поэтов и писателей. Сколько чудесных поэтических строк посвящено этому времени года! Но, если перечитать стихотворения о зиме, можно увидеть, что описание зимы в произведениях русских писателей неодинаково. Каждый писатель по-своему видит зиму, использует для этого разные средства выразительности.
Величественная, необыкновенная пора. Словно живая, чародейка-зима меняет маски и играет с нами, заставляя нас то тосковать, то восхищаться ею.
Таким образом, в стихотворении «Чародейкою-зимою…» поэт изобразил зимнюю природу. Зимнее чудо совершается в состоянии волшебного сна природы. Музыка стихотворения напоминает магическое действие: Чародейка чертит таинственные круги, гипнотизируя, очаровывая:
Чародейкою – Зимою околдован лес стоит
И под снежной бахромою
Чудной жизнью он блестит.
Затем я обратилась к стихотворению Сергея Есенина «Поёт зима-аукает…». В данном стихотворении поэт тоже изобразил зимушку. Но такую же, как у Тютчева или нет? Сейчас мы это рассмотрим.
Мохнатый лес баюкает
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далёкую
Очарование зимы стремился передать Сергей Есенин и в других своих стихотворениях:
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.
И стоит береза
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.
А заря, лениво
Обходя кругом,
Обсыпает ветки
Новым серебром.
Далее я решила рассмотреть стихотворение А.С. Пушкина «Вот север, тучи нагоняя…»
Вот север тучи нагоняя,
Дохнул, завыл и вот сама
Пришла, рассыпалась клоками
Повисла на суках дубов,
Легла волнистыми коврами
Среди полей вокруг холмов.
Брега с недвижною рекою
Сравняла пухлой пеленою
Блеснул мороз, и рады мы
В данном стихотворении поэт тоже описывает зиму как живое существо, называет её волшебницей, и мы можем представить себе такую картину: всё вокруг белым-бело, сугробы, как волнистый ковёр, на ветвях деревьев клочья снега. Река скована льдом. Поэт называет зиму матушкой.
Зимние мотивы присущи и другим стихотворениям Пушкина:
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела —
А нынче. погляди в окно:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Вся комната янтарным блеском
Озарена. Веселым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Если в этих стихотворениях поэт выражает свое восхищение красотой зимы, то в стихотворении «Зимняя дорога» мы видим и печаль и грусть.
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.
По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.
Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска.
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег.
Таким образом, отношение Пушкина к зиме неоднозначно, к тому же многие знают, что любимым временем года поэта все-таки была осень.
Снежок порхает, кружится,
На улице бело.
И превратились лужицы
В холодное стекло.
Снежок изрезан лыжами,
Как мел, скрипуч и сух,
И ловит кошка рыжая
Веселых белых мух.
А вот поэт Николай Огарев считал зиму тоскливой:
Тускло месяц дальной
Светит сквозь тумана,
И лежит печально
Снежная поляна.
Белые с морозу
Вдоль пути рядами
Тянутся березы
С голыми сучками.
Тройка мчится лихо,
Колокольчик звонок;
Напевает тихо
Мой ямщик спросонок.
Я в кибитке валкой
Еду да тоскую:
Скучно мне да жалко
Сторону родную.
Разделяет его мнение, по-видимому, Евгений Баратынский. Где сладкий шепот?- спрашивает он.
Где сладкий шепот
Моих лесов?
Потоков ропот,
Цветы лугов?
Деревья голы;
Ковер зимы
Покрыл холмы,
Луга и долы.
Под ледяной
Своей корой
Ручей немеет;
Все цепенеет,
Лишь ветер злой,
Бушуя, воет
И небо кроет
Седою мглой.
Зачем, тоскуя,
В окно слежу я
Метели лёт?
Любимцу счастья
Кров от ненастья
Оно дает.
Огонь трескучий
В моей печи;
Его лучи
И пыл летучий
Мне веселят
Беспечный взгляд.
В тиши мечтаю
Перед живой
Его игрой,
И забываю
Я бури вой.
Мы видим, что поэт тоскует о том, что холмы, луга и долы покрыл ковер зимы, а успокаивает его только трескучий огонь в печи, благодаря которому он забывает вой бури.
Любил зиму, считал её чудной Афанасий Фет :
Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.
А какой радостью, восторгом искрятся следующие строки его стихотворения:
Мама! глянь-ка из окошка.
Уж теперь не будет спору:
За салазки да и в гору
Весело бежать!
Правда, мама? Не откажешь,
А сама, наверно, скажешь:
«Ну, скорей гулять!»
Оригинальным, мне показалось, изображение зимы И.А.Буниным в стихотворении « В окне, серебряном от инея…»:
На окне, серебряном от инея,
За ночь хризантемы расцвели.
И застреха в снеговой пыли.
Всходит солнце, бодрое от холода,
Золотится отблеском окно.
Утро тихо, радостно и молодо.
Белым снегом все запушено.
И все утро яркие и чистые
Буду видеть краски в вышине,
И до полдня будут серебристые
Хризантемы на моем окне.
Восхищается зимой и детский поэт Сергей Михалков:
Тротуары замело,
Все вокруг белым-бело:
Снего-снего-снегопад!
Хватит дела для лопат,
Для лопат и для скребков,
Для больших грузовиков.
Проанализировав отдельно стихотворения, у меня возник вопрос: Что же помогает поэтам передать свои чувства к зиме и вызвать ответные чувства в душах читателей?
Это, конечно же, средства изображения. Средства речевой выразительности применяются поэтами для создания более красивой картины изображения природы, для того, чтобы мы ясно могли себе представить, о чём хотели сказать писатели.
Средства изображения: это тропы – эпитет, олицетворение, сравнение, метафора.
снежной бахромою, неподвижною, немою, чудной., сном волшебным, лёгкой цепью пуховой., луч косой,
Олицетворение: чародейка-зима, лес блестит.
В стихотворениях А.Пушкина также есть эпитеты: волнистыми коврами, пухлой пеленою.
Олицетворения: север дохнул, завыл; волшебница-зима идёт, пришла, рассыпалась, повисла, легла, сравняла и др.
Сравнения: «Луна, как бледное пятно». Сравнения могут быть выражены и существительными в творительном падеже: «великолепными коврами. снег лежит», волнистым ковром. Используя сравнения, поэт п ередает восторг перед красотой природы; создается ощущение мягкости, пушистости, роскошности этих снежных ковров.
Картину зимнего утра он изображает с помощью эпитетов: ч истыми, прозрачными: голубой, зеленой, серебристой. Некоторые образы, эпитеты, слова повторяются в стихотворении А.С.Пушкина «Зимнее утро» несколько раз:
« блестя», «блестит», «блеском» (однокоренные слова). Они передают ощущение праздничности, нарядности природы. Эпитет «милый» встречается дважды, создает настроение радостного и немного печального умиления.
С помощью других эпитетов и конкретных слов автор передает свою грусть, сердечную тоску, навеваемую зимним пейзажем, в стихотворении «Зимняя дорога»:
печальные поляны, льет печально свет она, скучной, утомительно гремит, сердечная тоска , глушь и снег, скучно, грустно, путь мой скучен .
В стихотворении Бунина первой строфе великолепная метафора в сочетании с метафорическим эпитетом:
На окне, серебряном от инея,
За ночь хризантемы расцвели.
Благодаря этим средствам образной выразительности в обыкновенной зарисовке морозного утра читатель видит необыкновенную красоту русской зимы.
Метафоры, эпитеты, олицетворения, сравнения помогают увидеть красоту окружающего нас мира, открыть необыкновенное в обыкновенном.
Они придают высказыванию эмоциональную окраску, очеловечивают всё, что нас окружает.
Таким образом, рассмотрев данные стихи, мы можем сделать следующий вывод:
У каждого поэта своё видение зимы, а средства изображения помогают поэтам показать нам, читателям, свой взгляд на это прекрасное время года – зиму.
2.4. Произведения искусства о зиме.
Хороша наша русская зима! Огромное снежное покрывало закрывает все вокруг. А как ударят морозы, инеем, сказочным узором раскрасят они деревья и дома. Русская природа привлекала, привлекает и всегда будет привлекать творческих людей.
Зимние мотивы свойственны не только русской поэзии, но и музыке, живописи. Красотой зимы, её очарованием восторгались не только поэты и писатели, но и композиторы, художники.
Зима в картинах русских художников сказочное время безмятежного великолепия, когда природа спит и отдыхает, спрятавшись под белоснежным одеялом, удивительные по красоте и раскрывающие истинную зимнюю природу пейзажи русской зимы.
Изображая различные времена года в своих работах, русские художники стремились в первую очередь показать настроение природы. Как правило, зима в русских картинах – это безмятежное время, когда все вокруг скрывается за белоснежным покровом. Многие живописцы стремились показать, что зима – именно русское время года.
В живописи зиму запечатлел русский художник И.Э.Грабарь. Он нарисовал картину «Февральская лазурь». В феврале бывают такие дни, когда воздух и всё вокруг наполнено голубым сиянием. Голубое небо, голубой снег – всё окрашено в этот удивительный по красоте цвет. Именно такой день изобразил на своей картине художник. Картина вызывает радостное и праздничное настроение, как будто ты находишься там, у берёз, и вдыхаешь морозный воздух.
Чаще всего в живописи, как и в литературе, описание природы зимой создавалось из впечатления от первого снега.
Яркий пример тому – картина Аркадия Пластова «Первый снег». Изображение двух крестьянских детей, выходящих из типичной русской избы, символизирует надежду в светлое будущее, ведь только-только закончилась страшная война. И первый снег – один из символов того, что жизнь будет налаживаться. На самом деле Аркадий Пластов больше любил яркие краски, однако в этой картине он обошелся без них, но все же добавил в нее свой любимый элемент – крестьянский быт.
С 1908 по 1958 у художника был дом в Лигачеве, многие пейзажи он написал именно там, там черпал вдохновение, там его воплощал. Давайте рассмотрим и сравним две картины Юона на одну тему, написанные в этой деревне. Это картины «Волшебница-зима» и «Русская зима. Лигачево».
Литература – это искусство слова. Она тесно связана с другими видами искусства. Художник кистью создал образ русской зимы, композитор – музыкой, поэт делает это по-своему.
Поэтика зимы
Как ни парадоксально это на первый взгляд, но анализ пейзажных мотивов помогает почувствовать не только национальное своеобразие литературы, но и ее историческое движение – именно потому, что мотивы эти сами стоят как бы вне истории. Ведь перемены становятся очевидны только на фоне чего-то неизменного. Именно образы природы, которая остается равной себе на протяжении столетий, позволяют проследить особенное движение художественной образности, не смешивая его с движением отображаемой действительности. В образах Чацкого, Онегина, Базарова, Раскольникова своеобразие авторского стиля всякий раз настолько слито со своеобразием данного общественного типа, с исторической конкретностью изображаемых характеров и обстоятельств, что отделить одно от другого гораздо труднее, чем если бы мы брали вещи поистине вечные: сад, луну, дорогу, море. Особенность того иди иного персонального видения мира легче почувствовать, если предметом этого видения избрать нечто неизменное и одинаковое для всех поэтов.
В данной статье мы рассматриваем национальное своеобразие и историческое развитие только одного, правда, достаточно важного мотива русской пейзажной поэзии – мотива зимы. Пожалуй, ни в одной другой литературе мира образ зимы не явлен так многогранно, так многосмысленно.
Пусть нежный баловень полуденной природы,
Где тень душистее, красноречивей воды,
Улыбку первую приветствует весны!
Сын пасмурных небес полуночной страны,
Обыкший к свисту вьюг и реву непогоды,
Приветствую душой и песнью первый снег.
Лазурью светлою горят небес вершины;
Блестящей скатертью подернулись долины,
И ярким бисером усеяны поля.
На празднике зимы красуется земля…
Южным поэтам неведомо такое лучезарное восприятие снега и льда. Например, для Данте лед есть прежде всего вещество ада: в последнем, девятом кругу наиболее закоренелые грешники и сам князь их – Люцифер – наказываются вечным холодом, от которого тела покрываются ледяной коркой и облегчающие слезы не могут прорваться сквозь обледенелые веки (песни 32 – 34). «Так, вмерзши до таилища стыда… Синели души грешных изо льда» (песня 32, стихи 34 – 36). Понятно, что поэт средиземноморской страны видит в холоде и льде самое жестокое проклятие, которым караются тягчайшие грехи. В русской поэзии почти нет такого мрачного, порочащего изображения льда и вообще зимы. Зима здесь – праздник света. Чтобы найти у Данте соответствие той великолепной, сияющей картине, какую изобразил Вяземский в «Первом снеге», нужно было бы обратиться к страницам не «Ада», но «Рая»:
В живом свеченье Сущность световая,
Сквозя, струила огнезарный дождь
Таких лучей, что я не снес, взирая.
(«Рай», песня 23, стихи 31 – 33.)
Рай в изображении Данте преисполнен бесплотного света, земное подобие которому поэт находит только в звездах и драгоценных камнях («как в янтаре, стекле или кристалле сияет луч»). Сравнивая картину сияющего снега, явленную нам Вяземским, а впоследствии Баратынским, Пушкиным и другими, с дантовским девятым «кристальным небом», мы лучше понимаем восторг, одушевляющий «зимнюю» лирику русских поэтов: действительно, в образе снега им представляется небесный рай, перенесенный на землю, воплощенный самой природой.
Как же получается, что «полуночная» страна разливает вокруг себя свет, и настолько яркий, что у поэта «полуденной» страны можно найти соответствие ему лишь в отвлеченной сфере, в сиянии потустороннего солнца – очистившегося и восторжествовавшего духа? У Вяземского есть объяснение этому: великолепию русской зимы предшествует затяжная темная осень, когда природа как бы умирает, гаснет, бледнеет, чтобы потом вспыхнуть новым, уже не по-летнему знойным, но по-зимнему чистым светом.
Вчера еще стенал над онемевшим садом
Ветр скучной осени…
Природа бледная, с унылостью в чертах,
Поражена была томлением кончины.
Сегодня новый вид окрестность приняла,
Как быстрым манием чудесного жезла;
Лазурью светлою горят небес вершины…
Чтобы так чудесно воссиять в зиме, природа должна пройти все муки угасания, смертную агонию осени; роскошные полуденные страны с их вечным весенне-летним цветением не знают этих мук умирания, но зато они и не вознаграждаются райским великолепием зимы. В самое холодное время года, когда солнце-всего дальше, оно оказывается и всего ближе – благодаря снегу, возмещающему отток тепла притоком свечения.
Для Вяземского, как и впоследствии для Пушкина, осень есть «природы увяданье», «томление кончины». Но если следовать логике этого поэтического рассуждения, то что же такое зима, каково ее место в цикле существования природы? Это есть время после смерти и до возрождения – то время, которое не явлено в человеческой жизни, но которое с безусловной очевидностью обнаруживается в жизни природы. Природа уже умерла и еще не воскресла. «Не мертвец и не живой» – так пишет Тютчев про зимний лес. Царство зимы как бы не от мира сего. И этот мотив постоянно звучит в русской поэзии. Зиме приписывается волшебство, чары. Она воздействует на природу какой-то неземной властью.
Волшебницей зимой весь мир преобразован…
Идет волшебница зима.
Околдован, лес стоит…
Ни к весне, ни к лету, ни к осени не применимы эти атрибуты и соответственно эпитеты волшебства, ибо их дело естественное: расцвет, жизнь и увядание. Иногда только в русской поэзии говорится про волшебные силы весны, но и то, очевидно, потому, что вызвать природу из того зачарованного состояния, которое ей сообщено зимой, можно лишь волшебством же: молодая фея, подражая старой, только применяет обратную ворожбу.
Интересно сравнить образы зимы у трех русских поэтов XIX века – Пушкина, Тютчева и Некрасова. У Тютчева зима выступает прежде всего как сон – «вещая дремота» природы, странное метафизическое состояние покоя и чистоты. Наиболее зримо эта остановка жизни свершается в лесу, который своей застылой неподвижностью убедительнее всего свидетельствует о силе зимних чар, сумевших подчинить себе вечный древесный шум и трепетание. В образе зимнего леса у Тютчева главенствуют две черты – покой и блеск:
Околдован, лес стоит –
И под снежной бахромою,
Чудной жизнью он блестит.
И дальше: «весь опутан, весь окован», «в нем ничто не затрепещет», но зато от солнечного луча «он весь вспыхнет и заблещет Ослепительной красой». В этом-то и состоит суть зимних чар: движение как признак несовершенной, незаконченной жизни прекращается, вся его сила и страсть переводятся в «ослепительную красоту», в законченное произведение искусства, изъятое из потока быстротекущей жизни. (Вспоминается строка Вяземского из стихотворения «Царскосельский сад зимою»: «Твой Бенвенуто, о Россия, Наш доморощенный мороз Вплетает звезды ледяные В венки пушисто-снежных роз». Мороз – Бенвенуто Челлини, то есть мастер ювелирного искусства, художник сверкающей и безжизненной красоты, какою сияют драгоценные камни.) Для Тютчева в зиме главное – это приобщение к вечному, сверхвременному, поэтому чаще снег выступает у него не как мимолетный дар зимы, которую весна может прогнать со двора, но как венец горных высот. Вечные снега, «выси ледяные», играющие «с лазурью неба огневой» («Снежные горы»), воплощают для Тютчева предельную ясность и чистоту космоса. Купаясь в огневой лазури, лед не тает от ее жара, но преломляет в себе ее свет. В этом взаимопроникновении небесного огня и горнего холода заключается для Тютчева некая главная идея о бессмертии, соединяющем начало жизни – огонь и начало смерти – холод.
У Некрасова в поэме «Мороз, Красный нос» зима тоже изображается как сон, приближающий к вечному успокоению, – но тут нет противопоставления вечных и тающих снегов, высей и долин, тут главное – приобщение измученной человеческой души к блаженству зимнего сна.
Нет глубже, нет слаще покоя,
Какой посылает нам лес,
Недвижно, бестрепетно стоя
Под холодом зимних небес.
На первый взгляд пушкинская зима – это, как и у Вяземского, Тютчева, Некрасова, прежде всего великолепие снега, блистающего на солнце, праздничная встреча холода со светом, россыпь сверкающих драгоценностей.
Деревья в зимнем серебре… («Евгений Онегин»)
Под голубыми небесами
Блестя на солнце, снег лежит… («Зимнее утро»)
Но это великолепие застывшей природы не сковывает человека, не погружает его в сон, но, напротив, ободряет и создает повышенную жажду жизнедеятельности. Благодаря зиме в человеке пробуждается заряд энергии, который гасится весной и летом – теплыми временами года, стесняющими ум и чувства, губящими душевные способности («Осень»). Зима у Пушкина предстает, как правило, в образах движения:
Зима. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь…
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая… («Евгений Онегин»)
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
Прямо-таки поразительна приверженность Пушкина к двигательному восприятию зимы: прелесть ее в том и состоит, что она позволяет находить источник энергии в самом себе, не подчиняться смутным и жарким влияниям среды, но жить бодро и трезво в охлажденном, заснеженном мире. «Стоячие, ровные реки» – по ним приятно скользить, меряя быстроту собственного движения мерой их неподвижности. Это же относится и к теплу человеческого тела – поцелуй «пылает» на морозе, жаром своим создавая неизгладимый контраст окружающему холоду.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
Когда под соболем, согрета и свежа,
Она вам руку жмет, пылая и дрожа!
Слово «свежесть» выражает, может быть, главную особенность пушкинского восприятия не только зимы, но и мира вообще – он любит контраст предмета и ощущения, неожиданность их встречи, что и составляет сущность свежести. Восприятие его лирического героя бывает поражено чем-то неожиданным; слово «явление», «явиться», любимое Пушкиным, не стерто у него в первоначальном своем значении, не есть синоним слова «быть», но означает именно явление предмета сквозь пелену невидения, неведения; являться – значит прорезываться, являть контраст чему-то привычному, уже не ощущаемому. «Передо мной явилась ты». Внутренний ритм пушкинского организма (если воспользоваться его же «прозаизмом») постоянно не совпадает с ритмом окружающей природной среды: «И с каждой осенью я расцветаю вновь». Все стихотворение «Осень» проникнуто ненавязчивыми антитезами, которые предстают в ходе их поименования уже разрешенными: противоположности не сталкиваются, но вызывают друг друга к жизни. Пора увядания (в природе) – пора расцвета (в моей душе). От холода – желания кипят. «Унылая пора! очей очарованье!» – в этом сглаженном от известности словосочетании скрыта непримиримость «унынья» и «очарованья», так же как в выражениях «печаль моя светла», «пышное увяданье». «Нелюбимое дитя… к себе меня влечет». «Чахоточная дева норою нравится». В стихотворении «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» живущий неотвязно думает о смерти, умирающий благословляет жизнь. Все этипушкинские «свежести», «морозные уколы» можно было бы перечислять бесконечно. Если не учесть этого постоянного преоборения внешнего внутренним – признака мышечной, сердечной, мозговой – всякой – активности пушкинского человека, его неустанной инициативности по отношению к миру, – то непонятно будет, почему зима в изображении Пушкина, остужая природу, разогревает человека в ней, почему мороз всегда дается в облачке горячего пара, снег – взрыт стремительными полозьями, лед – «трескается и звенит» под «блистающим копытом».
Так в своеобразном воплощении мотива зимы нам раскрывается индивидуальность поэта.
Надо сказать, что первооткрывателем такого «контрастного» отношения к зиме опять-таки был Вяземский. В его «Первом снеге»:
Презрев мороза гнев и тщетные угрозы,
Румяных щек твоих свежей алеют розы…
Как вьюга легкая, их (саней. – Авт.) окриленный бег
Браздами ровными прорезывает снег…
По жизни так скользит горячность молодая,
И жить торопится, и чувствовать спешит!
Приведенный отрывок из Вяземского дал Пушкину не только эпиграф к I главе «Евгения Онегина», но и несколько прямых и косвенных цитат (например, «браздами ровными прорезывает снег» – «бразды пушистые взрывая», «окриленный бег» – «летит кибитка»). И ведь в самом деле зима не только самое суровое, но и самое нежное время года: снег как бы устилает путь, мягко ложится под полозья, под копыта. Снег выравнивает неровности ландшафта, покрывает бездорожье, это идеальная материя для движения, позволяющая не преодолевать путь, но именно скользить, лететь – как по воздуху. Снег – это ведь и есть облако, севшее на землю, совмещающее нежность сгущенной воды и легкость опустившего ее воздуха. И потому зимняя картина у Вяземского и Пушкина необыкновенно воздушна, в ней просторно человеку – тут нет оцепенелости, «заколдованности тютчевского и некрасовского леса.
Видимо, есть нечто родственное у поэтов пушкинской поры, 20- 30-х годов, в отличие от поэтического поколения, пришедшего к зрелости в 50 – 60-е годы, и это общее может быть, по-нашему, определено словом «бодрость», «бодрствование». Зима, снег у Вяземского и Пушкина не усыпляют, но зовут к пробуждению, а бодрственное состояние, в отличие от утомленного, сонного, состоит в четком различении «я» и «мира», которые не сливаются в смутной и зыбкой дремоте, но как бы постоянно расподобляются: мороз вызывает в теле прилив крови, румянец на щеках, жажду движения, резвость ирезкость во всем, спешку жить. «Люблю зимы твоей жестокой Недвижный воздух и мороз, Бег санок вдоль Невы широкой, Девичьи лица ярче роз, И блеск, и шум, и говор балов…» («Медный всадник»). Русский человек потому и любит зиму, что сильней ощущает в ней свое человеческое присутствие – живого в царстве сна; тогда как оттепель смущает ум и чувства тоской – ибо стирается грань внутреннего и внешнего, жар души смешивается с весенне-летней теплотой природы. Пушкиным и Вяземским прекрасно выражено это чувство «пылания», которое возбуждает зима, и только она. Как ни элементарно, ни самоочевидно кажется пушкинское «пора, красавица, проснись», «как жарко поцелуй пылает на морозе», вяземское «румяных щек твоих свежей алеют розы» – это больше не повторилось, это стало чуждо уже во второй половине XIX века, когда человек не «расподобляется» со средой, но, напротив, уподобляется ей – даже в стихах такого великого духовидца, как Тютчев. «Дума за думой, волна за волной – Два проявленья стихии одной». В природе «есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык…» – все, как у человека. И человеческая жизнь подобна природе, засыпает и пробуждается вместе с нею: «душа спала», пока «природа не проснулась» и т. п., – всюду параллелизм, согласие, соответствие; и даже там, где ставится вопрос о несоответствии души и природы («Откуда, как разлад возник?»), то опять-таки это вопрос трагического, недолжного, непонятного разлада. Это не уверенное бодрствование и самостояние человека в мире, но беспокойное соотнесение, соразмерение себя с ним – беспокойство за собственную не успокоенность, столь естественную для Вяземского и Пушкина.
С этим бодрственным мироощущением связано еще одно важное своеобразие зимних стихов Вяземского и Пушкина: в них есть метель, снежная стихия, бунтующая против человека, враждебная, иноположная ему, и как следствие – неведомые, нечеловеческие формы души в ней.
Тут к лошадям косматый враг
Кувыркнется с поклоном в ноги,
И в полночь самую с дороги
Кибитка на бок – и в овраг.
«Посмотри: вон, вон играет,
Дует, плюет на меня;
Вон – теперь в овраг толкает
Как совместить эти картины, полные ужаса перед непостижимой одушевленной стихией, с трезвыми, ясными видами блистающих снежных ковров и саночной езды? Человек и стихия живут по разным законам, не согласованным, но взаимообусловленным. На морозе человек живее ощущает свое тепло, кипение желаний, бурление крови. Но это значит, что и в чуждой, независимой природной стихии он может признать черты независимого одушевленного существа – зверя или беса. Любит человек разгуляться на морозе, но и мороз и метель любят разгуляться человеку поперек дороги. Во мне, в нас есть источник жизни, независимый от природы и противоборствующий ей – но и в природе, в них, наполняющих ее существах и стихиях, есть нечто неподвластное нам, таинственное, неопределимое.
«Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам».
В пушкинском образе метели замечательна одна повторяющаяся подробность: звук метели – жалобный, плачущий, надрывающий сердце.
Вьюга злится, вьюга плачет…
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя…
О бесах, «бесконечных, безобразных»: «Что так жалобно поют?» Кажется, что буря должна выражать гнев и ярость природы, – традиция эта восходит еще к Ветхому завету, где всякого рода стихийные бедствия (потоп, разъяренное море в Книге Ионы и т. п.) суть наказания за грехи человеку и человечеству. У Пушкина же стихия одновременно и зла, и печальна, выступает разом как насильница и страдалица. В ней совмещаются черты зверя и дитяти, она мучит и жалуется, то есть страдает от собственного буйства, бездушия, бесчеловечности, непросветленности. Даже страшные и безобразные бесы издают жалобный визг: они не просто мучат заблудившегося путника, они сами есть воплощенная мука. Отличие природы от человека в том и состоит, что она не знает расчлененности на субъект и объект, на добро и зло, на мучителя и жертву, в ней мучитель и мученик – одно, потому-то она и есть – стихия, а не упорядоченный противопоставлениями человеческий мир. Бог гневается, казнит, человек с трепетом ждет казни, но природа – и палач, и жертва, и именно постольку она выступает как «амбивалентная» стихия, уничтожающая самое себя, рвущая на части собственное тело, болящая от ран, себе наносимых. Оттого, что бесы «жалобно поют», они не становятся ближе к человеку, который тоже «жалуется» на бурю, не разделяют его душевного состояния, – их стоны, жалобы и плачи жутки вдвойне, «надрывают сердце», ибо в них-то сильнее всего сказывается иноположность человеку стихии, совмещающей в себезлобу и жалобу.
Уже из «бесовских» стихов Пушкина и Вяземского видно, что значимость зимних мотивов в русской поэзии проявляется не обязательно в положительной эмоциональной их окраске, но в том, что они наделяются гибкостью и способностью выражать самые разные поэтические концепции бытия. В XX веке именно метельная, ночная, мятежная сторона зимы получает преобладание в поэзии: здесь почти не остается места для созерцательного любования светлым снежным покоем. Национальная самобытность зимнего мотива теперь проявляется в образах веющих, взвихренных снегов, воплощающих представление о неумолимом роке, о всесметающей стихии, дыхание которой ощущается уже совсем рядом: надвигается пора исторических катаклизмов. Показательно отношение к стихии, к «безднам» трех величайших русских поэтов своего времени: Пушкина, Тютчева и Блока. У Пушкина – мужественное противоборство со стихией («Есть упоение в бою И бездны мрачной на краю…»), у Тютчева – вещая тревога, недоумение и страх («И бездна нам обнажена С своими страхами и мглами… Вот отчего нам ночь страшна!»), у Блока – почти женственное слияние с ней, самоотдача («Мы летим в миллионы бездн…», «Сердце – громада Горной лавины – Катится в бездны…»). От Пушкина к Блоку нарастает ощущение стихийности в истории и в природе, все настойчивее заявляет о себе бездна, таящаяся под внешне устойчивым общественным укладом. Потому и в снеге, и в льде, этих образах райского великолепия, все чаще начинает проглядывать нечто тревожное, путающее: именно в той мере, в какой зима для русского миросозерцания означает красоту и сияние мира, она начинает темнеть, когда сам мир отдается во власть страшным силам разрушения. Национальная традиционность пейзажного мотива делает особенно заметными вариации, вносимые в него ходом истории.
В самом начале века выделяются две поэтические трактовки зимнего мотива: И. Анненского и А. Блока.
У первого из них в сборнике «Кипарисовый ларец» есть «Трилистник ледяной», центральный «листок» которого – стихотворение «Снег»:
Эта резанность линий,
Этот грузный полет,
Этот нищенский синий
Чтобы так увидеть зиму, нужно отрешиться от традиции XIX века, воспевавшего «звезды ледяные», «литое серебро», «голубые дворцы», «мосты ледяные» – всю эту архитектурную и ювелирную пластику льда. У Анненского лед лишен метафорических признаков роскоши, богатства – он «нищ» и поэтому предстает не кристаллически крепким, но подтекающим, «заплаканным», и ему присвоен не ослепительно яркий, но темный – «синий» цвет. За всем этим угадываетсябесснежная зима, унылая и бедная потому, что земля предоставлена самой себе, лишена даров свыше, – отсюда и тяжесть, и темнота, – и все в этой заплаканной и отягощенной природе ждет какого-то прорыва, озарения – светлой вести. И она приходит – с разверзшихся небес. Вся предыдущая угрюмая картина «нелюбимой» зимы предвосхищает явление «любимого» снега:
Но люблю ослабелый
То сверкающе белый,
Когда, выси раскрыв,
Он ложится усталый
На скользящий обрыв.
Анненский любит снег, приносящий унылой земле светлые вести о заоблачных радостях, но еще дороже ему снег подтаявший, отяжелевший, оскверненный, принявший на себя всю тяжесть и грех земли, зато расчистивший выси, своим падением сделавший возможным вознесение. Снег тает, подобно заплаканному льду, и ложится не на ровную поверхность, но на «обрыв», к тому же «скользящий», то есть слабость снега увеличивается вдвойне: даже «усталый», он не находит себе надежного пристанища, но скользит все ниже и ниже, уже изнемогая и теряя последние силы. Если у Тютчева есть снег вечный, горний и снег дольний, тающий – платоническое, античное противопоставление небесного и земного, то у Анненского – христианская поэзия жертвенного снисхождения небес, зримый образ которого дан в падении снега. В заключительном четверостишии снег уже оказывается «на томительной грани Всесожженья весны», а это во времени то же, что «скользящая обрыв» в пространстве – обреченность на умирание.
Анненский весь в этих гранях, обрывах, любви к переходам:
Мне нужен талый снег под желтизной огня,
Сквозь потное стекло светящего устало…
Опять: снег – талый, стекло – потное, огонь – желтый, светящий устало, – та же картина изнеможения, что и в «Снеге». Анненскому важно удержать это переходное состояние мира, не дать свершиться необратимому – исчезновению одного, возобладанию другого.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.