Что символизирует единорог в православии
Тема: Кто он, библейский единорог?
Опции темы
Кто он, библейский единорог?
В Синодальном переводе Библии (в Ветхом Завете) слово «единорог» употребляется семь раз:
— дважды в Книге Чисел (23, 22; 24, 8)
— дважды в Книге Иова (39, 9, 10) и
— три раза в Псалтири (21, 22; 28, 6; 91, 11).
Мы узнаем из этих отрывков, что единорог наделен огромной силой, быстр, непокорен и опасен для человека… Образ, возникающий в сознании, как-то не вяжется с прекрасным мифическим созданием, ставшим олицетворением кротости и чистоты. Да и оно ли это?
«Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих? Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле? Понадеешься ли на него, потому что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою? Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое?» (Иов. 39, 9-12).
«…спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, избавь меня», – взывает к Богу псалмопевец… (Пс. 21, 22).
В исходном варианте Ветхого Завета, написанном на древнееврейском, девять раз (в том числе, на месте слова «единорог» в упомянутых выше семи отрывках) было употреблено слово re»em (ри-ем), имевшее значение «лютый зверь», а вовсе не «прекрасный белоснежный конь с рогом во лбу».
Перед переводчиками Библии, в том числе, перед 72 толковниками, которые переводили Ветхий Завет с древнееврейского на греческий во II-III веках нашей эры, встал вопрос: как же передать значение слова re»em, аналога которому в древнегреческом не было, да и смысл которого был не совсем понятен…
Сейчас мы не можем с уверенностью сказать, действительно ли греческим толковникам было известно некое живое существо, неизвестное нам, которое называлось «единорогом», но в то же время подходило под описание библейского «лютого зверя»; было ли ими использовано слово, не несущее особой смысловой нагрузки, или, напротив, имеющее несколько значений… Как бы то ни было, в восьми из девяти случаев, древнееврейское re»em было переведено толковниками греческим словомμουόχερως (monoceros, «однорогий»). Так лютый зверь, превратившись в единорога, попал в переводы Ветхого Завета на греческий, церковнославянский, русский и некоторые другие языки.
Путаница в значении усугубилась еще и тем, что в александрийском «Физиологе» (к слову, ровеснику Септуагинты) и в некоторых других памятниках единорог был описан как животное размером с козленка, которое охотники ловят хитростью:
«. малое животное он, подобен козленку, но очень горячее, и не может охотник подойти близко к нему, так как оно очень сильно. Один рог имеет посреди головы его. А как его ловят, скажу: деву чистую, одетую бросают пред ним, и прыгает в пазуху девы животное, и (она) держит его, и (оно) идет за ней, и (она) несет его во дворец к царю».
Сложно сказать, опирался ли автор «Физиолога» на известные ему факты, или же этот образ, ставший позднее символом Христа, воплотившегося от Непорочной Девы, пойманного коварством, безвинно страдавшего и убитого, был лишь плодом его фантазии.
С уверенностью можно сказать об одном: если библейский лютый зверь и белоснежный козленок с рогом из «Физиолога» и обозначался в греческом языке одним и тем же словом μουόχερως (monoceros), это были разные существа.
Не думаю, что для понимания библейских истин имеет принципиальное значения, о каком животном идет речь в приведенных выше ветхозаветных стихах: о диких быках или о носорогах. И в том, и в другом случае мы видим, что речь идет не о вымышленном, мифическом персонаже, а о реальном животном, вымершем много веков назад, потомков которого, будь то быки или носороги, мы видим и сейчас на земле.
Единорог и другие мифические существа в христианстве
Доменикино. Дева с единорогом (фрагмент фрески, 1602)
Появившись две тысячи лет назад, христианство уверенно стало главенствующей религией сначала в Римской империи, а затем и во всем мире. Это не означает, что перед лицом учения Христа все прочие верования исчезли. Античное язычество, например, довольно долго, вплоть до пятого века по Рождестве Христовом, не желало уступать христианству. Церковь в ту эпоху проявила мудрость, ставшую залогом победы над идолопоклонничеством. Все пороки язычества христиане жестко осуждали и отвергали, а то доброе что имелось в античной культуре делали своим.
Да-да. Долгое время обязанности одного из символов Спасителя в восточном и особенно западном христианстве исполнял единорог. Еще в дохристианские времена единорог считался воплощением чистоты и мудрости. А его рог врачи древности считали лекарством от всех болезней. Церковь посчитала единорога достойным того, чтобы быть символом Христа.
Пожалуй, единственным мифическим существом, образ которого толкуется в христианстве однозначно, является дракон – для Церкви олицетворение зла и коварства. Именно в образе дракона предстает дьявол на страницах библейской книги Откровение святого Иоанна Богослова. В этом же виде он часто изображается на иконах Страшного суда. Двадцатый век, ознаменованный рождение литературного жанра фэнтези, подарил человечеству новых мифических существ. Посмотрим – может быть и они пригодятся христианской традиции?
Смотрите наши программы на Youtube канале Радио ВЕРА.
Скачайте приложение для мобильного устройства и Радио ВЕРА будет всегда у вас под рукой, где бы вы ни были, дома или в дороге.
Что делают единороги в Библии и почему это важно
В Библии много необычных существ, образы которых просматриваются в мифах и легендах разных народов. Так случилось и с единорогом. Некоторые люди носят футболки с его изображением, другие отправляются на реальные поиски. Есть ли в Библии упоминания о единорогах? Какими они были? И почему это важно знать?
Мартин Сандерс, заместитель исполнительного директора британской молодежной организации Youthscape и редактор Christian Today, поделился собственной историей, как библейские единороги могут стать хорошей темой для евангелизации.
Я написал эту статью не для того, чтобы поделиться странным увлечением лошадьми с рогом с более широкой аудиторией. Но из-за собственной несостоятельности, как христианина и человека. Давайте объясню.
Недавно я был в отпуске, сидел в саду старого английского загородного паба. Обстановка была идиллической: холмы позади нас, которые простирались до побережья Дорсета; жаркое солнце (по английским стандартам, по крайней мере), и группка счастливых детей вокруг меня, все кушали мороженое и подарили нам немного тишины. Все шло так, как мне хотелось, и вдруг у меня появилась возможность для евангелизации. Это не связано с появлением единорога или, по крайней мере, не совсем. 
За соседним столиком в саду мужчина высказывался среди своих друзей, саркастически говоря о достоинствах религии. Конечно, мне как верующему человеку, это не приятно слышать, но я не собирался бросать вызов на публичные дебаты. Тем не менее, меня оскорбило, когда он начал сравнивать веру в Бога с мыслью, что вымышленные, магические существа также реальны. Он говорил об эльфах и троллях (естественно, это был старый английский загородный паб), но затем перешел к единорогам. И тогда он произнес то, что я никогда не забуду, потому что это была самая большая открытая дверь для евангелизации, которая только могла бы быть:
«Если бы кто-нибудь мог показать мне единорога в Библии, я бы ходил в церковь каждое воскресенье до конца своей жизни».
Именно так. Вот единорог, которого мы так долго ждали. Почему это большая возможность для благовестия? Потому что, хоть в современном переводе найти какие-либо ссылки на крылатых однорогих зверей любого рода сложно, в версии короля Иакова их много. Девять, если быть точным: 2 в Числах, 2 в Иове, 3 в Псалмах и по одному во Второзаконии и Исайе. В общем суть похожа на строку, найденную в Псалме 21, где автор умоляет: «спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, избавь меня» (Пс.21:22). Или Числа 23:22, в которых говорится: «Бог вывел их из Египта, быстрота единорога у него» (Чис.23:22).
Я знал все это до того, как сел за столик в том пабе. Итак, вы видите, у меня был готовый ответ для великого вопроса искателя. Я мог бы показать ему девять единорогов и обеспечить его верное пожизненное посещение церкви после этого. Но это не так. Я твердо сидел на своем стуле, неловко шепча моей жене, что «он ошибается, вы знаете, в Библии есть единороги». 
Конечно, он почти наверняка не выполнил бы своего громкого и несколько алкогольного обещания пожизненно ходить в церковь, если бы я указал на места из Писания. Действительно, он и его довольно крепкие друзья, вероятно, обратили бы поток насилия на меня и мою молодую семью, но, честно говоря, я чувствовал разочарование самим собой, что даже не попытался. Это заставило меня спросить, что именно потребовалось бы, чтобы заставить меня пройти через комнату и поделиться своей верой с этим человеком, учитывая, что даже открытая тема, такая как библейские единороги, не могла убедить меня.
И да, я знаю, что единороги в Библии, вероятно, не имеют ничего общего с летающими рогатыми лошадьми, которых изображают на детских футболках, и что на самом деле они больше походили на своего рода большого, ныне вымершего быка.
На заметку
Относительно упоминаний в Писании единорога. Еврейский текст просто говорит о каком-то опасном звере. Однако идентифицировать его сложно. Еврейское רְאֵם (reh-ame’) могло означать буйвола или дикого быка. Но речь шла о его силе, а не о количестве рогов.
Тем не менее, в Септуагинте возникла трактовка, отсылающая к образу волшебного существа. Переводчики воспользовались греческим словом «μονοκέρωτος» (Чис. 23:22; Чис. 24:8; Втор. 33:17; Пс. 21:22; Пс. 28:6; Пс. 91:11), которое буквально указывает на «однорогость».
В Вульгате единорог (unicornis) фигурирует в четырех отрывках (Пс. 21:22; Пс. 28:6; Пс. 91:11; Ис. 34:7). В остальных случаях использовано слово «rhinoceros», то есть носорог.
Последовательнее всего оказалась Библия короля Якова. Здесь слово «unicorn» возникает всякий раз, когда в еврейском тексте говорится о загадочном парнокопытном.
Синодальный перевод, наоборот, допускает вариативность. Во Второзаконии 33:17 использовано слово «буйвол», а в книге Иова 39:9 — «единорог».
В современных переводах Библии единорога постигла та же участь, что и василиска. Он был «демифологизирован» в дикого быка.
INVICTORY теперь на Youtube, Instagram и Telegram!
Хотите получать самые интересные материалы прямо на свои любимые платформы? Мы готовим для вас обзоры новых фильмов, интересные подкасты, срочные новости и полезные советы от служителей на популярных платформах. Многие материалы выходят только на них, не попадая даже на сайт! Подписывайтесь и получайте самую интересную информацию первыми!
Единороги и христианство
На страницах потускневших от времени рукописей можно найти упоминания о многом, что кажется чудесным, невозможным и необъяснимым. Здесь речь пойдёт о как раз о таком персонаже, наиболее упоминаемом авторами Средневековья. Это самый известный образ фантастического животного в мире, переживший многочисленные трансформации за время своего легендарного существования.
Единорога впервые упоминает греческий историк Ктесий (историк второй половины V — начала IV вв. до н. э.). Он описал животное, которое якобы водилось в Индии: «Ростом больше лошади. Тело белое, голова тёмно-красная, глаза голубые. На лбу рог. Порошок, соскобленный с этого рога, может спасти от смертоносного яда».
Плиний прибавляет другие подробности: «В Индии охотятся еще за другим зверем, единорогом, который туловищем схож с лошадью, головою с оленем, ноги как у слона, а хвост кабаний. Ржет он басистым голосом, посреди лба торчит длинный черный рог. Полагают, что живьем его невозможно взять». (Гай Плиний Секунд древнеримский писатель-эрудит, автор крупнейшей энциклопедии «Естественная история». 23 г.по 79 г. от Рождества Христова)
Миниатюра: Единорог среди животных на Ноевом ковчеге. A unicorn is among the animals on Noah’s ark (despite what Shel Silverstein wrote), De Civitate Dei (BNF Fr. 28, fol. 66v), 3rd quarter of the 15th century
Вера в мифических существ оставалась чрезвычайно стойкой на протяжении всего Средневековья, поскольку велико было уважение к мудрости древних. Однако с точки зрения христианства, эти животные представляли собой загадку.
Миниатюра: Библия 14 века. A unicorn as a marginal illustration in a Bible historiale (BNF Fr. 160, fol. 66), 1st quarter of the 14th century
Средневековым теологам не требовалось усилий, дабы объяснить происхождение и вписать в христианскую концепцию выходца из Античности — единорога. Ведь и он сам и его рог не раз упоминались на страницах Библии:
А мой рог Ты возносишь, как рог единорога, и я умащен свежим елеем (Пс 91, 11).
Бог вывел их из Египта, быстрота единорога у него (Чис 23, 22).
Хвала верному и всемогущему Богу, Ибо Ты украшение силы их, и благоволением Твоим возвышается рог наш (Пс 88, 18).
И воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего (Лк 1, 69).
Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих? Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле? Понадеешься ли на него, потому что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою? Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое? (Иов 39, 9-12)
Миниатюра: Единорог с бороной. Unicorn with a harrow, Bible moralisée (Bodl. 270b, fol. 223v), middle of the 13th century
Наличие единственного рога как бы говорило само за себя: Отец и Сын единосущны. Рог — олицетворение духовной власти и благородства. Рог был воплощением силы божественного единства. Его белый окрас символизирует чистоту, к которой нужно стремиться. Единорог стал образом Спасителя; Он становится рогом избавления, воплотившимся от Непорочной Девы, пойманным с помощью коварства, безвинно страдавшим и убиенным.
В бестиариях Иисус Христос именовался «единорогом духовным», который «снизошел в утробу Девы».
Вообще, символическое мышление Средневековья — это не говорить напрямую, а дать подсказку. Почувствовать в те времена было куда важней, чем понять досконально.
Миниатюра: Единорог славит Папу Гонория IV. «Пророческие видения Пап Римских». Англия 1300 г.
Фрагмент поэмы «О единороге», выдержка из «Божественного бестиария» (Франция):
Это животное диковинное,
У коего один только рог на голове,
Это Спаситель наш, Иисус Христос.
Он и есть единорог небесный,
Что живет в лоне Святой Девы;
И столь достоин почитания;
В ней обрел он вид человеческий
И появился в мире нашем пред людьми;
И народ его не узнал его.
И даже наоборот, евреи выследили его
И схватили и связали;
И привели его к Пилату,
А там уже и к смерти приговорили.
(Автор: Гийом Клирик, около 1210–1211 г., Нормандия)
Единорог из Английского бестиария первой половины 13 века Bestiary. English 13th century
Но весь этот возвышенный символизм не мешал относиться к этому животному, так сказать, потребительски. Большая часть миниатюр того времени наглядно демонстрирует, что на него охотились и убивали. Всё дело в его роге: он казался мощным средством против той опасности, которая тревожила всех людей того времени. Считалось, что рог — мощнейшее противоядие, он может исцелить и предохранить от любого яда. Из рогов животный делали чаши, которые продавались как единорожьи, из которых можно было пить без малейшего риска отравления.
Вообще, единорог в Средневековье имел мало общего с белым конём с рогом во лбу. Считалось, что он был небольшим животным (немногим больше козлёнка) с приятным обликом, с рогом в средине лба, небольшой бородкой, необычайно подвижным, так что ни один охотник не был способен поймать его. Лишь непорочной деве было по силам приручить единорога.
Миниатюра: Прекрасный единорог на лапках из английского бестиария 13 века
Заманивали его по следующей схеме. Поскольку единорог — символ целомудрия, все авторы сходятся на том, что в качестве приманки нужна непорочная дева. Ее отводят к месту, где обитает единорог, и оставляют одну в лесу. Первоначально там изображалась Дева Мария, он клал голову ей на колени. А потом стали считать, что единорог вспрыгивает на грудь и прижимается головой к любой девственнице. Он поклоняется её чистоте и устоять не может. На коленях девы единорог становится смирным. Невинность девушки – непременное условие для того, чтобы охота была удачной.
Средневековые книги богаты на такие изображения:
Миниатюра: Несчастный единорог и дева, скорбно взирающая на эту жуткую сцену. Из Английского бестиария XIII века 
Миниатюра: Злобный вьюнош пронзает копьём единорога. Англия, средина XIII века
Существовали расхождения в том, как должна выглядеть дева, служащая приманкой. В одних произведениях она изображалась одетой, в иных с обнажённой грудью, а в третьих она полностью обнажена.
Миниатюра: Rothschild Canticles, Flanders 14th century. Beinecke Rare Book and Manuscript Library, MS 404, fol. 51r 
Миниатюра: Всё та же сцена. Только здесь дева негодующая, возмущённая жестокостью охотника. Псалтырь Ормсби. Восточная Англия, конец 13-нач.14 века. 
Миниатюра: дева, грозящая пальцем охотнику. Англия, 13 век. Bestiary. English 13th century, end Folio or page no.: fol. 018v
По материалам:
«Герои и чудеса Средних веков», Жак Ле Гофф
«Средневековый бестиарий. Что думали наши предки об окружающем их мире», Теренс Уайт
«Символическая история европейского средневековья», Мишель Пастуро
Единоверие
Единоверие. 1 Идея условного единения «старообрядцев» с церковью, первое ее осуществление и правила «единоверия. – Единоверие есть условное единение старообрядцев с православною церковью: во имя союза с церковью «старообрядцы» принимают от нее законное священство, церковь же дозволяет им содержать «старые» обряды и книги. Как единение, единоверие не составляет чего-либо отдельно самостоятельного от православной церкви, как единение условное, в силу которого у единоверцев есть свои отличия, оно имеет несущественную обособленность. Возможность такого единения признавалась и ранее официального осуществления его. Первый, фактически осуществивший мысль о единоверии, был известный своими трудами в борьбе с расколом, Никифор Феотокий, тогда архиепископ славенский, и именно по просьбе старообрядцев селения Знаменки Елизаветградского уезда, выходцев из Молдавии. Вместе с прошением они представили Никифору свое исповедание веры, в котором «от всего сердца и от всей души отрицались всех раскольнических толков и признавали греческую церковь истинною, вселенскою, кафолическою и апостольскою церковью, все ее догматы, таинства и обряды – согласными слову Божию, преданиям святых апостол и седми вселенских соборов, и находящихся вне греко-российской церкви – заблуждающимися». В устных объяснениях они добавляли, что сохранения им старых обрядов и книг просят только «ради немощнейших и недостаточно рассудительных». Приняв все это во внимание и основываясь на церковном учении об обряде, а также имея в виду, что сказано о старых обрядах и книгах в изданном от лица Св. Синода «Увещании», преосв. Никифор без колебания признал справедливым удовлетворить просителей. Присоединение раскольников к церкви совершил, согласно установленному чинопоследованию, нарочно посланный для этого Никифором елизаветградский священник Димитрий Смолодович, муж ученый и почтенный, по отзыву преосвященного. Спустя несколько времени, он же, по благословенно преосвященного, освятил место для построения церкви в Знаменке. Построение церкви совершилось очень быстро. Освятил ее сам архиепископ Никифор. Но когда пр. Никифор донес об этих своих распоряжениях в Синод, то в Синоде они были встречены с недоумением, и только из опасения могущих возникнуть волнений среди старообрядцев не были отменены, будучи преданы молчанию. Смущен и огорчен. был преосвященный Никифор, когда узнал об этом. Он готов был подчиниться решению высшего церковного правительства, но в то же время считал необходимым подробно сказать и о тех основаниях, которыми руководился в своих распоряжениях. Он изложил их в особом «Повествовании о обращении раскольников с. Знаменки», которое, при письмах 18 декабря 1781 г., препроводил к Новгородскому архиепископу Гавриилу, прося представить в Синод, и к главному начальнику новороссийского края князю Потемкину. Неизвестно, повлияли ли эти доводы Никифора на членов Синода, но чрез несколько лет мы встречаемся с единоверием, уже как с официальным учреждением.
В 1793 году московские поповцы составили подробные условия, на которых они желали бы получить правильное священство. Условия эти были высказаны в 16 пунктах. С замечаниями московского митр. Платона условия были утверждены (1800 г., окт. 27) императором Павлом I. Желая способствовать изменению взгляда вступающих в общение с церковью на обряды и букву книг, приобретенного ими в расколе, и показать, что раскольники ложно обвиняют церковь в ересях, Платон назвал «согласников» единоверцами.
В правилах единоверия взаимоотношение последнего к православно выражено так, что, с одной стороны, требуется единение единоверия с церковью, с другой – допускается некоторая его обособленность. Единение указывается более обще – в §§: 1 – о том, чтобы вступающий в единоверие был разрешаем церковью от клятвы, тяготеющей над расколом, и 16 – о том, чтобы за содержание разных обрядов и книг не было «хулы ни с единыя стороны», – частнее а) в §§ 2, 6 и 12, из которых первым дозволяется единоверцам получать священников от епархиального архиерея и по его «рассуждению», а двумя последними единоверческие священники с их паствами подчиняются вообще ведению епархиального архиерея по суду и по всем духовным делам, б) в §§ 10, 7 и 14, из которых по первому – таинства православной церкви приемлются единоверческими священниками «в действительной их силе», по второму – св. миро ими получается от епархиального архиерея, по третьему – при смешанных браках венчание происходит по согласию брачующихся, или в греко-российском храме, или же в единоверческом. Обособленность выразилась в требованиях относительно обрядовой церковной стороны и способа духовного управления: а) чтобы хиротонисать священнослужителей (2 §), службу в единоверческих храмах совершать (3 §), а также освящать церкви и антиминсы (4 §) по старопечатным книгам, чтобы единоверческих священников не требовать «к соборным молениям» (5 §), б) чтобы в священники для единоверцев поставлять но «избранию» прихожан (2 §), чтобы преосвященному чинить разбирательство по делам единоверцев, где не требуется следствия, чрез единоверческих священников, минуя консисторию (6 §). Старообрядцы просили больше этого. В этом отношении достойны замечания §§ 5 и 11 их прошения. В 5 §, между прочим, высказывалось, чтобы не было возбраняемо присоединение к единоверию «издавна удалившихся» от сообщества церкви греко-российской; такое требование митр. Платон ограничил позволением присоединяться к единоверию только тем из незаписных раскольников, которые, по исследованию епископа, никогда в православную церковь не ходили и таинств ее не принимали. В 11 § старообрядцы просили не возбранять сынам греко-российской церкви приобщаться св. таин у единоверческого священника, а единоверцам – у священников православных; первое требование митр. Платон ограничил «крайнею нуждою» – если бы «в смертном случае» не нашлось православного священника и церкви. В том и другом случае митр. Платон желал предупредить переход православных в единоверие. В таком переходе он видел несоответствие цели единоверия. «Церковь, писал он, яко мать сердобольная, не видя в обращении отторгшихся от нее великого успеха, рассудила за благо учинить некоторое таковым, в неведении погрешающим, снисхождение», чрез учреждение единоверия, – «следуя примеру апостольскому, иже немощным бысть, яко немощен, но с тем, да немощных приобрящет, – и дабы возыметь благую надежду, что таковые со временем Богом просветятся и ни в чем в неразнствующее с церковию приидут согласие». Говоря иначе: единоверие было допущено для (обращения) раскольников, но не для православных. Официальное же, в виде общего правила, дозволение переходить православным в единоверие в то время послужило бы, кроме того, по мысли митр. Платона, «соблазном для правоверных», ибо раскол, как власть стала разрешать употребление старых обрядов и книг, злостно, хотя и несправедливо, заговорил, что «аки бы св. церковь свое прегрешение и его истину познала». В том же 5 § старообрядцы выражали просьбу о том, чтобы им иметь право не допускать в свои храмы «знаменующих себя тремя перстами, бреющих бороды и имеющих другие обычаи», несогласные с их обыкновениями, кроме высочайших особ; такое желание, свидетельствуя о предубеждении просителей против православных обрядов, противоречило понятию единоверия вообще и в частности 16 § правил его; поэтому это условие было ограничено, по крайней мере, тем, что исполнение его поставлено в зависимость от благорассуждения единоверческих священников, с наставлением епископа. По тем же побуждениям желание просителей, чтобы единоверческим священникам исповедоваться только у единоверческих (8 §) и чтобы архиереи благословляли их, как и всех единоверцев, двуперстно (9 §), было оговорено так: «сие предоставить благоразумно и совести» исповедывающегося и благословляющего, однако «предохраняя других от соблазна». Особое место занимает 15 § правил, который гласит, что единоверческие священники во всех служениях должны приносить моление о царствующем доме по данной Св. Синодом форме. Его происхождение обусловливалось 3 § тех же правил и Высочайшим рескриптом 12 июля 1799 года. Согласно старопечатным книгам, употребление которых дозволено 3 § правил единоверия, на великом выходе не бывает возношения имени императора и его августейшего дома, между тем в упомянутом рескрипте сие «возношение» признано было за conditio sine qua non. Следовательно, единоверцы необходимо должны были принять синодальную форму «возношения».
В первые же годы по утверждению правил единоверия образовались единоверческие приходы в Москве (1801 г.), Калуге (1802 г.), Екатеринбурге (1805 г.), Костромской епархии (1804 г.) и др. Так как для отправления богослужения в единоверческих церквах требовались книги, сходные со старопечатными, то правительство озаботилось учреждением особой типографии.
Выли и другого рода ходатайства со стороны единоверцев. Так, в течение двух лет, начиная с 1877 года, в Св. Синод поступило несколько прошений, сначала от единоверцев, съехавшихся из разных мест империи в Нижний Новгород на ярмарку, затем от прихожан московских единоверческих церквей, потом снова от собравшихся на нижегородской ярмарке, – прошений, в которых, ссылаясь на то, что правилами 1800 года единоверие поставлено в слишком «тесные рамки» и что это обстоятельство препятствует успешному влиянию единоверия на раскол и более «близкому» единению его с православием, единоверцы просили о пересмотре, исправлении и дополнении некоторых пунктов означенных правил, выражая при этом еще то желание, чтобы Св. Синод «нарочитым актом, в ясных и точных выражениях», раскрыл смысл клятв, положенных Московским собором 1667 года, и тем успокоил совесть всех ищущих союза с церковью в единоверии. Затем, в 1885 г. московские единоверцы обращались в Св. Синод с прошением об издании от имени Синода «изъяснения об истинном смысле и значении содержащихся в полемических противораскольнических сочинениях прежнего времени порицаниях на именуемые старые обряды». В основание своей просьбы единоверцы указывали на то. что такие «порицательные выражения, смущая единоверцев, препятствуют и обращению раскольников в лоно православной церкви на правилах единоверия».
Св. Синод, насколько это было согласно с достоинством церкви, отвечало правильным понятиям о православии и единоверии и могло способствовать успехам последним, всегда охотно внимал «нуждам» единоверцев. В этом отношении особенно важны следующие распоряжения Св. Синода. В 1881 г. было Высочайше утверждено определение Св. Синода о дополнении некоторых §§ правил единоверия по поводу вышеозначенных ходатайств 1877–1878 гг. Оно важно прежде всего общим понятием о единоверии. Хотя свои ходатайства единоверцы мотивировали желанием расширить влияние единоверия на раскол, но из заключающихся в их прошениях требований можно было усмотреть несоответствие последних означенной цели, ибо ими можно было достигнуть влияния единоверия на православие, а не на раскол. В предотвращение таких желаний Св. Синод «прежде всего нашел необходимым вновь выразить, как было уже изъяснено в ответах митрополита Платона на пункты 1800 года, что учреждение единоверческих церквей последовало по снисхождению православной церкви для облегчения отторгшимся от нее пути возвращения в лоно церкви». Хотя другою целью своих ходатайств единоверцы выставляли «более близкую связь единоверия с православием, – тем не менее предъявляли такие требования, в которых легко было видеть желание сближения не единоверия с православием, что было бы согласно с назначением единоверия, а православия с единоверием, что не одно и то же. Ввиду этого Св. Синод разъяснил, что «единоверие, исповедуя догматы христианской веры в духе и истине вселенского православия, однако, отправляет богослужение и церковные требы по книгам, не чуждым в словах и обрядностях некоторых погрешностей, с отступлением от общепринятого на всем православном Востоке церковного чина». Соответственно с этим, если Св. Синод и допустил дополнение некоторых правил единоверия, то, как выражено в определении, «с устранением всякого соблазна и недоумения и лишь в смысле вящего облегчения отщепенцам, упорствующим возвратиться в недра церкви путем единоверия». Именно дополнены следующие §§ правил: 5 – «разрешается присоединиться к единоверию тем из записанных православными, кои по надлежащем расследовании окажутся издавна, не менее пяти лет, уклоняющимися от исполнения таинств православной церкви, но не иначе, как с особого относительно каждого из таковых лиц разрешения епархиального преосвященного», 11 – «православные могут обращаться к единоверческим священникам для исполнения христианского долга исповеди и св. причащения лишь в особо уважительных случаях, с тем притом, чтобы подобное обращение отнюдь не служило поводом к перечислению православного в единоверие», для чего таковой православный «обязывается представить своему приходскому священнику полученное им от единоверческого свидетельство о бытии у исповеди и причастия» для внесения «соответствующей записи о сем в книгу приходской церкви», и 14 – «дозволяется детей, рожденных от браков православных с единоверцами, крестить в православной или единоверческой церкви, равно сподоблять и прочих св. таинств в церкви православной или в храме единоверческом». В изменении других §§, о которых просили единоверцы, Св. Синод отказал. 4 марта 1886 г. от имени Св. Синода было издано «Изъяснение» о порицаниях на именуемые старые обряды, как просили того московские единоверцы. Относительно «жестокословных порицаний» Св. Синод изъяснил, что «православная церковь признает» их «принадлежащими лично писателям полемических сочинений, которыми они произнесены по особенной ревности о защите православной церкви и содержимых ею обрядов от нестерпимо дерзких хулений на оные со стороны раскольнических писателей, сама же не разделяет и не подтверждаем сих» порицаний: если некоторые из этих сочинений были издаваемы и издаются с разрешения Св. Синода, то это «разрешение» касается «не в частности этих именно порицательных выражений, но общего содержания издаваемых сочинений, отличающихся высокими достоинствами» и не подлежащих каким-либо исправлениям потому, что «составляют исторические памятники письменности».
Независимо от препятствий, заключавшихся в неправильном понимании единоверия, успех последнего затрудняли и другие некоторые обстоятельства. Такую роль играли прежде всего те формальные условия, какими обставлено присоединение к единоверию. Выполнение их, признававшееся необходимым в тех видах, чтобы единоверческие священники не могли принимать в единоверие православных, сопровождалось нежелательными последствиями: будучи отяготительна для простолюдинов сама по себе, формальность затягивала время, которым раскольники всемерно пользовались, чтобы повлиять на ищущего единения с церковью; кроме того последний иногда наталкивался на таких лиц, которые требовали, чтобы он присоединялся не к единоверно, а к православию. Ввиду этого Св. Синод, в прежнее время секретными указами на имя некоторых преосвященных, ныне же общим ведением для всех, указал, чтобы дела о переходе раскольников в единоверие преосвященные «ведали непосредственно» сами, решали их «как можно скорее» и вообще «облегчали» бы таковой «переход». Затем, за неимением во многих местах чинопоследования на прием «приходящих от раскольников», пастыри церкви были поставляемы в затруднение, особенно при недоумениях со стороны «приходящих», и во всяком случае допускали разнообразие: одних присоединяли чрез исповедь и причастие, других чрез крещение и миропомазание, и кроме того имелась в виду требуемая 1 § платоновых правил «разрешительная» молитва. Ввиду этого Св. Синод указал (1888 г.), чтобы присоединение старообрядцев к церкви «повсюду» совершалось по приложенному к книжке м. Платона «Увещание» чину, причем «над принимаемыми чрез миропомазание, – так должны быть принимаемы все рожденные и крещенные в расколе, – если они присоединяются на правах единоверия, таинство сие должно совершаться по старопечатному Требнику».
Характер внутренней жизни единоверия отчасти обусловливался чертами внешней истории его. Одни факты имели больше внешнего блеска, другие были богаче силою внутреннею. Факты, крупные совне, падают на царствование императора Николая I. Предпринятые тогда меры против раскола «приобрели единству церкви большое число единоверцев»: но официальным документам, единоверие ежегодно приобретало последователей тысячами и десятками тысяч; в 1851 году оно имело уже 179 церквей; единоверие тогда проникло на Преображенское и Рогожское кладбища, ему уступил место сам знаменитый Иргиз, несколько и других монастырей и скитов раскольнических также были обращены в обители единоверческие. Очевидно, раскол понес громадную утрату! Но была и обратная сторона дела. Она заключалась в фактах неискреннего присоединения к единоверно и в усилении пропаганды. Первое обнаружилось особенно в Москве, где на раскольников из купцов особенно повлиял закон о торговле раскольников только на временном праве; в последние дни декабря 1854 года, когда наступил последний срок внесения капиталов на новый год, раскольники толпами приходили записываться в единоверие, зато впоследствии, когда обстоятельства изменились, большая половина присоединившихся ушла опять в раскол. Второе имело место на Иргизе, где только ничтожная доля иргизских иноков приняла единоверие, все же остальные, оставшись верными расколу, целыми стаями побрели служить ему: «сия инвалидная команда пошла на пропаганду». Факты времени Александра II гораздо малочисленное, зато важнее по своему внутреннему значению.
Единоверие на Преображенском кладбище возникло в 1854 году. В марте этого года присоединилось к единоверию 63 человека из прихожан кладбища и тогда же новоприсоединенные вошли к митр. Филарету с прошением об обращении одной из часовен кладбища в единоверческую церковь. Просители не без основания заявляли, что с открытием церкви дело единоверия пойдет успешно. Митрополит немедленно сделал об этом в Синод донесение, на каковое столь же немедленно последовало высочайшее разрешение. Избрана была каменная часовня, находящаяся, отдельно от прочих зданий, среди двора мужской половины. «В благолепном виде» для нее устроен был иконостас, и 3 апреля церковь была освящена, во имя чудотворца Николая, самим митрополитом. Событие совершилось необычайное. Православный святитель торжественно был встречен там, откуда десятки лет всемерно поддерживалась вековая вражда к церкви! Богослужение совершалось в течение четырех часов и во всем его величии. Употреблен был древний, освященный при патр. Филарете, антиминс, а также древние напрестольные сосуды. Святитель облачен был в древний саккос митр. Макария, осенял народ древним крестом с мощами – вклад царя Михаила Феодоровича. Сослужили митрополиту священники единоверческих церквей. Пение было на оба клироса: на правом стояли облеченные в стихари клирики единоверческих церквей, на левом – единоверческие певчие из граждан. Народ переполнил храмы и окружал его отвне, были особы высших званий, граждане православные и из поповцев. Весть об этом событии весьма утешила государя императора. На донесении митрополита Филарета он собственноручно написал: «Слава Богу!» В том же году причту единоверческой, на Преображенском, церкви было назначено от казны жалованье. 19 декабря того же года на Преображенском была освящена другая церковь – Крестовоздвиженская, в 1857 году третья – Успенская; наконец, в 1866 году все мужское отделение кладбища было обращено в единоверческий монастырь.
В том же 1854 году единоверие проникло и на Рогожское кладбище, где во главе движения стоял здесь значительный прихожанин В. Сапелкин.
Единоверие на Иргизе введено было несколько ранее. Нижне-Воскресенский монастырь был обращен в единоверческий в 1829 году при саратовских губернаторе князе Голицыне и преосвященном Моисее. Инициатива принадлежала губернатору. В 1828 г. он представил в министерство внутренних дел «доклад» о постепенном уничтожении иргизских монастырей, как таких мест, в которых «совершаются разные непотребства». Так как из Петербурга уведомили, что, вследствие такого же отзыва об этих монастырях ревизовавшего саратовское удельное имение чиновника, вверху уже обратили серьезное внимание на Иргиз, то князь лично поехал в Нижний монастырь с предложением принять единоверие и ему удалось получить в этом подписку. Освящение двух монастырских церквей происходило в октябре 1829 года, для обеих были выданы архиереем древние антиминсы. Торжество прошло тихо, без всяких беспорядков со стороны раскольников. Чрез несколько лет переданы были в православное ведомство и остальные иргизские монастыри, в 1837 году – средние: мужской Никольский и женский Успенский; в 1841 году верхние: мужской Преображенский и женский Покровский, первые в губернаторство Степанова, вторые – Фадеева, при саратовском преосвященном Иакове, известном своею миссионерскою деятельностью. Передача состоялась по желанию и воле государя императора. В 1841 году дело обошлось благополучно. Совершенно секретно, сначала в монастырь мужской, потом в женский, явились власти с духовенством, губернатор прочитал Высочайшее повеление, духовенство отслужило молебен и окропило часовню св. водой. Иноки и инокини приняли Высочайшее повеление, по крайней мере наружно, «с покорностию», но принять единоверие не согласились и потому должны были удалиться из монастырей. При обращении Средне-Никольского монастыря раскольники оказали сопротивление, так что целых две недели, начиная с 8 февраля, духовенство, десятки чиновников при сотнях понятых, сам, наконец, губернатор, не могли привести в исполнение высочайшую волю, и только 13-го марта, уже после того, как последовало Высочайшее повеление немедленно покончить с «происшествием», оно действительно было окончено.
Кроме иргизских, были обращены в единоверческие следующие раскольнические монастыри: в Черниговской епархии – мужские Малиноостровский (1842 г.) и Покровский (1847 г.) и женский Казанский (1850 г.), в Нижегородской – мужской Благовещенский на Керженце (1849 г.) и женские Абабновский Никольский (1843 г.), Медведевский Покровский (1843 г.) и Осиновский (1850 г.), в Могилевской – мужской Макарьевский (1844 г.). Так как монастыри вообще имеют важное значение «для ослабления духа раскола», то таковые учреждались и вновь, напр. мужской Воскресенский в Оренбургской епархии (1849 г.), женский на Всесвятском единоверческом кладбище в Москве (1862 г.). С тою же целью Покровский Черниговской епархии единоверческий монастырь, ввиду «важности его значения среди раскольников», был возведен (1848 г.) в число штатных обителей первого класса, с содержанием от казны. Особенно важное значение имело учреждение московского единоверческого Никольская мужского монастыря.
23 июня 1865 года, по благословенно митр. Филарета, преосвященным Леонидом, викарием Московским, совершено было в Троицкой единоверческой (в Москве) церкви присоединение к единоверию нескольких членов раскольнической белокриницкой иерархии – Онуфрия, епископа браиловского, наместника белокриницкой митрополии, Пафнутия, епископа коломенского, Иоасафа, иеромонаха Белокриницкого монастыря, Филарета, бывшего архидиаконом при белокриницком лжемитрополите Кирилле, и Мелхиседека, при нем же состоявшего иеродиаконом. Событие это было сколь «утешительно» для церкви, столь же печально для раскола. В мире поповщинском оно произвело сильное впечатление, потому что тогда же обозначились и последствия этого события. Так, вскоре же, примеру присоединившихся последовали Сергий, именовавшиеся епископом тульским, и Кирилл, протодиакон московского лжеархиепископа Антония, потом Иустин, епископ тульчинский, архимандрит Викентий, иеромонах Козьма, Феодосий, иеродиакон лжеепископа тобольского Савватия, Ипполит, иеродиакон лжеепископа балтского Варлаама, и другие. Еще важнее был факт сомнений относительно австрийской иерархии, возбужденных в среде приемлющих ее, как самым присоединением иерархических лиц, так особенно поданными присоединившимися, еще ранее присоединения, в именуемый «Духовный совет» вопросами «о церкви и иерархии» и советом неразрешенными, – сомнений, неоднократно после того вызывавших подобные со стороны раскольников вопросы, и доселе отражающихся в повторяющихся присоединениях из австрийского согласия лиц к церкви.
Между тем, как волновалась поповщина, видя такие свои утраты, не меньшие смущения испытывала и беспоповщина. От нее отторгнулся (1868 г.) инок Павел, именуемый Прусским ( 1895 г.). Родом из Сызрани, он был последователем федосеевства, но внимательное исследование учения раскола мало-помалу убедило Павла в неистинности последнего. С особенным прилежанием он остановился на вопросе о церкви и, убежденный словом Божиим и творениями отеческими, что церковь, в данном ей от Христа устройстве, должна пребыть до окончания века, нашел, что одна только греко-российская церковь есть истинная церковь Христова. Такие мысли он стал распространять между старообрядцами еще ранее открытого своего присоединения к церкви. В разных местах, куда наезжал, он вступал в собеседования со «знаменитыми» начетчиками, и везде результат был один: слушатели выносили убеждение, что «ни один начетчик не может опровергнуть доказательства» Павла. Более дальновидные старообрядцы, уходя с бесед Павла, предсказывали, что инок «уйдет в великороссийскую церковь», и чем дальше шло время, тем молва об этом распространялась шире, но большинству как-то не хотелось верить слухам, которые были более, чем неприятны для раскола. И когда факт был налицо, когда Павел из беспоповца сделался единоверцем, беспоповцы были поражены событием: «если бы, признавались они, это во сне приснилось и тогда напугало бы. Пускай бы кто любил роскошно жить, и сладкую пищу есть, и хорошо наряжаться, и случилось бы с ними такое событие, – это было бы не диво. Но разве отец Павел такой человек? Как же и отчего случилось с ним такое событие?» Действительно, вопрос о том, почему и как случилось такое событие с человеком, воспитанным в расколе и бывшим опорою его, естественно было задать себе каждому здравомыслящему беспоповцу, и чем больше было надежды на беспристрастное обсуждение этого вопроса, тем больше было опасности для беспоповщины, так что переход о. Павла в церковь составляет эпоху в новейшей истории беспоповщины, равно как, наоборот, для церкви был большим приобретением.
27 октября 1900 г. единоверие праздновало столетие своего существования. В торжестве принимали участие высшие иерархи православной церкви. В Петербурге богослужение было совершено митрополитом Антонием в Николаевском единоверческом храме, в Москве – митрополитом Владимиром в Троицком единоверческом храме. От лица Св. Синода в этот день было издано особое послание «чадам православной греко-российской кафолической и апостольской церкви, содержащим глаголемые старые обряды»