Что сейчас происходит в беслане в школе номер 1

В Беслане тысячи людей пришли почтить память жертв теракта в школе №1

Сейчас Лариса Кудзиева живет во Владикавказе и приехала в Беслан на вахту памяти оттуда. Только поспать ночью женщине не удалось, нахлынули тяжелые воспоминания, и она все прокручивала те страшные события в памяти.

Сегодня здесь десятки, а может и сотни людей с историями, которые просто выворачивают душу наизнанку от чувства несправедливости, от того, что пришлось пережить ни в чем не повинным жителям небольшого города.

А что стоит за таким достижением, можно только догадываться. Для этого нужно только посмотреть на трагическую историю всей семьи Найфоновых. Дело в том, что в то пронзительное утро 1 сентября 2004 года Артура и его родную сестру Сабину на линейку в бесланскую школу №1 привела их мама Светлана Найфонова. А младший братишка, Инал, остался дома. И все Найфоновы оказались в числе заложников и провели страшные три дня в плену у боевиков.

О том же, что случилось с семьей Найфоновых, сообщила первый учитель Артура Раиса Кибизова.

Увидев, что мать упала, Артур и Сабина вернулись было к ней, но, уже умирая, мать успела крикнуть им: «Бегите вперед, бегите, не возвращайтесь!». Это последние ее слова, которые слышали дети. И они добежали до своих, как велела мама. Причем не заметили, что тоже получили ранения. Они лечились несколько месяцев.

Кстати

Источник

В Беслане завершилась вахта памяти по жертвам теракта в школе №1

Сегодня в России вспоминают погибших в терактах. В стране — День солидарности в борьбе с терроризмом. Именно 3 сентября, в 2004 году, произошла трагическая развязка самого крупного и кровопролитного теракта в истории страны — захвата школы №1 в Беслане. Акции в память о его жертвах прошли в российских городах. А в самом Беслане завершилась трехдневная вахта памяти.

Первые три сентябрьских дня в Беслане невыносимо жарко. Так было в и во все последующие годы. Люди, усыпавшие школу цветами, не забыли принести и свежую воду — общепринятый символ солидарности с жертвами терроризма.

У Надежды Гуриевой, преподавателя школы №1, в теракте погибла старшая дочь. Ее праздничное платье и туфельки теперь в небольшом музее, которым Надежда Ильинична заведует. Даже спустя 16 лет ей иногда приносят вещи погибших заложников и уцелевшие предметы из разрушенной школы. Учитель истории все это бережно собирает, реставрирует и оставляет в экспозиции.

Школьный спортзал уже несколько лет накрыт специальным куполом — его установили, когда начали разрушаться сгоревшие конструкции. Приходить сюда теперь можно без опаски. Тамара Шотаева каждый год приводит в спортзал внуков. Они знают, что в этом мрачном помещении задолго до их рождения сгорели бабушкина дочка и внучка.

На мемориальном кладбище «Город Ангелов» похоронены ученики школы, их учителя и родители. Метроном отсчитал каждое имя. Как только стемнеет, люди вернутся на школьный двор и останутся здесь до поздней ночи. В память о погибших зажгут сотни поминальных свечей.

Источник

«Масхадов засунул голову себе в задницу и заткнулся»

В 2004 году был председателем парламента Республики Северная Осетия — Алания. Двое его детей находились среди заложников. Они получили ранения, но остались живы. Мамсуров не входил в оперативный штаб, но лично знал президента непризнанной республики Ичкерия Аслана Масхадова, которого в те дни пытались привлечь к переговорам.

В то утро, 1 сентября, никакого нехорошего предчувствия ни у кого не было. Утром мы как обычно готовились. Я отправил детей в школу и поехал в университет — вручать первокурсникам зачетки и удостоверения. Когда я был там, мне позвонили, и я сразу же выехал на место. Школа была захвачена. Мне сказали по телефону, что это первая школа в Беслане, поэтому когда ехал, я уже знал, что это моя школа. Я сам в ней учился, все дети мои там учились.

Поначалу я не знал, что и думать, что там такое — пока глазами не увидел, что туда всех согнали. Там были мои дети. Установить с ними связь было невозможно. Телефонов у них с собой не было, да и не могло быть. Ну что там, десятилетние дети. Какие у них могли быть телефоны?

К школе я приехал примерно через час после того, как все началось. Там я увидел, что собрались люди, никто ничего не мог понять. Около районного отдела милиции я видел одного парня, который сумел убежать. Он рассказал, как все это произошло. После этого я отправился в администрацию района, где сам до того восемь лет проработал.

Тогда ситуация несколько прояснилась — стало понятно, что эти уроды захватили школу, что они сами не знают, чего хотят. Я сам держал в руках эту записку с идиотскими требованиями о том, чтобы Чечню оставили в рублевой зоне, чтобы она вошла в СНГ и еще какими-то маразматическими требованиями, и что они дают нам три дня на решение всех этих вопросов. Но какое СНГ за три дня? Какая рублевая зона за три дня? То есть это писали люди, которые сами не знали, чего хотят. И в конце они писали: наш президент — Аслан Масхадов, все разговоры через него.

Фото: S Dal / Reuters

Поскольку я не входил в оперативный штаб, который работал по своей программе, я вспомнил, что у меня было знакомство и личные контакты с Масхадовым, когда он официально был президентом Чечни, когда с ним Хасавюрты подписывали и наша тогдашняя власть признавала его великим вождем одного из регионов.

Я стал лихорадочно искать выход на него. Нашел, что в Баку у него есть официальное представительство, и там сидит некто по имени Али. Мне помогли найти его телефон, я с ним связался и рассказал ему, кто я такой и при каких обстоятельствах мы были с ним знакомы, как общались и как Осетия когда-то помогла его семье — когда ему было тяжело и когда он трясся за свою семейку. Это законы гор. Когда обращаются за помощью, когда речь идет о безопасности семьи, мы должны эту помощь оказать.

Помощь эта заключалась в следующем: его семья у нас пряталась, когда над ним сгущались тучи. Как говорится, хрен с ним самим, но когда человек попросил уберечь семью, в том числе жену, то. Мы это сделали.

Али ответил мне по телефону, что он знает обо мне, что ему Масхадов рассказывал о нашем общении. Я ему сказал, что эти шакалы прикрываются его именем, поэтому для разрешения ситуации достаточно его звонка. И пусть он этот звонок сделает.

Мне было сказано: «Да, мы сейчас будем искать его, передадим ему. Если телефон, с которого вы звоните, будет у вас, он обязательно перезвонит. Или мы что-то сообщим». С этого момента телефон стал самым дорогим предметом для меня. Но никто так и не перезвонил. Ни этот Али, ни Масхадов. Ничего он не предпринял, засунул голову себе в задницу и заткнулся. А эти уроды, которые захватили школу, за все три дня так и не получили никакого приказа — ни от Шамиля Басаева, ни от него. Поэтому все пошло так, как пошло.

Почему он [Масхадов] так поступил? Потому что он скотиной был и скотиной подох. А насчет того, что я ему помог… Я никогда не жалею, что помог человеку. Я живу по принципу: можешь — значит, сделай. Если бы мы его семью отдали на растерзание, нам что — легче было бы тогда?

Фото: Сергей Пономарев / AP

После взрыва в спортзале началась большая кровавая каша. Все бросились спасать детей, спецназовцы гибли. Все кругом грохотало, стрельба была со всех калибров во все стороны. Дети разбегались. Им в спину стреляли эти шакалы. Поэтому там узнавать в лицо детей было невозможно. Все хватали кто кого мог, быстро грузили в машины скорой помощи и везли в больницы.

Своих детей я какое-то время не мог найти. Мне потом позвонили и сказали, что сына нашли в профтехучилище рядом, куда относили раненых, которые еще могли стоять на ногах. А про дочку мне вечером сказали в нашей Бесланской районной больнице, что везут ее во Владикавказ, потому что она сильно ранена. Я их в этих местах и нашел.

«Поздно ты явился. Уже все началось»

В 2004 году — советник президента России.

На второй день мне сказали, что по одному из номеров ответили. Тогда я сам сел на телефон. Произошел неприятный разговор. Кто вы, говорят, такие? Вы — никто, ничего в ваших руках нет, вы — шестерки российские, и так далее. Такая вот неприятная перепалка у нас произошла. Я сказал, что говорить нам сейчас не о чем, потому что мы как бабы можем друг друга оскорблять, и сказал, что готов прийти туда. Мой собеседник спросил: «А что вы можете сделать?». Я ответил, что являюсь помощником президента Российской Федерации, и он поручил мне заниматься этой проблемой. Он говорит: «Хорошо, я перезвоню».

И в этот же день, ночью уже, мне перезвонили: «Какими полномочиями вы наделены?» Я сказал, что мы готовы выпустить террористов, которые незадолго до того были задержаны на территории Ингушетии. Мой собеседник потребовал освободить террористов, которые сидят в тюрьмах. Я ответил, что об их судьбе решения принять не могу.

Фото: Олег Никишин / Getty

На другой день — это был уже третий день — я полетел на самолете в Беслан. Летел один-одинешенек в большом самолете. Когда я прилетел, встретил там [известного бизнесмена Михаила] Гуцериева и [первого президента Ингушетии, Героя Советского Союза Руслана] Аушева, которые уже побывали там и общались с террористами. В это время раздались два хлопка. Это были взрывы. Они мне говорят: «Поздно ты явился. Уже все началось». Я ответил: «Вы свое дело сделали. Теперь я что могу, то сделаю».

Я помню одну девочку, которая оттуда выбежала. Она первым делом побежала не к родителям, а схватила бутылку воды и начала пить. До такого состояния довели детей!

Уже после теракта была опасность разделения общества на мусульман и немусульман. Люди начали ссориться между собой, но мы их быстро усмирили. Я им тогда говорил: «Как вам не стыдно! Вокруг столько горя, страдания, а вы начинаете искать виновных. Виновных потом будем искать».

Честное слово, вспоминать это и сейчас очень тяжело. Я бывал во многих ситуациях и видел много смертей, принимал участие во многих операциях, но я не видел настолько профессиональных действий, как со стороны наших спецназовцев там, когда они подставляли свою грудь, чтобы пули не попали в детей.

«Весь зал был забит женщинами, детьми, стариками»

Президент Республики Ингушетия с 1993-го по 2002 год. Был единственным, кто вошел в захваченную школу и общался с боевиками с глазу на глаз. Аушев договорился об освобождении 26 заложников — грудных детей и женщин. Выдержка из протокола допроса Руслана Аушева от 14 сентября 2004 года была опубликована в «МК».

Примерно в 14 часов 2 сентября 2004 года я один пошел в захваченную боевиками школу №1, заходил со стороны железнодорожного полотна. Во дворе школы меня встретили два боевика в масках, провели в здание школы. Когда я вошел в здание, мне набросили на голову кусок темной материи, чтобы я не мог смотреть по сторонам. Меня провели в пустой кабинет на втором этаже здания, посадили на стул и велели ждать. Через некоторое время вошел мужчина лет 30 на вид, без маски, с пышной бородой, без усов, с крупными чертами лица. Я поинтересовался, как его называть, он сказал: «Зови меня Расул». Этот человек заявил, что отряд прибыл в Беслан по приказу Шамиля Басаева.

Я попросил показать мне заложников в спортзале, Расул разрешил, затем я в сопровождении Расула и двух боевиков направился в спортзал. Оказалось, что захваченные люди располагались не только в спортзале школы, но и в комнатах, прилегающих к спортзалу, в душевых, раздевалках, причем людей было очень много — они стояли впритык друг к другу, многие держали на руках грудных детей. Когда меня провели в помещение спортзала, то, что я увидел, меня потрясло: весь зал был забит женщинами, детьми, стариками, которые сидели, лежали, стояли, в помещении была жуткая жара, дети были раздеты. По моим прикидкам, в здании школы находилось не менее тысячи заложников.

Когда я стал просить боевиков дать заложникам воды и хлеба, Расул заявил, что заложники добровольно объявили сухую голодовку и в подтверждение привел ко мне директора школы. Женщина лет 55 была в страшно подавленном состоянии. Она сказала мне, что в школе находится 1200 захваченных людей. Расул, услышав это, поправил ее, заявив, что в школе удерживается 1020 человек.

«Наше терпение на пределе. Если вы не свяжетесь с нами, мы расстреляем 20 человек»

К моему приезду была записка уже, где был указан телефон. Записку я не читал, но суть ее была изложена на коротком совещании, которое провел Андреев, где присутствовал и я. Он сказал, что они требуют четырех [человек], если мне память не изменяет: Аслаханова, Рошаля, Зязикова и Дзасохова. Или, может быть, Аслаханова не было. Я вот эту деталь не помню. Потому что потом, в разговоре, они требовали Аслаханова тоже, но саму записку я не видел.

Мы начали звонить по этому телефону. Телефон молчал, он был выключен. Это было, может быть, часов в десять 1 сентября. Вместе со мной эта задача была поставлена сотруднику прокуратуры, сотруднику МВД. Мы привлекли к установлению контакта еще и муфтия республики, с тем чтобы они обращались на разных языках к ним. Мы подогнали близко очень к школе машину ГИБДД. На каждое обращение на чеченском, на арабском языке домовладение — я не помню фамилию парня, в дом которого загнали машину — обстреливали. На контакт не выходили.

Фото: Виктор Коротаев / Reuters

Где-то в районе 15 часов мы не покидали эту зону, мы подошли к саманному дому прямо напротив школы, спортзала. И со стороны школы бежала женщина. Вот она бежала наискосок — к этой женщине бежал мужчина — Мамитова, по-моему. Сотрудник прокуратуры был ранен уже там, но он не ушел оттуда, и забрал записку. Он передал эту записку мне. В этой записке было написано следующее: «Наше терпение на пределе. Если вы не свяжетесь с нами, мы расстреляем сейчас 20 человек».

Я им говорю, что речь идет о том, что мы не были готовы к такому повороту событий, этих людей здесь, на месте, нет, их надо собирать. Они говорят: «У нас много времени. Мы дня три будем ждать, когда вы соберете их». Я в ходе этого звонка предупредил их, попросил не причинять вреда заложникам, выдвинуть какие-то требования. Мне сказали: «Никаких требований у нас нет. У нас есть одно требование — это Аслаханов, Зязиков, Рошаль и Дзасохов, и больше никаких требований».

Потом мы выдвинулись оттуда, приехали, я доложил своему руководству. У меня в функциональных обязанностях как переговорщика есть одна задача — установить психологический контакт, выяснить требования, хотя бы приблизительно составить психологический портрет преступников. Но, к великому сожалению, за два дня, скажем, или три дня, которые я звонил, пытался установить психологический контакт, установить его не представилось возможным. Потому что на любые предложения, которые были мною им переданы, в том числе и коридор, в том числе и деньги, в том числе и живой щит, они в грубой форме отвечали матом, оскорбляли, унижали и говорили, что они приехали сюда не за деньгами, они приехали сюда не за тем, чтобы их шантажировали, что-то предъявляли. И единственное, что они просили, это вот этих четверых — и все. Никаких требований они не выдвигали.

«Из дома позвонили, плачут: «Ахмед, они начали штурм. «»

Был премьер-министром непризнанной Республики Ичкерия и доверенным лицом ее президента Аслана Масхадова. Закаев во время захвата школы находился в Лондоне, где получил политическое убежище (в России его обвиняют в создании бандформирований и добиваются его экстрадиции). Через него журналистка Анна Политковская пыталась выйти на Масхадова. Спустя несколько лет он рассказал об этом в интервью «Коммерсанту».

1 сентября, когда мне позвонила Анна Политковская, я представления не имел, что происходит. «Ахмед, если там хоть одна капля детской крови прольется, это катастрофа. Масхадов, ты — я не знаю, что вы делаете или что вы сделаете, но вы должны что-то сделать. ». Я говорю: «Аня, успокойся. Давай просто узнаем сначала». По прессе выходило, что заложников было 300 человек, говорили, что неизвестные захватили, условий никаких не выдвигают.

То есть я говорю: «Аня, если это какие-то люди из Саудовской Аравии пришли, требуют у России чего-то и захватили школу, что мы можем сделать? Давай разберемся сначала, что там происходит». Ведь поначалу никто не знал. Прошла ночь. На второй день мне позвонил Руслан Аушев: «Вот Александр Дзасохов [в 2004 году — президент Северной Осетии — Алании] сидит, хочет с тобой переговорить». Дзасохов просит: «Ахмед, свяжись с Масхадовым, пусть вмешается». Мы договорились, что завтра утром они со мной свяжутся. Я нашел Аслана, рассказал ему, он говорит: «Немедленно выезжай, вылетай, делай, что можешь, что хочешь, и скажи им, что я готов выехать туда. Короче, дайте мне туда добраться. Никаких условий, ничего, но мы должны предотвратить эту провокацию». Он был очень встревожен.

Фото: Сергей Гриц / AP

После разговора с Асланом, уже 3 сентября, я связался с Александром Дзасоховым и сказал: «Скажите, куда я должен прилететь. В Москву, в Беслан, в Минеральные Воды, в Тбилиси. Я сейчас же вылетаю. Без всяких гарантий. Я поеду, привезу в Беслан Масхадова». Дзасохов в ответ: «Мне нужно два часа. Спасибо, я другого от тебя, от Аслана не ожидал, мне нужно два часа, чтобы решить вопрос». У меня было очередное интервью «Би-би-си», уже все журналисты знали, что у меня были контакты с Масхадовым, что я разговаривал с Дзасоховым, радио это передало. Я ждал звонка — куда мне лететь. Минут 20 всего прошло после разговора, и мне уже из дома позвонили, плачут: «Ахмед, они начали штурм. »

Источник

В первые дни сентября в России вспоминают трагедию Беслана, которой уже в этом году 16 лет.
1 сентября 2004 года весь мир потрясло известие о захвате террористами школы в североосетинском городе Беслан.

Напомним, в 9 утра на линейку собралось более тысячи человек. Некоторые из родителей взяли с собой и малышей. Во время торжества во двор школы ворвались более 30 вооруженных бандитов. Открыв стрельбу, они согнали детей и взрослых в здание, а затем три дня удерживали без еды и воды, под дулами автоматов и с подвешенными над головами бомбами. Любые попытки вести переговоры с террористами об освобождении заложников оказывались безуспешными. 2 сентября бандиты согласились впустить в здание школы экс-президента Ингушетии Руслана Аушева, которому удалось убедить боевиков отпустить 25 женщин и маленьких детей. 3 сентября в спортзале прозвучали взрывы, тогда силовики начали операцию по освобождению заложников.

В результате теракта погибло 333 человека, из них 186 детей.
Чтобы похоронить всех, не хватило местного кладбища – пришлось разбить новое.
Оно получило название «Город ангелов», и его извечным сторожем стал Касполат Романов, потерявший в той трагедии жену и дочь Марианну.
Сотни человек попали в больницы.
Как минимум 70 детей и столько же взрослых стали инвалидами.
Теракт в Беслане стал вторым в мире по числу жертв, не считая крушения башен-близнецов в Нью-Йорке.

Сегодня, в преддверии дня борьбы с терроризмом, мы расскажем Вам о том, как живет единственный выживший из террористов Нурпаши Кулаев.

На тот момент ему было 24 года.

Судебный процесс по его делу длился с 17 мая 2005 года по 26 мая 2006 года.

Ввиду моратория на смертную казнь Кулаев приговорен к пожизненному заключению в колонии особого режима.
На судебном заседании он обвинения отрицал (вопреки самым первым показаниям) со словами: «На мне нет ни одной капли крови ребенка».

Поскольку Кулаев отсутствовал в Верховном суде России на рассмотрении кассационной жалобы на приговор, вынесенный Верховным судом Северной Осетии, возникли подозрения, что он уже мёртв, но Федеральная служба исполнения наказаний опровергла эту гипотезу.

Сейчас Нурпаши Кулаев отбывает пожизненное заключение в колонии строгого режима на Ямале, известной как «Полярная Сова», где содержатся самые опасные преступники.
За всю историю тюрьмы оттуда не было ни одного удачного побега, однако, в 2016 году, был случай, когда «пожизненника» все-таки выпустили по УДО.
Напомним, этим «счастливчиком» оказался Анвар Масалимов, ранее осужденный за *** с расчленением.
Ранее Кулаев отбывал наказание в колонии на острове Огненный, известной как «Вологодский пятак».

Нурпаши Кулаев, единственный выживший участник отряда Руслана Хучбарова, был приговорен к высшей мeре нaкaзaния. Произошло это еще в мае 2006 года в Северной Осетии.

«Вышку» Кулаеву, как и полагается по российскому закону, заменили на пожизненный срок. Однако в российском обществе тогда был все же поднят вопрос, чтоб Кулаева, в силу тяжести совершенного им преступления, все же kaзнили.

Известно, что раньше он содержался одно время с «Битцевским маньяком» Александром Пичушкиным.

Волею судьбы, или по решению дяди с большими звездами на погонах, Кулаева помещают в ту саму «одиночку», где уже некоторое время тянет пожизненную лямку известный на всю Россию «маньяк с шахматной доской”.
Кому пришло в голову помещать этих двух в одну камеру — неизвестно. Быть может, это было сделано для истории или интересной легенды, которая будет передаваться из уст в уста? Может быть, может быть. Но уголовно-исправительными нормами это не запрещено.
Как уживались Пичушкин и Кулаев в одной камере, о чем разговаривали, и разговаривали ли вообще — доподлинно не известно.
По одним данным они делили камеру несколько дней, по другим — несколько недель.
Но факт остается фактом: два убийцы не смогли ужиться в одной камере.
Известно, что перевод в другую камеру попросил сам Кулаев после того, как Александр Пичушкин, матерый старый волк из Битцевских лесов, стал угрожать ему расправой, сказав однажды «Что-то ты мне не нравишься».

По нормам Уголовно-исполнительного кодекса РФ, даже пожизненно заключенный имеет право заявить на перевод в другую камеру, если на то есть объективные причины.

Арестантов в конечном итоге пришлось рассадить по разным камерам.

Журналистам, которые периодически посещают «Полярную сову» и общаются с пожизненниками, сотрудники администрации ИК рассказывают, что «Битцевский маньяк» охотно может разговаривать только об убийствах, держится особняком, все заключенные его боятся, и с ним никто не уживается и не хочет иметь ничего общего – Кулаев не первый, кто не захотел сидеть с Пичушкиным, маньяк уже давно в камере один.

Кстати, Нурпаши Кулаев выступает против высшей меры.

— Я за отмену «Вышки». Если человек оказался в заключении здесь, в «Сове», то это еще не значит, что он не желает жить. Надо всегда обстоятельно смотреть, как такое дело случилось с конкретным человеком, где и в каких условиях он вырос, почему с ним такое случилось.

В прошлом году с Нурпашой Кулаевым пообщался журналист информагентства «РИА-Новости» Александр Темнов. И Темнову, и Меркачевой Кулаев говорил, что очень хочет выйти на волю, хочет жить. И если бы его приговорили к расстрелу, он бы на коленях просил о пощаде.

На момент беседы с журналистом «РИА-Новости» Кулаев содержался в одной камере с двумя пожизненниками.
Утверждал, что не замечал, чтобы кто-то из них его боялся, а сам он по душам с сокамерниками говорить не привык.

Террорист признался, что за 12 лет пересидел с более чем 150 осужденными и всегда предпочитал никого не расспрашивать о его преступном прошлом – «потому что потом трудно с ними сосуществовать».

Попытки исповедоваться со стороны сокамерников, по словам Кулаева, он пресекал.

Кулаев жаловался на низкую физическую активность в условиях заключения, говорил, что человек он сильный, а применить силу негде.
Высказывал желание работать.

Настроение меняется сиюминутно

По словам психолога ФБУ ИК-18 Владимира Каруева, конфликтуют пожизненники редко, и это словесная перепалка, до драк здесь не доходило.
Психолог ведет ежедневный прием заключенных, отслеживая малейшие изменения в их настроении.

Виновным в убийстве заложников в бесланской школе в 2004 году Нурпаша Кулаев себя до сих пор не признает, и считает, что не заслужил суровых условий содержания в «Полярной сове».

В новом фильме «Беслан. Трагедия страны» сотрудник «Полярной совы» (его имя не называется, а изображение скрыто в целях безопасности) утверждает, что в первые годы пребывания в ФКУ ИК-18 у Нурпаши Кулаева было много взысканий и нарушений – осужденный не хотел признавать того, что он получил справедливый приговор и теперь обязан выполнять определенные требования, предъявляемые к пожизненникам.

Источник