Что значит тучные люди

«Тучные тела плохи и с моральной, и с медицинской точки зрения». Кто и как приучил нас думать, что избыточный вес — это болезнь

Каково это — быть тучным в жирофобном обществе? Всегда испытывать стыд за свое тело и чувство страха — за свою жизнь: ведь человек, чей индекс массы тела превышает норму, по умолчанию числится в разряде больных, независимо от реального состояния его здоровья. Тела тучных людей с самого детства находятся под строгим контролем медицины и общества, утверждает социолог Дебора Лаптон, чья книга «Жирные» недавно вышла в издательском доме ВШЭ. О том, что такое педагогика раскаяния и отвращения в рекламных кампаниях против ожирения, почему специальные занятия физкультурой для полных детей приводят не к потере веса, а к аутоагрессии и пищевым расстройствам, и с каких пор наше общество одержимо паникой по поводу «эпидемии ожирения» — читайте дальше.

Педагогика отвращения

В оздоровительных кампаниях по борьбе с ожирением призывы к публике взять на себя ответственность за вес своего тела часто сочетаются с отталкивающими образами и текстами, которые должны вызывать у людей чувство стыда и отвращения к себе.

Австралийская кампания по борьбе с ожирением, впервые вышедшая в эфир в 2012 г., выпустила видеоролик, в котором мужчина средних лет достает из холодильника у себя на кухне кусок вчерашней пиццы. Держа ее в одной руке с явным намерением слопать, другой рукой он щупает свой живот: в этот момент камера внезапно как бы проваливается внутрь его тела.

Голос за кадром произносит: «Когда вы едите больше, чем нужно, а двигаетесь меньше, чем нужно, вы не просто обрастаете жирком на талии. Токсичным жиром обрастают внутренние жизненно важные органы, и происходит опасный выброс химических веществ, который приводит к сердечно-сосудистым заболеваниям, диабету и раку».

Зрителям показывают пузырящуюся ярко-желтую массу с кровяными прожилками — жир, покрывающий лоснящиеся красные внутренние органы.

Камера возвращается назад к мужчине, который задумчиво глядит сквозь приоткрытую дверь на своих юных сыновей, увлеченно играющих в компьютерную игру. Голос за кадром продолжает: «Жирок на талии — это плохо, но токсичный жир на внутренних органах — еще хуже».

Зрителя оставляют в неизвестности: подведет ли этот отец свою семью, поддавшись искушению съесть пиццу и заработать себе токсичный внутренний жир?

В других роликах показывали мужчину, который пьет из жестяной банки напиток с высоким содержанием сахара; женщину, решившую добраться до магазина пешком, а не на машине; мужчину, который решил не заезжать в ресторан фастфуда; женщину, поднимающуюся по лестнице, а не на эскалаторе, и другую женщину, отказывающуюся от упаковки «вредной еды» в супермаркете.

Во всех этих видео использовали образы того, что называли «токсичным жиром», покрывающим внутренние органы, чтобы показать, как потребление вредной пищи или недостаток физических упражнений может привести к образованию этой субстанции внутри тела.

Все эти ролики — часть кампании «LiveLighter» («Живи налегке»), изначально финансировавшейся Департаментом здравоохранения Западной Австралии, Раковым советом Австралии и Национальным фондом сердца, а затем проводившейся и в других частях Австралии. Подобные образы и тексты, нацеленные на то, чтобы спровоцировать отвращение, — обычное явление для австралийских оздоровительных кампаний, но их также часто используют и в Северной Америке.

Например, в кампании, организованной в 2009 г. Городским советом Нью-Йорка, была сделана попытка отучить людей от потребления шипучих сладких напитков, превратив их в нечто отвратительное и показав последствия этого потребления для телесных тканей.

В рекламном телевизионном ролике этой кампании показывали мужчину, который жадно поглощает из жестяной банки густой желтый жир, стекающий у него по подбородку: так зрителям хотели продемонстрировать, что напитки с высоким содержанием сахара мгновенно превращаются в липкий телесный жир.

Жир испещрен кровяными прожилками — чтобы показать, что человек, пьющий из банки, поглощает именно телесный жир, а не пищевой. В печатной рекламе изображалось, как эту же субстанцию наливают в стакан из банки.

Телереклама кампании 2013 г. была нацелена на сладкие фруктовые напитки: в ней показывали тучный мужской торс с надписью большими буквами «ожирение», перебинтованную ногу с ампутированными пальцами с надписью «диабет», пульсирующие красные внутренние органы (как в кампании «Живи налегке») с надписями «ампутация», «инфаркт», «слепота», «отказ почек».

Чтобы убедить свою аудиторию отказаться от вредных привычек или, наоборот, усвоить правильные практики поведения ради своего здоровья, организаторы оздоровительных кампаний, так же как это делается в коммерческой рекламе, часто стремятся вызвать эмоциональную реакцию.

Это касается не только страха перед проблемами со здоровьем, тяжелыми заболеваниями, увечьями и ранней смертью, но и стыда, чувства унижения, беспокойства по поводу своей сексуальной непривлекательности, а также отвращения.

Браун и Грегг описывают, как оздоровительные кампании используют «педагогику раскаяния» в борьбе с запоями, показывая в своих роликах молодых людей, переживающих негативный опыт потери контроля над своим телом (рвота, нежеланные сексуальные контакты, драки) в результате интоксикации.

Термин «педагогика отвращения» также пригоден для обозначения использования оздоровительными кампаниями отвращения в качестве мотивационного фактора.

Логика, лежащая в основе использования подобной образности, вызывающей интенсивную эмоциональную реакцию у целевой аудитории, заключается в том, что представители этой аудитории, по мнению здравоохранительных организаций, апатичны или же сопротивляются обращенным к ним призывам вести здоровый образ жизни.

В материалах, опирающихся на педагогику отвращения, могут использоваться факты и цифры, чтобы придать вес заявлениям кампании, но это не меняет того, что они прежде всего весьма откровенно предназначены для того, чтобы вызвать негативную аффективную реакцию.

Множество авторов литературы по вопросам здравоохранения, в которой обсуждаются материалы подобных кампаний, отстаивают необходимость использования того, что они называют «шоковой тактикой», «тревожной», «угрожающей» или «графической образностью», нацеленной на то, чтобы заставить целевую аудиторию изменить свое поведение.

Читайте также

Так, например, организаторы кампании «Живи налегке» отмечают, что в кампании «используются новаторские шоковые стратегии, которые вышибают людей из их беспечного, легкомысленного отношения к избыточному весу или ожирению… Это бескомпромиссный творческий подход, использующий откровенную образность» (из брошюры кампании).

Как я уже отмечала выше в этой главе, подобные кампании выполняют педагогическую функцию, потому что они выступают с позиций авторитета, просвещая целевую аудиторию и обеспечивая ее информацией.

Чтобы достичь необходимой убедительности, они изображают определенный тип тела — в данном случае тучное тело — и определенный вид поведения как морально предосудительный, достойный порицания и отвратительный. Таким образом, они присоединяются к дискурсу и образности фэт-шейминга и ненависти к жиру, еще больше их усиливая.

Управление телами детей

Детям и проблеме «детского ожирения» в литературе по вопросам медицины, здравоохранения и общественного здоровья и в массмедиа начинают уделять особое внимание с того момента, как возникает дискурс «эпидемии ожирения».

В первой половине XX в. пухлый младенец или ребенок считался здоровым и цветущим и матерей поощряли кормить их так, чтобы они продолжали оставаться в такой же форме. Считалось, что пухлый младенец лучше защищен от болезней. Предполагалось, что толстый ребенок в конце концов перерастет свою полноту.

Однако в 1970-х годах стало расти беспокойство по поводу медицинских последствий детского ожирения и толстых детей начали патологизировать. Высказываются утверждения, что уровень избыточного веса и ожирения у детей в западных странах стал резко расти с конца 1990-х годов и что их здоровье в настоящем и будущем подвергается в результате серьезному риску.

Так, например, на развороте одной сиднейской газеты в ноябре 2011 г. была опубликована посвященная детскому ожирению статья, в которой высказывались хорошо нам теперь знакомые утверждения:

«Детское ожирение стало эпидемией… Почти четверть австралийских детей страдают от избыточного веса или ожирения, и врачи опасаются, что, если эта тенденция продолжится, нынешнее поколение детей умрет в более раннем возрасте, чем их родители».

Ряд специалистов по социологии образования и географии детства изучают, каким образом детские тела регулируются и управляются посредством дискурсов и стратегий, связанных с озабоченностью телесным весом.

Некоторые из этих исследователей используют термины «биопедагогические стратегии» или «телесная педагогика» для обозначения способов воспитания, с помощью которых индивидов обучают определенным образом воспринимать и использовать свои тела.

С точки зрения ученых, придерживающихся подобного подхода, государственные стратегии и нормативы борьбы с ожирением, направленные на детей и юношество, выходят за рамки озабоченности телесным весом и здоровьем представителей этой целевой группы и трансформируются в стремление регулировать их и управлять ими в целом. Они утверждают, что дискурс «кризиса ожирения» облегчает внедрение стратегий слежения и надзора практически во все сферы повседневной жизни детей и юношества.

Эти авторы указывают, что если в прежние времена основы физической подготовки и правильного питания преподавались в школах просто как часть общих практик здорового образа жизни, то теперь на волне дискурса «эпидемии ожирения» все внимание переориентировано на контроль над весом.

В результате дети стали особой мишенью поддерживаемых государством стратегий борьбы с ожирением, как убедительно показали американская кампания «Let’s Move» («Всегда в движении»), Целевая группа по детскому ожирению и британская кампания «Change4Life».

С учетом того, что образовательный процесс позволяет мониторить большое число детей, школы рассматриваются как идеальные площадки для того, чтобы просвещать детей и юношество относительно того, что в биомедицинской литературе обозначается как причины тучности, и для создания программ физической активности и правильного питания, которые, как считается, должны снизить риски для здоровья, связанные с тучностью.

В школах также все в больших объемах вводятся технологии измерения и надзора, предназначенные для контроля над весом учеников, в том числе сканирование отпечатков пальцев, позволяющее отслеживать, что ученики берут на обед, регулярное взвешивание и измерение роста для вычисления ИМТ, использование шагометров, чтобы подсчитывать количество шагов, которые дети делают за день, измерение кожных складок и проверка ланч-боксов.

В число этих технологий стали входить различные цифровые устройства и программы: приложения, цифровые мониторы частоты пульса и трекеры физической активности, предназначенные для более пристального наблюдения за телами учеников. Здесь также создаются виртуальные правительные ассамбляжи, абстрагированные от живой телесной реальности повседневной жизни молодых людей.

Подобные стратегии и нормативы надзора и измерения и создание правительных ассамбляжей, сфокусированных на идее ожирения, несут в себе потенциально негативные последствия для молодых людей, на которых они направлены.

Многие критически настроенные представители социальных наук выражают обеспокоенность теми посланиями, которые дети и молодые люди получают относительно размеров своего тела в процессе воспитания, нацеленного на профилактику ожирения.

Они утверждают, что сосредоточенность на телесном весе усиливает низкую самооценку у многих молодых людей по поводу своей внешности, особенно у тех, кого записывают в страдающих избыточным весом или ожирением, а также приводит к таким расстройствам пищевого поведения, как анорексия и булимия.

Они также обеспокоены тем, что излишняя сосредоточенность на занятиях по физической подготовке в школе может оказаться контрпродуктивной, из-за того что учеников заставляют заниматься физическими упражнениями ради снижения веса.

Может быть интересно

Особенно это верно в отношении детей, которых идентифицируют как страдающих от избыточного веса или ожирения, и поэтому особенно пристально за ними наблюдают, зачастую назначая им дополнительные физические упражнения (в некоторых школах их называют «жирные круги», fat laps).

Таким образом, тучные дети подвергаются стигматизации, а иногда и публичному шеймингу, и всех детей подталкивают к тому, чтобы воспринимать физические упражнения как способ похудеть, а не как самодостаточный род занятий.

Исследования детей, которые были идентифицированы как «слишком тучные» и тем самым стали объектом медицинского вмешательства, показывают, что они испытывают такую же ненависть к себе, как и тучные взрослые, и точно так же считают себя нездоровыми.

Школы, оздоровительные кампании и бесконечные репортажи в СМИ на тему ожирения внушают детям, что тучные тела плохи с моральной и медицинской точек зрения, а также непривлекательны, а худые тела наделены здоровьем и хорошей физической формой. Дети часто озвучивают подобные убеждения, независимо от размера их собственного тела.

Некоторые авторы используют термин «пищевые расстройства» для обозначения не только переедания, но и любых нездоровых пищевых привычек, постоянных диет, экстремальных способов контроля над весом, компульсивного переедания, а также более серьезных расстройств пищевого поведения, таких как анорексия и булимия.

Они утверждают, что такое поведение может возникнуть у учащихся под влиянием чрезмерной сосредоточенности школ на контроле над весом тела. В особенности это сказывается на девочках из среднего класса: в школе от учеников требуются высокая результативность и академическая успеваемость, а следовательно, высокий уровень самоконтроля и работоспособности.

Требованию высокой успеваемости сопутствует требование регулировать и дисциплинировать свое тело, чтобы избежать лишнего веса. Такое стремление к совершенству порождает огромный стресс.

У многих девочек в результате развиваются чувство вины и стыда, сомнения в себе и потребность держать свое тело под контролем, что приводит к появлению расстройств пищевого поведения.

Интенсивная сфокусированность школьного обучения на успеваемости и результативности сама по себе не приводит непосредственно к расстройствам пищевого поведения, но она может способствовать созданию условий, в которых возникают подобные проблемы.

Семья как зона вмешательства

Семья также является той зоной, где осуществляется государственный контроль над весом детей и молодых людей. Здравоохранительные нормативы и агитационные материалы оздоровительных кампаний возлагают ответственность за мониторинг и регулирование телесного веса детей на родителей, в особенности на матерей.

Такой акцент на ответственности матерей возникает в 1970-х годах, в то же время, когда пухлых детей начинают патологизировать, и в то же время, когда все больше женщин начинают работать вне дома вследствие второй волны феминистского движения.

«Работающая мать» стала объектом критики в медицинской литературе и массмедиа: ее упрекали в том, что она пренебрегает воспитанием детей и не заботится о том, чтобы они ели здоровую пищу и делали физические упражнения.

Начиная с 1990-х годов в массмедиа стала широко обсуждаться тема ответственности родителей за телесный вес своих детей, например в таких телепередачах, как «Милая, мы убиваем детей» (Honey We’re Killing the Kids) и «Пищевая революция» (Food Revolution) с Джейми Оливером.

В журналах о воспитании детей также говорилось о том, что родители должны проявлять бдительность и следить за тем, чтобы их дети не набирали лишний вес.

Подобные призывы обычно затрагивают естественное родительское желание принимать участие в активном досуге своих детей и видеть, как они растут. Родителей побуждают подавать «хороший пример» детям и самим выполнять необходимые рекомендации по контролю над весом, а также следить за весом своих детей и за тем, чтобы они правильно питались и делали упражнения.

Дети, являющиеся объектом подобной заботы, часто изображаются в медицинской литературе и массмедиа как гротескные и нелепые. Их жизнь и здоровье сводятся к одному лишь фактору: весу и внешности. Этих детей выставляют невинными и пассивными жертвами родительской нерадивости.

Пристальное внимание к материнской ответственности за вес детей начинается с беременности. Беременных женщин постоянно предупреждают о рисках, которые влечет за собой их избыточный вес: если плод слишком большой, это грозит осложнениями при родах, мертворождением или детским ожирением.

Если женщина слишком тучная для «нормальной» беременной женщины, ей придется столкнуться с фэт-шеймингом: таких женщин выставляют «плохими матерями», которые подвергают риску здоровье плода.

Интервью с британскими беременными женщинами, которым поставили диагноз «материнского ожирения», показали, что многие из них переживали вину за то, что у них «слишком большой» ребенок. Медицинские работники постоянно твердили им, что если ребенок слишком большой, это в дальнейшем неблагоприятно скажется на его здоровье или же возникнут осложнения во время родов.

Как сказала одна женщина: «Я очень беспокоилась, что у меня может быть большой ребенок и что я в этом виновата… Это ведь немножко как клеймо, да? Если у тебя большой ребенок, считается ведь, что это не слишком хорошо?»

Женщины также использовали негативные обозначения большого ребенка, такие как «китенок», «поросенок», «пузырь».

Как только ребенок появляется на свет, на матерей возлагают ответственность за то, чтобы их дети не толстели, а сами они должны быть хорошими «ролевыми моделями», используя практики себя, позволяющие избегать избыточного веса.

Вину за избыточный вес ребенка возлагают на мать, вплоть до обвинений в «жестоком обращении с детьми» в случаях экстремального ожирения у детей, когда ребенка угрожают забрать из семьи. Массмедиа постоянно рассказывают о том, как нерадивые матери позволяют своим детям есть «вредную еду» и слишком много смотреть телевизор.

В результате многие матери считают, что они прежде всего должны нести ответственность за то, что едят их дети и сколько они весят, и испытывают чувство вины и стыда, если им кажется, что им не удается соответствовать этим требованиям.

Концепт «хорошего материнства» подразумевает неустанный надзор над собой (как ролевой моделью) и своими детьми, чтобы предотвратить угрозу ожирения, и требует от женщин одновременно и обеспечивать детей едой, и отказывать им в ней.

Устанавливается прямая связь материнской любви с обеспечением детей едой, которая официально считается здоровой, а матери, «не сумевшие» уберечь детей от тучности, объявляются безответственными. Матери, которые позволяют детям переедать или есть неправильную еду, изображаются как потакающие, неспособные сказать «нет» вредным привычкам детей и установить дисциплину.

Тучные дети в этом дискурсе изображаются как вышедшие из-под контроля, а их матери — как слабые и неэффективные.

Так, например, в агитационных телероликах кампании «Change4Life» матери изображались как те, кто обеспечивает семью едой, особенно матери из рабочего класса, которые в программных документах кампании позиционировались как нуждающиеся в совете по поводу правильной еды для своей семьи.

В пояснительной документации указывалось, что материнская любовь к детям иногда приводит к неразумному потаканию: матери перекармливают детей или кормят их «вредной пищей» (именно так неразумная материнская любовь изображалась в агитационных роликах).

Таким образом, устанавливалась прямая зависимость детской полноты от слишком интенсивной или неподобающей эмоциональной связи между матерью и ребенком, из-за которой матери не удавалось взять на себя ответственность за ребенка и проявить свою власть. Кампания стремилась заменить эмоциональное отношение «рациональными» решениями, принимаемыми матерью.

Источник

Что значит тучные люди

Дебора Лаптон. Жирные. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2020. Перевод с английского А. Архиповой под научной редакцией А. Смирнова

«Отвращение к жиру», «ненависть к жиру», «угнетение тучных», «превосходство худых», «жирофобия», «охота на ведьм в отношении тучности и тучных людей», «предубеждения против веса» — эти и многие другие термины постоянно используются фэт-активистами для описания стигматизации и осуждения, которым подвергаются тучные люди. Тучные люди социально не защищены, они сталкиваются со стигматизацией и предрассудками в ряде социально-экономических областей. Статистически они чаще, чем остальные, живут в бедности, зарабатывают меньше, оказываются безработными, занимаются низкоквалифицированным трудом, у них ниже уровень образования и уровень жизни. К тучным людям менее уважительно относятся сотрудники магазинов, они реже состоят браке и часто подвергаются насмешкам и оскорбительным замечаниям со стороны коллег, друзей, членов семьи и незнакомцев в публичном пространстве. Медработники также относятся к ним негативно, считая их ленивыми, глупыми, недисциплинированными и никчемными, и рассматривают их тучность как результат слабоволия. Тучные люди часто уклоняются от визитов к врачу, потому что боятся негативной оценки со стороны врача, который заставит их взвешиваться. Тучные дети чаще оказываются жертвами преследования и предубеждений со стороны других детей, сталкиваются с остракизмом, высмеиванием и буллингом.

Приводят ли социально-экономические проблемы к тучности или, наоборот, тучность приводит к бедности и прочим социально-экономическим проблемам — это дискуссионный вопрос. Описанные выше формы дискриминации тучных людей могут приводить, например, к тому, что они будут не в состоянии получить высокооплачиваемую работу. Существует мнение, что низкий социально-экономический статус тучных людей может стать причиной проблем со здоровьем, поскольку сочетание бедности, стигматизации из-за веса и обусловленного ими невысокого социального статуса порождает постоянный стресс. В сочетании с низким уровнем жизни и невозможностью заниматься физическими упражнениями и питаться высококачественными продуктами такая подверженность стрессу провоцирует заболевания, которые человек не может лечить из-за отсутствия доступа к высококачественной медицинской помощи.

Стигма, социальный остракизм и дискриминация, сопутствующие тучной телесности, очень во многом напоминают стигматизацию и дискриминацию, связанные с «неправильной» сексуальной ориентацией, этническим происхождением или расой, цветом кожи, религией или ограниченными возможностями здоровья. Однако существенная разница состоит в том, что тучность в нормативной культуре рассматривается как возникшая по вине самого человека, как телесная особенность, которую можно изменить, если только у тучного человека достанет самоконтроля и самодисциплины. Тем самым часто тучные люди рассматриваются как заслуживающие дискриминации, от которой они страдают, потому что они сами виноваты в своей тучности.

Комментарии, которые Джули Гутман, преподаватель Калифорнийского университета в Санта-Крузе, получила от студентов, записавшихся на ее курс по политике ожирения, свидетельствуют о негативном отношении к тучным людям. Несмотря на то что в курсе, посвященном скептическому взгляду на «эпидемию ожирения», подробно разбиралась проблема социального конструирования и политического измерения ожирения и рассматривалась аргументация фэт-активистов, Гутман обнаружила, что многие студенты по-прежнему озвучивали доминирующие ортодоксальные представления о тучности как крайне нежелательном негативном и патологическом состоянии, свидетельствующем о неспособности человека взять на себя ответственность за свое здоровье и внешность. Некоторые студенты выразили резко отрицательное отношение к попыткам одной из приглашенных спикеров — известной фэт-активистки, гордо и открыто признающей свою тучность, — показать им, что тучность не следует воспринимать негативно. Как сказал один из студентов, «по-моему, это просто слабость — вместо того чтобы постараться похудеть, она примирилась со своей распухшей личностью. мне кажется, в глубине душе ей бы очень хотелось похудеть».

Гутман считает, что эти реакции — знак всемогущества и вездесущности дискурсов неолиберализма, культивирующих представление о свободных субъектах, которые способны контролировать свою судьбу и сами определяют свою жизненную траекторию. Ее студентам было чрезвычайно трудно рассматривать тела других людей и свое собственное тело вне этих дискурсов. Несмотря на то что курс знакомил их с альтернативным способом мышления, они все равно придерживались мнения, что личная ответственность и контроль над телом очень важны, — если не ради здоровья, то, во всяком случае, ради сексуальной привлекательности и возможности «с кем-то встречаться». Многие из них считали, что размер тела — это вопрос личного выбора, «силы воли», позволяющей сопротивляться соблазнам вредной еды, и желания «взять свою жизнь под контроль», «самосовершенствоваться». «Тучность — это выбор, а не дурацкое оправдание отсутствия самоконтроля», — написал другой студент. Подобные взгляды систематически излагаются в новостных репортажах об ожирении, в западных документальных фильмах и телевизионных реалити-шоу о тучных людях, пытающихся похудеть.

Тучность и тело как товар

В дискурсе тела как товара ценности физической привлекательности и самодисциплины считаются сами собой разумеющимися. Внешний вид тела призван продемонстрировать ценность того, что внутри, ценность Я, поэтому так важно совершенствовать свою внешность. Моложавый, подтянутый и привлекательный внешний вид — часть никогда не заканчивающегося проекта себя, в рамках которого тело рассматривается как пластичное и незавершенное, требующее постоянной работы и обновления, ухода, ремонта. И действительно, некоторые эксперты называют распространенный в наше время подход к восприятию и оценке своего тела и тела другого человека «косметическим взглядом». Этот взгляд конструируется с помощью доминирующих дискурсов технологий, практик и ожиданий, складывающихся вокруг идеи «улучшения тела», чтобы оно выглядело как можно более привлекательным. С точки зрения подобных представлений о теле самодисциплина означает, что для достижения и поддержания идеала своего Я (best self) необходимы время, усилия и деньги. Эти усилия необходимо прикладывать постоянно, ведь телу грозит обрушение в хаос старения, дряблости и тучности, если только не придерживаться изо дня в день стратегий ухода за телом.

В том, что я в другой своей работе назвала «триединством еды/здоровья/красоты», главная характеристика еды — худеют от нее или толстеют, помогает она достичь идеала здорового, стройного тела или, наоборот, отвлекает от этой задачи. В результате множество людей постоянно думают о том, насколько калорийна потребляемая ими пища и как она может повлиять на их здоровье или внешний вид. Даже те, кто не считают себя толстыми, не могут избавиться от подобной озабоченности, что в ряде случае провоцирует тревогу, вину, стыд и отвращение к себе из-за невозможности соответствовать стандартам здоровья, красоты и самоконтроля. Люди, которые самоидентифицируются как тучные или с избыточным весом, часто описывают свои усилия как борьбу с непреодолимым чревоугодием. Им прекрасно известно, что их тучные тела — воплощение морального поражения. Тучные люди, пытающиеся похудеть, обычно полны надежд на светлое будущее: стоит только сбросить вес — и они станут более привлекательными, здоровыми и получат принятие и поддержку со стороны других. Но в действительности, даже и сильно похудев, они продолжают ощущать себя неполноценными, так и не достигшими воображаемого идеала телесности. Процесс похудения детально описывается во множестве блогов, посвященных этой теме. Блогеры описывают этот процесс как напряженную борьбу между стремлением похудеть и почти непреодолимым желанием наесться «до отвала», «запоем». Одна женщина под ником Token Fat Girl (Образцово-показательная Толстушка), которая описывает себя как «запойного едока», пишет в своем блоге:

У меня ожирение, и дело не в умеренном или «нормальном» питании. Я со своих восьми лет озабочена своим весом и сижу на диетах так долго, что уже даже не помню, что такое нормальное питание и на что оно похоже.

Dietgirl (Диетчица), еще одна блогерка, также отмечает: «Для меня еда никогда не была просто едой — это был побег от мира, утешение, механизм, помогавший справляться с реальностью».

Такие блогеры часто говорят о том, что несчастны из-за своего внешнего вида; с помощью похудения они надеются добиться того, чтобы не только хорошо выглядеть, но и хорошо себя чувствовать. Skinny Hollie (Худышка Холли) очень хотела бы измениться внешне, но находит процесс похудения чрезмерно долгим: «Как бы мне хотелось поскорее дойти до такого момента, когда мне снова станет нравиться то, что я вижу в зеркале. Честно говоря, моя внешность меня расстраивает». Еще одна блогерка пишет, что когда она поняла, что очень растолстела, то почувствовала, что утратила контроль над своим телом и вынуждена теперь прикрывать свою избыточную плоть: «На пляже с друзьями я стала скрывать свое тело. Я стыдилась своего тела, чувствовала себя уродиной, каким-то животным». Дальше она пишет, что, похудев, снова смогла почувствовать себя счастливой: «Теперь я довольна собой и горжусь тем, что смогла все преодолеть и добиться такого результата. Следите за новостями: работа над собой продолжается!»

Как показывают эти слова, несмотря на то что большинство людей больше не следуют иудеохристианской этике самоограничения во имя духовных целей, идея награды за аскетизм — если не в виде святости, то в виде здоровья и сексуально привлекательной внешности — никуда не делась. Современные представления о тучном теле сочетают старинные идеи нравственности и морального поведения, противостоящего искушениям плоти, с эстетической концепцией телесности. Сохранять стройность — значит не только обуздывать желания, но и соответствовать нормативным идеалам красоты.

Тучные люди, постоянно сидящие на диете, то теряют, то снова набирают вес, и это в итоге подталкивает некоторых из них к тому, чтобы подвергнуться бариатрической операции, лишь бы эта непрекращающаяся битва за контроль над весом наконец закончилась. Те, кто прошел эту процедуру, нередко рассматривают ее как способ привести тело в относительно нормальный вид, чтобы обрести возможность контролировать свой вес: с их точки зрения, это «первый шаг» в сторону самодисциплины. Теперь их больше «не контролирует еда»: контроль перешел к ним, благодаря ограничениям, которые операция накладывает на потребление пищи и аппетит. Любопытно, что сбрасывание веса в результате бариатрического хирургического вмешательства часто и самими похудевшими, и другими людьми считается «жульничеством». Поскольку похудение произошло благодаря операции, утрачивается его нравственное измерение: ведь человек похудел не с помощью самодисциплины и аскетических практик. Пропагандирование бариатрической хирургии представляет тучность как медицинскую проблему, затушевывая социально-экономические факторы.

Источник