Что значит прийти к богу
Как люди приходят к Богу? Что теряет человек, потерявший Бога?
Все дороги ведут к Богу, и это подтверждается множеством реальных историй. Даже самые ярые атеисты перед смертью (или, попав в тяжелейшие условия) обращаются к Богу. Когда наши пороки отступают, с нами всегда остаётся только лишь Бог. А пороки отпускают человека только, когда с него (с человека) нечего взять. Чаще всего это происходит перед лицом смерти.
Пока нам живётся хорошо, мы про Бога забываем. Мы мечтаем о лучшей жизни, погружены в свои проблемы или кичимся своими достижениями. В такие моменты мы забываем, кто нам подарил жизнь, и кто нам даёт силы на существование.
Пока в нас есть энергия Бога, мы интересны различным эгрегорам. Похоть, зависть, гордыня, уныние, алчность, эгоизм, комплексы, страхи и вредные привычки облепляют нас роем и высасывают наши души, создавая привычную для нас картинку мира. Но как только Божественная энергия кончается, мы сразу вспоминаем про Бога и бежим к Нему со всех ног, чтобы выпросить еще.
Когда Божественная энергия иссякает, вмиг слетает гордыня, и ты понимаешь, что, оказывается, не всё зависит от тебя. Уходит похоть, а вместе с ней оставляют тебя и твои любовницы (любовники). Тебя покидает алчность и с собой забирает денежный поток и те побрякушки, которые тебе когда-то одолжила.
Мы, ослеплённые гордыней, постоянно забываем про Бога. Потеряв Бога, нас окутывают пороки и уводят нас от истины в систему ложных ценностей. Мы предаём Бога, дружбу, любовь, счастье, семью, природу, свободу и свою душу за пустые фантики из денег, власти, славы, секса без любви и внешней красоты. Мы расплачиваемся Богом и душой, чтобы получить то, что нам не нужно. А потом одиночество, душевная боль, несчастье и страдания. Но зачем доводить до такого?
Всегда помните, что нас любит только Бог, и лишь Его дары — любовь, дружба, счастье, природа, свобода, семья, душа и связь с Ним — нужны нашей душе. Никогда не предавайте и не продавайте всё чистое, что нам подарил Бог.
Самой мощной силой на Земле обладает Божественная энергия. Люди, умеющие быть близко к Богу, получают колоссальный ресурс, защищающий и развивающий их.
Богу не нужно от нас поклонения и жертв. Богу нужно, чтобы мы были счастливы, любили и были любимы. Бог радуется, когда мы созидаем и помогаем, когда мы не зациклены только на себе, но думаем и о других. Чтобы стать ближе к Богу, нужно проявлять свои лучшие душевные качества, иметь чистые намерения и всегда быть готовым прийти на помощь.
Следует помнить, что Бог — это воплощение мудрости, любви и созидания. Он окутывает нас любовью и всегда защищает, если мы сами от него не удаляемся. Если же человек удаляется от Бога, он становится марионеткой пороков и слабостей, а его цели устремляются только на себя. Брать, потреблять, использовать, разрушать и присваивать — это удел людей, далёких от Бога.
Будьте чисты перед Богом. Просите его, если вам плохо, и благодарите, если вам хорошо. Помните, Бог никогда не отказывает, если просьба идёт от души, но Бог никогда не выполнит просьбу, идущую от наших пороков и слабостей.
Что необходимо сделать, чтобы приблизиться к Богу?
Окончание беседы с старцем Лукой (насельником монастыря Филофей).
– Что необходимо сделать для того, чтобы приблизиться к Богу?
Достичь более тесной связи с Богом нам мешает мирское мудрование. Освободившись от него – мы обретем Божественную благодать и будем (как первые христиане) уже в этой жизни чувствовать радость Рая. Об этом говорит Сам Спаситель: «Царствие Божие внутрь вас есть». То есть всякий, кто приносит истинное покаяние, имеет уже в своей земной жизни ощущение Царствия Небесного. Ведь в Таинстве Исповеди Бог подобно огню уничтожает грех, и наполняет человека светом Своей Благодати.
После того как человек покается и придет в себя – он становится сосудом благоговения и благочестия. Ему не обязательно что-то говорить или делать, чтобы свидетельствовать окружающим о Боге.
Увы христианину, пытающегося принести пользу через изложение своих мыслей, знаний, взглядов, теорий. Толку от этого не будет.
Без смирения не может быть настоящего богословия. Если у человека нет смиренного сердца, в нем не будет обитать Бог.
– В чем значение монашества?
– Монах – это человек живущий в покаянии, а монашество – это средоточие христианства. Иноки – это передовой отряд Церкви. Монахи призваны последовать Евангелию в полной мере. Не рассуждать о заповедях, а стараться их исполнять.
Если монах, оставив мир, начинает размышлять о преимуществах мирской жизни – он сам разоряет свои духовные достижения. Более того, он искажает саму суть монашества.
– Почему человек может утерять Божественную благодать?
Через покаяние мы вновь обретаем себя, восстанавливаем нашу разрушенную связь с Богом.
– Что еще может отдалить нас от Бога?
– Неправильное отношение к вещам. Когда человек свою любовь от Бога переносит на вещи – он становится ненасытным. Страсть сребролюбия фактически становится формой язычества, ведь человек поклоняется уже не Творцу, а твари.
– А что представляет собой человек вернувшийся в свое естественное состояние?
– Он становится живой иконой Бога.
Чтобы драгоценные камни засверкали, они должны пройти определенную огранку. Так же и человек. Образ Божий был искажен в нас грехом и Бог подобно мастерам, обрабатывающим алмазы, отсекает от нас лишнее, придавая нам первозданную красоту.
Мы смотрим на ограненный алмаз и он сверкает со всех сторон, то же самое происходит и с вернувшимся в свое естественное состояние человеком. Этот свет и красота уже были у него внутри, но если бы Бог не отсек все наносное, они бы так и остались замурованы и не реализованы.
На первый взгляд христиане, уходя от злых дел мира, теряют связь и с самим миром. Но это не так: обретая связь с Богом, человек выстраивает правильные отношения и со всем миром. И наоборот: по мере потери связи с Творцом, мы словно оказываемся в тумане, а наши взаимоотношения с миром утрачивают гармонию.
Каждый христианин – икона Христа, которая становится видимой и изобразимой по мере того, как он очищается от греха. Но если мы будем ориентироваться не на Христа, а на этот мир – загубим данные нам Богом таланты и возможности.
Каждый человек сотворен для того, чтобы сделать что-то прекрасное и достойное Бога, а мы растрачиваем себя на пустые и никчемные вещи. Во время Таинства Крещения мы обещались Богу и отрицались Сатаны и всех дел его. Так почему же теперь хотим хоть краешком захватить и вкусить греховных «наслаждений»?
Что нам может дать мир? Бесконечно бедный и убогий в сравнении с Богом.
Какому Господину мы служим, от того и получим награду. Будем творить добро – нас вознаградит Господь. Но что значит «творить добро»? Значит преобразить себя и стать достойным Бога.
1 Отрывок из «Дидахи» (учения (12 апостолов), раннехристианского памятника, содержащего уникальные сведения о церковной жизни, богословии и нравственном учении апостольской эпохи.
2 «Совершенство чистоты – есть начало богословия». (Преп. Иоанн, игумен Синайский. Лествица. М., 1873. С. 306.)
3 «Тварный мир представляет собой неделимое целое; таким образом, спасение каждого человека неразрывно связано со спасением всего человечества и даже, еще шире, со спасением всей вселенной. Вот почему слова апостола Павла «Мы члены друг Другу» (Еф. 4:25) должны быть осмыслены во всей широте их значения… Именно это чувство космического единства выражено преподобным Силуаном Афонским: Кто носит в себе Духа Святого. тот скорбит о всем народе день и ночь, и сердце его жалеет всякое создание Божие, и особенно людей, которые не знают Бога, или противятся ему, и потому идут в огонь мучения. За них он молится день и ночь, больше чем за себя, чтобы все покаялись и познали Господа (Епископ Диоклийский Калист «Спасение по учению преподобного Силуана Афонского).
Решил, наконец, воцерковиться. Что делать?
Приблизительное время чтения: 8 мин.
В редакцию журнала «Фома» приходит много вопросов от читателей, которые пишут: «Я вроде в Бога верю, но в храм не хожу. С чего начать, как подступиться — не знаю». Протоиерей Максим Первозванский, клирик московского храма во имя Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе рассказал, с чего начать путь к воцерковлению.
Первое:
Выберите храм, в который будете ходить. Воцерковление — это период, во время которого человек становится членом Церкви: регулярно посещает богослужения и участвует в таинствах. Но делать это желательно в одном храме.
Прихожанин — это человек, который ходит в конкретный храм и является членом его общины, прихода. Я советую идти в ближайший к вашему дому. Конечно, рядом с вами может оказаться несколько храмов, так что на первых порах попробуйте походить по разным, выбрать, где вам лучше видно и слышно, где более доступные священники, где вам самому больше нравится.
Постепенно вы полюбите этот приход и у вас сложатся доверительные отношения c кем-нибудь из священников. В идеале он должен стать вашим духовником, то есть тем, у кого вы постоянно исповедуетесь, кто вас знает. Но это вопрос времени, не первого шага.
Второе:
Сходите на службу. Встаньте сзади — так, чтобы было видно и слышно, но никому не мешая. Не смущайтесь, что пока не все понимаете: невозможно узнать, что и как происходит в церкви, не посещая ее.
Представьте, что вы решили стать хоккейным болельщиком. Вы можете прочитать правила игры, но в первую очередь вам скажут: пойдем на матч. И там, в процессе игры, вы поймете правила и у вас появятся дополнительные вопросы.
Вот и с храмом так же. В ходе богослужения у вас будут рождаться вопросы, на которые вы захотите найти ответ. С поиска ответов на них и начнется постепенное осмысление службы — практика будет подкрепляться теорией.
Третье:
Изучите основы своей веры. Точное и краткое изложение ее содержится в Символе веры, но стоит открыть и учебник Закона Божьего.
Что читать из церковной литературы, зависит от человека — его образования, запросов и уровня знаний о Боге и жизни Церкви. Одним лучше начинать с книг митрополита Сурожского Антония, другие могут сразу приступать к Иоанну Лествичнику. Универсальный совет здесь дать сложно — лучше установить контакт со священником и просить его вас направлять.
Кстати, сегодня почти при каждом храме проводятся специальные беседы для крестных и готовящихся принять крещение. Во многих есть курсы катехизации или воскресные школы для детей и взрослых. Сходите и вы на эти курсы или беседы, послушайте, вникните — это большое подспорье для воцерковляющегося человека.
Четвертое:
Пятое:
Начните молиться с малого — с чтения «Отче наш» утром и вечером. Только не торопясь, вдумчиво, посмотрев толкование значения молитвы, отдельных ее слов и поразмыслив над ними. В сложных жизненных ситуациях в течение дня можно молиться коротко: «Господи, помоги», «Господи, спаси и сохрани». Это те базовые молитвы, которые человек обычно помнит наизусть с детства. Начиная свое обращение к Богу с них, мы приучаем себя к молитвенному правилу.
Потом можно увеличивать время молитвы — по три раза осмысленно читать «Отче наш» утром и вечером. Можно приобрести православный молитвослов для мирянина, где утреннее и вечернее правило дается в сокращении. Обычно я рекомендую его детям и подросткам. А можно подойти к батюшке с обычным молитвословом и попросить его отметить галочками те молитвы, которые, на его взгляд, вам будет посильно читать на первых порах.
Помните: молитва не обязанность, а возношение ума и сердца к Богу, прямое, личное обращение к Нему. Поэтому так важно читать молитву медленно, осмысленно, правильно ставя ударения, сопереживая каждому слову. Если вам непонятен церковнославянский язык, можно найти молитвослов с параллельным переводом на русский, чтобы быстрее привыкнуть и потом уже читать на церковнославянском.
Шестое:
Исповедуйтесь и причащайтесь. Участие в этих таинствах отличает человека воцерковленного от «абстрактного верующего». Перед первой исповедью лучше побеседовать со священником — он посоветует, как к ней подготовиться.
Общение с батюшкой вообще сильно облегчает вхождение в Церковь: находясь под началом священника, вы будете иметь наставника в его лице. Если у вас нет знакомого священника, обратитесь к тому, к кому вы испытываете доверие и расположение.
Подойти к батюшке и попросить поговорить можно после службы, когда он выйдет из алтаря. Конечно, вполне вероятно, что сделать это сразу не получится, он может спешить. В таком случае попросите назначить вам удобное время, например, какой-то вечер. Не бойтесь задавать священнику любые волнующие вас вопросы. Можно попросить его номер телефона или почту на случай, если понадобится срочный совет. Но важно знать меру: не забывайте, что священник тоже человек, который может уставать и не быть на связи круглосуточно.
При встрече посоветуйтесь, что вам делать дальше, как начать свой путь в Церкви. И тогда, скорее всего, батюшка предложит вам прийти на исповедь и объяснит, как подготовиться к причастию.
Но не путайте: исповедь — это не общение со священником. На исповеди мы просим прощения у Бога, а священник может лишь дать вам совет, развеять сомнения или поддержать. Но доверие после исповеди может укрепиться, а может и рассеяться. Если вы увидите, что священник хочет вами руководить, если он начинает давать вам конкретные советы — насторожитесь, не спешите безоговорочно им следовать. Священник должен помочь вам разобраться, что правильно, а что неправильно, чтобы вы на основании этого приняли самостоятельное решение, как поступить.
Седьмое:
Постарайтесь приучить себя к регулярному посещению служб и молитве, но без фанатизма. Богослужения и молитвы — это большой духовный труд, требующий немалых усилий и работы над собой.
Когда люди приходят в Церковь, у них могут быть два мотива: внешний и внутренний. Если вас привели в храм за руку — это внешний мотив. Он может стать толчком к вашему воцерковлению, но сработает только тогда, когда включится мотив внутренний — ваша личная тяга к Богу. И этот мотив — единственный по-настоящему надежный, ибо без него молитвенное правило вам будет в тягость и вы не захотите остаться в Церкви.
Восьмое:
Внимательно следите за тем, чтобы не было перегибов, которые в начале вашего воцерковления могут навредить вам и вашим близким. Этот период обычно называют неофитством. Я бы сравнил его с влюбленностью — со всеми вытекающими, как положительными, так и потенциально опасными последствиями.
С одной стороны, с вхождением в церковную жизнь вы будете испытывать неподдельную радость и желание служить Богу. В период неофитства человеку под силу то, что в обычном состоянии сделать трудно: например, прочитать сразу все Евангелие или строго выдержать весь Великий пост.
А с другой стороны, в это время человек пытается вписать свое новое чувство — свою веру — в обыденную жизнь, но, будучи очарованным вдруг открывшимся вам миром, можно легко не заметить, как вы делаете что-то не так и причиняете боль вашим близким. В это время обычно и происходит разлад: такая ревностная тяга кардинально изменить жизнь, отказаться от всего мирского и посвятить себя Богу иногда приводит к разного рода перекосам. Поэтому, как любое яркое состояние, неофитство требует вашего контроля. Менять уклад и ритм жизни обязательно нужно, но необходимо следить за тем, чтобы эти перемены вели к вашему духовному возрастанию, а не делали вас заложником ваших благочестивых фантазий, напрасно изнуряющим себя и своих близких.
Девятое:
будьте готовы к тому, что ваша жизнь поменяется. Идти к Богу — значит отказываться от тех привычных вещей, в которых вы, возможно, не видели ничего страшного. Речь не о том, чтобы фанатично сменить белое на черное и уйти жить в пустыню. Эти изменения должны происходить естественно: дело не в привычке ходить по воскресеньям в храм, а в смене образа жизни. А как меняться — это вам будет подсказывать сама Церковь, и главное — ваше сердце. Степень изменений обыденной жизни будет зависеть лишь от того, насколько вы будете готовы посвятить свою жизнь Богу.
Постепенно вы привыкнете молиться и поститься, станете частью общины храма, в который ходите. В вашем доме появятся иконы, может измениться и ваш внешний вид — вы начнете одеваться, как это принято в среде верующих. Но по сути, это вещи второстепенные, не воспринимайте церковную жизнь как набор внешних правил: длина вашей бороды или юбки еще не показатель вашей воцерковленности.
Десятое:
Не поддавайтесь приступам уныния. Приобщаясь к новому образу жизни, вы постепенно будете понимать, что некоторые безобидные на первый взгляд вещи вели вас не туда. Но когда к людям приходит осознание их греховности — вредных привычек, раздражительности, лени — у многих опускаются руки. Они начинают считать себя безнадежными грешниками, и появляется страх, что священники их будут ругать, а в Церкви не примут.
На самом деле происходит обратный, положительный процесс: у вас открываются глаза — вы начинаете видеть путь, которым надо идти. Так не поддавайтесь сомнениям и идите. Помните, что Церковь — это собрание кающихся грешников; место, где вы начинаете видеть болезни, но не как отчаявшийся человек, а как диагност, который знает, как эту болезнь лечить.
Как происходит это лечение? В Церкви такая практика называется покаянием. Покаяние — это избавление от того, что нас искажает и не дает свершиться соединению с Богом. Оно меняет наш ум и мировосприятие. Конечно, человеческое естество инертно и будет противиться переменам. Но вы должны помнить, что Церковь — это место, где перемены случаются в лучшую сторону.
Пути разные, цель одна: как Бог приводит к Себе
 |
| В храме Серафимо-Дивеевского монастыря |
В перестройку довелось прочитать интересную статью (к сожалению, не помню имя автора). Смысл ее был в том, что духу каждой эпохи соответствует определенный литературный жанр, и неслучайно вторая половина XIX века ознаменовалась расцветом русского романа, а начало XX века дало целую плеяду выдающихся поэтов. Перестроечный же период автор статьи назвал эпохой публицистики. А ведь и правда! И сейчас даже странно себе представить, что люди с ночи занимали очередь на почту, поскольку подписка на журналы «Огонек» или «Новый мир» была лимитирована, и ее приходилось добывать столь героическими усилиями. И что ценители литературы, не мыслившие себе жизни без поэзии или прозы, вдруг резко переключились на газетные статьи и читали их с таким же упоением, как своих любимых писателей. Эпоха публицистики продлилась намного дольше перестройки и дала немало талантливых авторов, которые помогали и до сих пор помогают народу понять, «кто мы и откуда», осмыслить перемены, происходящие в стране и в мире. Но мне кажется, что эпоха эта сейчас подходит к концу. Почти все основное на данный момент, наверное, уже разъяснено. «Кто имеет уши слышать, да слышит» (Мф. 13: 9). Конечно, публицистика как жанр никуда не денется, но дух эпохи, наверное, будет выражать нечто другое. Что именно? Поживем – увидим. Я, например, не удивлюсь, если это будут свидетельства очевидцев.
Во всяком случае, такое «развитие сюжета» было бы вполне логично. Теория подтверждается практикой. В споре, когда все отвлеченные аргументы исчерпаны, человек нередко апеллирует к своему личному опыту, к тому, свидетелем чего ему суждено было стать. И тогда, как правило, ничто не в силах переубедить его.
Наверное, не случайно в Латинской Америке, которая во второй половине XX века неожиданно вырвалась в авангард литературного процесса, появился даже особый жанр – «роман-свидетельство» (novela testimonio). А у нас стали так популярны жизнеописания старцев, как минимум наполовину обычно состоящие из свидетельств, и книги о чудесах, полностью составленные из рассказов очевидцев.
Противостояние в мире нарастает, и все больше людей осознает, что первична тут духовная составляющая. Может быть, поэтому, чтобы до наступления решительных событий к истинной вере успело обратиться как можно больше людей, сейчас так обильно изливается благодать, и многие из тех, кто еще вчера обходил церковь стороной, уже не мыслят себе без нее жизни. Их рассказы о воцерковлении, порой настолько поразительные, что напоминают эпизоды из патериков, – это очень важная форма миссионерства. По словам святого праведного Иоанна Кронштадтского, «примеры сильнее всего действуют на людей, увлекая их к подражанию». Ну, а когда-нибудь – времен и сроков нам знать не дано – свидетельство о Боге и о пути к Нему вновь окажется равносильным исповедничеству. И тогда опять буквализируется смысл греческого слова «свидетель» – martis.
Рассказывает Светлана Сафиуллина, педагог, кандидат технических наук:
– Родилась я в Казани, в татарской семье. Не могу сказать, что семья моя была глубоко религиозной, но мама верит в Бога и следует исламу во всех подобающих формах. Отец тоже не сомневался в существовании Бога, хотя был коммунистом. Да и мы, дети, были воспитаны таким образом, что для нас не стоял вопрос, есть ли Бог. Мы были уверены, что Он есть. Хотя, конечно, в школе атеистические «прививки» делались. Однажды после очередной такой «прививки» я пришла домой в смущении: вдруг Бога придумали люди? И задала этот вопрос бабушке. Она очень серьезно меня выслушала, усадила напротив себя и сказала: «Знаешь, ты мне подобные вопросы больше не вздумай задавать. Подрастешь – все поймешь. А пока ничего не понимаешь, лучше молчи». Я это запомнила на всю жизнь, и когда впоследствии у меня возникали какие-либо колебания в вопросах веры, всегда вспоминала урок, полученный от бабушки.
Тем не менее, я считала себя мусульманкой, знала (и до сих пор помню) молитвы. Но религия существовала отдельно, а мои духовные поиски – отдельно.
Потом я переехала в Москву, вышла замуж, родила дочь. И когда мне понадобилось устроить ее в детский сад, одна моя сердобольная знакомая, увлекавшаяся теософией, посоветовала отдать дочку к вальдорфцам в центр лечебной педагогики им. Рудольфа Штайнера. Время было перестроечное, в тонкостях религиозно-философских учений мало кто разбирался, все идущее из-за границы было в новинку и воспринималось на ура. Да и что, казалось, было плохого в заявках вальдорфцев на целостный подход к человеку и на то, что воспитательные подходы должны учитывать психологические особенности ребенка? У меня, во всяком случае, контраргументов не нашлось, и я решила посмотреть. Пришла. Руководителями центра оказались иностранцы. И не откуда-нибудь, а из самого Дорнаха, где Штайнер основал антропософское общество! Мне они очень понравились: развитые, образованные, альтруистичные. Согласитесь, не так уж часто встретишь, чтобы директор центра в 5 часов утра вставал и собственноручно мыл на работе полы. Я думаю, это были не просто очень рафинированные, но и наиболее правильные вальдорфцы. А поскольку в этой системе есть не только плохое, но и много хорошего, впечатление у меня поначалу сложилось самое благоприятное. Я, как и многие другие родители, обращала внимание лишь на внешнюю сторону вальдорфской педагогики, не понимая, ради чего эти люди так самоотверженно трудятся.
Но Бог, как известно, все может обратить во благо. Так и меня встреча с вальдорфцами заставила задуматься о христианстве. При первом знакомстве они сразу же дали мне одну из своих многочисленных брошюр о Христе. Я, конечно, знала об Иисусе, ведь мусульмане считают его пророком. И меня всегда волновал вопрос: почему Христос, такой совершенный и высоконравственный, не остался последним пророком? Почему после него пришел Магомед – такой, какой он есть? Книжка вальдорфцев меня очень заинтересовала. Я ее читала, перечитывала. И вот однажды, когда дома никого, кроме меня, не было, уснула с этой книжкой в руках и увидела сон, который перевернул всю мою жизнь.
Во сне я очутилась в совершенно незнакомом провинциальном городе. До сих пор помню его в деталях. Потом я даже нарисовала своей православной подруге подробный план. Слева от меня был забор, а за ним – дивный сад, весь в цвету. Отчетливо помню и время года, и время дня: часов 5 вечера, буйная весна. Навстречу мне несется тройка лошадей, запряженная в красивую коляску, обитую кожей, с откидным верхом. Подъехав, тройка остановилась, и я увидела дородную монахиню с большим золотым крестом на груди. Я и сейчас вижу ее так отчетливо, как будто она сидит напротив меня. Рядом с ней была другая монахиня, старенькая, худенькая. Она сошла по двум ступенечкам ко мне и посмотрела на меня с такой тревогой, с таким сочувствием. Никогда не забуду этот взгляд. А потом протянула мне на ладони овальное изображение. Моя религия не разрешала мне заходить в православные храмы, поэтому я многого не знала и никогда не видела. Теперь-то я понимаю, что мне протягивали икону в окладе. А тогда, делаясь с подругой впечатлениями, я описывала это так: «Монахиня показала мне чеканку, на которой выбито изображение Божией Матери. На коленях у нее Младенец и еще что-то: то ли шар, то ли булава. Непонятно…» Но Ольга, моя православная подруга, сразу догадалась. «Тебе, – сказала, – “Державную” икону показали».
Протянув мне икону, старенькая монахиня произнесла, качая головой: «Молись, молись! Может быть, спасешься».
И все будто растворилось. Я проснулась с чувством, что действительно побывала в каком-то другом месте, и долго не могла отойти от нахлынувших переживаний. Это случилось в марте. А через какое-то время мне нужно было решить, стоит ли устраивать дочку в вальдорфскую школу. И тут вдруг моя подруга Ольга принялась меня упрашивать, чтобы я съездила с ней в Дивеево.
– Может, монахинь своих увидишь, – говорила.
– Да как я поеду? Мне же нельзя!
– А ты не будешь в храмы входить. Просто прогуляешься со мной за компанию.
Ну, я и согласилась.
В Дивееве я все-таки вошла в Троицкий собор. Вошла с большим страхом. С одной стороны, я опасалась опошлить своим присутствием богослужение. А с другой, считала, что раз уж Бог создал меня мусульманкой, я не должна изменять вере отцов. Поэтому, войдя, я приникла к колонне, как бы впечаталась в нее, мечтая сделаться невидимой. Мне казалось, стоит на меня посмотреть – и сразу будет понятно, что я не христианка. Но при этом я с интересом сравнивала происходящее с тем, что мне доводилось видеть в мечети. Я заметила, что ритм молитвы совершенно идентичен мусульманской. А потом… Потом произошло нечто необычайное. Когда собравшиеся в храме запели – сейчас, задним числом, мне думается, что они пели «Верую», – у каждого поющего из темечка протянулись к куполу живые трепещущие ленточки. Я по образованию химик. Наверное, поэтому увиденное напомнило мне сгущенный воздух. Такого синевато-серого цвета бывает жидкий азот. Потом я эти ленточки обнаружила на иконах, изображающих архангелов. У них за ушами именно такие ленты. Только на иконах они непрозрачные, а у людей в храме были прозрачные. И я в этот момент всем сердцем, всем своим существом поняла, что здесь происходит то, чего нет больше нигде. Нет и не может быть! И вопросов о том, Кто есть Христос, а кто – Магомед, что есть Православие, а что – ислам, для меня не осталось. Хотя человеку, который не испытал ничего подобного, наверное, бесполезно это рассказывать. Слова тут бессильны. Почувствовать истинность или неистинность чего бы то ни было можно только сердцем.
Ну, а дальше было еще удивительней. Я не сомневалась, я опять-таки сердцем чувствовала, что монахини из моего мартовского сна реально существуют. Но ни того сада, ни забора в Дивееве не обнаружилось – никаких намеков на городок, который мне привиделся во сне. И потом, в Дивееве – говорила я Ольге, – монахини ходят в каких-то «колпаках» (я тогда не знала, что это клобуки), а монашки из моего сна были в «пирожочках» (скуфейках). В конце концов, так ничего и не найдя, я засобиралась домой.
Приезжаем мы с подругой в Арзамас: билетов на Москву нет и не предвидится. Как ехать, непонятно. Но Ольга не унывает:
– Это, наверное, воля Божия. Давай сходим на вечернюю службу.
Едем мы с ней на автобусе, и вдруг она как закричит:
– Смотри, Светлана! Смотри! Твой забор! Твой сад!
И вот мы выходим с ней из автобуса в Арзамасе на том самом месте, где я побывала во сне. В совсем незнакомом для меня городе.
Я опрометью помчалась в ту сторону, откуда ко мне подъехала тройка лошадей. И увидела Никольский монастырь! Он тогда только-только открылся. Я вбежала – и ноги у меня подкосились. Во дворе стояла та самая дородная монахиня с большим крестом. И встретила она меня словами:
Не знаю, может быть, так все игуменьи встречают гостей, а, может, у меня на лице было написано, что со мной происходит… Но почему-то мне кажется, что она меня тоже узнала.
Не спросив, кто я и откуда, она сказала:
В храме были одни монахини.
Я вошла и увидела прислоненную к алтарю «чеканку», только увеличенную раз в двадцать, – «Державную» икону Божией Матери.
Ко мне подошла вторая, старенькая, монахиня из моего сна. Взяла меня под локоточки и со словами «Иди, помолись» поставила меня прямо перед этой иконой.
Не буду долго рассказывать, что со мной происходило. Скажу только, что все во мне содрогалось. В один миг у меня переменилось отношение к своей жизни и к миру. Потрясение было настолько сильным, что я потом недели две не могла говорить. Не то чтобы онемела, а просто слова были излишни. И я приняла решение креститься. Мне было совершенно ясно, что без этого – не жить. На праздник Рождества Богородицы мы с мужем и дочкой покрестились.
Правда, вернувшись из Дивеева, я еще какое-то время общалась с вальдорфцами. И не просто общалась, а очень активно им помогала. Они даже пригласили меня на семинар, где «ковались» новые кадры. Но это стало началом конца.
Дело в том, что я вела себя не так, как подобает новичку. Я задавала вопросы. Видимо, достаточно сложные. По крайней мере, мне на них не дали вразумительного ответа. Например, руководители семинара говорили о каких-то кристально чистых пространствах чистого разума и о том, что человек сейчас может развиваться духовно именно через разум. Дескать, век такой на дворе: Небеса можно взять только умом. Я спрашиваю: «А как же быть с сердцем? Как вы сердце очищаете? Оно же с умом связано».
Руководитель растерялся и взял тайм-аут аж на две недели.
Потом я спросила, как они справляются с грехами. Что можно с ними умом сделать? Он тоже не смог ответить. Что такое грех, он, похоже, вовсе не знал.
А тут еще выяснилось, что им наши старцы как бельмо на глазу. Мол, все это позавчерашний день, Небеса закрыты… Я опять не смолчала. И когда на семинарах предлагалось читать какие-то бесконечные поучения их гуру, я возьми да и предложи читать «Отче наш».
Короче, вылетела я оттуда с треском. О чем, конечно, не жалею. А вслед за мной ушли и многие другие люди. Семинар этот, слава Богу, распался.
А через некоторое время случилось еще одно великое чудо. Дело в том, что я серьезно захворала. У меня определили опухоль, причем очень нехорошую. Я уже с трудом ходила, постоянно пила обезболивающие средства. И перед операцией, которая была неизбежна, поехала в Псково-Печерский монастырь. Мне хотелось духовно подготовиться к операции: хорошенько исповедаться, причаститься. А дальше положиться на волю Божию.
Я поехала на Успение с другой своей подругой, Еленой, которая может засвидетельствовать, что все было действительно так, как я рассказываю. В Псково-Печерском монастыре в этот день выкладывают красивую дорожку из цветов. Мы с ней тоже немного поработали. Она старалась меня оберегать от столкновений с людьми, потому что рука у меня сильно болела, и даже легкий толчок был бы мучителен. Я исповедалась, причастилась. А потом совершался чин погребения Божией Матери, и по красивой дорожке из цветов был устроен крестный ход от Михайловского собора до Успенского. Нас помазали, и я помню, как стояла на соборной площади перед Успенским собором, как ликовали колокола, и было такое чувство, будто внутри меня все взрывается, каждая клеточка. То ли от радости, то ли от звона. В приподнятом настроении мы вернулись, чтобы немного поспать. А утром я вдруг понимаю, что мне чего-то не хватает. Чего? Я даже сразу не догадалась. А не хватало боли! И… опухоли. А ведь она к тому времени уже выросла с гусиное яйцо. И вдруг превратилась в горошинку! Ну, а по прошествии некоторого времени и вовсе исчезла.
В заключение хочу сказать следующее. После той встречи с монахинями, оглянувшись на свою жизнь, я поняла, что Бог всегда промышлял обо мне. И теперь я уверена, что Он никого – ни иудеев, ни мусульман, ни язычников, ни даже атеистов – не оставляет без внимания. Он всем Своим созданиям смотрит в сердце. Меня Он прямо-таки за волосы вытащил из той ямы, в которой я находилась. Из ямы моих предрассудков и заблуждений насчет веры отцов. Нет другой веры, она у всех одна. И нет другого Бога, кроме Бога Троицы. Так что моя история не о том, как я пришла к Богу, а о том, как Бог меня привел к Себе.