Что такое sbe yung lean
20 Вопросов к Yung Lean
Шведский рэпер Yung Lean созрел как артист, уже с того момента, как эстетика sadboys стала вирусной.
Перевод интервью изданию CrackMagazine
Если вы хотите послушать самую честную и эмоциональную работу Лина на данный момент, предлагаем послушать его последний альбом «Stranger». Если вы хотите почитать об отелях с приведениями, в которых он был, о кислотных трипах, которые ловил и о фирменном рецепте мясных шариков, советуем вам прочитать всё, что ниже этой строчки.
Любимый участник «Slipknot»?
Самый первый альбом, в который ты влюбился?
— Dookie от «Green Day».
Последний фильм, который ты смотрел?
Имя твоего первого музыкального проекта?
— У меня была группа в четвёртом классе. Мы называли себя «The Ice Cubes».
Какова была атмосфера «The Ice Cubes»?
— Было сложно. У нас был один хит «Södermalm», назван в честь места, где мы выросли. Песня была про обычные будни средней школы, типа прогуливания уроков. Я ушёл из группы прямо перед выступлением на открытии IKEA для рэпера Adam Tensta, он был известен в то время. Нам было лет 11-12. Это было странно.
Худший отель, где ты оставался?
— Я помню один в Далласе, в нем были призраки. Шерман был поселен на четвёртом этаже, он прочёл в интернете, что кто-то был убит тут в 60-ых или типа того. Вечером кто то постучался в его дверь, поэтому он пришёл ко мне и мы спали в одной кровати. Мы встретили старого отельного лоббиста и спросили его, призрак ли он? На что он ответил страшным и усталым голосом, «Вопрос в том, существую ли я?», после этого он исчез. Мы искали его. У него просто не было возможности уйти так быстро.
Расскажи о своём фирменном кулинарном рецепте?
— Я очень хорошо делаю домашние мясные шарики с греческим сыром внутри и растолчённым картофелем и с супер вкусным соусом и маринованными огурцами.
Мясные шарики делаешь сам или покупаешь готовое?
— Я всё делаю сам. Я покупаю мясо, после кручу шарики и делаю это с яичным желтком, перцем и красным луком. А потом валяю в масле.
Самая знаменитая личность, которую ты встречал?
— Чарли Шин. Я был в LA, снимался для Calvin Klein. Я стоял на улице и попросил у Чарли сигарету. Он достал маленькую бутылочку из пиджака и сказал, «Эй, хочешь немного выпить?» Но мне надо было сфотографироваться, поэтому я ответил, «Слушай, Чарли, как насчёт сходить со мной в бар когда все закончится?» На что он ответил, «Наш мальчик, определенно, наш мальчик…» и когда его менеджер вышла к нам, я спросил «Что Чарли тут делает?» она мне ответила, — «Ох, возможно, его худший фильм, называется 9/11».
У тебя есть татуировки, о которых ты жалеешь?
— Может быть, я пожалею о нескольких из них через несколько лет. Но пока что я молодой и тупой.
Лучшая песня для выхода на сцену?
— Я бы вышел под «The Final Countdown» от «Europe».
Любимая эмодзи?
— Наверное, та которая курит, курящее лицо.
Худшая работа в твоей жизни?
— Одно лето я работал на открытом воздухе в бассейне, что в деревне в Швеции. Я продавал купальники и полотенца, после я чистил сауны, раздевалки и все туалеты. Один год там отдыхали грустные датские женщины, которые хотели остаться после того, как мы закрылись. Мне надо было их выгнать. Они всегда были голыми и смеялись, когда я входил к ним в комнату.
Кто твоя любимая персона в инстаграме?
-Я практически не сижу там. У меня есть аккаунт и я загружаю фото, но я не смотрю других людей.
Какой бы ты дал совет себе десять лет назад?
— Не становись рэпером.
Что бы написал на своей надгробной плите?
— Это нечто серьезное.
Я всегда заканчиваю вопросом о смерти.
— Ладно, я просто напишу цитату из «The Final Countdown».
Мне будет очень приятно, если ты поделишься этой статьей с друзьями 😉
Yung Lean рассказал о Converse, любви к рисованию и обратной стороне славы
Автор: James Keith, Complex UK
Фото: Elliot Simpson
Перевод: Настя Беляева
В прошлом году Yung Lean, или Юнатан Леандер Хостад, осуществил решительное возвращение в мир музыки с последним (и, по его мнению, лучшим) на сегодняшний день альбомом «Stranger». По этому релизу слышно, что Хостад больше не подросток, а артист, уверенный в своей идентичности и жизненных целях. С альбомом 2017 года за плечами, Yung Lean строит планы на будущее, включающие (возможно) музыкальный театр. Мы поговорили со шведским рэпером, чтобы во всем этом разобраться.
За полчаса нашего общения Yung Lean рассказал о разных гранях своей творческой индивидуальности, коснулся музыки, рисования и стиля – того, как он к этому пришел и как почувствовал уверенность, что может выражать себя любым доступным способом. Он считает свое творческое воспитание заслугой, главным образом, своего двоюродного дяди, который учил его создавать что-то своими руками и освобождать фантазию. Родители Хостада, которые сами не имели отношения к искусству, тоже поддерживали его и старались давать ему пространство для творчества.
Мы также коснулись целей, с которыми Yung Lean занимается творчеством, ведь рисование имеет терапевтические свойства, а также причин, по которым ему понадобился такой выход. Хостаду, который стал известным в поздние годы своего тинейджерства благодаря альбому «Unknown Memory», становилось все тяжелее и тяжелее из-за того, что его постоянно узнавали и подходили к нему на улице. Несмотря на то, что сейчас с его эмоциональным состоянием все в порядке, давление публичности остается таким же мощным. Однако, как мы выяснили, если жизнь рэпера станет слишком тяжелой для него, Yung Lean просто уйдет в музыкальный театр.
— Каким было твое детство? Был ли кто-то, кто поощрял твою тягу к творчеству, когда ты взрослел?
В детстве у меня было много свободы. Моя мать работала на правительство, она была правозащитником, а у отца было книжное издательство. Но они оба не были музыкальными людьми. У меня был двоюродный дядя, который работал плотником, поэтому каждый раз, когда мы приходили к нему в гости, он показывал свои «изобретения», как он их называл. Я мог взять банку из-под «Кока-колы» и превратить ее в арбалет и во что угодно вообще. Он всегда говорил мне, что я могу сделать все, что захочу. У него был сарай, полный всякой всячины, и мы всегда делали что-то вместе. Я был единственным ребенком в семье в течение пяти лет, пока не появилась моя сестра, и все это время я мог делать, что хотел. Если мне хотелось сшить штаны, мне помогала мама. Мои родители поддерживали меня во всех моих творческих начинаниях.
— В какой момент они поняли, что для тебя это не просто самовыражение, а жизнь?
Сначала я держал это в секрете. Я не говорил им, когда выкладывал свои первые видео. Они знали, что у меня в подвале студия, но они понятия не имели, что там происходит. Потом вышла статья, в которой упоминалось имя моего отца. Девушка, которая написала ее, знала его, и в ее тексте было сказано: «Yung Lean не может выйти в свет, потому что он находится на условно-досрочном освобождении», что было ложью, «и угадайте, кто его отец, — шведский писатель и издатель Kristoffer Leandoe». Отец был дома и гуглил свое собственное имя, так он и нашел эту статью. Он позвал меня и был очень зол из-за того, что в материале упоминалось его имя и наркотики. Но когда я вернулся домой, я увидел, как он слушает мои песни. Они ему понравились, и после этого все было хорошо. Моя мама не верила, что я добьюсь успеха. Она считала, что это очень мило, но из этого ничего не выйдет. Даже когда я получил приглашение выступить на своем первом шоу в Гетеборге, она не верила, пока не увидела это своими глазами. Когда я показал ей видео, она гордилась мной.
— Почему в начале ты хранил это в секрете?
Не знаю. Я не хотел выложить что-то и сразу бежать к родителям. Я хотел, чтобы все произошло само собой.
— То есть ты не боялся, что они заставят тебя найти работу?
Может быть, подсознательно.
«Меня не часто сравнивают с Eminem’ом, но этот эффект, когда думаешь: «Что за черт?!» – это то, что заставляет людей возвращаться к моей музыке»
— Когда ты только появился, было ощущение, что все очень быстро прониклись твоим творчеством. Как думаешь, почему так получилось?
Я думаю, что это просто был удачный момент для того, чтобы Yung Lean появился. Я не знаю, нужны ли мои песни большому количеству людей, что они слушали, и почему для них было важно, чтобы такой артист, как я, возник, но что-то совпало. Некоторые сравнивали это с моментом, когда Eminem выпустил свой первый альбом. У всех была реакция – «Что за черт? Что это такое?», но все хотели слушать еще. Меня не часто сравнивают с Eminem’ом, если не считать сравнений из-за цвета кожи, но этот эффект, когда думаешь: «Что за черт?!» – это то, что заставляет людей возвращаться к моей музыке.
— Я помню твое выступление в Барбикане примерно в это время, и оно было выдающимся, потому что это было что-то очень новое. А еще потому, что его прервали из-за того, что все полезли на сцену.
Да, люди, которые организовывали вечеринку, были просто шикарными. Они сказали: «На сцене Барбикана никогда не было столько людей. Это первый раз, когда такое произошло».
— Они разрешат тебе еще раз там выступить?
Не знаю, надеюсь. Может быть, мне следует вернуться и сделать театральную инсценировку того, что произошло на первом концерте.
— Даже после этого есть ощущение, что британцы очень любят твою музыку. В Швеции происходит то же самое? Есть ли еще какие-то страны, в которых к тебе особое отношение?
Британия действительно на первом месте в этом смысле. Самые крупные шоу обычно проводятся в Стокгольме, Нью-Йорке, Париже и некоторых других городах Европы. В некоторых городах я стал лидером культа, а в других я просто артист.
— Что ты скажешь о других городах Соединенных Штатов, если не считать Нью-Йорк?
В некоторых из них действительно классно выступать, чувствуешь себя рок-звездой. Когда отдыхаешь в LA, можно затусить с Джастином Бибером. Ты чувствуешь этот рокерский вайб, но в Британии люди искренне погружены в музыку. Для них эта культура имеет огромное значение, и там очень много групп. Какой бы ни была причина, люди там воспринимают музыку очень серьезно. Они активные фанаты и активные слушатели.
— Ты чувствуешь себя знаменитым? Ты можешь пройти по улице так, чтобы тебя не начали доставать?
Неа, это самое ужасное в моей работе. Я плачу огромную цену за возможность выражать себя. Люди постоянно просят тебя сфотографироваться, на метро ездить невозможно. Я все еще езжу на метро, но люди постоянно втихаря снимают меня или подходят ко мне. Если тебя уже что-то разозлило, и кто-то кидается на тебя и просит сфотографироваться, это может испортить весь день.
— Становится ли со временем легче? Привыкаешь ли к этому?
Я привыкаю к этому, но чем дальше идет моя карьера, тем больше людей просят меня о фотографиях и подходят на улице. Становится только хуже. Даже когда думаешь, что можешь с этим справиться, становится хуже. И ты ничего не можешь сделать. Если ты чувствуешь связь с артистом, слушаешь его постоянно, тогда, конечно, ты захочешь подойти к нему, если встретишь его. Я бы тоже захотел. Это как встретить Санта Клауса. Я бы сказал Санте «привет» и сделал бы с ним селфи.
— Мне кажется, некоторые фанаты забывают, что единственная связь между вами в том, что они слушают твою музыку.
Да. Они все время что-то хотят от тебя, как будто это само собой разумеется.
— Но должны быть и положительные моменты, правда? Каким был твой самый приятный опыт, который касался фанатов?
Однажды я встретил фаната, который был в инвалидном кресле, и на нем была футболка «Rick & Morty». Это было в Техасе. Его брат попросил меня сфотографироваться, и я сказал: «Конечно». И он ответил: «Он любит только две вещи: Rick & Morty и Yung Lean». И его брат был в восторге. Это было мило.
«Converse всегда присутствовали в мире музыки и всегда ассоциировались с юностью»
— Ты много рисуешь – это помогает отвлечься от негативных сторон славы?
Если честно, я занимался этим с детства. Я бросал на какое-то время, но недавно снова стал рисовать.
— Что заставило тебя вернуться?
В первый раз, когда я вернулся из психиатрической клиники, один мой друг сказал мне, что мне нужно рисовать. Мне было больше нечем заняться, поэтому я так и сделал. Я думал о том, чтобы начать продавать свои картины, но, честно говоря, мне нравился сам процесс. Это было как отдых или медитация.
— Чем отличается твое состояние, когда ты рисуешь, от того, когда ты пишешь музыку?
Я думаю, что это одно и то же ощущение, поэтому мне нравится и то, и другое. Это когда ты погружаешься глубоко в свое подсознание и перестаешь понимать, что реально, а что – нет. Ты просто выражаешь себя в таких чистых формах искусства как рисование и пение.
— Как бы ты описал тот стиль, в котором ты рисуешь?
Он гораздо наивнее, чем мои песни. Я более развит с точки зрения музыки. Здесь все соразмерно с моим возрастом, в то время как мои картины еще на уровне Юнатана. Возможно, это из-за того, что у меня нет художественного образования.
— Ты также очень увлекаешься модой и стилем. Как это влияет на твои картины и твою музыку?
Я думаю, что это очень разные формы самовыражения. Даже когда я был ребенком, у меня была потребность выражать себя любым путем. Как и другим детям, мне хотелось примерить разную одежду, разные образы. Какое-то время я выглядел, как панк, и красил глаза. Потом я стал носить более мешковатые вещи, но мне всегда была интересна одежда. Не знаю, как все это связано. Это просто то, как ты себя ощущаешь, — также, как с музыкой. Например, я могу погрузиться в мир фэнтези или написать песню о тяжелых наркотиках. В моем новом туре меня поддерживает Converse. Не могу больше ничего сказать, но у нас есть еще несколько проектов, намеченных на этот год.
— Как началось твое сотрудничество с Converse? Почему ты выбрал именно их?
Они всегда присутствовали в мире музыки всегда ассоциировались с молодостью. Многие уважаемые артисты, которые также, как и мы, пришли из андеграунда, выходили в них на сцену. В какой-то момент мы собирались сделать что-нибудь вместе с нашим другом, который работал в Nike, но этого не случилось. Когда он перешел в Converse и начал рассказывать, в каком направлении они работают, я почувствовал, что хочу стать частью этого.
— Что касается звука, где сейчас находится Yung Lean?
Прямо сейчас я звучу как «Pet Sounds» (11-й студийный альбом американской рок-группы The Beach Boys, прим. ред.). По моим ощущениям, лучше и быть не может. «Stranger» для меня как «Pet Sounds». Думаю, что я могу еще развиваться в музыкальном плане, но для меня это большое достижение. Для меня это определяющий альбом. Сейчас будет сложно сделать что-то лучше, но дайте мне немного времени, и я смогу выдать что-нибудь экстраординарное.
— То есть ты не боишься, что этот альбом окажется лучше всех последующих?
Я думаю, что мы не можем их сравнивать, потому что один из них пока не существует.
— Как изменились твои музыкальные предпочтения со времен выхода первого альбома?
Они меняются каждый месяц или даже каждый день, а потом уходят на второй план. Иногда я слушаю только Percy Sledge, Al Williams и, может быть, Talking Heads. А потом перехожу к Three 6 Mafia, Young Buck. Я думаю, что все это зависит от вдохновения.
— Talking Heads и Young Buck вдохновляют тебя одинаково?
Думаю, да. Они сами пробивали себе дорогу каждый в своем жанре. У них схожие позиции. Странно обсуждать, чем похожи Talking Heads и Young Buck, но сходства действительно есть.
— Ты мог бы выступать с группой или добавить живые инструменты в свою музыку?
У меня есть такие двойные проекты, в которых присутствуют реальные инструменты, такие как гитара и пианино. Но я не уверен, что эти проекты звучат лучше с живыми инструментами. Мне не нравится, когда сочетаются гитары и трэповые ударные, как в эмо-рэпе. Я думаю, что нужно остановиться на чем-то одном. Это звучит консервативно, но микс – это что-то слишком современное и неестественное.
— Итак, какой твой глобальный план для Yung Lean’а? Есть ли у тебя какие-то долгосрочные цели?
Мне бы хотелось снять фильм или написать сценарий, или примерить роль актера. Возможно, однажды я открою свой собственный парк развлечений. Это было бы здорово. Еще мне бы хотелось сделать саундтрек для фильма. Что касается Yung Lean, 10 альбомов – это то, к чему стоит стремиться. После 10 альбомов я смогу по-новому взглянуть на свою жизнь. Возможно, тогда я успокоюсь.
— Какие фильмы тебе бы хотелось снимать? Ты когда-нибудь писал сценарии?
Я начинал со сценариев. У меня было два черновика. Один из них — странная гангстерская драма. Но все еще на начальной стадии. В основном, это только идеи. Меня вдохновила рок-опера группы Spinal Tap. Она называлась «Naughty Jack» и рассказывала про Джека Потрошителя. В Швеции есть серийный убийца по имени Laser Man, поэтому мне бы хотелось сделать рок-оперу про Laser Man’а.
— И саундтрек для нее тоже сделал бы ты?
Yung Lean. Как взрослый ребёнок из Швеции покорил весь мир
Журналист The Fader Дункан Купер погрузился в мир Yung Lean и его друзей, чтобы понять, как подросток из Швеции стал гастролирующим по всему миру артистом. И узнал, через что Yung Lean прошёл, чтобы одновременно повзрослеть и остаться тем самым подростком, который покорил своей музыкой огромную армию фанатов. В сентябре Yung Lean приедет с концертами в Россию и ближнее зарубежье, а пока — предлагаем познакомиться с историей Yung Lean, где событий уже хватит для красивого байопика. С оригиналом можно познакомиться по ссылке.
Год назад Yung Lean лежал в психиатрической лечебнице.
Это была больница Маунт-Синай в Майами-Бич, пригороде Майами. Там он записывал демо и делал наброски для своего третьего большого проекта, альбома “Warlord”. Ему было 18. И хотя он живёт в Стокгольме, к тому момент Yung Lean провёл в городе уже два месяца, впервые работая в профессиональной студии. Она называлась “Pink House” и в самом деле находилась в розовом доме рядом с океаном.
Lean оказался в Майами после большого тура по США, который организовал его 27-летний американский менеджер Бэррон Мачат — значимая и уважаемая фигура на североамериканской экспериментальной сцене. Он был известен своей верой в потенциал смешения стилей артистами, заставляющих своего слушателя думать. А его лейбл Hippos in Tanks помог “протащить авангардную музыку в 21 век”. Хоть он и не выпускал музыку Yung Lean, но помог тому запустить собственный лейбл Sky Team. Бэррон снял Yung Lean квартиру в Майами и помог своими связями: отец Бэррона, Стивен Мачат, опытный юрист индустрии развлечений, среди клиентов которого можно найти имена Оззи Осборна и Бобби Брауна. Сейчас он избирается в американский Сенат.
Вместе с Yung Lean в путешествие отправились и его шведские друзья. Тогда ещё 20-летний Yung Sherman — один из его давнишних продюсеров и человек, ответственный за цельность звучания “Warlord”. 21-летний Bladee — частый коллаборатор и бэквокалист на концертах Yung Lean. И Эмилио Фагоне, 29-летний главный менеджер Yung Lean, который работает с ним ещё с тех пор, как рэперу было 16 лет.
После того, как работа в студии была закончена, Yung Sherman и Эмилио улетели обратно в Швецию. Но Lean и Bladee остались в Америке, чтобы отыграть несколько шоу и поехать в Нью-Йорк. Sherman вспоминает: “Я ещё задумался: почему он хочет остаться? Почему не летит домой? Нас так долго не было, чем он будет заниматься теперь? Ему не нужно оставаться”.
7 апреля 2015 года Бэррон оставил Bladee и Yung Lean в их квартире. У последнего пошла кровь из носа. Он зашёл в Snapchat. Оказалось, у его девушки, которая находилась в Швеции, тоже шла кровь из носа. Lean был под кайфом и на волне нахлынувших чувств от такой глубокой связи, потерял границы реального. Он начал крушить квартиру, разбрасывая мебель и разбивая стекло. Когда Bladee позвонил 911, Yung Lean успел порезаться об осколки.
В больнице Lean накрыла паранойя из-за того, что его отлучили от его жёсткого диска. Ночью он смог позвонить Бэррону и вымолил у того привезти файлы в больницу.
Стояла типичная для Майами весенняя ночь: чистое небо и приятные 24 градуса тепла, когда Бэррон выехал на дорогу вместе с 21-летним продюсером из Лос-Анджелеса по имени Хантер Карман. Как следует из полицейского отчёта, он ехал на скорости в 100 км/ч, когда потерял управление и врезался в столб светофора. Машину выбросило на перекрёсток, двигатель загорелся. По словам Yung Lean и Стивена Мачата, до этого Бэррон принял Ксанакс. Очевидцы подбежали к горящей машине и смогли вытянуть из неё Хантера, но Бэррон застрял. Он погиб в машине.
В сети стали появляться трогательные истории, в которых люди вспоминали его хороший вкус и щедрость: Бэррон снимал квартиры, просто чтобы его знакомые могли там остановиться. Он поддерживал даже самые дикие идеи своих артистов, вроде магического дабстеп-шоу. “Он постоянно говорил о том, что культура — это кипящий котёл. Что мы можем делать всё, что захотим, потому что живём на “культурном диком западе”, — вспоминает d’Eon, бывший артист Hippos in Tanks.
Тем временем отец Yung Lean прилетел к сыну в больницу, где тот лежал четвёртый день. Сперва Lean не узнал отца, но они вместе вернулись в Швецию. Отец ухаживал за Yung Lean два месяца, пока тот восстанавливался на природе в относительной изоляции от внешнего мира, прежде чем вернуться в родительский дом в Стокгольме. С тех пор Lean, по его собственным словам, находится на “тяжёлых лекарствах”.
В Швеции находился и ещё один ключевой для Yung Lean продюсер — Yung Gud. Он заканчивал работу над альбомом. Файлы, присланные из Майами, оказались полнейшим бардаком: отсутствовавшие фрагменты, искажённый вокал. Gud и Sherman потратили несколько месяцев на восстановление неполных треков, заново собрали неудовлетворительные и загоняли Yung Lean в студию, чтобы переписать вокал. В ноябре 2015 вышел первый сингл с альбома, “Hoover”. Премьера состоялась вместе с клипом, где байкер делал трюки над кладбищем, а врач светил в пустые глаза Yung Lean. Сингл вышел на iTunes 20 января, тогда же Yung Lean сообщил, что “Warlord” выйдет через месяц, а в поддержку альбома пройдёт большой тур, в рамках которого он вернётся в Америку.
Но спустя пять дней после этого объявления на Spotify вышла (а на Amazon и iTunes — появилась для предзаказа) другая версия “Warlord”. Полное название звучало как “Warlord (Этот альбом посвящается памяти Бэррона Александра Мачата (25.06.1987-08.04.2015))”. Вместо абстрактной обложки, которую Yung Lean выложил в инстаграме, здесь её роль исполнял грубый набросок похожего на Yung Lean персонажа, показывающего средний палец. Фанаты, которые успели послушать альбом, говорят, что он звучал незавершённым. И удивились из-за копирайта, согласно которому релиз относился к лейблу погибшего американского менеджера Yung Lean. Оказалось, что в сеть альбом загрузил отец Бэррона, Стивен Мачат. Согласно деловым документам, поданным в штат Флорида, к удивлению многих, Стивен Мачат оказался равноправным старшим партнёром в Hippos in Tanks
“В Yung Lean нет ничего хорошего. Он поклоняется тьме”.
Когда Yung Lean было 8 месяцев, его семья переехала из Швеции в Беларусь. Его отец — поэт, автор-фантаст и известный переводчик французской литературы. Его мама — борец за права людей, а также активист прав ЛГБТ-сообщества в России, Вьетнаме и на территории Южной Америки. Она выросла в России и, как говорит Lean, хотела, чтобы у сына было похожее детство. Это и стало одной из причин переезда. Но воспоминания сына значительно отличаются от её собственных.
“Однажды папа должен был забирать меня из детского сада. И вот, он приезжает, все дети играют. Он пытается меня найти: “Где мой сын, где Джонатан?” А дети отвечают: “Он плохо себя вёл” — “Но где он?” — И они показывают на угол комнаты. Меня поставили туда и нацепили дурацкую шляпу, типа как у KKK. Я стоял там, может, часов пять”.
Даже после возвращения в Швецию, когда Yung Lean было 5, он так и не стал хорошо учиться. Часто попадался с друзьями на мелком хулиганстве, вроде незаконного граффити (как было с Yung Sherman) или курения травы (как с самим Yung Lean). Он устроился на работу в “Макдональдс”, но в итоге смог вынести пользу и из школы перед тем, как её бросить: частично его первый микстейп “Unknown Death 2002” был записан в школьном кабинете информатики. Он вышел в 2013 году, когда Yung Lean было 16 лет.
Вышедший в том же году дебютный альбом тут же стал сенсацией, особенно в Штатах. Белый пацан с лицом ребёнка с ленивым флоу и иностранным акцентом читал по очень простой формуле: наркотики, депрессия, небрежные отсылки к поп-культуре. Yung Lean уложил все эти элементы в три строчки песни “Gingseng Strip 2002”, своего раннего хита на 10 миллионов просмотров: “Poppin’ pills like zits/ While someone vomits on your mosquito tits/ Slitting wrists while dark evil spirits like Slytherin slither in with tricks”. Легко понять, почему кто-то мог принять его за несерьёзный проект или посчитать музыку неприятной, но в то же время у Yung Lean появились настоящие поклонники: он стабильно давал концерты в заполненных клубах в нескольких турах по США.
Yung Lean заявил о себе в переходной период для музыкальных онлайн-медиа: сайты, которые когда-то отслеживали трафик mp3, сейчас начали писать большие тексты. И Yung Lean был идеальной темой этих статей. О нём писали как музыкальные блоги, так и The New Yorker и The New York Times. Он был словно паззл, который нужно было сложить. Что Yung Lean значил для рэпа? Была ли его музыка намеренно плоха, чтобы высмеять жанр, ставший пустым? Как он справляется с окружающим его вниманием и тем, как принимаются его тексты? Какую роль сыграла его национальность? Он высказывался о консюмеризме или это просто подросток, который любит Arizona Iced Tea?
“Нет какого-то мудрёного концпета. Я просто делаю клипы и прочую фигню, в этом нет никакого подвоха. Я просто музыкант, который хочет выразить себя”. Выбор жанра Yung Lean описывает как “стечение обстоятельств”: “Если бы я жил в 70-х, то был бы панк-артистом. Я просто родился в эру хип-хопа”. Это распространённая позиция среди белых рэперов: дешёвый софт — это новые аккорды, а рэп — просто то, что сейчас актуально. Но такой подход обходит один важный момент: истоки рэп-музыки, которые лежат в опыте цветного населения Америки. Yung Lean родился в мире, где обожают рэп. Но сам он может попасть в него только как человек извне.
“Есть много причин злиться на белых рэперов”, — говорит Yung Gud, он же Карл-Микаэль Горан Берландер. Он родился в смешанной семье: его дедушка из Нигерии познакомился с его бабушкой, шведкой, в Лондоне. Вместе они завели семью, которую Yung Gud называет “результатом расового туризма”. Когда речь заходит о белых рэперах, Yung Gud говорит: “Есть чуваки вроде Slim Jesus или Stitches, которые всё портят. Они делают странную херню, которую не нужно делать, потому что к музыке надо подходить серьёзно”. И тут Yung Gud абсолютно серьёзен, потому что говорит о многих веках рабского труда и репрессий, которые создали необходимость в создании хип-хоп сообщества. Но Yung Gud делает важное уточнение: “Мы из Щвеции. Поэтому я не думаю, что на нас висит такая же ответственность, как на белых рэперах из Америки”.
Американская культура одновременно притягивает и угнетает шведов. Gud говорит: “С экранов нас кормят американской информацией, по радио играет американская музыка, все играют в американские игры, вокруг всё из Америки. Это всепоглощающе, но с другой стороны, ужасно злит то, как это влияет на мир”. После тура по Америке Yung Gud говорит, что видит Америку “абсолютной анархией”. Одновременно самой худшей и самой лучшей страной, особенно если сравнивать её с маленькой социалистической Швецией. “Как иностранец, я думаю, что наши попытки схватиться за американскую культуру — это просто ещё один способ быть услышанными и замеченными”.
Но поставить себя в обществе не так просто. Особенно если ты из страны, где скромность — одна из важнейших культурных ценностей. “У нас распространено мировоззрение, согласно которому нужно вести себя тихо, быть полезным и получать ровно столько, сколько тебе полагается. А лучше — чуть меньше”. И это превращается в вызов для человека, мечтающего добиться чего-то на международной сцене, где соревновательный дух и самопродвижение являются ключевыми факторами успеха. Один из возможных путей — это пример “технически образованного, просчитывающего всё наперёд продюсера” Макса Мартина. Шведа, чья работа на других артистов превратила его в одного из самых заметных музыкальных деятелей, который тем не менее избегает глаз публики. Другой путь — это дорога Yung Lean, который заимствует элементы из культур с большим эго. Начинающему рэперу из Швеции нужно немного попритворяться тем, кем ты не являешься, прежде чем сделать что-то своё.
Yung Lean говорит, что в Америке он захотел захватить жизнь на полную. Всё было совсем по-другому: “Мы родом из очень нематериалистичной страны. К 21 люди в Швеции считают, что жизнь уже закончилась, они просто будут работать до конца своих дней. И когда ты попадаешь в Штаты, тебя встречают в аэропорту, дают тебе деньги и наркотики, ты просто слетаешь с катушек”.
У Yung Sherman в Майами это проявилось ещё сильнее: “Неоновые вывески, пальмы, парни на стероидах в алкоголичках, быстрые тачки. Для человека родом из Стокгольма всё это кажется нереальным”. Yung Sherman, чьё настоящее имя Аксель Туфвессон, кажется главным интровертом в компании Yung Lean. В школе у него тоже были проблемы, оценки позволили поступить только в местное ПТУ, откуда он ушёл, чтобы сосредоточиться на музыке. Запись “Warlord” стала для него новым опытом. “Было странно сидеть в студии, когда за стеной у тебя большой бассейн, а чуть дальше — океан”.
Лишним подтверждением его дискомфорта послужил жёсткий, напоминающий ураган бит для одного из главных треков “Warlord” — “Miami Ultras”. Он был написан не в студии, а на пирсе за ней. Sherman говорит, что в ту ночь было полнолуние, он сидел в наушниках с лэптопом на коленях, пока ноги болтались над водой. “Той ночью было очень страшно”. Он и Lean вдохновлялись как их местоположением, так и звуками, доносившимися из дома, жутковатой песней “The World Fell” датской синти-панк группы Vår. “Очень сырой, красивый вайб”.
“Miami Ultras” стала новым ориентиром для звука Yung Lean. Кроме того, что его продюсеры выросли и уже не было подростками, они просто стали лучше писать музыку. Личные Максы Мартины для Yung Lean, они всегда были разборчивы. Сперва в клауд-рэпе, вроде “Gingseng Strip”, а позже и в более уникальных, цельных треках, как “Yoshi City” с альбома “Unknown Memory”. Настроение того альбома было прохладным, но в то же время притягательным. На “Warlord” всё стало ещё ледянее. Синтезаторы стали мрачнее, введения ещё драматичнее. Звук на альбоме меньше похож на рэп и больше — на европейский транс, смешанный с синти-панком и поп-музыкой. В разговоре Yung Gud упоминает американских артистов, чтобы пожаловаться, что люди говорят, будто звучат как они. Сам он предпочитает ссылаться на скандинавские группы: шведский стиль прогрессивного метала djent или Addis Black Widow, шведскую R&B-группу из девяностых, которая чем-то напоминала музыку Craig David.
У Yung Lean никогда не было такой подачи и вордплея, как у более динамичных американских MC. Но он выжимает лучшее из своего монотонного флоу, просто прибавляя в энергии. Он не звучит и не пытается звучать как Future, Drake или Young Thug. Он не играет голосом. Вместо этого на “Miami Ultras” он больше похож на орущего панк-артиста, который повторяет одни и те же ноты. Это незаметная, но эффективная перемена: отстранённая аура, благодаря которой он казался шутливым и саркастичным, уступила место более агрессивному настроению. Также пропали и отсылки к поп-культуре, место которых заняли куда более тревожные картины. На “Hoover” Yung Lean читает о своей настоящей жизни: как проснулся залитый алкоголем с пустым пакетиком из-под кокаина.
Клип на “Miami Ultras” снимали в Швеции уже после того, как он прошёл курс восстановления. Он появляется в крови в больничном балахоне, с капельницей в руке, роя могилу. К треку был выпущен и отдельный тизер, снятый в Майами: ветер гоняет пальмы, а на секунду в кадре появляется перевёрнутая сгоревшая машина.
“Если бы тогда ничего не случилось, мы бы вспоминали Майами как весёлое время. Но всё пошло по пизде”, — говорит Sherman.
Lean говорит прямо: “Мне повезло, что я жив. Я вполне мог умереть”.
Спустя несколько месяцев после возвращения в Швецию, Lean пошёл работать на фабрику. Пока Yung Gud шлифовал “Warlord”, Yung Lean вместе с Yung Sherman, Bladee и whitearmor, ещё одним продюсером, пошёл работать на сборочную линию завода по производству шампуня. “Мы просто стояли и давили на кнопки. Включали музыку и танцевали. Было здорово. Знаешь, как Лу Рид, который после своих туров возвращался домой и шёл работать к отцу на фабрику. Нельзя всё время быть на вершине”.
Во время своего медленного восстановления, Yung Lean стал ближе общаться с отцом. “Было время, когда мы всё время ругались. Я швырялся в него спагетти, а он забирал всё, что было в моей студии в подвале. Не жестокие, но очень злые отношения. После того, как он забрал меня из Майами и мы вместе провели лето, мы стали намного ближе. Мы хорошие друзья”. Частично эти новые отношения основываются на осознании того, что они оба — фрилансеры. Отец пишет, Yung Lean делает музыку.
Поначалу из-за лекарств Lean чувствовал усталость и дисбаланс, но потом привык и начал заниматься спортом с интересной группой людей. Сперва он стал общаться с музыкантом по имени Авнер, пару лет назад привлёкшего его внимание своим кавером на песню Дэниэла Джонстона на шведском языке. Авнер предложил раз в неделю выходить на пробежку. Параллельно с этим Lean стал заниматься боксом. Как оказалось, вместе с ним на тренировки ходил Торбьёрн Хоканссон из The Embassy, важнейшей группы для развития шведского инди-попа.
15 лет назад The Embassy открыли лейбл Service, который выпустил первый альбом одной из любимых групп Yung Lean — The Tough Alliance. Они были очень вежливы при личном общении, но когда выступали, то не приносили микрофоны. Вместо этого они орали и замахивались на толпу бейсбольными битами. “С точки зрения американца, думаю, это казалось очень агрессивным. Но я понимаю такие настроения“. Его любимая песня Tough Alliance называется “My Hood” и посвящена одновременно любви к родине и в то же время чувству отвращения к ней.
Когда Yung Lean начал принимать экстези пару лет назад, ему понравилась группа jj, которая смешивала сэмплы ударных и цитаты из рэп-песен с эмбиентом и дрим-попом. Вместе с Авнером они были подписаны на лейбл, созданный The Tough Alliance, Sincerely Yours. И все вместе помогли создать чёткую своевольную сцену, на которой и сформировался Yung Lean. Взяв идеологию панка и звучание попа, эти группы ответили на влияние американской культуры, создав уникально шведский ответ.
“Эрик Берглунд из The Tough Alliance как-то сказал мне, что такая музыка появляется раз в 10 лет. И мы — это они десять лет спустя”, — вспоминает Yung Lean.
У Yung Lean дома уютно. Повсюду большие растения, яркий свет бьёт через высокие окна. На стене висит принт картины Гюстава Доре, на которой дьявола выбрасывают из рая. Декоративная ткань исполняет роль шторы около матраса на полу, маленького укромного уголка. На диване лежат подушки с Малышом Йоши из Super Mario.
Yung Lean говорит искренне и по делу отвечает на все вопросы. Детально воспроизводит их путешествие в Америку, как он и его друзья были “в красивом Майами, но вели грязный образ жизни”. Называет Bladee ангелом, который помог ему во время передозы. Говорит, что любил Бэррона и называет его одним из самых благословленных людей, что он знал. Но Lean говорит, что отрывочно помнит то, что происходило после того, как он отключился. Я понимаю, что он ограничивает себя в разговоре на эту тему. “Я лежал в психбольнице. Это всё, что я скажу”, — говорит он.
Он встаёт, чтобы сделать кофе, и включает эклектичный плейлист: The Tough Alliance, Lana Del Rey и “Down for so Long” — самая грустная песня iLoveMakonnen. Я задаюсь вопросом, будет ли Makonnen в ближайшее время выпускать такую музыку, потому что он вроде как сосредоточился на песнях для вечеринок. Lean отвечает: “Я не люблю танцевальные песни. Мне нравится эмоциональная музыка”.
С таким настроем Yung Lean начал работу над новым альбомом. Сейчас он на стадии демо, пока готово 12 треков. Продюсером альбома станет Кендал Йоханссон, до этого работавший с The Tough Alliance. Йоаким Бенон из jj согласился поиграть на гитаре, а потом Lean планирует отправить песни Майку Дину, звукоинженеру Kanye West, который помог на двух треках “Warlord”, записанных ещё до поездки в Майами. Lean говорит, что новый альбом будет звучать как смесь Daniel Johnston и Lil Wayne. Там вообще не будет рэпа.
Он включает пару демо. Первая звучит как винтажный Sincerely Yours, играет очень добрая гитарная партия. Как будто вы оказались на пляже, и всё вокруг так здорово, только вот кто-то украл солнцезащитные очки. Своим обычным голосом Yung Lean поёт строчки в духе “Я ушёл из рая для тебя”. На ещё одной песней он поёт под фортепиано — и всё, больше ничего. “Я выпущу этот альбом под именем Yung Lean. Надо выпустить три рэп-альбома, а дальше уже можно делать всё, что угодно”.
Для людей, смотрящих на рэп со стороны, успех часто сводится к тому, насколько хорошо ты справляешься со своей ролью. Это до бесконечности сложное положение, в котором не у всех получается балансировать. “Главный хип-хоп-канал в Швеции до сих пор звучит как грёбаные Pete Rock или Gang Starr, это такой отстой. Большинство шведских рэперов и не пытались сделать что-то своё. Они просто берут то, что им нравится. Копируют это, делают больше такой музыки. Нам это не нужно. Мы хотим нового”, — говорит Yung Gud.
Yung Lean находится на пике, когда взаимодействует с американской культурой, оставаясь вне её. То же самое относится и к влиянию Швеции. Для подростка из маленькой страны в постоянно развивающемся мире, трава кажется зеленее с обеих сторон. Но на песнях вроде “Miami Ultras” и “Hoover” или на совместном с Bladee “Hocus Pocus” Yung Lean нашёл своё место где-то посередине. Так он достигает того “нового”, за которым охотится Yung Gud. Но оно может сбить с толка, потому что даже если Yung Lean не прикладывает к этому усилий, его музыка затрагивает множество социальных проблем: от происхождения и привилегий до способоб распространения культуры по миру.
Позже тем же вечером Yung Lean выступает на музыкальном фестивале в Стокгольме, это его первое за год выступление на родине. Концертная площадка напоминает о какой-то крупной корпорации: вокруг много стекла и дерева, а гардероб — просто огромный. В хорошо освещённой гримёрке Lean пьёт безалкогольное пиво, играет в карты с Yung Sherman и Bladee, обливает себя ненастоящей кровью. Тут и его менеджер Эмилио. Чуть раньше он помог вернуть сумку “Гуччи”, которую Yung Lean забыл в Uber. Йоаким из jj тоже тут, играет в пинг-понг этажом ниже.
Когда приходит время выступать, Yung Lean и его команда выходят на холодную улицу. Он ниже и пухлее, чем его друзья. Yung Lean выглядит как подросток, кем он по-прежнему и является.
Lean выходит под “Hoover”, и толпа знает каждое слово. Он скачет на носках, молодая девушка с короткими синими волосами в первом ряду натягивает свитер себе на нос. Bladee, в отличие от обычного бэк-MC, поёт каждую строчку, расширяя и по-своему дублируя тексты Yung Lean. Звуки идут друг за другом, перетекая из одной песни в другую. Треки как будто сводит нe Sherman, а ниточки реверба, которые склеивают всё вместе. За ними стоит большой экран, на котором отображаются кадры из фэнтези и хорроров, драконы и монстры, которые утягивают слушателя в ад. Я не понимаю, о чём Yung Lean говорит между песен, потому что он разговаривает на шведском.