Что случилось с локомотивом
Катастрофа Як-42: череда человеческих ошибок
Причиной крушения самолета Як-42 с хоккейной командой «Локомотив» на борту стали ошибочные действия летчиков. Межгосударственный авиационный комитет обнародовал итоги расследования катастрофы, произошедшей 7 сентября под Ярославлем. Главный вывод комиссии – пилоты перепутали педали и при взлете нажали на тормоз, из-за чего самолет не смог набрать скорость. При этом один из летчиков страдал тяжелым неврологическим заболеванием.
Механизм ярославской трагедии был запущен, возможно, еще когда пилота Игоря Жевелова допустили к полетам на Як-42. Сегодня Межгосударственный авиационный комитет впервые озвучил, что с 2000 года Жевелов имел серьезные проблемы со здоровьем. Врачи диагностировали у него нейропатический синдром, который выражался в потере чувствительности рук и ног, и который приходилось лечить сильнодействующими препаратами.
МАК не исключает, что именно воздействие лекарств не позволило второму пилоту действовать адекватно в складывающейся обстановке. Вывод технической комиссии гласит – непосредственной причиной катастрофы самолета Як-42 явились ошибочные действия экипажа.
«По заключению технической комиссии, которое подписано всеми членами комиссии, непосредственной причиной катастрофы самолета Як-42 явились ошибочные действия экипажа, выразившиеся в обжатии тормозных педалей перед подъемом носового колеса и неправильном положении ног на педалях в процессе взлета», – рассказал Алексей Морозов.
На главный вопрос, почему во время разгона пилоты тормозили, теперь есть ответ. Оба они большую часть своей карьеры отлетали на Як-40. Эти машины для местных авиалиний оснащались спаренными педалями с так называемыми подпятниками. Давишь носком – работает тормоз, давишь сводом стопы – работает руль направления, поворачивая самолет влево-вправо.
За несколько тысяч часов налета на малых «Яках» и Жевелов и Соломенцев отработали эти движения до автоматизма. Пересев на Як-42, они по привычке держали ногу на педали и тормозили взлет лайнера. Летчики Летно-испытательного института имени Громова семь раз пытались точно так же оторвать самолет от полосы. Результаты их эксперимента подтверждают выводы экспертов.
«При наличии тормозного момента пикирующий момент не позволяет установить взлетное положение самолета, несмотря на то, что все остальные параметры соответствуют тому, чтобы самолет поднялся», – рассказал Василий Севастьянов, лётчик-испытатель первого класса ОКБ имени Яковлева.
«Возможно, педаль обжимали оба пилота. Выяснить это невозможно», – заметил Алексей Морозов.
В тот день самолет был исправен, все системы работали нормально, со взлетом их никто не торопил. Они даже могли в течение 6 минут прогревать двигатели, но почему-то решили не делать этого, сразу приступив к рулению.
Комиссия находит только одно объяснение такому поведению – в авиакомпании «Як-Сервис», которой и принадлежал разбившийся борт, переподготовкой пилотов почти не занимались. Ведь такие же точно педали стоят на всех типах современных лайнеров, нужно было только переучить пилотов и развить у них соответствующие навыки.
«Тренажерная подготовка проводилась формально, с большими перерывами. Это не способствовало развитию у экипажа устойчивых навыков в пилотировании и управлении типом самолета Як-42», – констатировал Алексей Морозов.
Командир также ошибся, определяя скорость принятия решения. Переднюю стойку шасси почти полностью загруженного лайнера следовало отрывать от полосы на скорости 210 километров в час, а не 190, как определил Соломенцев. Он вырулил на взлетку не в ее начале, а через триста с лишним метров.
Взаимодействие в экипаже, как установила комиссия, тоже было не идеальным. Командир воздушного судна Соломенцев имел налет вдвое меньше второго пилота, который проработал на сибирских воздушных трассах 20 лет и тоже пытался принимать решения в том полете.
«Формирование экипажа было проведено без учета ряда профессионально важных аспектов. По сути, в экипаже присутствовало два лидера. При этом авторитет второго пилота был выше», – заключил Алексей Морозов.
Вместо того чтобы прервать взлет, Соломенцев начинает тянуть на себя штурвал с усилием в 70 килограммов, и в то же время оба так же усиленно давят на тормоз. Самолет все-таки оторвался, но сразу же врезался в мачту посадочного маяка. Однако это столкновение, как считает комиссия, не явилось основной причиной гибели 44 человек.
«Память об этой трагедии никуда не уйдет». 9 лет со дня гибели ярославского «Локомотива»
7 сентября — черный день в календаре российского хоккея. 9 лет назад ярославский «Локомотив» должен был отправиться на стартовый матч регулярного чемпионата КХЛ против минского «Динамо» из аэропорта Туношна, но полет самолета с командой на борту длился лишь несколько секунд — лайнер набрал высоту не более 5-6 метров, затем столкнулся с радиомаяком, врезался в землю на берегу реки Туношонки и разбился. В катастрофе выжил лишь один человек — инженер по авиационному и радиотехническому обслуживанию Александр Сизов.
Год назад Sport24 поговорил с людьми, которые хорошо знали команду, ушедшую на взлете.
«Память об этой трагедии никуда не уйдет, продолжает быть, как страшная заноза. В тот день мы готовились к проведению матча за Кубок Открытия, и пришло это страшное сообщение. Потом возникла надежда, но она исчезла. Это было страшным потрясением. Мне предстояло выйти на лед и объявить об этом полному стадиону в Уфе.
«У нас сегодня произошло страшное горе. При вылете из Ярославля на матч с минским «Динамо» разбился самолет с игроками, тренерами и администраторами команды «Локомотив». По данным, имеющимся на сейчас, из 37 человек выжил один. Предлагаю почтить память погибших минутой молчания…» — произнес дрожащим голосом, едва сдерживая слезы, Александр Иванович после того, как на 17-й минуте первого периода игра «Салавата» и «Атланта» была приостановлена.
После речи я пошел в раздевалку к ребятам и сказал им: «Вы должны решить, отменять матч или нет, потому что играете вы». Они вместе приняли решение, что дальше играть нельзя. Я его поддержал. Горе охватило весь стадион, раздевалки. Об этом вспоминать очень больно. Когда я бываю в Ярославле, то всегда стараюсь съездить на место трагедии и на кладбище, чтобы вспомнить ребят.
В следующие дни после катастрофы было много организационных вопросов. Но все вокруг чувствовали себя сопричастными к этой беде и делали то, что нужно было. Мы быстро решили, что «Локомотив» пропустит сезон, хотя был вариант в память о погибших собрать команду. Но потом все-таки было принято мудрое решение — пропустить сезон, потому что боль была слишком велика. Очень хорошо помню, когда проводили ветеранский матч, я принимал в нем участие. Какая на арене была тишина, стадион был полным, но только потом болельщики стали проявлять свои эмоции, до этого все молчали. Все, что происходило, невозможно описать словами».
РИА Новости
Александр Саханов, пресс-атташе «Локомотива»:
«К тому моменту я уже два года работал в пресс-службе клуба, до этого девять лет комментировал матчи команды на местном телевидении, иногда на федеральных каналах. На том рейсе я лететь не должен был, раньше действовал другой регламент, и сотрудники пресс-службы не ездили на гостевые матчи в регулярном чемпионате. В день катастрофы я был дома, готовил материалы к первому домашнему матчу. На арене «Локомотива» проходил политический форум, поэтому всех сотрудников клуба распустили на выходные.
Через пять-шесть минут после авиакатастрофы мне поступили звонки. Все пытались проверить, был ли это самолет с командой, должна ли она была лететь в это время. Точно не вспомню, кто позвонил первым, но, скорее всего, это был либо водитель командного автобуса, либо кто-то из клуба. Сначала информация была самой разной, кто-то говорил, что самолет просто взлететь не смог, ударился об полосу, и все ребята живы, кто-то — о пожаре на лайнере и эвакуации. Был шок, растерянность.
РИА Новости
После того, как узнал о катастрофе, поехал во второй дворец, где у нас было совещание, а вечером был в морге на опознании ребят. Вечером 7 сентября из-за большого количества посещений сайта клуба обрушились все сервера, поэтому мы приняли решение на время закрыть его и оставить просто общее фото команды с девизом. На следующий день открыли книгу соболезнований. После трагедии никого из сотрудников клуба не надо было заставлять работать, все понимали, что нужно продолжать что-то делать в память о погибших ребятах.
Я много лет знал всех игроков и сотрудников клуба, которые были в самолете. Мы не были близкими друзьями, но они мне были очень дороги. Работая в хоккейном клубе, команда для тебя постепенно становится второй семьей. Мы в клубе вспоминаем их не как хоккеистов, а как людей. Для нас это не спортивное, а общечеловеческое горе. Спустя восемь лет в Ярославле никто не забыл об этой трагедии. Команда в нашем городе — это не просто коллектив, который играет в ледовом дворце. На первый матч этого сезона люди приносили цветы к арене, и, уверен, будут приносить еще. У нас есть школа имени Ивана Ткаченко, проходит врачебная конференция имени Андрея Зимина. Никто не забывает о 7 сентября».
РИА Новости
Сегодня матчи КХЛ в очередной раз начнутся с минуты молчания в память об ушедшем на взлете «Локомотиве». Они живы, пока мы их помним. Мы помним.
«После трагедии в Ярославле ребята отказывались лететь на самолете»
Десять лет назад в авиакатастрофе под Ярославлем погибли игроки хоккейной команды «Локомотив». В результате крушения самолета Як-42 ушли из жизни 44 человека, включая хоккеистов, тренеров, персонал клуба и экипаж.
За прошедшие годы «железнодорожники» еще ни разу не играли в годовщину этого события. В 2021 году они впервые выйдут на лед 7 сентября: во вторник ярославцы сыграют дома в матче регулярного чемпионата КХЛ с минским «Динамо». Именно против этого клуба на его площадке должен был выступать «Локомотив» в стартовом матче сезона-2011/12. В интервью «Известиям» воспоминаниями о тех событиях и членах ярославской команды поделился главный тренер московского «Динамо» Алексей Кудашов, который играл за «Локомотив» в 2006–2009 годах, был капитаном команды, а уже после трагедии, в 2015–2017 годах, тренировал «железнодорожников».
— Вы помните, как узнали об авиакатастрофе в Ярославле?
— Прекрасно помню. Находился в своей квартире, мне позвонил знакомый. Говорит: «Ты слышал, что «Локомотив» разбился?» И, где я стоял, там и сел. Сразу взял телефон и начал обзванивать всех, кого мог — администратора «Локомотива», весь персонал. Последним позвонил Юрию Викторовичу Лукину (генеральный менеджер «Локомотива». — «Известия»), и он ответил. Оказалось, что он не полетел тем рейсом и остался жив. Насчет остальных я прекрасно представлял, кто может лететь в этом самолете. Игроков даже не обзванивал, потому что насчет них было понятно. Но из персонала клуба были несколько человек, которые иногда летали с командой на выездные матчи, иногда нет. Я им звонил и надеялся узнать, что они или хотя бы кто-то из них в этот раз не полетел в Минск.
— С кем-то из погибших поддерживали особенно близкие отношения?
— Я из тех ребят знал не менее 90% человек. Именно игроков, а все тренеры и весь персонал мне были вообще близки. Не могу кого-то выделить, утрата каждого доставляла и доставляет боль. Не скажу, что с кем-то близко общался, но мы могли вместе пойти на ужин, обсудить игру. Чтобы постоянно ходить друг к другу в гости, такого не было. Но внутри команды довольно близко со всеми поддерживал отношения. Я ведь был капитаном «Локомотива» в то время.
— Ставший после вас капитаном «Локомотива» Иван Ткаченко каким запомнился?
— Я думаю, про Ваньку больше всех сказано среди всех ребят. Хороший хоккеист, хороший человек, хороший семьянин. Готов подписаться под всеми добрыми словами, которые о нем были сказаны и написаны за прошедшие годы. Чтобы я сейчас ни сказал, это будет повторять уже произнесенное ранее.
— В «Локомотиве» вы также застали Александра Галимова, одного из местных старожилов. Михаил Баландин провел с вами в «Динамо» сезон и переехал в Ярославль за несколько месяцев до трагедии.
— Галимов и Баландин очень разные, если их сравнивать. Галимов — весельчак, бесшабашный парень, душа компании, очень открытый. Всегда поможет в любых ситуациях. Человек, который всем нравился. И игрок классный. А Мишка Баландин — расчетливый парень, семьянин с прекрасной супругой. Хотя и Сашка Галимов тоже женатый, но в силу возраста Миша был более спокойный, он ведь был постарше Саши. Но оба и как хоккеисты, и как люди были из тех, на кого всегда можно положиться. Я могу про каждого вспомнить. Они разные с разными заботами. У каждого свои семьи, свои проблемы, свое настроение. У кого-то были золотые руки, у кого-то золотая голова. Женя Сидоров был отличным аналитиком, один из первых у нас в стране, кто начал заниматься видеопрограммами. Врач Андрей Зимин, массажисты были отличными людьми и делали свою работу. Про администратора Владимира Пискунова нельзя не сказать: человек всю жизнь отдал «Локомотиву», ярославскому хоккею, и любой игрок, любой тренер всегда мог на него положиться.
— Вы приехали тренировать в Ярославль меньше чем через четыре года после авиакатастрофы. По вашим ощущениям, город и клуб к тому моменту уже пережили те события?
— Время лечит. Но думаю, что эта команда все равно очень хорошо останется в памяти. Точно останется в памяти того поколения людей, кто пережил те события, кто через себя в те дни пропустил эту трагедию. Наверное, их дети уже спокойнее будут вспоминать случившееся. Время лечит, но на тот момент, когда я работал главным тренером «Локомотива», чувствовались последствия той трагедии. Особенно 7 сентября, в годовщину случившегося.
— Как отнеслись к решению КХЛ впервые за десять лет провести в Ярославле матч 7 сентября?
— Я считаю это правильным. Надо жить дальше. Как я уже сказал, время идет. Поэтому согласен с решением КХЛ.
— Как эта история повлияла на наш хоккей?
— В первую очередь стали серьезнее относиться к логистике команд — к переездам, транспортным компаниям. Отношение к самолетам стало другое — все летают исключительно на новых. Раньше часто приходилось отправляться на выезды на стареньких. Все стало значительно серьезнее после 2011 года.
— У вас и партнеров по «Динамо», за которое вы играли в 2011 году, была боязнь перелетов после случившегося?
— Была. Больше скажу: некоторые ребята категорически отказывались лететь на самолете. Не буду называть фамилии. Мы в те дни должны были поехать в Череповец. Наш первый матч в том сезоне был на выезде с «Северсталью». Его, как и остальные игры, перенесли на несколько дней из-за трагедии. Когда после похорон ребят сезон возобновился, мы поехали в Череповец на автобусе.
— Сколько времени так продолжалось?
— Ограничилось выездом в Череповец. Но еще скажу вам, что мы подошли к тогдашнему генеральному директору «Динамо» Андрею Николаевичу Сафронову и попросили его организовать приход к нам летчиков-испытателей. Тех, кто разрабатывает эти самолеты, их испытывает. Они приезжали к нам на базу, проводили лекции, объясняли, как это работает. Очень серьезные люди, инструкторы, которых не так много в стране и которые знают от и до всю систему, как работают эти самолеты. И после этого мы понемногу стали спокойнее относиться к необходимости перелетов.
Бог просто захотел свою хоккейную команду. 10 лет с трагической гибели «Локомотива»
Авиалайнер Як-42Д совершал чартерный рейс Ярославль — Минск. Самолет был исправен, а погодные условия благоприятными, однако в 16:00 по московскому времени случилась катастрофа, в результате которой выжил лишь один человек из 45, находившихся на борту.
Лайнер на 400 метров вышел за пределы взлетно-посадочной полосы, так что поднялся в воздух прямо с грунта. Полет продлился лишь несколько секунд: Як-42Д столкнулся с радиомаяком и врезался в землю на берегу реки Туношонки. Официальной причиной трагедии было названо нажатие одного из пилотов на тормозные педали во время разбега, но так ли все обстояло на самом деле, уже никто не докажет.
На борту находились 37 пассажиров и восемь членов экипажа. Вскоре было объявлено, что в катастрофе уцелели двое: инженер Александр Сизов и хоккеист Александр Галимов. Сизов поправился и впоследствии устроился работать авиатехником, а вот нападающий «Локомотива» скончался спустя пять дней от серьезных травм и 90-процентных ожогов тела и дыхательных путей…
А ведь единственным переживанием игрока и его товарищей должен был стать грядущий матч с минским «Динамо». «Локомотиву» пророчили лидерство на Кубке Гагарина: на своем последнем предсезоне в Латвии ярославцы не пропустили ни одной шайбы. Вместо триумфального, 7 сентября 2011-го превратилось в траурный день для болельщиков, хоккеистов и всей страны. Как живут родственники погибших спортсменов и что помогает им двигаться дальше?
Продолжая дело мужа
Это был сильная, фанатично преданная своему делу команда. Однако помимо хоккея, у игроков имелись и другие интересы. Для 38-летнего вратаря Александра Вьюхина Кубок мог стать красивым финальным штрихом в карьере. Еще в 2008-м он открыл в Омске ресторан «У Пушкина» и планировал развивать бизнес дальше.
«Я поддерживала эти начинания. Это была подготовка к завершению карьеры, и она удалась, потому что к тому моменту, как Саша подписал очередной контракт с «Локомотивом», уже пошла прибыль от ресторана, от пивоварни. Можно было спокойно уходить из спорта. Он был очень увлекающийся человек, поэтому заразился этой темой. Думаю, если бы он был жив, то придумал бы что-то еще более интересное. Он ловил новые тенденции и все делал качественно. И Саше приносило удовольствие радовать людей», — делилась вдова Вьюхина Елена.
Жена сожалела лишь об одном: что не могла постоянно находиться рядом с Александром. У супругов подрастали дети, врачи не рекомендовали младшей дочке менять климат, поэтому Елена оставалась в Омске, в то время как муж колесил по стране. С нетерпением женщина ждала, когда семья наконец воссоединится, но катастрофа разрушила все ее надежды.
После гибели Александра Елена продолжила его ресторанный бизнес, хотя перебралась с дочерьми в Петербург: старшая девочка увлеклась изобразительным искусством и планировала поступать в местный вуз. В конечном итоге Лена вернулась в Омск, где открыла Благотворительный фонд имени Александра Вьюхина и активно развивала детский любительский хоккей. Вдова признавалась, что за 10 лет ее жизнь кардинально изменилась: женщина стала более спокойной, прекратила бояться медийности.
«Для меня этот фонд — своеобразный долг перед Сашей, он очень много для меня сделал, ощущение, что до сих пор продолжает обо мне заботиться. Очень мне помог Олег Лобов (совладелец ресторана «У Пушкина» — прим. «СтарХита»), буквально втащил меня в бизнес, понимая, что если я ничем не буду заниматься, то просто сойду с ума», — отмечала филантроп.
Рухнувшие надежды
Александр Галимов начал заниматься хоккеем благодаря отцу. Вместе родственники ходили на охоту, а в том злосчастном месте, где упал самолет, порой рыбачили. Друг хоккеиста впоследствии говорил, что Александр не умер сразу, а пять дней боролся за жизнь в клинике только потому, что не мог просто уйти, не простившись с папой…
«Я жила надеждой, что мой ребенок сильный, и он выкарабкается, — признавалась мама спортсмена Елена. — Рядом внучка была или бабушка, в общем, одна я не оставалась. Телевизор не включала, так это тяжело тогда было. Все спрашивают, как мы живем… Ну вот так и живем, потому что никто же нас не захоронит живьем, правильно. И потом, живем в память о сыне. И ему бы не понравилось, если бы мы что-то с собой сделали. Да и кто будет за его могилой ухаживать?»
Незадолго до гибели Александр успел публично представить болельщикам и коллегам свою двухлетнюю дочку Кристину, прокатив девочку по ледовой арене под шквал аплодисментов. Теперь наследница хоккеиста может увидеть папу только на фото и видео…
Квартира Галимовых напоминает музей: здесь родители хранят памятные вещи, оставшиеся от сына. В том числе и телефон, который нашли спустя три месяца после катастрофы — как ни странно, мобильный работал. Близкие издали об Александре книгу, собрав на страницах все грамоты, дипломы, фото и статьи о нем: должны же новые поколения спортсменов узнать, каким человеком и игроком был нападающий, который и на льду, и в клинике боролся до самого конца.
Разорванные узы
Ярославцы не забывают Ивана Ткаченко, экс-капитана «Локомотива», который, как выяснилось, тайно перечислял миллионы на благотворительность. Буквально за 15 минут до гибели 31-летний Иван успел перевести 500 тысяч страдающей лейкозом Диане Ибрагимовой. Спортсмен спас девочке жизнь, а вот собственную — не смог…
Хотя в городе Ваню негласно называют святым, его могила постоянно подвергается разорению: то расколют портрет, то вырвут цветы или стащат новогоднюю елку. Не потому что мстят или ненавидят — по словам папы спортсмена, на кладбище орудуют бомжи и пьяницы, которые норовят что-то украсть и перепродать. Впрочем, случаются и приятные открытия. Так, у памятника оставляют букеты те, кому Ткаченко когда-то помог.
Родители Ивана каждую неделю посещали кладбище, но жили не только прошлым, а пытались осуществить мечты наследника. Ткаченко успел открыть собственный бар под названием «Рокс», так что близкие выкупили право аренды у возлюбленной сына Марины, а затем приобрели здание в собственность. Почему же Леонид Владимирович и его супруга Татьяна не скооперировались с гражданской супругой Вани?
Отношения с невесткой испортились почти сразу после смерти Ивана: брат беременной третьим ребенком Марины намекнул, что родителям спортсмена стоит отказаться от доли наследства. Леонид Владимирович мечтал открыть школу имени сына, да и жить на пенсию в шесть тысяч рублей не мог. Увидев по телевизору, как женщину из роддома встречают чужие люди, Ткаченко-старший понял, что в эту семью их с женой больше не пустят никогда.
С тех пор они не видели внучек Сашу и Варю, а с младшим Колей, родившимся через четыре месяца после катастрофы, так и не познакомились. Марина же получила 2/3 наследства и наладила семейную жизнь. «С кем-то живет — не знаю, расписаны или нет. Дочка у нее появилась, Ульяна», — сообщал Ткаченко-старший.
От отчаяния родителей Ивана спасла вера в Бога и спорт — в последние годы супруги начали активно заниматься, чтобы поддерживать здоровье. В честь Ткаченко назвали общеобразовательную школу, но Леонид Владимирович по-прежнему лелеет мечту открыть дворец спорта имени сына, вот только финансирования не хватает. «Я-то открыт, — пояснял папа погибшего. — Если найдется человек, который готов вложиться, любит детский хоккей и Ваню, — пожалуйста! Буду счастлив!»