Что синтезировал лейпунский 5 букв сканворд
Что синтезировал лейпунский 5 букв сканворд
В статье речь пойдёт о жизни и творчестве Александра Лейпунского (1903–1972), Овсея Лейпунского (1909–1990), Доры Лейпунской (1912–1977) и Константина Петржака (1907–1998). Объединяет этих людей не только участие в Атомном проекте в СССР, но и то, что все они родились на территории Царства Польского Российской империи (ныне – части Республики Польша).
Александр Лейпунский родился в деревне Драгли Сокольского уезда Гродненской губернии 7 декабря 1903 года. Отец Александра Илья Исаакович (1872–1938), отслужив в царской армии, работал десятником на строительстве железных и шоссейных дорог в Военно-дорожном ведомстве.
После рождения сына встал вопрос о его будущей учёбе – в деревне естественно не было гимназии, и Илья Исаакович решается переехать в город Белосток, хотя до работы на строящейся железной дороге Сокулка – Сувалки стало ездить заметно дольше. В Белостоке у Ильи и Софьи (1885–1961) Лейпунских родились ещё трое детей: Яков (1906 г.), Овсей (1909 г.) и Дора (1912 г.).
Александр Ильич Лейпунский (1903-1972),
советский физик-экспериментатор,
академик АН Украинской ССР, руководитель
исследований по проблеме «Изучение деления
урана», а также с 1940 по проектированию
циклотрона. Принимал участие в работе
Ядерной и Урановой комиссий АН СССР.
В 1941-1944 – директор Института физики
и математики АН УССР, в 1944 создает там
отдел ядерной физики.
В 1944-1949 – директор Института
физики АН УССР. В 1949 возглавляет отдел
Обнинского физико-энергетического института.
С 1950 научный руководитель программы
создания ядерных реакторов на быстрых
нейтронах. В Обнинске он стал научным
руководителем проекта реактора
с жидкометаллическим теплоносителем,
который лёг в основу принципиально новой
двигательной установки подводной лодки К-27.
Им была создана школа физиков-ядерщиков
В 1910 г. Александр поступал в русскую гимназию в Белостоке, но не был принят, хотя успешно сдал вступительные экзамены, из-за превышения процентной нормы для евреев. Через год, занимаясь дома, он поступил сразу во второй класс гимназии. Осенью 1914 года И.И. Лейпунский эвакуируется вместе со своим ведомством из Белостока в Ярославль[1]. В Ярославле Александр продолжает учёбу в гимназии, помогая в учёбе в гимназии Якову и Овсею.
После Октябрьской революции в Ярославле, как и в Москве и Петрограде, становится голодно. 6 июля 1918 года в Ярославле вспыхивает восстание, подавленное только на 16-й день. Мятеж сопровождался еврейскими погромами. Семью Лейпунских укрыли соседи-православные.
Осенью 1918 года Александр поступает на химический завод в Рыбинске и одновременно начинает учиться заочно в Рыбинском механическом техникуме. Через три года Александр заканчивает учёбу в техникуме, в котором тогда изучали даже высшую математику. По командировке Губпросвета Александр едет в 1921 году в Петроград для поступления на физико-механический факультет («физ-мех») Петроградского политехнического института («Политех»).
В 1925 г в Ленинград приезжает и Овсей Лейпунский и поступает под влиянием брата Якова[2] в экономический техникум, но через год уходит из техникума и поступает в 1926 году на «физ-мех». Через три года, в 1929 г., к Овсею в Политехническом институте на физико-механическом факультете присоединилась Дора Лейпунская. Все трое – Александр, Овсей и Дора стали физиками.
После окончания «Политеха» в 1926 г. Александр работает в Государственном рентгенологическом физико-техническом институте (ГФТРИ)[3], организованном Абрамом Фёдоровичем Иоффе (1880–1960) в 1922 г., в лаборатории Иоффе, одновременно учась у него в аспирантуре.
Ещё в студенческие годы Александр женится на однокурснице Антонине Фёдоровне Прихотько, ставшей после Великой Отечественной войны директором Физического института в Киеве, академиком АН УССР, Героем Социалистического труда.
В 1927 г. А. Лейпунский публикует вместе с В.И. Павловым[4] в «Журнале Русского физико-химического общества» свою первую статью «Вероятность возбуждения атомов ртути электронным ударом». В 1928 г. А. Лейпунский выезжает в двухмесячную командировку в Германию на средства А.Ф. Иоффе[5], где знакомится с некоторыми ведущими немецкими физиками.
Работы 1926–28 годов завершились публикацией в 1930 г. в «Журнале физической хими» статьи совместно с Е.А. Штрауфом[6] «Удары второго рода между молекулами и электронами». Процесс соударений второго рода, исследованных А. Лейпунским и Е.А. Штрауфом, в 80-годы был назван сверхупругим рассеянием.
В октябре того же 1928 года он переводится в организованный А.Ф Иоффе Украинский физико-технический институт (УФТИ) в Харькове, тогдашней столице Украинской ССР. С марта 1930 г. он становится заместителем директора УФТИ И.В. Обреимова[7] (1894–1981), одновременно руководя ядерной лабораторией, а с 1933 г. – директором УФТИ. Ещё в 1932 г. его лаборатория первой в СССР (и всего на полгода позже англичан) расщепила атомное ядро[8].
Весной 1934 г. А. Лейпунского посылают в Германию и Англию с целью привлечь в УФТИ специалистов физиков, а также попытаться вернуть в СССР Г.А. Гамова[9] (1904–1968), оставшегося за границей в 1933 году. В том же 1934 году А. Лейпунского заочно избирают действительным членом Академии Наук УССР.
У входа в УФТИ. Харьков, 30-е годы. Слева направо: 1-й ряд – Л.В.Шубников, А.И.Лейпунский, Л.Д.Ландау, П.Л.Капица; 2-й ряд – Б.Н.Финкельштейн, О.Н.Трапезникова, К.Д.Синельников, Ю.Н.Рябинин
По декабрь 1935 г. А. Лейпунский работает у создателя планетарной модели атома, Нобелевского лауреата по химии (1908) Эрнеста Резерфорда (1871–1937) в его Кавендишской лаборатории Кембриджского университета. Спустя несколько месяцев по возвращении в Харьков в УФТИ начинаются аресты. 16 сентября 1938 г. А. Лейпунского увольняют с работы, арестовывают, исключают из партии, жена официально с ним разводится. Но через 2 месяца Лейпунского освобождают из тюрьмы в Киеве за отсутствием достаточных данных. В партии Александра Лейпунского восстановят только в 1946 году.
В 1939 г. А. Лейпунского назначают руководителем по проблеме «Изучение деления урана»[10]. А в конце лета 1941 г., после начала войны, назначают директором Института физики и математики АН УССР в эвакуации, образованного из двух академических Институтов (Института физики и Института математики) и работавшего в Уфе.
После возвращения из эвакуации, А. Лейпунского назначают в освобождённом Киеве в 1944 г. директором Института физики АН УССР. Числясь директором до 1949 года. А. Лейпунский большую часть времени проводит вне Киева.
С 16 ноября 1945 г. он – первый декан и заведующий кафедрой прикладной ядерной физики на созданном постановлением Совета Народных Комиссаров СССР[11] Инженерно-физическом факультете Московского механического института[12]. Одновременно, с 1945 года, А. Лейпунский – заместитель начальника 9-го (атомного) Управления МВД, он организует деятельность немецких физиков и инженеров, им же отобранных, в специнститутах в Сухуми и Обнинске и направляет их работу в Атомном проекте СССР.
Александр Лейпунский
во время командировки в Германию,
осень 1945 года
В 1949 г. А. Лейпунский возглавил в Обнинске отдел Физико-энергетического института, а с 1950 г. он – научный руководитель создания ядерных реакторов на быстрых нейтронах.
Им же в Обнинске были созданы реакторы для атомных подводных лодок. Умер Александр Ильич 14 августа 1972 года внезапно после очередного инфаркта. Похоронен А.И. Лейпунский в Обнинске. Ныне Физико-технический институт в Обнинске носит его имя.
Вернёмся к брату Александра Лейпунского Овсею Ильичу. В 1930 г. Овсей Лейпунский окончил Политехнический институт и был направлен в ЛФТИ в отдел, руководимый Николаем Николаевичем Семёновым[13] (1896–1986). Через год, в 1931 г., этот отдел был выделен в отдельный Институт химической физики (ИХФ). Два года О. Лейпунский работал под руководством будущего академика АН СССР Александра Иосифовича Шильникова[14] (1905–1986).
В 1933–34 гг. в лаборатории С.З. Рогинского[15] О. Лейпунский исследовал адсорбцию атомов водорода на металлических плёнках алюминия и меди, полученных испарением в вакууме. В 1934 г. О. Лейпунский на основе этой работы защищает кандидатскую диссертацию.
После защиты Овсей Ильич предложил новое направление работ в ИХФ: «Химическая физика при высоких давлениях». На созданной в ИХФ установке высокого давления (до 50 килобар) было выполнено несколько работ по влиянию на кинетику реакций в жидкой и газовой фазах.
В 1938 г. за отказ осудить арестованного в Харькове брата Александра Овсея Лейпунского увольняют из ИФХ. Живёт он на случайные заработки. В частности, для журнала «Знание–сила» он пишет заказную статью о перспективе синтеза алмазов. В 1939 г. он публикует статью «Об искусственных алмазах» в журнале «Успехи химии». В ней на основе результатов статьи[16] Ф. Рассини[17] (1899–1990) и Р. Джессупа, исследовавших термодинамические потенциалы и константы для алмаза и графита до температуры 1100 0 С, экстраполирует их результаты.
Овсей Лейпунский в 1945 г.
Итог: для получения алмаза из графита необходима минимальная температура в 1727 0 С при давлении порядка 60 000 атмосфер и третье условие – подбор среды нахождения углерода. В качестве такой среды, играющей роль катализатора, Овсей Ильич предложил металлы в жидком состоянии: железо, платину, родий. Как писал в конце 1960-х годов академик Семёнов, «Лейпунский разработал в 1939 году правильную теорию превращения графита в алмаз».
В феврале 1953 г. шведы первыми синтезировали алмаз. В декабре 1954 г американская компания «Дженерал электрик» также синтезировала свои первые алмазы. Между шведами и американцами началась война за приоритет, в которой шведы ссылались на статью О. Лейпунского.
В 1960 г. химик Л.Ф. Верещагин (1909–1977) получил искусственные алмазы в своей лаборатории сверхвысоких давлений АН СССР в г. Троицке (Московская обл.; ныне – часть «большой» Москвы). На эту лабораторию посыпались награды. Сам Верещагин стал академиком, а Овсей Ильич оказался забыт. И только необходимость продажи алмазов за рубеж заставила выдать О.И. Лейпунскому диплом об открытии. Но никакой премии за это открытие он так и не получил, хотя и выдвигался на премию.
Вернёмся в 1941 г. Часть ИХФ была эвакуирована из Ленинграда в Казань В Казани основным направлением работ стало получение взрывчатых веществ (ВВ) на основе аммонийной селитры, так как основные заводы по производству ВВ остались на оккупированной Украине. Овсей Ильич в Казани работал в отделе Якова Борисовича Зельдовича[18] (1914–1987), в котором ещё в Ленинграде занялись созданием противотанкового ружья, но эта тематика не нашла поддержки руководства военного ведомства, так как подобной тематикой уже занимались в другом НИИ.
В 1948 г. вынужден был уволиться из ИХФ Я.Б. Зельдович, перейдя полностью в Арзамас-16[20]. На два года, продлившиеся 8 лет – до 1956 г., был послан в командировку на Семипалатинский полигон О.И. Лейпуский.
На Семипалатинском полигоне учёный создал лабораторию по исследованию радиации после ядерных испытаний[21]. Им же были созданы формулы для вычисления дозы радиации не только в зависимости от расстояния от места взрыва, но и учитывавшие другие факторы.
В октябре 1949 г. за участие в разработке приборов и методики измерений атомного взрыва награждён Сталинской премией 2-й степени. 31 декабря 1953 г. награждён ещё одной Сталинской премией 2-й степени. В 1956 г. Овсей Ильич возвращается в Москву в ИХФ и одновременно избирается профессором МИФИ, где позже возглавит одну из лабораторий при кафедре «Физика защиты».
А.И. Лейпутский и А.П. Александров
Одним из направлений работы лаборатории стало изучение горения твёрдого топлива для ракетных двигателей. К началу 80-х годов ХХ-го века эта задача была в СССР решена: появилась межконтинентальная твердотопливная ракета для подводных ракетоносцев. Ощутимый вклад в её решение сделала лаборатория под руководством О.И. Лейпунского.
Умер Овсей Ильич Лейпунский в Москве (1990 г.).
Литература
[1] В Ярославле у Лейпунских родились ещё двое детей: Елизавета(1918 г.) и Марк (1921 г.). Кроме того, семья Лейпунских забрала с собой из Белостока 4-х детей двоюродной сестры Софьи Наумовны Лейпунской, оставшихся сиротами. В 1923 г. в СССР из США неожиданно приехал отец этих 4-х детей, скрывшийся ещё в 1906 году от царской полиции из-за политической деятельности, и уговорил старших детей уехать с ним в Америку, а вот младшие – Исаак и вторая Дора – остались с Лейпунскими. До 1935 года из Америки Лейпунским присылались не только письма, но и посылки с едой и лекарствами. Исаак стал врачом, всю войну провёл в действующей армии. После войны работал врачом до самой смерти в Воронеже. Дора окончила в Ленинграде Педагогический институт. Умерла в эвакуации в 1944 году в Уфе.
[3] В 1933 г. в результате серии преобразований (ГФТРИ превращается в 1931г в комбинат институтов) выделяется Ленинградский физико-технический институт (ЛФТИ) во главе с А.Ф. Иоффе. В 1935 г. на его базе создаётся закрытый институт, включавший радиолокаци во главе с М.А. Бонч-Бруевичем.(1888–1940). В 1939 г. ЛФТИ включают в состав АН СССР. 21 июня принят акт о вводе в строй здания циклотронной лаборатории. В августе 1941 г. часть её сотрудников вместе с А.Ф Иоффе эвакуируют в Казань.
[5] Абрам Фёдорович Иоффе получал деньги за консультацию фирмы «Дженерал Электрик».
[6] Евгений Андреевич Штрауф (1898–19??) стал позже профессором, автором «Молекулярной физики» (1947) и двухтомного курса общей физики для вузов.
[7] Иван Васильевич Обреимов, видный специалист в области молекулярной физики (соавтор с Л.В. Шубниковым метода получения монокристаллических металлов) и спектроскопии, по физике и оптике твёрдого тела (в частности, им разработан метод измерения показателя преломления стекла – «метод Обреимова»). Четыре раза (в 1927–1930 гг.) ездил за границу (Германия, Голландия, Англия) для приглашения иностранных учёных в УФТИ. В 1938 г. был арестован и отправлен в Котласлаг. Освобождён в 1943 г. за отсутствием состава преступления. За работу, написанную в заключении, получил в 1946 г. Сталинскую премию первой степени.
[8] Об этом событии сообщает газета «Правда» в номере от 22 октября 1932 года.
[9] Георгий Антонович Гамов (Georg Gamow), чл.-корр. АН СССР с 1932 по 1938 гг. С 1953 г. член Национальной академии наук США. Выдающийся специалист в области квантовой механики, ядерной физики, биологии, астрофизики, космологии, автор первой количественной теории альфа-распада, впервые сформулировал проблему генетического кода, один из создателей теории «горячей Вселенной», автор концепции «реликтового излучения». В СССР работал в ЛФТИ в отделе физики ядра.
[11] Постановление Совнаркома СССР принято 20 сентября 1945 г.
[12] 27 октября 1953 года Московский механический институт переименован в Московский инженерно-физический институт (МИФИ).
[13]Николай Николаевич Семёнов родился в Саратове в семье отставного офицера. По окончании Самарского реального училища в 1913 г. поступил на математическое отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, где, начиная со второго курса, стал вести научные исследования под руководством А.Ф. Иоффе. В 1917 г. окончил университет и был оставлен профессорским стипендиатом. С весны 1918 г он в Самаре, где пошёл добровольцем в Белую армию. После занятия Томска в декабре 1919 г Красной Армией перешёл в её состав. Уволен в 1920 г., и вернулся в Петроград в создававшийся А. Ф. Иоффе Физико-технологический рентгенологический институт, где с 1922 г. стал заместителем директора. В 1929 г. избран членом-корреспондентом АН СССР, а в 1932 г. – академиком АН СССР. С 1931 г. директор ИХФ. В 1956 г. стал лауреатом Нобелевской премии по химии (за разработку цепных реакций).
[14]Александр Иосифович Шильников родился в Санкт-Петербурге. В 1928 г. закончил Ленинградский политехнический институт. Основные работы в области физической химии и физики низких температур, физики высокого вакуума, физики твёрдого тела. Участвовал в работе над зарядом для атомной бомбы РДС-1. Трижды (в 1947, 1949, 1954 гг.) был лауреатом Сталинской премии, академик АН СССР.
[15] Симон Залманович Рогинский (1900–1970), чл.-корр. АН СССР (1939). Изучал катализ и структуры катализаторов, кинетику гетерогенных реакций, химию изотопов и их применение. Дважды лауреат Cталинской премии.
[16] Rossini, F.D., Jessup, R.S. Heat and Free Energy of Formation of Carbon Dioxide and of the Transition between Graphite and Diamond // Journal of research of the National Bureau of Standards. – 1938. – Vol. 21, No. 4. – Р. 491-513.
[17] Фредерик Доминик Россини (1899–1990) – один из известнейших американских специалистов по термодинамике. Получил в 1925 степень бакалавра по химической инженерии в университете Меллона в Питсбурге и год спустя там же степень магистра. Его учебник «Химическая термодинамика» (1950) был весьма популярным не только в США. Награждён в США Национальной медалью «за Науку» в 1977 г.
[21] К сожалению, в 1988 г. все материалы первых испытаний на Семипалатинском полигоне были проданы Министерству Энергетики США ([2],c.178).
Завидная судьба. Физик А. И. Лейпунский (1903–1972)
Стремительная карьера
АИЛ — так называли его сотрудники — родился в белорусском местечке. Еврей. Отец — строитель-десятник. До поступления в 1921 году в Петроградский политехнический институт АИЛ успел поработать посыльным, рабочим, помощником мастера, окончить техникум.
Его творческая деятельность началась на втором курсе, когда А. Ф. Иоффе привел шесть студентов в свою лабораторию в ЛФТИ. Закончив учебу, АИЛ остается в институте. Летом 1928-го он на средства, полученные Иоффе за консультации компании General Electric, изучает состояние немецкой науки. В октябре в составе «ленинградского десанта» приезжает в столицу Украины Харьков. Наркомтяжпром создает здесь физико-технический институт — УФТИ. АИЛ делает стремительную карьеру: главный физик — заместитель директора. В 1931 году институт по его предложению начал работать в новой области — физика ядра. Для него самого — выбор «на всю оставшуюся жизнь». В 1932-м А. И. Лейпунский, К. Д. Синельников, А. К. Вальтер и Г. К. Латышев расщепили атом, отстав от сотрудников Э. Резерфорда на полгода.
Антон Карлович Вальтер — герой студенческого фольклора. Лето 1940-го. Дом отдыха ХГУ. На нашем кусочке берега Донца оживление: Вальтер! Пристает плоскодонка с рыболовными снастями, в ней мальчик и неожиданно молодой профессор. Они одеты в холщовые штаны, на головах — соломенные шляпы (брыли). Через несколько минут — соревнование: кто дальше нырнет, быстрей проплывет, лучше прыгнет с вышки. Еще одна встреча в конце апреля 1941-го. Последний студенческий первомайский вечер. После торжественной части — художественная. Конферансье — Вальтер. Он же изображает французскую борьбу, един в двух лицах. Бурю восторга вызвала реприза: «Приближаются экзамены. Если студенты подобны неопытным пловцам, которым предстоит переплыть бурный поток, то профессора я бы уподобил оснавовцу (сотрудник «Общества спасения на водах». — В. В.), ему предстоит в одиночку спасти триста тонущих».
В 30 лет АИЛ становится директором УФТИ, сохранив руководство ядерной лабораторией. Чуть позднее избран академиком АН Украины, став самым молодым ее членом за всю — по сей день — историю академии.
Для лучшего знакомства с положением дел в ядерной физике директор проходит стажировку в Германии и Англии. В Германии по заданию наркома пригласил на работу в УФТИ нескольких видных немецких физиков. «Строить социализм?! Всегда готовы!»
У Резерфорда АИЛ провел опыты в новом перспективном направлении.
На решение немцев повлиял, видимо, и высочайший уровень проводимых здесь исследований. Теоретической «бригадой» ведал Лев Ландау. Консультантом был Георгий Гамов — идейный вдохновитель «разбивателей» атомных ядер. Здесь у коллег, в числе других, гостили будущие нобелевские лауреаты: Н. Бор, Д. Кокрофт, П. Капица, Н. Семёнов, В. Гейзенберг, П. Дирак, И. Тамм, Ф. Жолио-Кюри.
Еще одно личное воспоминание. В 1934 году столица Украины переехала из Харькова в Киев. Освободилось красивое здание в центре города — до революции Дворянское собрание. Его отдали первому в стране Дворцу пионеров. Богато оборудованный физический отдел возглавлял умница Давид Ильич Копп. Он собрал под свое крыло любителей физики, астрономии, математики.
В 1935-м в УФТИ приехали Ирен и Фредерик Жолио-Кюри. Стараниями Давида Ильича их и немца, покинувшего Германию, пригласили к пионерам. Переводил с немецкого мой товарищ, восьмиклассник Алик. Я был представлен гостю как любитель математики. Он устно и в книге почетных посетителей посоветовал заниматься теорией вероятностей. Можно посмеяться над моим тогдашним трепетом. Фредерик и его жена Ирен — живая легенда. Дочь и зять Марии Кюри! Крупнейшие исследователи атомного ядра. Нобелевские лауреаты. Но советы Жолио-Кюри опрокинула война.
Между прочим, супруги учились в необычной школе, созданной учеными Парижа для своих детей. Папы и мамы сами там преподавали. К примеру, уроки физики вел имевший мировое имя Поль Ланжевен.
Возвратившись из Европы, АИЛ сосредотачивает усилия на исследованиях механизма деления урана под действием нейтронов. Когда я шел по территории УФТИ на лекцию для школьников, то обращал мало внимания на приземистое серое здание, в котором происходили важные события.
Вскоре АИЛ вошел в Ядерную и Урановую комиссию АН СССР. Он постоянно привлекал внимание руководства к новым возможностям.
Война. Учреждения АН Украины эвакуируют в Уфу. Здесь АИЛ организует Институт физики и математики, который занимается насущными военными задачами. Переехав с институтом в Киев, он создает там отдел ядерной физики. Основная цель — получение данных для атомных технологий. Первый орден Ленина. Некоторые историки называют авторов советской атомной бомбы в следующем порядке: Курчатов, Зельдович, Лейпунский.
В течение пяти лет Александр Ильич — декан факультета и заведующий кафедрой в Московском физико-техническом институте.
Быстрые реакторы
В 1949 году АИЛ оставляет часть своих обязанностей и начинает работать заведующим научным отделом лаборатории «В» (ныне — Физико-энергетический институт в Обнинске). Названия менялись, АИЛ оставался. Главное дело — реакторы на быстрых нейтронах, они же — «быстрые реакторы» (БР), они же — реакторы-размножители.
Стимулом служило то, что в них в небольшом количестве вырабатывался искусственный элемент плутоний-239, превосходящий уран-235 как основа ядерных зарядов и способный быть ядерным горючим. Оставалось «только» извлечь его из отработанного топлива.
И. В. Курчатов, А. И. Лейпунский и другие ведущие физики предполагали возможность создания быстрых реакторов, горючим для которых сможет служить уран-238.
АИЛ независимо пришел к мысли, что БР способны производить плутония больше, чем израсходуют исходного топлива. Отсюда — размножитель, а также особый к ним интерес властей. На записку АИЛ в Совмин СССР «О системах на быстрых нейтронах» без промедлений последовала положительная реакция. Ответственность за проблему возложили на И. В. Курчатова и А. И. Лейпунского. Прямое руководство осуществлял последний.
Забегая на годы вперед, замечу, что усилия не пропали даром: первые промышленные БР и единственные, выдержавшие проверку временем, были созданы в СССР.
Деление урана протекает с выделением огромной энергии. 1 г урана отвечает трем вагонам угля. Чтобы «активная зона» не расплавилась (самая частая авария реакторов), ее необходимо охлаждать. В БР реакции протекают в меньших объемах, отвести тепло сложней. Решили использовать циркуляцию жидкого металла. Начали с хорошо изученной ртути. Затем перешли к жидкому натрию. Американцы отказались от натрия после аварии на подводной лодке «Морской волк». Не справились с протечками, которые сопровождались пожарами: натрий загорается на воздухе, соприкасаясь с водой. Советские оказались упорнее. «Тем хуже для американцев». Для атомных подлодок АИЛ предложил сплав свинца с висмутом.
Один за другим создаются всё более мощные опытные реакторы, процессы в них всесторонне изучаются. «Сжигают» уран, плутоний, их комбинации. Для конструкций находят материалы, стойкие к облучению чудовищными потоками нейтронов. Шаг за шагом, год за годом. За БР-1 следует БР-2, за ним БР-5.
Под научным руководством ФЭИ, т. е. Лейпунского, работали многочисленные организации. Его рекомендации помогали находить выход из самых трудных ситуаций.
В 1960 году его исследования увенчаны Ленинской премией. Через три года он удостоен звания Героя Соцтруда.
О человеческих качествах АИЛ в воспоминаниях говорят редко. Небольшой штрих. По его замыслу параллельно реализуются два проекта. Принято решение продолжать только московский, объединив группы. Ни один человек не уехал добровольно. Только бы работать с Лейпунским!
Но тут АИЛ делает паузу для строительства экспериментальной АЭС БОР-60 — прототипа будущей БН-350. Задержка вызвала недовольство ряда руководителей «атомного» министерства, работы остановили. Коллегия уступила после обращения А. И. Лейпунского, А. П. Александрова.
Тщательная подготовка сказалась. БН-350 служил с 1973 года 25 лет вместо расчетных 20. Он обеспечивал опреснение 120 000 м 3 морской воды в сутки и давал энергию городу Актау.
Пуско-наладочные работы проходили при прямом участии научного руководства. Александр Ильич проводил на стройке много времени. До пуска он не дожил.
Под его руководством проектировали энергоблок с реактором БН-600, выбрали для него место установки — Белоярская АЭС, Урал. Пустили реактор в 1980-м. Рассекречивание открыло выдающуюся роль АИЛ в создании судовых ядерных двигателей. На околоземную орбиту были запущены десятки спутников с БР «Бук».
Под надзором чекистов
Бросим взгляд на события, которых пока не касались.
Жизнь АИЛ показывает, что значило в те годы быть советским ученым. Рай для шарлатанов, тупиц, карьеристов. Чистилище для честных, преданных науке. Преувеличение? Посмотрим.
Лейпунского не избрали в АН СССР. Активный сторонник новых перспективных и сравнительно безопасных технологий встречал сопротивление сплоченной группы заслуженных создателей технологий старых. Памятник заслуженным — саркофаг в Чернобыле.
В 1937 году АИЛ «за пособничество врагам народа» исключен из партии и снят с должности директора. А ведь шел на сделку: подписал характеристику, где о невинно арестованном физике-теоретике говорилось, что его деятельность объективно наносила вред. Письменно и устно клеймил себя за «потерю бдительности». Мол, проглядел антисоветские группировки в институте. Не распознал шпионов в приглашенных им в УФТИ немцах. Возрадуемся, великий ученый — человек и такая же жертва, как любой другой. Счастливы те, кто не испытал, чего стоят подобные самооговоры.
14 июня 1938 АИЛ был арестован. Провел в заключении два месяца. Что его спасло? «Опала» Ежова. Вмешательство президента АН Украины Богомольца. Сила репрессий в их алогичности.
Расстрел заместителя наркома Ю. Пятакова и начальника Научно-технического сектора Н. Бухарина воодушевили обком и НКВД. УФТИ разгромлен, многие арестованы, часть расстреляна. Ландау в тюрьме. Один немец расстрелян, двое выдворены на родину. Спасибо, что выжили, написали книги об УФТИ, о допросах. Были они учеными мирового уровня.
Прекратились животворные контакты с зарубежными коллегами. Царствуют недоверие и подозрительность. Инициатива оставшихся на свободе парализована. На коне те, кто обещает успех завтра.
Великолепная обстановка для занятий фундаментальной наукой!
Степень запуганности и унижения ученых (тоже жертвы) иллюстрирует отрывок из обращения к Сталину Всесоюзной конференции по физике ядра, состоявшейся в сентябре 1937 года в Москве (пожилые с дрожью вспомнят, молодые услышат язык эпохи):
«. Успешное развитие советской физики происходит при общем упадке науки в капиталистических странах, где наука фальсифицируется и ставится на службу усилению эксплуатации человека человеком, грабительским войнам и так называемому «научному» обоснованию идеализма и поповщины.
Подлые агенты фашизма, троцкистско-бухаринские шпионы и диверсанты, выполняя волю своих хозяев, не останавливаются ни перед какой гнусностью, чтобы подорвать мощь нашей родины, вырвать у великой семьи народов СССР завоевания Великой октябрьской социалистической революции. Враги народа проникли и в среду физиков, выполняя шпионские и вредительские задания в научно-исследовательских институтах, пытаясь нарушить налаживающуюся связь с практикой и протаскивать под видом физических теорий всякий идеалистический хлам.
. Да здравствует великий вождь!»
АИЛ смело принимал ответственные решения, отстаивал их, невзирая на авторитеты и должности, участвовал в рискованных испытаниях, лишь случайно избежал тяжелых последствий. Три инфаркта не в счет. Предлагали вновь подать просьбу о вступлении в партию. Нет! Только восстановление. Добился после 10 лет борьбы. Но другим спорить с обкомом и чекистами не советовал. В 60-х в ФЭИ обсуждали распространителей самиздата. Мнение АИЛ однозначно: только раскаиваться, только просить прощения и обещать всё что угодно. «В чем же. каяться?» Он развел руками. Помнил Харьков 1930-х годов. Бросим вслед ему камень?
P. S. Однажды на вопрос, чем он гордится, академик Валерий Субботин ответил: «Я считаю, что мне очень повезло в том, что я 19 лет работал с А. И. Лейпунским».
Соратники Александра Ильича в ФЭИ и в других организациях продолжают его дело.
Сбудутся ли мечты Лейпунского об энергетическом изобилии?
Статья публиковалась в газете «Взгляд» (Сан-Франциско)