Что сейчас с девушками которых держал мохов
Кадр: фильм «3096 дней»
Из колонии в Саратовской области после 17 лет за решеткой освободился 70-летний Виктор Мохов, известный как Скопинский маньяк. В 2000 году в городе Скопин (Рязанская область) 50-летний мужчина вызвался подвезти до дома 14-летнюю Катю Мартынову и 17-летнюю Лену Самохину. Следующие 1296 дней девушки провели в вырытом им бункере в качестве сексуальных рабынь. Удивительно, но после поимки Мохова и освобождения его пленниц нашлись те, кто обвинил в произошедшем самих жертв маньяка. В ответ на это Екатерина Мартынова написала книгу, в которой рассказала о страшных годах, проведенных под землей в плену у педофила. Впервые историю преступлений Виктора Мохова и фрагменты из книги «Исповедь узницы подземелья» «Лента.ру» публиковала в мае 2020 года. Сегодня этот материал публикуется повторно.
В капкан к маньяку
Эта история началась 30 сентября 2000 года: тогда в Рязани отмечался праздник Вера, Надежда, Любовь с торжественным вечером, музыкой и салютом. В тот день в квартире Кати Мартыновой раздался телефонный звонок: Лена Самохина хотела позвать на праздник свою подругу, старшую сестру Кати. Но той дома не оказалось, и Катя с радостью вызвалась заменить сестру — для нее это была первая в жизни внешкольная вечеринка. Понимая, что мама будет против, девочка сказала, что просто идет гулять.
Как позже установит следствие, в то же время Виктор Мохов вместе со своей сообщницей Еленой Бадукиной кружил по Рязани на машине. В какой-то момент они увидели Катю и Лену, идущих от остановки, и Мохов притормозил. А Бадукина подошла к девушкам и предложила довезти их до дома. Для этого она притворилась мужчиной.
Подруге Мохова это было не впервой — по воспоминаниям знакомых, Бадукина сама по себе была похожа на мужчину, а ловко имитировать мужские привычки научилась, отсидев 3,5 года за кражу. Сообщники напоили Катю и Лену, подсыпав им снотворное в алкоголь, а потом увезли за город. Следующие три года и семь месяцев жертвы провели в бункере, который Мохов заранее оборудовал на участке под своим гаражом.
Криков из подвала никто не слышал — шесть метров глубины, бетонные перекрытия и железные люки делали свое дело — Мохов продумал все. Будущую тюрьму для девушек он копал три года: вывез несколько тонн земли, провел в бункер электричество и создал там примитивную систему вентиляции. Соседям Мохов говорил, что обустраивает обычный погреб.
До Кати и Лены насильник успел протестировать бункер еще на одной девушке, которой через пару недель удалось сбежать, — маньяк просто забыл запереть двери, ведущие в подземелье. О случившемся его первая жертва решилась рассказать лишь спустя много лет, поэтому в 2000 году Мохов был вне поля зрения милиции. Но после того побега он стал намного осторожнее.
Между тем соседи маньяка даже не могли предположить, кто на самом деле живет рядом с ними. У него была прекрасная репутация: он окончил техникум, отслужил в армии, был ударником труда, лучшим слесарем на заводе и никогда не имел проблем с законом. И Катя с Леной, скорее всего, сгинули бы в подвале «ударника», но помогло чудо: в мае 2004 года девушек освободили, а об их истории говорила вся страна.
С разрешения Екатерины «Лента.ру» публикует фрагменты ее книги «Исповедь узницы подземелья». Авторская орфография и пунктуация сохранены.
«Если не разденешься — я отпущу собак»
Настоящее взрослое веселье, с музыкой, танцами и даже выступлением артистов на наспех построенной под открытым небом сцене, благо погода была благоприятной для проведения массового мероприятия — день был теплый, солнечный, настоящее бабье лето. Я была счастлива присутствовать на этом празднике жизни.
Посмотрев фейерверк, заканчивающий праздник, я и Лена отправились в сторону остановки. Мои наручные часы показывали начало десятого, давно пора было ехать домой.
Наша остановка, уже показавшаяся впереди, была пустой. Когда до нее оставалось метров десять, перед нами остановилась машина белого цвета.
Опознание Елены Бадукиной, сообщницы Мохова
На переднем сиденье, рядом с водителем, сидел молодой мужчина. Он был невысокий, коротко стриженый, с низким грубым голосом…
— Девчонки, вы далеко идете? — спросил он. — Давайте мы вас подвезем.
Я молчала. «Пусть Лена что-то решит, — подумала я. — Она же старше».
После недолгих уговоров Лена согласилась и сказала мне: «Сейчас быстро до дома доедем, и автобус ждать не придется, время уже совсем позднее, наверное, твои родители места себе не находят».
Мы сели в машину и объяснили, где живем. Парень представился Алексеем [это была Елена Бадукина, которая представилась Лешей. За пособничество Мохову она получила 5,5 лет колонии — прим. «Ленты.ру»], а водителя назвал Виктором.
— Девчонки, давайте в магазин заедем, по шоколадке вам купим, — вдруг предложил Леша.
Отказаться было неудобно.
На водителя мы не обращали внимания, да и он молчал, просто вез нас, будто таксист. В машине я так и не разглядела его внешность, помню только, что была красная рубашка в черную клетку…
— Ну, что, красавицы, давайте за праздник выпьем?! — улыбнулся он и, быстро разлив алкоголь, протянул нам наполненные до половины пластиковые стаканчики.
Сначала мы отказывались, но, не желая выглядеть трусихой, я все-таки глотнула спиртное. Вкус был настолько отвратительным, что я поперхнулась и из-за начавшегося кашля опрокинула недопитые остатки себе на юбку.
Я начинала плохо реагировать на происходящее вокруг — скорее всего, уже действовало снотворное, которое наши похитители подмешали в воду. Картинки вокруг были размытыми, действительность как будто расплывалась, сознание становилось спутанным…
— Девчонки нам нужно отойти на минутку, — сказал Леша. И они с Виктором вышли на улицу.
— Лен, куда мы приехали? — удивилась я, сквозь темноту, вглядываясь в заборы частных домов и виднеющиеся за ними деревенские дворики.
— Не знаю, — пожала она плечами.— Я, кажется, уснула.
Вскоре дверь автомобиля, расположенная с моей стороны, открылась, и Леша попросил меня выйти. Я удивилась, но послушалась. Лена осталась внутри.
Впереди чернела какая-то постройка. Алексей взял меня за руку и повел к ней. Это оказался гараж.
Пришел Виктор. Он был достаточно высокого роста, среднего телосложения, с большими и какими-то грязноватыми руками.
— Ты еще не разделась? — удивился он.
— Зачем? — я сделала вид, что не понимаю его.
— Я не хочу! — слезы сами полились из глаз. — Отвезите нас домой! Где Лена?!
Но ответа не последовало. Он молча вышел из гаража. А через минуту туда зашел Леша. Мужчина приблизился ко мне и слегка ударил по щеке.
— Если сейчас ты не разденешься и не сделаешь, что тебе говорит Виктор, я отпущу собак, и они вас загрызут.
Я заплакала еще сильней. Перспектива отдаться этому противному Виктору была не лучше, чем быть съеденной собаками.
— Ну, что думаешь? — Леша сжал мое лицо рукой.
Первая неделя пребывания в плену была чудовищной. Мы кричали до хрипоты, стучали по стенам, но никто не слышал нас… Я надеялась, что милиция нас найдет по каким-то зацепкам, но ниточек, ведущих к нам, не оказалось. Как потом я узнала, не было ни одного свидетеля, хоть как-то пролившего бы свет на наше исчезновение.
«Я вас кормлю, пою, имею — разве вам плохо живется?»
Он пришел на следующий день и приказал мне выйти к нему в предбанник. Я отказалась.
Одна мысль о том, что снова придется лежать под этим вонючим стариком, доводила до мурашек, да еще и кровь из-за разрыва девственной плевы не останавливалась. Внутри все болело. Лена предложила «выйти» вместо меня, но насильник не соглашался.
Я вжалась в стену, но твердо решила — не пойду. Поняв, что я не собираюсь вылезать к нему, мучитель ушел.
Вскоре погас свет. Практически потеряв разум, я стала кричать и звать на помощь. Нащупав в темноте табуретку, отвернула ножку и начала долбить ей по стене. Но силы быстро закончились, сев на пол, я замолчала. Очень болела голова. С отключением электричества в подвале становилось холодно и сыро. Было ощущение, что я нахожусь в склепе, погребенная заживо.
Бытовые условия в комнате, где жили девочки
В комнатушке, на стенах по всему периметру на уровне глаз — расклеены порнографические фотографии девушек. Мне стало еще противнее и страшнее, но бить и мучить он меня не стал, просто удовлетворил свою потребность и отправил обратно в бункер.
Ведро, куда мы ходили в туалет, практически наполнилось. В подвале отвратительно пахло, почти физически ощущалось висящее в запертом пространстве зловоние. Но самое главное — заканчивалась вода. Яйца и макароны мы уже не могли варить, и тогда Лена придумала пожарить яичницу в чайнике, так как другой посуды у нас не было.
Планы побега и навязчивая идея освобождения не покидали нас. Например, мы планировали накалить растительное масло в сковороде, и, когда придет наш мучитель, брызнуть ему в лицо кипящую жидкость, а потом — огреть его этой посудиной по голове. Мы даже несколько раз ставили сковородку на электрическую плитку, услышав его шаги наверху, но осуществить до конца задуманное так и не решались.
Он мог нам сказать, например: «Я вас кормлю, пою, имею, разве вам плохо живется на моем обеспечении?»
Скорее всего, этими словами он убеждал себя, что не совершает преступление, а заботится о нас, он не хотел чувствовать себя преступником, но абсолютно точно являлся им.
«Скоро будешь роды принимать»
Очень часто я думала о том, как мне хочется посидеть за школьной партой в окружении своих одноклассников, послушать тихий, умиротворяющий голос учительницы географии, рассказывающей о строении Земли и ее климате; или выйти к доске, что я ужасно не любила делать.
К концу марта моя подруга по несчастью поняла, что беременна. Мохов отреагировал на удивление спокойно. Но на все слезные просьбы отпустить нас, он противно ухмылялся и продолжал твердить уже опостылевшее «на днях»…
Но, конечно же, не отпускал. Все месяцы беременности Лена чувствовала себя очень плохо: сначала ее мучил токсикоз, потом — добавились боли внизу живота, головокружения, слабость.
Как-то раз в самом начале ее положения. Мохов пришел к нам пьяным и потребовал в предбанник мою подругу.
— Я не могу, меня тошнит, — сопротивлялась Лена.
Я предложила выйти к нему вместо Лены, но он отказался, а потом, достав из кармана джинсовой куртки газовый баллончик, брызнул в помещение и, быстро закрыв засовы, убежал.
Прошло наше первое лето в заточении. Мохов стал изредка выводить нас к лазу, чтобы мы могли подышать свежим воздухом. На свой пятнадцатый день рождения я попросила его принести мне альбом для рисования и акварель. Мне захотелось иметь свое солнце, небо и землю, пусть ненастоящие, но такие же доступные, как и прежде.
Беременность Лены подходила к концу. Теперь в каждый приход Мохова мы с еще большей силой просили, умоляли отпустить нас домой, объясняя, что Лене необходима помощь врачей. Но все было напрасно. В один из дней наш мучитель принес мне медицинское пособие по акушерству и гинекологии и сказал:
— Учись, пока время есть, тут все подробно описано, скоро будешь роды принимать. — И, задвинув все засовы, ушел.
В учебнике описывалось, что для благополучных родов нужно не только присутствие врача и акушерки, но и огромное количество приспособлений, аппаратов и лекарств. У нас же не было ничего.
Это случилось в ночь на шестое ноября. Сначала у Лены заболел живот, а вскоре отошли воды. Начались схватки. Я видела, как страдает моя подруга, плакала вместе с ней, и мое сердце разрывалось от того, что я не могу ей помочь. Наступил момент рождения. Я старалась не смотреть, и только когда Лена попросила отрезать пуповину, повернувшись, увидела новорожденного.
Это был мальчик. Преодолевая страх и брезгливость, я, следуя указанием учебника, обработав ножницы перекисью, отрезала пуповину, перевязала ее ниткой и, кое-как протерев маленькое тельце от смазки и крови, запеленала малыша в оторванный кусок простыни.
«Я искала себе оправдания и не находила их»
Сны мне снились нечасто, но один я запомнила: бегу я навстречу своей маме, достигаю ее, тяну к ней руки и попадаю в ее объятия, ощущение маминого тепла было настолько отчетливым, что когда я проснулась, на секунды мне показалось, что то, что окружает меня сейчас — жуткий вымысел, а то, что я видела во сне, — реальность.
Позже, когда я вернусь домой, мама расскажет мне, что примерно в это же время, она гостила у своих родителей в деревне, куда я так любила ездить, и в одну из ночей ей послышался мой голос, раздававшийся из глубины сада. Она выбежала на улицу и долго искала меня, исследуя каждый сантиметр участка.
Много раз я прокручивала в голове события того дня, когда я подняла трубку телефона и договорилась пойти даже не со своей подругой, а с подругой сестры на городской праздник. В тот день я совершила слишком много ошибок.
Истязавший девушек скопинский маньяк рассказал, как отомстит жертвам после освобождения
Виктор Мохов отбывает 17-летний тюремный срок
Фото: Кадр из видео
За эти годы обе пленницы сумели, несмотря на полученную психологическую травму, построить жизнь: вышли замуж, родили детей, получили образование, устроились на работу, а одна из них даже написала книгу-исповедь о своих злоключениях. Если о девушках-мученицах периодически вспоминали журналисты, то о судьбе самого маньяка известно мало. Только то, что он жив и находится там, где и должен по закону — в колонии строгого режима.
Мы узнали историю жизни Виктора Мохова в тюрьме практически из первых уст. В распоряжении «МК» оказались аудиозаписи бесед лагерных специалистов с маньяком, а также рассказы бывших солагерников и экс-сотрудников исправительных колоний, где содержался насильник. Неизвестные детали одного из самых страшных преступлений «нулевых» и откровения скопинского маньяка — в материале «МК».
Трансвестит из ОПГ и роды в подвале
Готовый подвал состоял из трех отделений: одного специально предназначенного для проживания и двух дополнительных. Стены и потолок были бетонными. Внутри была оборудована вентиляция, проведено электричество, между отделениями были установлены утолщенные металлические двери, запирающиеся на засовы с внешней стороны. В большом отделении Мохов поместил одноярусную кровать, стул, стол. Эту комнату впоследствии он использовал для «свиданий» со своими пленницами. В самом глубоком отсеке были поставлены двухъярусные нары — все время жертвы жили именно в этом помещении. Вся конструкция бункера была устроена так, что звуки изнутри никак не могли достичь поверхности. Выход из подвала был замаскирован при помощи стального листа и хитрого механизма с магнитами. Словом, это была настоящая тайная тюрьма.
30 сентября 2000 года Виктор Мохов на своей «ВАЗ 2105» повез из Скопина в Рязань ранее судимую приятельницу Елену Бадукину. По дороге он попросил ее помочь «снять» девочек.
Около 22.00 в районе Соборной площади произошла роковая для 14-летней Кати и 17-летней Лены встреча с будущим мучителем. Мохов предложим подвезти девочек домой, и они сели в салон «пятерки». Бадукина — с короткой стрижкой, в мужицком наряде — представилась Алексеем и предложила пассажиркам водку. Девочки согласились. Катя и Лена моментально опьянели, а отрезвели уже тогда, когда очутились на огороженном деревянным забором участке Мохова в Скопине. С этого момента началась их страшная эпопея.
«Алексей» назвался членом знаменитой тогда в этих краях «слоновской» ОПГ. Бадукина стала угрожать и попыталась заставить девочек заняться сексом с Моховым. Первой была сломлена воля маленькой Кати. Маньяк обесчестил девочку и после заставил ее спуститься в подвал. Следом злодеи завели в гараж Лену. Девушку они скрутили уже вдвоем — Бадукина держала за горло, а Мохов снимал с жертвы брюки и нижнее белье. Но насильник так и не смог овладеть Леной — организм подвел в самый ответственный момент. Он заставил ее спуститься в подвал к Кате. Даже в самом страшном сне девочки не могли представить, что им предстоит прожить здесь 3 года и 7 месяцев.
Всего в заточении девушка родила двоих мальчиков. Первый находился с ней два месяца, второй — четыре месяца. Обоих младенцев Мохов подбрасывал в подъезды жилых домов, и позже их определили в приемные семьи. Уже после освобождения третий ребенок, девочка, умер.
Девушек спасли благодаря смекалке Кати. Это произошло, когда Мохов стал понемногу выводить пленниц «в люди», считая, что окончательно сломил их сопротивление. В то время у маньяка жила квартирантка, которой он представил рабыню как племянницу. Катя смогла незаметно подложить записку с просьбой о помощи в аудиокассету девушки. Та обратилась в полицию, и к Мохову пришли с обыском.
Порно и самодельные домики из картона
В ходе осмотра места происшествия в жилище у Мохова были обнаружены кассеты с эротикой, книги «Акушерство» (перед первыми родами Лены маньяк принес пособие в бункер) и «Азбука любви». В самом бункере были описаны: пластиковое ведро, приспособленное под туалет, место для мусора, электрическая розетка, выключатели, две лампочки, на стене были приклеены фотографии порнографического содержания. Оперативная съемка ужасного интерьера 15 лет назад облетела весь мир. На кадрах словно из триллера было показано помещение, где содержались пленницы. Там была двухъярусная кровать с постельным бельем, стол, стул, электроплита, телевизор, магнитофон, кухонные принадлежности, кастрюли, тарелки, чашки и другие предметы быта. Сам участок был огорожен высоким забором без просветов. Чего стоит только одна деталь из продуманного обустройства подземной тюрьмы: свет внутри бункера включался в одной из комнат в доме Мохова. Вся жизнь девочек была в руках негодяя. Самые обычные развлечения, которые были доступны сверстникам, Кате и Лене приходилось делать своими руками или заслуживать хорошим поведением. В самом большом помещении подвала были изъяты три самодельных картонных домика, самодельное домино, самодельные фишки и самодельные игральные кости, детская погремушка в виде медведя, флакон женской туалетной воды, набор гуашевых красок из шести цветов, англо-русский и русско-английский словари, две общие тетрадки с рукописным словарем, книги в жанре эротики: «Радость секса», «Эммануэль», «История «О», а также книга по уходу за ребенком.
Суд приговорил Виктора Мохова к 17 годам строгого режима с отбыванием первых двух лет в тюрьме, а Елену Бадукину, представившуюся Алексеем, к 5 годам 6 месяцам колонии.
Сидел в башне, скрывал, что петух
Все время, пока Мохов был под следствием, он просидел в одиночной камере СИЗО-1 в Рязани. Как он сам с гордостью вспоминает, сидел в одиночке (одиночная камера) одной из четырех башен-ладьей тюремного замка 1824 года постройки, который всегда использовался по прямому назначению и сейчас является объектом культурного наследия.
В 2006 году осужденного маньяка привезли в город Балашов в Саратовской области на крытку — закрытое учреждение тюремного типа, куда в том числе направляются злостные нарушители режима, так называемые отрицалы и воры в законе. Уже там, по нашим данным, маньяк смог проявить всю свою гибкость и изобретательность (напомним, систему входа в подземный бункер из металлического листа и магнитов оперативники без помощи Мохова не нашли при первом обыске). Речи о том, в какой роли он будет сидеть в тюрьме, не шло — из-за изнасилований статус маньяка в глазах других осужденных автоматически был занижен, и новоявленный арестант попал в камеру к «обиженным». При этом он вышел на работу и умудрялся быть полезным для администрации — собирал оперативно значимую информацию и докладывал сотрудникам. За заслуги ли или просто случайно, но в личном деле Мохова не проставили отметку о его принадлежности к самой низшей лагерной касте. Это позволило ему «обнулиться» и начать жизнь спустя два года в тюрьме в новом лагере с чистого листа и на общих условиях. Маньяку, к которому в 2004 году ломились журналисты и писатели без преувеличения со всего мира, удалось сохранить в тайне свои подвиги. Во-первых, связи между сидельцами в разных колониях нет, если только не заедут блатные — они худо-бедно ведут учет по статусу арестантов и передают эту информацию из уст в уста. Во-вторых, следователи могли не внести компрометирующие Мохова сведения в его личное дело — своеобразная благодарность за сотрудничество.
Так или иначе, сотрудники колонии и арестанты пребывали в неведении насчет личности Мохова полгода, пока туда не приехал очередной этап из крытки. Один из зеков трудился на промке (промышленная зона, где работают осужденные) в соседнем отсеке с Моховым и узнал в нем «обиженного». После этого в зоне произошел громкий скандал. Дело в том, что по тюремным понятиям все те, с кем ручкался, пил (а чифирят мужики обычно все из одного стакана), ел, да даже просто сидел за одним столом «обиженный», по идее должны тоже быть причислены к этой касте. Пока арестанты решали, чье теперь место у параши, Мохова прятали сотрудники колонии. Невзрачный заключенный открылся для надзирателей с нового ракурса. Из-за повышенного интереса к скопинскому маньяку с ним побеседовали, наверное, все сотрудники колонии. А у некоторых из них даже остались записи разговоров. Нам удалось с ними ознакомиться.
— Как ты попал в «петухи»? — спрашивают у Мохова сотрудники ИК-17.
— При распределении в крытке кинули в «петушиную» хату. На пять человек. Хата рабочая — все трудились. И все. Все два года работал с сокамерниками в одном отсеке на промке, на обувном производстве, занимался упаковкой и покраской обуви.
— Что ты врешь! Мы-то знаем, как с такими поступают…
— Можете написать у себя: избили и опустили. Мне по фигу.
— Почему, когда в колонию к нам прибыл, сухарился (не заявил о своем статусе. — Авт.)?
— Перед этапом на зону меня на две недели посадили в последственную хату, тоже «петушиную». Старший по хате и его помощник завели разговор, что когда приедут на зону, то не скажут, что были в «петухах». Мне посоветовали тоже так сделать. На следующий день меня посадили в одиночку. Вечером изо всех камер стали выводить арестантов на продол (коридор), шмонать (обыскивать. — Авт.), отправлять на этап. Меня вывели из одиночки, и никто не вкурил (не понял. — Авт.), что я «петух». Менты, тьфу, сотрудники, видимо, так задумали. Приехал в лагерь к вам и сказал, что в «мужиках».
— Тебе нужно будет уйти обратно к «петухам», иначе хуже будет.
— Сам знаю. Из этого положения не выйдешь.
— Расскажи, за что тебя посадили?
— Неужели вы не знаете?
— Что вообще толкнуло на такое преступление?
— Безответная любовь. Девки не любили, вот взял этих и посадил туда.
— Какой-то конкретно опыт негативный был?
— Нет, не было такого. Встречался с разными, но, знаете, ухаживаешь-ухаживаешь, а отдачи нет — односторонняя любовь.
— Способ-то такой изощренный как на ум пришел?
— Чисто случайно получилось, другие убивают своих жертв, а я вот их оставил себе.
— Подельник есть? Женщина, мужчина?
— Был там подельник. Но я не буду говорить, кто. Это дело ее.
— Когда ты понял, что хочешь запереть своих жертв?
— Не будешь рассказывать, что добровольно они там жили?
— Не добровольно, конечно. Не отпускал я их, и все.
— Бил?
— Нет! Ни одного эпизода нет. Только две пощечины, и то один из них подзатыльник, когда одна из них чуть не сбежала.
— Угрожал?
— Малость было, конечно.
— До какого времени планировал их держать?
— Пока сами не сбегут.
— Ты же понимал, что если девочки выберутся, то попадешь в тюрьму?
— Поэтому я их не отпускал, потому что боялся ответственности.
— А почему не избавился от них?
— Я их любил, вообще-то девочки хорошие.
— А когда детей одна из них рожала, что чувствовал?
— Были чувства отцовские, конечно.
— Помнишь этот момент, когда узнал про первую беременность?
— Да. Рад был. Мне сказали потом: «Поздравляю, у тебя сын родился».
— Кто сказал?
— Почему подбрасывал детей?
— У себя не мог оставить, документов же не было на них.
— За их судьбой пытался следить?
— Детей отдали на усыновление, а эта тайна не разглашается.
— А хотел бы знать, что с ними?
— Как я могу. А так, конечно, да. Я от них не отказывался, просто такая ситуация.
— Раскаиваешься? Мы сейчас не на суде, и речь не о приговоре. Искренне…
— Да, вину чувствую за собой. Искренне. Я действительно виноват, они страдали, мучились, я видел их страдания и переживал тоже.
— Как-то облегчал им жизнь?
— Телевизор, видак, питание постоянное. Все было у них. Хорошо относился. Баловал конфетами, шоколадом, дни рождения и праздники отмечали. Они готовили, стол накрывали. По саду гулять разрешал, Катя в доме в ванне купалась.
— Ты жил с матерью. Она знала о твоих рабынях?
— Она один раз видела Катю. Но не представляла, кто это на самом деле, я сказал, что это моя знакомая.
— Как ты жил, когда у тебя пленницы сидели в подвале? Как работал? С кем-то встречался?
— Была у меня одна знакомая. Отношения были. Дружил я с девушками. Работал, конечно.
— Освободишься — что делать будешь?
— Домой поеду. Там разруха.
Вскоре после этого разговора Мохова этапировали в другую колонию в пределах Саратовской области, где он сидит по сей день. На этот раз он не пытался отвертеться и сразу стал выполнять всю грязную работу. Со слов бывших солагерников маньяка, Мохов замкнутый и сторонится связи с внешним миром. Один из бывших зеков рассказал нам, что в их колонию даже обращались из популярного ток-шоу с просьбой организовать интервью со «скопинским маньяком», и вроде бы даже ФСИН одобрил поездку в Саратов, чтобы арестант мог пообщаться с журналистами через видеосвязь. Но строптивый уборщик отказался.
— На мой взгляд, этот физически бодрый дед. За эти годы он стал матерым сидельцем, хоть и «петух». Мохов пишет жалобы, наверное, надеется выбить компенсацию из-за нарушений в приговоре, которые он якобы нашел. Бывало, бубнил себе под нос про то, что скоро выйдет и всем расскажет правду о своих потерпевших, что у него компромат на них, — рассказал уже освободившийся бывший солагерник маньяка.
Виктор Мохов досиживает последний год, освободиться должен в марте 2021-го. Его мать умерла, на воле его никто, кроме журналистов, не ждет. Недавно ему исполнилось 70 лет, праздновал он свой день рождения, как и предыдущие 16 лет. Что касается Елены Бадукиной, то она уже давно освободилась, побывала на ток-шоу, воссоединилась с сыном, который несколько лет назад фигурировал в деле о наркотиках. Со слов местных, она подрабатывала мерчандайзером и таксистом на старенькой иномарке.