Что сейчас происходит в ленкоме без захарова
Дмитрий Певцов – о перестановках в Ленкоме: летим ли мы в пропасть?
Дмитрий Певцов объяснил, почему считает Александру Захарову лучшим кандидатом на пост художественного главы Ленкома
В Ленкоме после ухода Марка Захарова сложилась непростая ситуация. Очевидно, что в театре есть противоположные убеждения насчет вакансии художественного руководителя. Директор Ленкома Марк Варшавер уверен, что сможет сам решать творческие вопросы. Актеры же убеждены, что труппе нужен худрук. Открытого конфликта нет, но разница позиций налицо.
Стоит сказать, что после смерти Захарова многие – и в самом театре, и за его стенами – уже высказывались, что творческую часть работы в Ленкоме должна возглавить его дочь Александра. Еще когда худрук ставил «Опричника», он очень много советовался с дочерью. Более того, он считал ее соавтором своей постановки. Александра была самым близким человеком Марка Захарова, особенно после ухода его жены Нины Лапшиновой. Она, по сути, поставила «Капкан», последний спектакль Захарова, у нее есть опыт, имя, упрямство ее отца и, судя по отзывам, доверие актеров. Очевидно, Марк Анатольевич хотел, чтобы она стала продолжателем его дела, но был слишком интеллигентен, чтобы «пробивать» такое назначение «на будущее».
Дмитрий Певцов высказывался «за Александру Захарову» еще осенью, считая ее «продолжателем дела отца, человеком, который имеет 35-летний профессиональный опыт, художественный взгляд, авторитет в коллективе и папину фамилию, в конце концов».
Свою позицию Певцов и сегодня подтверждает «Собеседнику».
– Как изменилась жизнь в Ленкоме после ухода Марка Захарова?
– Кажется, что вроде бы все идет, как прежде: играем спектакли, по-прежнему полные залы. У нашего директора Марка Борисовича Варшавера планов громадье: идут плановые репетиции, укрепляем идущий репертуар, есть несколько фамилий режиссеров, которые вроде бы должны ставить в Ленкоме в ближайшее время, начались репетиции по восстановлению «Поминальной молитвы». Все вроде бы нормально. Более того, мне кажется, что с уходом Марка Анатольевича возросла личная ответственность ведущих актеров нашего театра, мы стали внимательнее и бережнее к спектаклям Марка Анатольевича и самостоятельно «прочищаем» их от ненужных импровизаций и набежавших длиннот. Но меня, именно меня лично почему-то не покидает ощущение, что Марк Анатольевич не допустил бы многого из того, что сейчас происходит в театре. Это мое мнение. А вот что с нами происходит на самом деле – летим мы в пропасть или пока мягко планируем, – станет ясно через пару-тройку лет.
– Как и почему было принято решение о том, что во главе театра теперь будет «директор с расширенными полномочиями» и не будет худрука?
– Решения о руководстве, об изменениях в уставе театра принимаются начальством, в данном случае управлением культуры Москвы. Ни коллектив, ни труппа театра в этих решениях никакого участия по закону принимать не может. Как нам объяснил один из заместителей начальника управления культуры, посетивший наш «совет старейшин», при директоре «с расширенными полномочиями» должность художественного руководителя в штатном расписании Ленкома остается. Причем остается «вакантной без вакансии». То есть в ближайшее время (я просил уточнить это время и получил ответ: один год) никакой новый худрук нам не «грозит». Позиция начальства в высшей степени оригинальная: штатная единица есть, соответственно зарплата начисляется, а человека на этой должности нет. и быть не может! Мало того, мы были поставлены в известность о том, что «были кандидаты на должность худрука Ленкома, владеющие мощными властными ресурсами», но. управление культуры пресекло все попытки «захвата власти» в Ленкоме, о чем и уведомило наш «совет старейшин». То есть, попросту говоря, нам дали понять, что подобные попытки поставить худрука «снизу», то есть из недр Ленкома, будут пресечены в корне.
– Но как вы считаете, может ли флагманский репертуарный театр, каковым является Ленком, существовать без художественного руководителя?
– Вопрос – и серьезный вопрос – в том, каким будет это «существование». Мне кажется, что Ленкому Марка Захарова сегодня нужен худрук. Убежден, что для того, чтобы пережить некоторое безвременье и отсутствие четкого и талантливого художественного руководства, для того, чтобы с наименьшими потерями дождаться нового настоящего художественного лидера, необходимы как минимум две головы, а не одна. Наш директор Марк Борисович Варшавер – гений на посту директора, это признают все, и не только в нашем театре. Но решать еще и тончайшие творческие вопросы, принимать правильные художественные решения – это зона огромной ответственности, а ведь здесь очень редко, но все же иногда ошибался даже сам Марк Захаров.
– Дмитрий, какими были отношения Захарова и Варшавера? Говорят, что сам Захаров не считал их дружескими.
– Мне сложно точно ответить на этот вопрос, мы не дружили семьями ни с Марком Анатольевичем, ни с Марком Борисовичем. Но то, что Захаров работал с Варшавером бок о бок столько лет, говорит мне о том, что Марка Анатольевича как минимум устраивали метод и стиль работы Марка Борисовича.
– В чем нуждается Ленком? И каким вы видите его будущее?
– Будущее нашего театра я вижу прежде всего в сохранении спокойствия и творческой атмо-сферы внутри театра. Самый быстрый способ разрушения любого хорошего дела – это конфликт внутри коллектива. Вот этого очень хочется избежать, потому что внутренний разброд сразу же проявится в работе, на сцене, в наших спектаклях. В чем нуждается Ленком Марка Захарова? Он очень нуждается в Марке Захарове, который был не только творческим лидером, но и сильнейшей человеческой личностью, мощной фигурой, которая объединяла, примиряла, сдерживала и направляла коллектив в зону творчества, вдохновения, любви, добра и радости.
Алиса Кравец
Материал вышел в издании «Собеседник» №08-2020 под заголовком «Дмитрий Певцов: Летим ли мы в пропасть?»
Людмила Поргина: Из Ленкома высасывают последние силы. Театр Марка Захарова разрушается
Вдова Караченцова рассказала, как живётся легендарному театру под руководством Марка Варшавера после кончины Марка Захарова
О том, как живёт Ленком после кончины Марка Захарова, мало что понятно. Слухов много, а фактов – не очень.
Sobesednik.ru узнал у актрисы Людмилы Поргиной, что происходит сегодня в её родном легендарном театре.
– То, что говорят о Ленкоме, звучит как-то неутешительно. В том смысле, что Ленком теперь не тот, и вообще разрушается. Что на самом деле происходит?
– То, что происходит сейчас, не будет так понятно, если я не скажу, чем был Ленком. И для нас с Колей (с будущим мужем Николаем Караченцевым Людмила Андреевна познакомилась в Ленкоме. – Прим. Sobesednik.ru), и для вообще всех ленкомовцев.
В наш театр я пришла из МХАТа, от Ефремова. Великая Алла Тарасова, умирая, сказала: «Да. Иди. Туда придёт режиссёр, который поставил «Доходное место».
«Я видела, – чуть не кричу я, – этот спектакль!» Так вот, говорит Тарасова, он – будущее театра.
И хочу сказать, что Марк Анатольевич дал нам, актёрам, счастье испытать полёт. Он пришёл туда в сентябре 1973 года, ему было 42. Назвал нас всех по имени-отчеству и сказал, что мы все тут братья и сёстры, мы будем единым целым, будем спать на раскладушках в театре, обедать в театре, мы будем создавать новый театр.
Сначала мы думали: ну, наверное, это просто ля-ля-ля. А потом пришёл ансамбль «Рок-ателье», хористы, музыканты, мы начали репетировать и поняли – мы действительно единое целое. Так было много лет. Ленком был наш театр-дом. Мы там жили, работали, женились, рожали детей, и самое главное, что нашим лидером был Марк Захаров – уникальный человек.
Марк Захаров//фото: Global Look Press
У него были энциклопедические знания: он говорил с нами о Бердяеве, о Чехове, о Мережковском, о Гиппиус, о Пикассо… И он конкретно знал, что он хочет делать – спектакль за спектаклем.
Его другом и ближайшим соратником был Гриша Горин, который писал пьесы для этих спектаклей, с которым они разговаривали на одном языке и понимали друг друга с полуслова. Его соратниками были и композиторы Гладков и Рыбников, и Андрей Вознесенский, и Володя Васильев, гениальный балетмейстер, который Колю привёл на постановку «Юнона и Авось».
Это все были великие люди. И это было 47 лет Рая. С первых же спектаклей публика просто сносит двери в театре. Дежурит конная милиция. Крадут портреты актёров. Театр сразу стал культовым. Билетов было не достать. Мы, уходя ночью из театра, видели, как люди занимают очередь в кассу, чтобы утром успеть купить билеты. Студенты просили-умоляли пустить их на пол между рядами или вдоль стен, лишь бы только посмотреть спектакль.
Людмила Поргина c домашними питомцами//фото: Андрей Струнин, «Собеседник»
В нашем театре жила духовная радость. Мы, может быть, этого ещё не понимали, но все творчество Марка было пропитано ею. Это было захаровское ощущение мира. Он видел и вглубь, и далеко вперёд. Руководить театром – было его предназначением. Захаров и Товстоногов в БДТ были творцами схожих масштабов.
– Ну и вы, ленкомовцы, тоже были не лыком шиты ведь?
– Леонов, Чурикова, Догилева, Янковский, Пельтцер, Ларионов, Гиацинтова, Броневой… Конечно, это гении. Но плеяда великих артистов Ленкома тоже, может быть, без Захарова не состоялась бы. Знаменитые ленкомовцы входили при Захарове в худсовет, где эти ребята кричали до крику – что нравится, что не нравится, что они думают…
Потом, через много-много лет, когда Марк Анатольевич стал плохо себя чувствовать, мы очень переживали, понимали, к чему всё идёт, но даже не знали, что мы потеряем. Не предполагали, что будет такой провал и обрыв в жизни Ленкома.
– В сентябре будет два года, как нет Захарова…
–… и почему в Ленкоме до сих пор нет худрука или главрежа? Нас все об этом спрашивают. Ленком действительно остался с одним директором, который взял на себя творческую функцию. Да, Марк Варшавер считает деньги, он ремонтирует театр – это хозяйственные вопросы, и он их умеет решать. Но он не творческая натура.
Марк Захаров и Марк Варшавер//фото: Global Look Press
Да, он был помощником Марка Анатольевича, но он не был ни его другом, ни его соратником! Он не был Гришей Гориным или Вознесенским, это другой уровень. Но теперь он почему-то решает и художественные вопросы.
Убрали Певцова, Агапова, Захарову…
– А худсовет?
– Худсовет заслуженных ленкомовцев, который был при Захарове, остался в прошлом. Сейчас их никто не собирает. Это вообще ужас. Из худсовета убрали и Диму Певцова, и Ивана Агапова, и Александру Захарову. Даже не поговорив с ними. Просто вывесили объявление в коридоре, что их убирают из худсовета. Кто там теперь собирается, и собирается ли вообще, никто не знает. При Марке Захарове такого быть просто не могло.
– Людмила Андреевна, но Варшавер публично говорил, что сохранит традиции Захарова.
– Да. Когда мы хоронили Марка Анатольевича. Это было очень тяжело, мы были раздавлены. Возле гроба Захарова стоял Марк Борисович Варшавер. Мы продолжим, обещал он, традиции Марка Захарова, мы все сохраним. Говорил, что никогда не бросит Александру Марковну. А потом началось то, что я бы назвала временем Иуды Головлёва. Когда пышные клятвы сохранить и поддержать оборачиваются совсем иными вещами.
Наш директор говорил у гроба одно, а делает теперь совершенно другое.
Как только начался сезон, он убрал спектакль Захарова «Попрыгунья», тонкий, умный, гротесковый, где играл Витя Раков, где Саша Захарова играла замечательную роль. И тут же он ставит Саше дублёрш сразу в три других спектакля.
Вы когда-нибудь видели, чтобы Инне Михайловне Чуриковой ставили дублёрш? Народным артистам не ставят дублёров. Они уникальны. Марк Анатольевич работал с Александрой в этом спектакле, она его плоть и кровь и душа. Вместо захаровской «Попрыгуньи» поставили «Галатею», но она оказалась такой негодной, что её тут же закрыли – а это зря потраченные деньги.
Как такое может быть? А, оказывается, может – когда директор, не занимавшийся творчеством и тем более режиссурой, сам назначает и спектакли, и людей на роли. Для того чтобы продолжать традиции Захарова – а это музыкальность, пластичность, ирония и гротесковость постановок, это наш неповторимый ленкомовский стиль, – должно пригласить режиссёра, близкого Захарову по духу, таланту, взглядам, по знанию литературы, музыки, театра и философии. Но где он, этот приглашённый режиссёр? Нет и в помине.
Спектакль «Ленкома» «Фальстаф и Принц Уэльский»//фото: Global Look Press
– Но в Ленкоме все же есть какие-то премьеры?
– Сделали «Вечный обманщик» по «Тартюфу». Директор говорит, что это гениальный спектакль. Но, как мне кажется, это совсем-совсем не так. Роли не разобраны, нет ни мольеровского юмора, ни сатиры на лживых лицемеров – ни малейшей крупицы того, что было в спектаклях Захарова.
– А что сейчас происходит с «Юноной и Авось»?
– Возят, как цирк-шапито, по городам и весям. Пока ещё там играет Дима Певцов. Но вот этой весной на роль графа Резанова Марк Варшавер ввёл Игоря Миркурбанова. Если бы он был Захаровым, он бы понимал, что это совершенно другая личность, другое обаяние.
Миркурбанов хорошо поёт, да. Но Резанов должен быть очень пластичен, в нём должен быть божественный свет, энергия и бесстрашие первопроходца, о чём говорили Вознесенский и Захаров.
Я не могу забыть глаза Коли, сколько в них было света, когда он играл Резанова, – зал вставал с мест в катарсисе…
Недавно я прочитала одну новую пьесу о царе Ироде – вот его-то Игорь Миркурбанов сыграл бы невероятно! Но это вопрос точного выбора режиссёром актёра на ту или иную роль. А Марк Борисович… у него нет и никогда не было этого нюха. Он может быть каким угодно директором, но он не худрук. И почему этот человек должен править театром, я не понимаю. Достойным актёрам нужны достойные режиссёры.
Какая честь убивать Ленком?
– А как и кем было принято решение о том, что директору будут делегированы полномочия художественного руководителя?
– Ленком в подчинении у департамента культуры Москвы. Но я, честно говоря, не понимаю какая честь им убивать театр, созданный Марком Захаровым и названный теперь его именем. О чём они думают? Где департамент и где Министерство культуры? Почему власти до сих пор ничего не предприняли, зная прекрасно, что Ленком просто разрушается? Может быть, так понимается дружба? В Ленкоме есть фитнес-зал, есть кафе, есть отличная сауна – и некоторые чиновники ходят в ленкомовскую парилку.
Меня все спрашивают, «что происходит, что происходит», а то и происходит, что разрушается то, что делал Захаров. Например, все помнят его «Поминальную молитву». Гениальный был спектакль. Марка Анатольевича просили его восстановить спустя 30 лет. Он не хотел.
– Почему?
– Я объясню. Захаров при мне объяснял журналистам, что невозможно войти два раза в одну и ту же воду. Во-первых, уже нет Гриши Горина, а пьесу надо под сегодняшний день подработать.
Во-вторых, Евгений Леонов тоже на небесах. У Евгения Павловича талант, как и у Коли, редчайший. Он был актёром необыкновенной солнечной доброты. С первых же его слов зал начинал плакать. Он одними глазами мог передать всю человеческую боль и всю любовь, которой он был переполнен.
Да с ним даже за одним столом было сидеть одно удовольствие. Помню, как он на гастролях, когда худел, звал: приходи ко мне есть морковку. Я ела с ним морковку, а потом говорила: «Ну всё, я пошла обедать с Колей». «Ну, иди-иди, – вздыхал Леонов, – я не палач». И через какое-то время приходил к нам и: «Ну дай мне супчику попробовать. Ой какой супчик! А вот это что, котлетка, да?»… Ну и всё, диета, до свидания.
А как мы с ним ходили на рынок! Он звал: ну, пойдём. И мы шли по рынку, и ему клали всё с прилавков так, без денег. Мы как-то, помню, в городе Кемерово даже до гостиницы не дошли с дарёными раками – их нам уже где-то по дороге сварили.
Мы под этих раков просидели всю ночь и вернулись на рассвете, когда нас уже искали с батогами в речке. Коля стоял бледный: «Я не знал, что сказать твоей маме. Ну а Ванда просто дала Леонову по морде и сказала «сволочь». «Ну Вандочка, прости, ну нас раками кормили».
Леонов был уникальный, и Марк Анатольевич просто не захотел без него восстанавливать «Поминальную молитву». Но он ставил другие спектакли, которые отвечали времени. Если бы Захаров сейчас ставил «Поминальную» заново, он бы её и сократил, и поменял ритм, он бы дал спектаклю движение, созвучное нашей жизни.
Но воля Захарова нарушена, и в Ленкоме всё-таки сделан ремейк «Поминальной молитвы». Сергей Степанченко хороший актёр, но у него нет леоновского свечения. И Олеся Железняк хорошая актриса. Но это абсолютно не захаровский спектакль. Это как картина и репродукция. Подлинник с тобой говорит, с ним можно и молчать, и плакать. А возле копии просто поцокаешь языком и поставишь галочку – да, видел.
– С одной стороны, директора можно понять – «Поминальная молитва» слишком знаменита, чтобы позволить добру пропадать. Но с другой стороны, это выглядит, как непочтение к мастеру.
– Это и поражает. Это выглядит именно так. И он не послушал мнения Саши Захаровой, которая говорила о воле отца. А у неё не только знаменитая фамилия, она имеет и опыт, и обоснованное мнение, и вес в театре. Саша Захарова была рядом с отцом, она питалась его мыслями, она может подсказать и сделать. Так почему не посоветоваться? И с ней, и с Певцовым и с Агаповым – с теми, у кого сердце болит за Ленком?
Дмитрий Певцов и Александра Захарова в спектакле «Капкан»//фото: Global Look Press
Скоро будет два года, как нет Захарова, и за это время Варшавер ни разу не зашёл к Александре, хотя их дома рядом. Она осталась одна, это такая тяжёлая потеря, так неужели нельзя зайти или хотя бы позвонить и просто вспомнить с ней об отце, расспросить её? Она же знает, что Захаров дальше собирался ставить, каких актёров в каких ролях он видел. Того же Серёжу Степанченко или Диму Певцова. Но нет. Вместо этого уничтожение и выдавливание из театра.
«Мы даже поговорить боимся»
– Но Марк Борисович говорил, что будет приглашать на постановки талантливых режиссёров.
– Режиссёры, которые приходят ставить спектакли, они же приходят один раз. Это какой-то набег. Прибежали, сделали, деньги забрали, убежали. А нужен дирижёр, который знал бы и первую скрипку, и вторую, и контрабас. Который собирал бы мощный оркестр, как Захаров.
Разве Марк Борисович этим дирижёрским талантом обладает? Он всегда считал деньги – да, у нас в театре хорошие унитазы, хорошие двери, у нас даже прачечная своя есть и почему-то у нас обосновался продюсерский центр Янкловича, хотя мы на госбюджете. И Янклович принимает решение, что ставить в нашем театре, хотя он у нас не работает. Какое отношение он имеет к Ленкому и что делает в нашем театре? Высасывает последние силы?
Наверное, речь а каких-то очень высоких доходах, потому что антреприза его продюсерского центра на сцене какого-нибудь ДК стоит две тысячи, а та же антреприза, но названная «спектаклем», на сцене Ленкома стоит уже семь тысяч.
Это же всё понятно. Но мы-то говорим не об унитазах и не о бизнесе, а о творчестве.
Вот почему в БДТ все знают Товстоногова, но никто не помнит, кто там был директором.
– Складывается такая картинка, что театр захватил Карабас-Барабас, но почему его все боятся?
У Димы Певцова тоже нет новых ролей. Не удивлюсь, если из-за его хорошего отношения к Саше. Я в шоке, в частности, от того, что мы даже поговорить о происходящем не можем – только где-то вдали от театра, иначе донесут. В нашем театре-доме сейчас холодно.
Я-то человек, не боящийся Марка Борисовича, потому что за мной стоит гений, за мной стоят его друзья, в том числе и те, кто уже ушёл. Но если он захочет меня выгнать из театра, ну что ж, это будет ещё одним пятном на его совести. Но понимаете, такой захват театра – это захват душ человеческих. Ну а в интервью Марк Борисович говорит о том, какой он добрый и отзывчивый, как он помог, например, Поргиной и Караченцову, как выплачивал нам зарплаты.
«Нас обманули!»
– А разве этого не было?
– Я вам скажу, что было на самом деле. Два года после катастрофы Коля был на бюллетене. После чего Марк Варшавер объявил, что получил бумагу о том, что Караченцов по результатам обследования признан инвалидом без права работы. Поэтому, мол, заберите его трудовую книжку из театра. Как же так, говорю, Караченцова же никто в действительности не обследовал! Эта бумага – фальшивка.
Мало того, эту бумажку показали Коле и он просто плакал: «Почему они так со мной поступили?» А я заплакала уже от обиды за него – нас обманули. Вот так и привыкаешь к борьбе. Я звоню Генриху Падве, у которого учился наш сын Андрей, и прошу помощи. И мы добились врачебной комиссии. Мы с Колей возвращаемся с фестиваля театральной песни, где он был председатель жюри, являемся на эту комиссию, и два часа Караченцов им читает стихи! Так, что врачи были потрясены: «Мы оставляем первую группу, поскольку травма слишком серьёзная, но с правом работы».
Людмила Поргина и Николай Караченцов//фото: Global Look Press
Я хватаю эту резолюцию и бегу в отдел кадров. И вдруг звонок от директора. «Да, Марк Борисович. Что я делаю? Я восстанавливаю Караченцова в нашем театре. По заключению комиссии. А это уже не четыре тысячи народному артисту Караченцову по инвалидности.
Тогда Варшавер вызывает меня и говорит: «Знаете, Людмила Андреевна, хочу вам сказать, что вы не нужны театру». Он так решил. Я ушла, но обратилась за помощью наверх.
– Как вы думаете, от кого и от чего зависит решение проблемы Ленкома?
– Спасти Ленком можно только одним способом: отстранить от творческой деятельности директора и назначить художественного руководителя или главного режиссёра. Мы с Колей люди творческие, поэтому ходили во все театры даже в самые маленькие. Я могу сказать, что хорошего режиссёра можно найти. И актриса Саша Захарова могла бы быть художественным руководителем.
Как мог быть прекрасным художественным руководителем актёр Кирилл Лавров, удивительно приличный человек, который после Товстоногова сохранил его театр. Он звал на постановки хороших режиссёров, чтобы сохранить эстетику БДТ. Хотелось бы обратиться за помощью к Собянину. Он мог бы не дать погибнуть театру. Марк Захаров в последнее время, по-моему, предполагал, что когда он уйдёт, тьма восстанет. Он подозревал, что это может случиться, если театр попадёт не в те руки.
Но я все же думаю, что этого не случится – Господь этого не допустит. Я уверена, что правда и справедливость в этом мире существуют.
Марк Захаров передал «Ленком» по наследству дочке
Через день после похорон худрука «Ленкома» Марка Захарова было объявлено, что отныне руководить легендарной труппой будет 72-летний директор театра Марк Варшавер. Он остается в своей должности (которую занимает уже 40 лет) плюс получает полномочия определять творческую политику. Еще при жизни Марка Анатольевича, когда стало известно, что он тяжело болен, на пост худрука стали прочить актера «Ленкома», депутата Мосгордумы Евгения Герасимова. И, конечно, приму театра Александру Захарову, единственную дочь мэтра. Если Герасимов проиграл подковерную борьбу за высокое кресло, то позиции Александры Марковны, которую за глаза называют «принцессой «Ленкома»», по-прежнему остаются очень крепкими.
Режиссер Марк Захаров, появившийся на свет в семье репрессированного преподавателя военно-физкультурного воспитания Анатолия Ширинкина и мечтавшей стать актрисой домохозяйки Галины Бардиной, не дожил до 86-го дня рождения всего пару недель. Умер во сне во время лечения в Институте трансплантологии и искусственных органов им. Шумакова.
В начале августа Марк Анатольевич вернулся в Москву из Германии, где дважды в год проходил обследование и лечил старые болячки. Пребывание в одном из немецких госпиталей Захарову, по словам жены его близкого друга Александра Ширвиндта, до недавнего времени оплачивал один известный олигарх. Но недавно толстосума объявили в розыск, и его спонсорская поддержка приостановилась.
Александр Ширвиндт провожал последнего близкого друга
— В Москве Марк Анатольевич получил воспаление легких, — поделился с журналистами директор «Ленкома» Марк Варшавер. — Подлечили в Боткинской больнице. Но возникло повторное двустороннее воспаление. И тогда уже мы поместили его в московский Институт имени Шумакова. Мы бы его снова увезли в Германию, но не разрешили врачи, потому что побоялись, что он не доедет. Просто, к сожалению, клубок болезней, который имелся… из-за этого он ушел из жизни. Причина смерти — остаточное явление воспаления легких. Никакой онкологии (о чем муссировались слухи. — И. С., Г. У.) у него не было.
Жизнь — не сахар
— Не так давно я видел Марка, он уже еле ходил, — рассказал «Экспресс газете» драматург и режиссер Виктор Мережко. — «Херово себя чувствую, ноги болят, голова кружится», — пожаловался мне Захаров. Он сильно сдал после смерти жены — бывшей актрисы Нины Лапшиновой (скончалась в сентябре 2014-го, рак. — И. С., Г. У.). Они всю жизнь прожили вместе, познакомились во время учебы во ВГИКе в начале 50-х. Нина была мягкой, женственной и красивой. Никогда не лезла впереди мужа. Скромная, достойная. Марк ведь непростой человек, жизнь с ним не сахар. Очень эмоциональный и взрывной. Я видел, как он репетировал — подчас даже агрессивно, но со своими находками и придумками. Хотя был безусловным титаном.
Супруга поддерживала режиссера в самые сложные моменты жизни и всегда была рядом. Фото: Анатолий Жданов/«Комсомольская правда»
По словам Мережко, многие актрисы «Ленкома» были обижены на худрука — ведь главные роли всегда утекали к его единственной дочке:
— Александру Марковну он очень любил, понимал, что театр для нее все, она же без детей и мужа. Единственный брак с Владимиром Стекловым у нее не сложился, Володя как-то странно ушел от нее. Захаров переживал и сострадал дочке. Симпатичная и очень одинокая, он обязан был занимать ее работой. Отцовская любовь перевешивала настолько, что он забывал о других актрисах.
Сейчас никто и не вспоминает, что до своего триумфа на сцене Александра больше 10 лет прозябала в массовке. И ровно такие же суровые испытания худрук устраивал и другим, не менее именитым артисткам. Татьяна Догилева, например, жаловалась, что еще до появления дочери худрука в труппе актрисы по семь лет ждали главной роли.
А знаменитый в 70-е годы актер Геннадий Корольков, который работал под началом Захарова вместе со своей супругой Фатимой Кладо, так рассказывал «Экспресс газете» о непримиримости начальника:
— Жена меня ночью в постели пилила: «Ты меня не любишь, не хочешь за меня у Марка попросить, чтобы он мне роль дал». Я говорю ей: «На мосту с чашкой не так стыдно милостыню просить, как выпрашивать роль даже для своей жены». Она — в слезы. Пошла сама к Захарову. Он ей сказал: «Вы вообще мне не нужны, потому что бездарь». На следующий день я ему на стол заявление швырнул и впервые назвал на «ты»: «Марк, можешь со своей женой на кухне так разговаривать, а с моей так нельзя».
Александр Панкратов-Черный в откровенной беседе с нашими репортерами обвинял Марка Анатольевича в том, что он намеренно разбивал пару своего любимчика Абдулова c Алферовой:
— Марк упорно лепил из Саши звезду, а Ире ролей вообще не давал, — размышлял Панкратов-Черный. — Захаров всеми силами хотел свою дочь Сашеньку выдать замуж за Абдулова и чуть ли не подкладывал ее к нему в постель. Алферова тем временем терпеливо прозябала в массовке.
Депутат Мосгордумы и актер Евгений Герасимов ушел со своей спутницей через служебный подъезд
Последней каплей перед уходом Ирины из «Ленкома», по ее собственному признанию, стало предложение главрежа сыграть бессловесную роль дамы-собаки. По сценарию пьесы прекрасным принцессам в кринолинах (Чуриковой и Захаровой) на балу мешает женщина, все тело которой покрыто волосами. Она появляется и начинает громко лаять.
— Ирина Алферова мне в свое время говорила: «По сути, ты заняла в «Ленкоме» мое место — красивой «мебели» в массовке», — вздыхала актриса Ксения Энтелис. — «Тупо повторяешь мою дорогу, и пока не уйдешь, у тебя не будет никакой творческой жизни». И была права. Кстати, я вспомнила, что, когда только пришла в театр и нам раздали женские халаты, которые надеваешь на грим, чтобы костюм не запачкать, мне достался халат Алферовой (внутри осталась бирка с ее фамилией). Когда фашисты сажали человека в подземелье, а потом он выходил на свет, то просто слеп — его глаза отвыкали от солнечных лучей, а мышцы атрофировались. Так и я. Каждый день играла в массовке, танцевала и оголялась, но ни о каких съемках в кино и мечтать не могла. Из-за этого в результате и ушла.
Министр культуры России Владимир Мединский пообещал Александре Марковне любую помощь
Внебрачный сын
— Я 28 лет в «Ленкоме» проработала, — рассказала нам актриса Людмила Лисова. — Одно время мы с Сашей Захаровой вместе играли, она, понятно, первый состав, я — второй, но все же. Марк Анатольевич в среднем один спектакль в год выпускал, поэтому работа была далеко не у всех — мастер делал шедевры. Он для многих был как папа. Даже если и остались обиды, плохо о Захарове говорить не буду. Сейчас Марк Варшавер, по сути, стал художественным руководителем, а дальше, скорее всего, именно Саша возглавит театр. Марк Анатольевич долго болел и все понимал, так что почву для дочки, разумеется, подготовил. Оставил ей в наследство не только квартиру и дачу, но и целый «Ленком». Будут приходить разные режиссеры, ставить новые спектакли, и Саша будет в них играть. Плюс от Марка Анатольевича остались великие постановки и фильмы. Захаров был настоящим хорошим хозяином в этом творческом доме. Кого-то очень любил, кого-то просто терпел. Видно, я неправильно себя вела, всегда свою позицию имела. Конечно, обидно, когда с меня началась чистка рядов в труппе, с буквы «Л». Нужны были актерские места. Но все же мне до пенсии дали доработать, и то хорошо. Когда я ушла из труппы, Захаров предложил мне подработку — разовые спектакли.
По словам Лисовой, помимо родной дочери, Марк Анатольевич, по сути, помог сделать карьеру только двум женщинам — дочери друга Андрея Миронова Марии и Инне Чуриковой.
Инна Чурикова считает, что со смертью худрука ушло сердце ее родного театра
— Миронова — хорошая актриса, Чурикова — великолепная, а Захарова — все же средняя, — считает Людмила Ивановна, — но Саше повезло — с золотой ложкой во рту родилась. Александра — работяга, у нее узкий диапазон для ролей, три краски, но она всегда старалась. И если быть до конца честной, никогда не портила спектакли отца. Даже если что-то у Саши не получалось, папа с ней еще раз поговорит, порепетирует, и все вставало на свои места. Каждый старается для себя, это закон жизни. Ведь собственной жене Марк Анатольевич не помог в карьере, а уж если бы упустил дочку, Нина бы ему этого ни за что не простила. Помню, когда ждала ребенка, Захаров меня встретил и пожурил за живот: «Ну что же вы, Люда! Я вам роль дал, могли бы и не рожать, а взять в семью на воспитание вьетнамского ребенка». Я за словом в карман не полезла и спросила: «Что же вы сами-то до этого не додумались?» Сейчас смешно вспоминать, но такое было.
В своих мемуарах Захаров писал, что иногда все же давал своей супруге Нине поводы для ревности, и добавлял:
— Широкой публике они неизвестны. Таковыми и останутся. Возможно, какое-то время я был в напряжении, но все кончилось благополучно. Как-то даже отразил прямую атаку одной дамы. Ко мне пришел ее отец, человек лет пятидесяти, и сказал: «У вас ведь есть сын… Ему бы какую-нибудь ерунду надо подарить, хотя бы велосипед». Я опешил: «А сколько ему лет?» — «Четыре с половиной». — «Неудачно вы придумали», — с облегчением выдохнул я, подсчитав. Это было время, когда я находился на операционном столе, а позже в клинике.
— Марк не был Дон Жуаном и ходоком никогда тоже не был, — уверен Виктор Мережко. — Больше в работе себя проявлял, в творчестве, а вторая жена его — «Ленком». Надеемся, что театр назовут именем Марка Захарова. Его последний недоделанный спектакль «Капкан» будет заканчивать Саша. Сложный материал, он долго его писал. Я, конечно, скептически отношусь к тому, что Александра могла бы быть режиссером. Она ведь ничего никогда не ставила. Считаю, что театр должен сильный человек возглавить, такой как Сергей Федотов из Перми, у которого свой великолепный театр «У моста». Но главное, чтобы Богомолов со своей Собчак не пришли. Пошлостью и чернухой они в «Ленкоме» все испортят, как сейчас будут портить в Театре на Малой Бронной.
На гражданской панихиде по Захарову в «Ленкоме» Инна Чурикова обратилась к его дочери:
— Саше сейчас очень тяжело. Она потеряла отца. Ведь она всегда говорила, что он уникальный и гениальный. Я бы назвала Сашеньку примой нашего театра, она играет все наши спектакли. А сейчас, Сашенька, ты должна знать, что ты не одна. Мы вместе, — едва заметно улыбнулась Инна Михайловна, а Александра, глядя на нее, горько разрыдалась.