Что изобрел хирург пирогов
«Его жизнь — сплошное новаторство»: как Николай Пирогов изменил отечественную медицину
Николай Пирогов родился 25 ноября 1810 года в Москве. Дед будущего хирурга происходил из крестьянской семьи, но большую часть жизни прослужил в армии. По его стопам пошёл и отец Николая Пирогова, дослужившийся до должности казначея в провиантском управлении.
Отец старался дать Николаю и его братьям хорошее образование. Мальчиков рано приучили к чтению. В раннем детстве с ними занимался репетитор, а затем их отдали в престижный частный пансион.
Молодое дарование
Когда Николай был подростком, финансовое состояние семьи Пироговых пошатнулось. Из-за нехватки средств младшие дети вынуждены были покинуть дорогостоящий пансион. На помощь Николаю пришёл друг семьи Пироговых — профессор медицины Ефрем Мухин. Он добился того, чтобы мальчику в виде исключения разрешили в 14 лет (на два года раньше обычного) поступить на медицинский факультет Императорского Московского университета.
Средства на учёбу Николай зарабатывал себе сам, подрабатывая прозектором в больничном морге (по другим данным — в анатомическом театре). Так он смог получить гораздо более глубокие, чем у его однокурсников, знания в области анатомии.
Пирогов окончил университет и в неполные 18 лет сдал экзамен на степень лекаря. Это позволило ему заняться работой над диссертацией и подготовкой к профессорской деятельности в одном из лучших вузов страны — Императорском Дерптском университете. Темой его научной работы стала перевязка брюшной аорты. В 1833 году он защитил диссертацию и получил степень доктора медицины. После этого Пирогов отбыл для продолжения учёбы в Германию.
Свою дальнейшую карьеру Пирогов видел в Москве, где его ждало место на кафедре хирургии. Однако по дороге домой он заболел, остался без средств и сделал остановку в Риге. Пока хирург болел, его место в Москве было занято, и он вынужден был вернуться в Дерпт. Там его встретили с радостью и предложили занять кафедру хирургии. Всего в 26 лет он стал профессором.
Между академией и полем боя
В 1841 году Пирогова пригласили на работу в Санкт-Петербург — в Императорскую медико-хирургическую академию. Там он стал профессором и руководителем созданной по его же инициативе клиники госпитальной хирургии.
В столице Пирогов развернул бурную научную и практическую деятельность. Параллельно с работой в академии он возглавил завод по производству медицинских инструментов и стал консультантом в нескольких больницах.
В 1840-е годы Пирогов вместе с единомышленниками занялся внедрением в России эфирного наркоза. В 1847 году он применил его при проведении примерно 300 операций и первым в мире использовал наркоз в военно-полевых условиях — при осаде аула Салты на Кавказе. Однако вместо наград и благодарностей руководство военного министерства жёстко отчитало его и объявило ему выговор за нарушение установленного порядка ношения формы.
Пирогов пережил серьёзный кризис. Он хотел уволиться и уехать за границу. Успокоить прославленного хирурга смогла только великая княгиня Елена Павловна, которая после случившегося лично пригласила его на беседу.
По словам историков, огромную роль в научно-практической деятельности Николая Пирогова сыграла Крымская война 1853—1856 годов. Осенью 1854 года он в составе группы врачей прибыл в Севастополь. Ситуация, сложившаяся на фронте с военно-медицинским обеспечением, неприятно поразила его. Согласно воспоминаниям выдающегося хирурга, армии остро не хватало медработников, лекарств и перевязочных материалов. Он решил, что в деле помощи раненым ключевую роль играет даже не медицина сама по себе, а решение административных проблем.
«В осаждённом Севастополе Пирогов предложил новую схему сортировки раненых, благодаря чему наибольшее количество из них получало своевременную помощь», — отметила Татьяна Шомина.
Хирург предложил разделить получивших ранения людей на пять основных категорий: безнадёжные, требующие безотлагательной помощи, способные пережить доставку в госпиталь, подлежащие отправке в госпиталь и легкораненые. Это упорядочило работу медиков и ускорило оказание помощи раненым с учётом их потребностей.
В Севастополе Пирогов также применял новаторские методы лечения. Он впервые наложил гипсовую повязку в военно-полевых условиях, использовал крахмальные перевязочные материалы и развивал дезинфекцию.
«Пирогов считается отцом-основателем военно-полевой хирургии. Его организационные схемы в этой области использовались вплоть до завершения Второй мировой войны. Он же предложил во время Крымской войны привлекать сестёр милосердия для ухода за ранеными и помощи врачам, оказавшись у истоков сестринского дела в России», — рассказал в разговоре с RT директор Благотворительного фонда имени сестры милосердия Екатерины Бакуниной, священник Роман Манилов.
По словам историков, деятельность Николая Пирогова резко снизила уровень смертности среди раненых.
«Нет солдата под Севастополем, нет солдатки или матроски, которая не благословляла бы имени г. Пирогова и не учила бы своего ребёнка произносить это имя с благоговением, — писал о хирурге Николай Некрасов. — Если есть в настоящее время личности, которым сердце отдаёт охотно и безраздельно лучшие свои симпатии, то, конечно, к таким личностям принадлежит г. Пирогов».
После падения Севастополя Пирогов докладывал руководству страны о проблемах в армии и необходимости реформ в военно-медицинской сфере. Но прислушиваться к нему не пожелали. Более того, хирург впал в немилость у Александра II. Он вынужден был покинуть Санкт-Петербург и оказался в положении, которое историки называют почётной ссылкой, — на должности попечителя Одесского и Киевского учебных округов.
«Пирогов вошёл в историю не только как врач, но и как педагог. Он поднимал вопросы роли учителя, единства педагогической науки и практики, проблемы переустройства школьного образования в России», — рассказала Татьяна Шомина.
По словам историков, принципиальность Пирогова вызывала в его адрес критику как со стороны властей, так и со стороны части либеральной общественности. В итоге он покинул пост попечителя и был назначен руководителем русских учёных, проводивших исследования в Германии. Находясь в Европе, он осмотрел известного революционера Джузеппе Гарибальди и, возможно, спас ему жизнь, обнаружив в ноге пулю, не замеченную другими врачами.
В дальнейшем Пирогов по линии Общества попечения о раненых и больных воинах был откомандирован на Франко-прусскую войну. А в возрасте 67 лет по просьбе императора Александра II отправился на русско-турецкий фронт в Болгарию.
«К концу своей жизни он сделал огромное для того времени количество операций на сосудах: восемьдесят. Это колоссально много. Ни у кого в Европе такого опыта не было, оперировать сосуды было высшим пилотажем хирургии», — рассказал в беседе с RT заместитель председателя Российского общества историков медицины Сергей Глянцев.
23 ноября 1881 года Николай Пирогов умер от рака в своём имении Вишня под Винницей. Его тело было забальзамировано, а над усыпальницей хирурга возведена церковь.
«О Пирогове лучше всего сказал другой выдающийся хирург, Николай Бурденко: «Его жизнь — сплошное новаторство»», — отметила Татьяна Шомина.
По словам научного директора Российского военно-исторического общества Михаила Мягкова, Николай Пирогов не только был первооткрывателем во многих областях медицины, но и повысил боеспособность российской армии.
«Главным для этого гениального человека было спасение жизней. Он был врачом с большой буквы. Благодаря таким людям, наша медицина стала одной из лидирующих в мире», — подытожил Михаил Мягков.
«Налепная повязка» Пирогова: кто научил мир гипсовать переломы
Одно из важнейших изобретений гениального русского врача, первым использовавшего наркоз на поле брани и приведшего в армию медсестер
Представьте себе обычный травмпункт — скажем, где-нибудь в Москве. Вообразите, что вы оказываетесь там не по личной надобности, то есть не с травмой, которая отвлекает вас от любых посторонних наблюдений, а в качестве случайного прохожего. Но — с возможностью заглянуть в любой кабинет. И вот, проходя по коридору, вы замечаете дверь с надписью «Гипсовая». А что за нею? За нею — классический медицинский кабинет, вид которого отличается разве что низкой квадратной ванной в одном из углов.
Да-да, это то самое место, где на сломанную руку или ногу, после первичного осмотра врачом-травматологом и сделанного рентгена, наложат гипсовую повязку. Зачем? Чтобы кости срастались так, как надо, а не как попало. И чтобы при этом кожа все-таки могла дышать. И чтобы неосторожным движением не потревожить сломанную конечность. И… Да что тут спрашивать! Ведь каждый знает: раз что-то сломано — надо накладывать гипс.
А ведь этому «каждый знает» — от силы 160 лет. Потому что впервые гипсовую повязку как средство лечения применил в 1852 году великий русский врач, хирург Николай Пирогов. До него подобного не делал никто в мире. Ну, а после него, получается, делает кто угодно и где угодно. Но «пироговская» гипсовая повязка — это как раз тот приоритет, который в мире никем не оспаривается. Просто потому, что невозможно оспорить очевидное: тот факт, что гипс как медицинское средство — одно из чисто русских изобретений.
Война как двигатель прогресса
А еще в российской армии не хватало врачей. К началу Крымской войны организация медицинской службы в армии шла в соответствии с руководством, написанным за четверть века до того. Согласно его требованиям, после начала военных действий в войсках должно было насчитываться более 2000 врачей, почти 3500 фельдшеров и 350 фельдшерских учеников. В реальности же не хватало никого: ни медиков (десятой части), ни фельдшеров (двадцатой части), а их учеников не было вообще.
Казалось бы, не такая уж и существенная нехватка. Но тем не менее, как писал военный исследователь Иван Блиох, «в начале осады Севастополя один врач приходился на триста человек раненых». Чтобы изменить это соотношение, по сведениям историка Николая Гюббенета, за время Крымской войны на службу были приняты более тысячи врачей, в том числе иностранцы и студенты, получившие диплом, но не закончившие обучение. И почти 4000 фельдшеров и их учеников, половина из которых в ходе боевых действий вышла из строя.
В такой обстановке и с учетом свойственной, увы, русской армии того времени тыловой организованной беспорядочности, число навсегда выведенных из строя раненых должно было достигнуть как минимум четверти. Но как стойкость защитников Севастополя изумила готовившихся к быстрой победе союзников, так и усилия медиков дали неожиданно куда более хороший результат. Результат, у которого было несколько объяснений, но одно имя — Пирогов. Ведь именно он ввел в практику военно-полевой хирургии иммобилизирующие гипсовые повязки.
Что это дало армии? В первую очередь,— возможность возвращать в строй многих из тех раненых, кто несколькими годами раньше просто лишился бы руки или ноги в результате ампутации. Ведь до Пирогова этот процесс был устроен очень просто. Если на стол хирургам попадал человек с перебитой пулей или осколком рукой или ногой, его чаще всего ждала ампутация. Солдатам — по решению врачей, офицерам — по результатам переговоров с врачами. В противном случае раненый все равно с большой вероятностью не вернулся бы в строй. Ведь незафиксированные кости срастались как попало, и человек оставался калекой.
Из мастерской — в операционную
Как писал сам Николай Пирогов, «война есть травматическая эпидемия». И как для всякой эпидемии, для войны должна была найтись какая-то своя, образно говоря, вакцина. Ею — отчасти, потому что далеко не все ранения исчерпываются перебитыми костями — и стал гипс.
Как это часто бывает с гениальными изобретениями, доктор Пирогов придумал делать свою иммобилизирующую повязку буквально из того, что лежит под ногами. Вернее, под руками. Поскольку окончательное решение использовать для повязки гипс, смоченный водой и зафиксированный бинтом, пришло к нему в… мастерской скульптора.
В 1852 году Николай Пирогов, как он сам вспоминал полтора десятилетия спустя, наблюдал за тем, как работает скульптор Николай Степанов. «Я в первый раз увидел… действие гипсового раствора на полотне, — писал врач. — Я догадался, что его можно применять в хирургии, и тотчас же наложил бинты и полоски холста, намоченные этим раствором, на сложный перелом голени. Успех был замечательный. Повязка высохла в несколько минут: косой перелом с сильным кровяным подтеком и прободением кожи… зажил без нагноения и без всяких припадков. Я убедился, что эта повязка может найти огромное применение в военно-полевой практике». Как, собственно, и случилось.
Но открытие доктора Пирогова стало результатом не только случайного озарения. Над проблемой надежной фиксирующей повязки Николай Иванович бился не первый год. К 1852-му году за спиной Пирогова был уже опыт применения липовых лубков и крахмальной повязки. Последняя представляла собой нечто весьма похожее на гипсовую повязку. Пропитанные раствором крахмала куски холста слой за слоем накладывали на сломанную конечность — точно так же, как в технике папье-маше. Процесс это был довольно долгий, крахмал застывал не сразу, а повязка получалась громоздкой, тяжелой и неводостойкой. К тому же она плохо пропускала воздух, что негативно влияло на рану, если перелом был открытым.
К тому же времени уже были известны и идеи с использованием гипса. Скажем, в 1843 году тридцатилетний врач Василий Басов предложил фиксировать сломанную ногу или руку алебастром, насыпанным в большой ящик — «перевязочный снаряд». Затем этот ящик на блоках поднимали к потолку и в таком положении крепили — почти так же, как сегодня в случае необходимости крепят загипсованные конечности. Но вес был, конечно, запредельным, да и воздухопроницаемость — никакой.
А в 1851 году голландский военный врач Антониус Матейсен ввел в практику свой способ фиксации сломанных костей с помощью натертых гипсом бинтов, которые накладывались на место перелома и прямо там смачивались водой. Об этом новшестве он написал в феврале 1852 года в бельгийском медицинском журнале Reportorium. Так что идея в полном смысле слова витала в воздухе. Но только Пирогов смог в полной мере оценить ее и найти самый удобный способ гипсования. И не где-нибудь, а на войне.
«Предохранительное пособие» по-пироговски
Вернемся в осажденный Севастополь, во времена Крымской войны. На нее уже знаменитый к тому времени хирург Николай Пирогов приехал 24 октября 1854 года, в самый разгар событий. Именно в этот день состоялось печально знаменитое Инкерманское сражение, закончившееся для русских войск крупной неудачей. И тут недостатки организации медицинской помощи в войсках проявили себя в полной мере.
В письме своей жене Александре 24 ноября 1854 года Пирогов писал: «Да, 24 октября дело не было нежданное: его предвидели, предназначили и не позаботились. 10 и даже 11000 было выбытых из строя, 6000 слишком раненых, и для этих раненых не приготовили ровно ничего; как собак, бросили их на земле, на нарах, целые недели они не были перевязаны и даже не накормлены. Укоряли англичан после Альмы, что они ничего не сделали в пользу раненого неприятеля; мы сами 24 октября ничего не сделали. Приехав в Севастополь 12 ноября, следовательно, 18 дней после дела, я нашел слишком 2000 раненых, скученных вместе, лежащих на грязных матрацах, перемешанных, и целые 10 дней почти с утра до вечера должен был оперировать таких, которым операции должно было сделать тотчас после сражения».
Именно в этой обстановке таланты доктора Пирогова проявились в полной мере. Во-первых, именно ему принадлежит заслуга во введении в практику системы сортировки раненых: «Я первый ввел сортировку раненых на севастопольских перевязочных пунктах и уничтожил этим господствовавший там хаос», — писал об этом сам великий хирург. По Пирогову, каждого раненого нужно было отнести к одному из пяти типов. Первый — безнадежные и смертельно раненые, которым нужны уже не врачи, а утешители: медсестры или священники. Второй — тяжело и опасно раненые, требующие безотлагательной помощи. Третий — тяжелораненые, «требующие также неотлагательного, но более предохранительного пособия». Четвертый — «раненые, для которых непосредственное хирургическое пособие необходимо только для того, чтобы сделать возможную транспортировку». И, наконец, пятый — «легкораненые, или такие, у которых первое пособие ограничивается наложением легкой перевязки или извлечением поверхностно сидящей пули».
А во-вторых, именно здесь, в Севастополе, Николай Иванович стал широко использовать только-только изобретенную им гипсовую повязку. Насколько большое значение он придавал этому новшеству, можно судить по простому факту. Именно под него Пирогов выделил особый тип раненых — требующих «предохранительного пособия».
О том, насколько широко применялась гипсовая повязка в Севастополе и, вообще, в Крымской войне, можно судить только по косвенным признакам. Увы, даже педантично описывавший все происходившее с ним в Крыму Пирогов не позаботился оставить потомкам точные сведения на этот счет — в основном оценочные суждения. Незадолго до смерти, в 1879 году Пирогов писал: «Гипсовая повязка в первый раз введена мною в военно-госпитальную практику в 1852-м, и в военно-полевую в 1854 годах, наконец, … взяла свое и сделалась необходимою принадлежностью полевой хирургической практики. Я позволю себе думать, что введение мною гипсовой повязки в полевую хирургию, главным образом содействовало и распространению в полевой практике сберегательного лечения».
Вот оно, то самое «сберегательное лечение», оно же «предохранительное пособие»! Именно для него и применялась в Севастополе, как ее назвал Николай Пирогов, «налепная алебастровая (гипсовая) повязка». А частота ее применения прямо зависела от того, как много раненых врач старался уберечь от ампутации — а значит, какому числу бойцов нужно было наложить гипс на огнестрельные переломы рук и ног. И видимо, счет им шел на сотни. «У нас вдруг привалило до шестисот раненых в одну ночь, и мы сделали в течение двенадцати часов слишком семьдесят ампутаций. Эти истории повторяются беспрестанно в различных размерах», — писал Пирогов своей жене 22 апреля 1855 года. А по свидетельству очевидцев, применение пироговской «налепной повязки» позволило сократить число ампутаций в несколько раз. Получается, только в тот кошмарный день, о котором хирург рассказывал своей жене, гипс наложили двум-трем сотням раненых!
«Сотни ампутированных» — это значит, тысячи загипсованных. А загипсованных — значит, спасенных, поскольку именно смертность от ампутаций была одной из самых распространенных причин гибели русских солдат в годы Крымской войны. Так стоит ли удивляться, что там, где присутствовал Пирогов с его новинкой, смертность резко шла на убыль?
А ведь заслуга Пирогова не только в том, что именно он первым в мире применил гипсовую повязку в военно-полевой хирургии. Ему же принадлежит, скажем, первенство в применении эфирного наркоза в условиях госпиталя действующей армии. Причем сделал он это еще раньше, летом 1847 года, во время своего участия в Кавказской войне. Госпиталь, в котором оперировал Пирогов, располагался в тылу у войск, осаждавших аул Салты. Именно сюда по распоряжению Николая Ивановича доставили все необходимое оборудование для эфирного наркоза, который он в первый раз опробовал 14 февраля того же года.
За полтора месяца осады Салты Пирогов провел почти 100 операций с эфирным наркозом, причем немалая их часть была публичной. Ведь доктору Пирогову нужно было не только прооперировать раненых, но и убедить их в том, что наркоз — это безопасное и нужное для дела средство. И этот прием возымел свое действие, а кое в чем даже превзошел ожидания врача. Насмотревшиеся на товарищей, которые переносили хирургические манипуляции с безмятежными лицами, солдаты настолько уверовали в способности Пирогова, что несколько раз после этого пытались добиться от него прооперировать уже погибших товарищей, веря, что этот врач может все.
Все не все, но многое Пирогов действительно мог. В Севастополе он тоже широко использовал эфирный наркоз — а значит, делал все для того, чтобы раненые не погибали у него на столе от болевого шока. Точное число спасенных таким образом подсчитать тяжело, но если на счету у Николая Ивановича было свыше 10 000 операций с наркозом, то как минимум половина из них пришлись на севастопольские времена.
Гипс, эфир, сортировка раненых… Есть ли что-то еще, что Пирогов сделал первым из коллег? Есть! Ему можно поставить в заслугу введение в русской армии такого института, как сестры милосердия. Николай Иванович был одним из инициаторов создания Крестовоздвиженской женской общины сестер милосердия, участницы которой сыграли огромную роль в спасении раненых под Севастополем. «Дней пять тому назад приехала сюда Крестовоздвиженская община сестер Елены Павловны, числом до тридцати, принялась ревностно за дело; если они так будут заниматься, как теперь, то принесут, нет сомнения, много пользы, — пишет Пирогов своей жене в письме из Крыма от 6 декабря 1854 года. — Они день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при перевязке, бывают и при операциях, раздают больным чай и вино и наблюдают за служителями и за смотрителями и даже за врачами. Присутствие женщины, опрятно одетой и с участием помогающей, оживляет плачевную юдоль страданий и бедствий».
Получив под свое начало сестер милосердия, Пирогов довольно быстро ввел между ними разделение по специализации. Он разделил их на перевязочных и операционных, аптечных, дежурных, транспортных и хозяек, отвечавшим за питание. Не правда ли, знакомое деление? Получается, что и его первым ввел все тот же Николай Пирогов…
«…Прежде других наций»
Великие люди потому и великие, что остаются в памяти благодарных потомков не каким-то одним своим достижением, а многими. Ведь умение увидеть новое, облечь его в форму и ввести в оборот не может исчерпаться в каком-то одном изобретении или нововведении. Так и Николай Иванович Пирогов вошел в отечественную и мировую историю медицины сразу несколькими своими новшествами. Но прежде всего — как изобретатель гипсовой повязки.
Так что теперь, встретив на улице или во дворе человека с гипсовой повязкой, знайте: это — одно из тех многих изобретений, которыми прославилась Россия. И которыми мы вправе гордиться. Как гордился им сам изобретатель, Николай Пирогов: «Благодеяния анестезирования и этой повязки в военно-полевой практике дознаны были нами на деле прежде других наций». И это — правда.
Николай Иванович Пирогов и его вклад в науку
Современная хирургия творит настоящие чудеса: уже привычны операции на сердце и мозге, пришивание ампутированных конечностей. В 1950-е годы такие манипуляции казались невозможными и даже фантастическими, а полтора века назад хирургия находилась, по сути, в зачаточном состоянии.
Пирогов — врач, анатом, ученый — принес в хирургию новые методы проведения операций. Но самое главное —
Николай Иванович дал в руки врачам мощный инструмент — научно обоснованную методику оперативного вмешательства.
До Пирогова многие хирурги работали, так сказать, наугад, и останется ли пациент после оперативного вмешательства живым, решало не столько умение врача, сколько случай. А Николай Иванович вывел хирургию на новый уровень, превратив ее в настоящую науку, которая может поднимать людей на ноги даже в самых сложных ситуациях.
Интерес к медицине у будущего великого врача появился в юности, поэтому он и выбрал для обучения медицинский факультет Императорского Московского университета. В процессе учебы он явственно осознал, что имевшихся хирургических инструментов, методов и приемов катастрофически не хватает. Кроме того, он убедился, что никто из врачей не обладает исчерпывающими знаниями об анатомическом строении человека, что нередко приводило к серьезным травмам во время операций. И Пирогов решил постепенно исправлять эту ситуацию, совершенно не помышляя о славе и признании.
В докторской диссертации ученый затронул крайне сложную проблему того времени — как перевязать брюшную артерию и сохранить при этом жизнь пациенту.
До Пирогова такая операция была проведена единожды, да и то неудачно. Однако молодой хирург смог доказать, что это возможно, просто необходим совершенно иной подход. Эта работа Пирогова стала известна на весь мир, но была лишь первой в ряду последующих открытий.
Главной целью Николай Иванович ставил повышение точности анатомических познаний. Дело в том, что все хирурги того времени при обучении и проведении операций руководствовались примерными анатомическими атласами и таблицами. Ни о какой точности речи не шло — на большинстве изображений расстояния указывались приблизительно, а многие мелкие «детали» и вовсе были опущены.
Следующая научная работа Пирогова кардинально отличалась от всего, что было издано по этой теме до него. Она называлась «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций» и описывала фасции (тонкие оболочки мышц), на которые многие поколения врачей вообще не обращали внимания. Главная мысль данной работы — в человеческом организме нет ничего, что можно не замечать во время операций, а хирург должен в деталях знать расположение органов, мышц, кровеносных сосудов, тонких оболочек и всего, из чего состоит тело. Так были заложены основы хирургической анатомии, без которой немыслима современная медицина.
Чтобы издать анатомический атлас «Топографическая анатомия, иллюстрированная разрезами, проведенными через замороженное тело человека в трех направлениях», Пирогов проделал просто гигантский объем работ с применением совершенно нового метода изучения человеческого тела.
Ученый замораживал трупы людей, после чего специальной пилой производил распилы различных частей тела. Полученные образцы изучал, тщательно измерял, зарисовывал и описывал в мельчайших подробностях — более точного атласа человеческого тела на тот момент не существовало.
Все это служило единственной цели — как можно точнее оперировать и наносить при этом минимальные травмы пациенту.
Ученый не только с необыкновенной точностью описывал человеческое тело, а еще работал над усовершенствованием методов проведения операций, изобрел множество хирургических инструментов, некоторыми из них врачи пользуются и по сей день.
Но главное — Пирогов был хирургом практикующим, все свои нововведения испытывал на практике: лечил раненых солдат на Кавказе и позже в Севастополе, спас тысячи жизней, предотвратил множество ампутаций, тем самым доказав, что его подходы к хирургии верны и имеют отличные перспективы.
До конца жизни талантливый хирург совершенствовал методы проведения оперативных вмешательств и все наработки старался передать коллегам во всем мире, чтобы новые знания послужили на благо спасения людей. Опираясь на достижения российского ученого, работали многие врачи мира, а некоторые из них активно дальше развивали это направление медицины.
Краткая биография
Николай Иванович Пирогов родился 13 (25) ноября 1810 года в Москве. Его отец, Иван Иванович, имел звание майора, был военным казначеем.
В 1824 году юноша поступил на медицинский факультет Императорского Московского университета, который успешно окончил в 1828-м. Потом учился в Дерптском университете (ныне — город Тарту, Эстония), где в 1832-м защитил докторскую диссертацию, а спустя всего четыре года стал профессором. Совершенствовал знания в Германии, а по возвращении остановился в Риге, где прославился благодаря проводимым операциям.
С 1841-го Пирогов работал в Санкт-Петербургской медико-хирургической академии, в течение последующих нескольких лет предложил новые хирургические методы и приемы, стал основателем топографической анатомии и фактически заложил научные основы хирургии. В 1847-м отправился на Кавказ, в действующую армию, где успешно применял свои методы на практике. Пирогов первым провел операцию под эфирным наркозом в полевых условиях.
Во время Крымской войны в осажденном Севастополе заложил основы военно-полевой хирургии и разработал принципы военно-врачебной администрации. После поражения в войне на приеме у императора Александра II высказал недовольство положением дел в армии, за что впал в немилость, был лишен всех должностей и отстранен от работы. Пирогов обосновался в имении под Винницей, где организовал бесплатную больницу.
В 1877–1878 годах принял участие в русско-турецкой войне, снова спасая жизни раненым солдатам и отрабатывая новые хирургические приемы. В 1881-м стал почетным гражданином Москвы. Жизнь великого врача и ученого оборвалась 23 ноября (5 декабря) 1881 года после долгой борьбы с раком.