Чем отличаются постройки времен князя юрия долгорукого кратко

Белокаменное зодчество времен Юрия Долгорукого

Поистине, архитектура – отражение души эпохи. И чем глубже мы проникаем вглубь эпохи, тем (как и в случае с человеческой душой) больше вопросов и загадок. Время правления Андрея Боголюбского, Юрия Долгорукого, Всеволода Большое Гнездо – эпоха белого камня. Множество исследовательских работ, огромные объёмы информации так и не дали однозначный ответ на вопрос «почему?». Что это было, из каких соображений – политических, религиозных, а может просто вопрос индивидуального вкуса, моды?

Долгое время – приблизительно до третьей четверти XV ст. строительство сооружений из камня было исключительно княжеской прерогативой. Князья на всей территории подвластных им княжеств контролировали добычу камня, все строительные работы, будь то дворцы и крепости, или храмы и монастырские сооружения.

Наиболее ярко любовь к белокаменному зодчеству проявлялась у Московских и Владимиро-Суздальских князей. Хотя в соседних русских княжествах преобладающей уже была кирпичная кладка. Исключительно из кирпича построены все каменные сооружения в Киеве и Смоленске, Чернигове, Рязани и Переяславе Южном, на Волыни. Везде, во всех владениях разных русских князей, и нигде, ни единого – из белого камня.

А вот, например, во владениях Владимиро-Суздальских князей со времён Юрия Долгорукого и вплоть до Батыя возведено белокаменных строений 95% от общего числа.

В постмонгольскую эпоху (вплоть до 3-й четверти XV ст.) в Московских землях все крупные сооружения возведены исключительно из белого камня. И это несмотря на тот факт, что «дорого и трудно»: вдобавок к неимоверным сложностям добычи, дробления и обработки прибавлялись трудности и громадные расходы на транспортировку, ведь большинство каменоломен располагалось за сотни километров от стройки.

В XII ст. подобное строительство требовало перенапряжения всей ресурсной базы государства. Но владыки шли на это, невзирая на то, что при равноценных тратах труда, финансов, времени тот же Юрий Долгорукий мог построить не менее сорока храмов из кирпича вместо четырёх белого камня. Что это – самодурство, верность традиции, каприз? Или, всё же, часть продуманной стратегии?

Согласно одной из доминирующих версий, виной всему чрезмерный консерватизм князя Юрия, следствие его набожности, побуждавшее его принимать волюнтаристские решения, наплевав на соображения целесообразности.

По мнению других исследователей, причина перехода к белокаменному строительству – чисто эстетическая. Долгорукому-де была весьма по вкусу красота белого камня. Подобные объяснения чаще всего используют составители разного рода путеводителей и популярной литературы. Но не только – этой точки зрения придерживается и многие серьёзные исследователи-историки. Красота белокаменной архитектуры и правда неоспорима.

Источник

Чем отличаются постройки времен князя юрия долгорукого кратко

Том I (XII столетие)

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СТРОИТЕЛЬСТВА ВРЕМЕНИ ЮРИЯ ДОЛГОРУКОГО

О бращаясь к общей оценке строительства времени князя Юрия, естественно прежде всего начать с характеристики его военно-инженерных сооружений. Как мы видели выше, постройка крепостей основывалась на весьма обстоятельно продуманном стратегическом расчете. Каждая из них в то же время являлась и архитектурным памятником, важнейшим слагаемым городского ансамбля, его «рамой». Приведем общие данные об этих сооружениях.

Внешний облик княжеских крепостей и мощь их оборонительных сооружений свидетельствуют об огромном напряжении строительных усилий, мобилизации больших масс рабочей силы, транспорта, строителей. Так, по подсчетам П. А. Раппопорта, на сооружение сравнительно небольшой крепости Юрьев-Польского было затрачено более 60 000 человеко-дней. Вместе с тем мы наблюдаем определенную «стандартность» этих крепостей, свидетельствующую о выработанной системе строительства и его планомерности. Крепости сооружают, не считаясь с естественными преимуществами и удобством того или иного места в стратегическом отношении, не выбирают высоких труднодоступных мест, но ставят крепость там, где этого требуют

Примечания к главе XIII см. стр. 510—512

32. Крепости Юрия Долгорукого. а — Переславлъ-Залесский; 6 — Юрьев-Польской; в — Дмитров; г — Кидекша(6—г — по П. А.Раппопорту).

политические и военные планы, смело располагая крепость на равнине и полагаясь лишь на ее собственную военно-инженерную мощь.

Эти княжеские города-крепости по составу и характеру своего населения резко отличались, как мы видели, от «многонародного» Ростова-Великого и Суздаля — старых городов княжества. Княжеские гарнизоны, состоявшие из зависимого от князя военного люда, ремесленники, привязанные к князю предоставленными им льготами

33. Переславль-Залесский. Вал.

и «подаяниями», образовали достаточно сплоченную военную силу этих городов, которые не были ни политическими, ни церковными центрами земли. Здесь не требовалось обширных и пышных храмов, рассчитанных на задачи христианизации и мощного идеологического воздействия на сознание «невегласей». И понятно, что здесь создавались храмы иного типа. Это небольшие четырёхстолпные одноглавые церкви с тремя апсидами с востока и хорами в западной части, удовлетворявшие одновременно задачам церкви двора княжеского наместника или воеводы — двора, с которым храм был связан в единый комплекс,— и приходской церкви города.

Этот тип храма, широко распространившийся в середине XII в. в строительстве всех городов древней Руси, характерен для культовой архитектуры данного времени; поэтому поиски его прототипа и определение, где именно прежде всего на Руси появился данный тип культового здания, «повлиявший» на зодчество Юрия, представляются бессмысленной в научном отношении задачей. Под воздействием одинаковых условий исторического развития и сходства определенных ими потребностей этот тип храма мог появиться и одновременно, и независимо в разных городах Руси. Выработка этого типа храма не представляла никаких технических или архитектурных трудностей; напротив, он являлся лишь упрощением и «сокращенной редакцией» шестистолпного крестовокупольного храма. Весьма возможно, что еще церковь Спаса, построенная на дворе Мономаха во Владимире, уже давала это решение и могла послужить непосредственным «образцом» для построек Юрия Долгорукого.

Все эти храмы очень похожи друг на друга не только по своей архитектурной схеме; близко совпадают — с незначительными отклонениями — и их общие размеры (в метрах) 3 :

При близости типа и размеров трех названных построек можно не сомневаться, что и не дошедший до нас храм Георгия в Юрьеве-Польском был того же типа и имел те же размеры. Следовательно, в строительстве и крепостей Юрия и его храмов прослеживается определенная «стандартизация», облегчавшая быстроту их сооружения и обеспечивавшая ту стремительность, с которой провел Юрий свою строительную программу.

При всех частных отличиях храмы Юрия объединены общностью их стилистического выражения. Все они характеризуются ясно подчеркнутой тяжестью и мощью своих пропорций. Почти квадратному плану отвечает почти кубический четверик его основного объема; длина последнего больше его высоты; его статичность и весомость резко усиливают сильно выдвинутые к востоку полуцилиндры алтарных апсид. Плоские, мало выступающие лопатки, отвечающие осям распора и внутренним столбам, определяют широкие членения фасадов, завершаемые спокойными полукружиями позакомарного покрытия. Над ним поднимается венчающий храм тяжелый и массивный барабан шлемовидной главы, как бы прижимающий здание книзу. Весь ритм здания крайне замедлен; более того,— можно сказать, что здесь все противоположно какому-либо движению и все архитектурные средства направлены на выражение незыблемой неподвижности и физической тяжести масс здания.

Этому впечатлению содействует и характер внешней обработки здания. Точность белокаменной кладки со слабо заметными швами обусловливает сплошную, как бы «литую» гладь стены. Слабость выступа лопаток и углубления отлива на уровне хор придают фасадам лишь очень незначительную пластичность, вызывая скупую, но острую игру светотени. Узкие, как крепостные бойницы, щелевидные окна, обнаруживающие толщу стены, и ниши порталов образуют резкие теневые пятна на белой глади стен. Соответственно этому детальная обработка фасадов очень скупа. Суховатый городчатый пояс в карнизе барабана Переславского собора и аркатура с орнаментальным поясом на его апсидах, аркатура на консолях на фасадах и, вероятно, апсидах и городки на барабане в Кидекше не разбивают общего впечатления суровой скупости внешнего облика здания, но по закону контраста лишь подчеркивают его. Обрамления порталов нарочито просты и строги — это не столько перспективный портал, сколько арочный проем с прямоугольными, повторяющими сечение блоков белого

камня, уступами косяков и невыделенного архивольта, чрезвычайно напоминающий подобные обрамления окон и уступчатые декоративные ниши в киевской храмовой архитектуре XI в. В лаконизме и мудрой простоте храмов Юрия есть нечто, роднящее их с новгородской архитектурой, от которой их отличает большая геометрическая четкость объемов и линий.

Несколько иначе были поставлены придворные храмы Бориса и Глеба в Кидекше и Георгия во Владимире. Они открыто и гордо выдвинуты на высокую кромку речного берега, как бы предваряя развитие приема господства здания в широком ландшафте — приема, который столь блестяще реализуют владимирские зодчие Андрея Боголюбского и Всеволода III. Этот зарождающийся здесь принцип едва ли случайно перекликается с активным, наступательным духом княжеской политики, перерастающей в открытую борьбу с силами феодального дробления.

Эти придворные храмы, видимо, отличались от соборов Переславля и Юрьева и несколько большим применением декоративных деталей, сообщавших им некоторую нарядность. Как видно из приведенных выше размеров планов, эти придворные храмы были стройнее и изящнее; самой утонченной в этом смысле, вероятно, была церковь Георгия во Владимире. Церковь в Кидекше значительно стройнее тяжеловесного Переславского собора, элементы убранства более развиты, порталы стали многообломными.

Та же простота и суровая ясность характеризуют интерьер храма, резко и остро расчлененный хорами, лопатками стен и массивными крестчатыми столбами. Эти элементы, при небольших масштабах здания, приобретали особое значение, сильнее дробя и расчленяя его пространство. Здесь столь же определенно, как глава снаружи, господствует центральное подкупольное пространство. Отграниченные, вероятно, лишь невысокой алтарной преградой, глубокие полуцилиндры апсид свободно открывались внутрь храма. Узкие окна давали скупой свет, погружая помещение храма в полумрак, только в солнечные дни рассеченный плоскими и острыми, как меч, лучами.

первоначально стены храмов были, видимо, обнаженными, и лишь иконы в алтарной преграде создавали единственное цветное пятно в белом интерьере храма.

Отмеченная строгость внутреннего оформления храмов Юрия, столь гармонирующая с их суровым обликом, может быть, была частично результатом напряженности обстановки 50-х годов XII в.; возможно, что это не позволило полностью завершить украшение храмов, с такой силой воплотивших в своем образе боевое напряжение последних лет княжения Долгорукого. Весь характер храмов говорит также о том, что в это время церковь и искусство еще не включились в разгоравшуюся борьбу, что пока к мечу воина не присоединился разящий с неменьшей силой «духовный меч».

Из тесаного камня выкладывалась лишь коробка стены; ее внутренняя полость заполнялась обломками того же известняка и булыжным камнем и проливалась раствором извести. Его состав тоже новый — к извести примешиваются песок, мелкий уголь, рубленая солома или лен. Необработанная тыльная сторона камней коробки

прочно сцепляется с внутренним бутовым заполнением. Наружные же швы настолько хорошо пригнаны и тонки, что пропускают лишь ничтожное количество связующего раствора и уже на небольшом расстоянии почти неразличимы глазом, воспринимающим лишь гладкую белоснежную плоскость. Эта выработанная техника свидетельствует о большом опыте зодчих в ее применении.

Слабой стороной гипотезы Д. Н. Бережкова являлось то обстоятельство,что для сравнения он привлекал лишь церковь Пантелеймона в Галиче — один из поздних памятников галичского зодчества (первой четверти XIII в.). Развалины же других храмов Галича до сих пор не имеют точных дат, но можно предполагать, что строительство в Галиче развернулось в основном во второй половине XII в. при Ярославе

Новые археологические открытия и исследования памятников зодчества Галича, Чернигова, Рязани и других городов позволяют подтвердить и уточнить гипотезу Кондакова — Бережкова.

Сходство построек Юрия Долгорукого с Успенским собором Галича, действительно, очень велико. Оно прежде всего проявляется в технике строительства. Применение естественного камня, его тщательная теска и система кладки с заполнением

Все эти черты сходства не оставляют сомнения в том, что мастера прибыли на строительство Юрия из Галича. Их приглашение определялось также тесными политическими и семейными связями княжеских домов Суздальской и Галицкой Руси. Возможно, что эти связи юго-запада и северо-востока были глубже и органичнее; выше мы говорили о вероятном притоке в юрьевы города колонистов из Поднестровья.

Вернемся к вопросу о романских чертах в постройках Юрия. Здесь они выражены несравненно беднее, чем в Успенском соборе Галича. В завязавшейся в то время

Белокаменное строительство времени Юрия Долгорукого является первой страницей истории собственно владимиро-суздальского зодчества как своеобразной архитектурной школы периода феодальной раздробленности. Уже на этом первом этапе ее развитие характеризуется тесной связью с исторической жизнью Суздальской земли и творческим интересом мастеров к архитектурному опыту других передовых центров Руси.

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!

Источник

Пять храмов и святынь, основанных Юрием Долгоруким

Князь Юрий Долгорукий, помимо Москвы, основал на северо-востоке много укрепленных городов. Пять храмов доордынской Руси имеют для нас особое значение — они стали оплотом христианства в новой, Залесской Руси. Это каменные соборы: Борисоглебский и Спасский — в Суздале, Георгиевский — во Владимире, Спасо-Преображенский — в Переславле-Залесском и Георгиевский — в Юрьеве Польском. Из них два — Спаса-Преображения в Переславле-Залесском и Бориса и Глеба в Кидекше, что под Суздалем, — стоят и по сей день.

Все пять шедевров архитектуры были возведены один за другим в течение пяти лет — с 1152 по 1157 год. Одним из первых стал собор в Переславле-Залесском. Город, заложенный сначала у Плещеева озера, перенесли на другое место, к устью реки Трубеж, и, основываясь здесь навсегда, заложили каменный храм. Строили основательно — город-то был пограничный. Собор, сложенный из каменных блоков, имел почти кубическую форму и был одноглавым, чем заметно отличался от построенных из розовой плинфы вытянутых вверх многоглавых киевских храмов. Спасский собор имел больше сходства с церквями другой приграничной русской полосы — западной. И форма храмов, и техника кладки блоков здесь были такими же, как и в Галицко-Волынском княжестве. Может, по этой причине Владимир и Галич, сумев противостоять врагам силой веры и крепостью своих стен, возвысились, а роскошный Киев, который, увы, неоднократно подвергался разграблению, вскоре потерял былое значение.

Спасский храм в Переславле-Залесском был городским, домом Божьим. Суровый снаружи, внутри он был покрыт прекрасными фресками. Сейчас от интерьера остались лишь фрагмент фрески «Страшный суд» (хранится в Государственном Историческом музее) и потир (чаша для причастия) Юрия Долгорукого.

Если переславльский храм — городской, то другому храму, Борисоглебскому в Кидекше, отводилась роль главного собора в загородной резиденции суздальских князей. Еще до XVII века «обкорнали» древний русский храм, превратив его в куб. Пострадали и фрески. Сохранилось изображение княгини Евфросинии, жены Юрия Долгорукого, и мученицы Марии.

После смерти своего великого отца, отравленного злокозненными киевскими боярами в 1157 году, его сын Борис оставляет Туров и возвращается в Суздаль. Возможно, роспись храма выполнена по его заказу. Спустя два года, 2 мая 1159 года, в Суздале умер и Борис. Похоронить его должны были бы в Борисоглебском храме. Если эти рассуждения верны, то собор в Кидекше следует считать также усыпальницей великокняжеской семьи. Если так, то князь Юрий должен был бы лежать не в Киеве, в церкви Спаса-на-Берестове, а в своей резиденции в Кидекше.

Обычно возвышение Владимира связывают с именем сына Юрия Долгорукого, с Андреем Боголюбским. Надо отдать должное и отцу. При Юрии началось возведение двух крепостных башен на так называемых Золотых и Серебряных воротах в город. Золотые ворота, сильно измененные, стоят и сейчас. Серебряные же разрушены.

Начиная с 1158 года Андрей Боголюбский решил сделать Владимир столицей Руси и затмить архитектурные красоты Киева и Новгорода. С этой целью он обратился к императору Священной Римской империи Фридриху Барбароссе (1125 — 1190) с просьбой отправить на Русь опытных строителей. Они прибыли и вместе с русскими мастерами начали в 1158 году работу по возведению собора Успения Богоматери. Собор, как и задумывалось, оказался выше обоих храмов Софии — Киевской и Новгородской. На стенах храма появляются скульптурные изображения — женские и львиные маски, а также бесценные сюжетные композиции.

Источник

Какие города основал Юрий Долгорукий?

Есть такой древнерусский летописный документ «Сказание об убиении Даниила Суздальского и начале Москвы». В документе этом указывается, что 27 июля 1147 года основана наша столица Москва. А также мы узнаем оттуда, что в этот город приглашает своего союзника черниговского князя Святослава Ольговича суздальский князь Юрий Долгорукий, сын Владимира Мономаха. Вот историческая фраза, которая определяет князя как основателя Москвы:

«Приде ко мне, брате, в Москов».

У устья Неглинной

Не хочется ставить под сомнение признанную легенду об основании Москвы, но насчет этого летописного известия есть некоторые сомнения, они подтверждаются археологами, и от них просто так не отмахнуться. Действительно, еще во времена Юрия Долгорукого Москва становится важным стратегическим центром на юго-западном рубеже Суздальской земли. Мы не можем ставить под сомнение то, что суздальский князь был очень дальновидным и деятельным. Он озаботился обеспечением защиты западных границ своего княжества и начал возводить целый ряд городов-крепостей. В 1156 году одна из летописей рассеивает наше сомнение и прямо сообщает, что «заложи Москву па устий же Неглинны, выше реки Яузы».

Отсюда можно сделать простой вывод, что населенный пункт был, но Москвой он стал именно при Юрии Долгоруком. Когда я ссылался на археологов, то их основные находки приходятся на 1956-1960 годы, когда начали строить Кремлевский дворец Съездов. Тогда и обнаружили остатки крепостной стены середины XII века, тянувшейся вдоль берега реки Неглинной. Город был обнесен высоким валом до 8 метров и в основании до 40 метров. За крепостной стеной прятались московские ремесленники, которых с каждым годом становилось все больше и больше. Ремесленники и служилые люди располагались на Боровицком холме, прямо под стенами Кремля на берегу Москвы-реки. Возле стен располагался торг и причалы.

Когда Юрий Долгорукий принял из рук отца Ростово-Суздальскую землю, это была слабозаселенная окраина Руси. Предыдущие князья особенно не озадачивались их заселением и развитием – а зачем, если можно было дождаться ротации и пересесть на более престижные княжеские столы на юге Руси. Юрий Долгорукий тоже был заложником этой системы, ждал нового княжеского места, но не забывал укреплять и свой край.

Новостройки XII века

Просто так переселить народ на новые места всегда было сложно. Однако Юрий Долгорукий упорно заселял свои владения выходцами с юго-запада. Для переселенцев выделялись специальные ссуды, и они становились вольными землепашцами. С большой уверенностью можно сказать, что князь приложил свою «долгую» руку к возникновению многих городов.

Одной из таких новостроек стал город на берегу Плещеева озера, там, где в него впадает река Трубеж. Город получил имя Переяславль, а так как один город с таким названием уже был и находился на южных рубежах Руси, то к названию нового поселения, находившегося в Залесье, прикрепилось «Залесский». Позднее этот город стал родным для Александра Невского, а при его сыне Дмитрии на какое-то время стал столицей всей Северо-Восточной Руси. В 1302 году Переславль-Залесский был первым городом, присоединенным к уже окрепшему Московскому княжеству.

В это же время начинает возводиться город Юрьев-Польский на реке Колокше, притоке Клязьмы. Название город получил в честь своего основателя, а чуть позже добавилось уточняющее слово «Польский» (от «поле»). Просто город находился в самом центре равнины, которая получила название Владимирское Ополье, отсюда и «Польский». В 1212 году город вырос до столицы удельного княжества и в таком виде просуществовал почти полтора века.

Два года спустя Юрий Долгорукий основывает еще один город –Дмитров. Название было дано в честь родившегося сына Всеволода, который при крещении получил второе имя Дмитрий. Город имел не только стратегическое значение, но и экономическое. По местным рекам легко было добраться до Волги, а близость Клязьмы обеспечивала связь с Владимиром.

Многие историки и краеведы считают, что такие города, как Дубна, Перемышль, Звенигород, Стародуб, Городец, Кострома, Кснятин имеют прямое отношение к нашему герою. А есть еще города, где участие Долгорукого ставится под сомнение, но не исключается совсем: Кидекша, Бережца, Молога, Мстислав, Микулин, Вышгород на Протве.

Наверное, было бы правильно добавить к имени Юрия Долгорукого еще и прозвище «Строитель». При нем были основаны многие церкви и монастыри, в частности, Георгиевский монастырь во Владимире-на-Клязьме, Борисоглебский монастырь на Нерли, церковь Богоматери и церковь Спаса в Суздале и многие другие.

Сегодня, вспоминая Юрия Долгорукого как создателя русских городов, стоит отметить, что он был и активным собирателем русских земель. Неутомимый князь все свои усилия направлял на укрепление централизованной власти и уменьшение

Источник