Чем обусловлено сходство латинского немецкого английского французского языков

Сходство немецкого и английского языков объясняется общим происхождением этих языков от говоров древнегерманских племён. Чем же объясняются столь значительные различия?

В эпоху Великого переселения народов (4-7 века н.э) происходила массовая миграция германских племён. При этом язык этих германских племён обогатился заимствованиями из кельтского языка и языка господствовавших там прежде римлян (латинского языка).

Древнеанглийский язык испытал также заметное воздействие языка викингов (скандинавских народов). Позднее вместе с вторжением норманнов в Британию было привнесено наречие старофранцузского языка. Поэтому сегодня англичане могут без перевода понимать французскую речь.

Таким образом, основа английского языка осталась германской, но он включает в себя огромное количество французских, латинских, кельтских и скандинавских заимствований. Основой же немецкого языка являются наречия древнегерманских племён. Этот язык не испытал на себе влияние старофранцузского языка, зато, так же как и английский, включает в себя много латинских заимствований.

А еще эти два языка имеют много сходства и в грамматике.

Вот несколько примеров схожести этих двух языков.

Особое внимание обратите на глаголы. Несомненное сходство наблюдается в образовании основных форм сильных (неправильных – англ.) глаголов.

Также несомненное сходство имеют глаголы haben и have, которые как в немецком, так и в английском языке могут быть смысловыми, вспомогательными для образования времён, а также могут иметь модальные значения в сочетании с инфинитивом и частицами. Кроме того, после этих глаголов как в немецком, так и в английском языке употребляется неопределённый артикль.

По мере изучения этих двух языков, вы сами сможете обнаружить огромное количество сходства, которые несомненно будут облегчать вам изучение данных языков.

Где еще говорят на немецком. Немецкий в мире.

Этапы изучения немецкого языка. Как лучше спланировать изучение иностранного языка.

Источник

Однако «мёртвая» латынь оказалась особым языком: на протяжении ряда столетий она оставалась письменным, книжным языком, понятным всей учёной и учащейся Европе.

Приобщение западноевропейских врачей к греческому наследию могло осуществляться только через посредство латинских переводов арабских переводных сочинений с греческого.

Первые латинские переводы с арабского были выполнены в II в. Константином Африканским — преподавателем Салернской медицинской школы, обучение в которой велось на латинском языке. Свыше 70 переводов с арабского на латинский выполнил в XII в. Герард Кремонский(1114—1187). Им, в частности, был сделан первый перевод «Канона врачебной науки» Ибн-Сины, снабженный подробным словарем специальных выражений. Латинский перевод «Канона. » преобладал в преподавании медицины в Европе почти до XVII в.

Средневековая «варварская» латынь значительно отличалась от классического латинского языка. С одной стороны, она помогала европейской медицине как бы заново воссоздавать классическую терминологию; с другой стороны, этому серьёзно мешало неудовлетворительное качество латинских переводов. Особенно страдала из-за многократных и многоступенчатых переводов с одного языка на другой терминология. Многие переводчики плохо знали арабский язык и медицинскую терминологию, а также неправильно обращались с арабской транскрипцией греческих слов. Немало ошибок возникало и по вине переписчиков. Специальную лексику в арабских переводах с греческого можно было бы правильно истолковать только при наличии греческих оригиналов, но поскольку они были утеряны, трудности интерпретации становились почти непреодолимыми.

Интересно, что, несмотря на многовековое преобладание арабского языка, а также на засоренность средневековой латыни сотнями арабизмов, арабская медицина почти не оставила следа в современной медицинской терминологии. Сохранились лишь единичные арабизмы, главным образом в названиях лекарственных препаратов: алкоголь— от арабского al-kohl (тонкий порошок сурьмы); эликсир, от арабского— al-iksir (философский камень); бура— от арабского buraq.

В анатомической латинской номенклатуре уцелело лишь одно слово арабского происхождения nucha, которое ныне употребляется в значении «задняя сторона шеи». Оно восходит к «Канону. » Ибн-Сины, где означало «спинной мозг», а заднюю сторону шеи Ибн-Сина называл иначе. Такое смещение обозначений можно объяснить ошибкой переводчика Герарда Кремонского. Латинским переводам «Канона. » медицинская лексика обязана также неологизмами albugineum (белочный), ileum (подвздошная кишка).

Странное с анатомической точки зрения наименование латеральной подкожной вены руки «vena cephalica» (головная вена), вероятно, также является результатом этимологической ошибки переводчика. В арабском подлиннике стояло слово al-kifal(внешний, наружный), а переводчик отождествил его с греческим kephalē(голова).

Некоторые латинские переводные наименования были созданы как семантические кальки с соответствующих арабских метафорических обозначений. Таковы, например, vermis cerebelli — червь мозжечка (у греков данное образование вызывало ассоциацию с другим образом — botrys— виноградная гроздь); auricula cordis — ушко сердца (у Цельса слово auricula употребляется только для обозначения уха, ушной раковины); orbita — глазница (в классической латыни это слово означало «колея», а в древнерусских сочинениях переводилось как «обочина»).

Использование метафор, особенно «семейных» образов, для обозначения предметов — характерная черта арабской поэзии. Этим можно объяснить появление необычных для греческого языка и классической латыни средневековых латинских обозначений твёрдой и мягкой оболочек мозга — dura mater и pia mater, представляющих собой метафоры.

Латинское слово materозначает «мать», следовательно, подлинный смысл этого обозначения — мать мозга, т.е. оболочка выступает как «мать —защитница мозга». При этом pia буквально означает «любезная, нежная», что хорошо сочетается со словом «мать». У греков мозговые оболочки назывались прямо и точно — mēninx sklēraили mēninx pacheia(твёрдая или плотная оболочка) и mēninx leptē (тонкая, нежная оболочка).

Арабы передали эти понятия с помощью метафор, а переводчик пытался сохранить те же образы в латинской передаче.

Начиная с XIV в. влияние арабской медицины начало ослабевать, но развитию европейской медицины мешала невероятная терминологическая путаница: медицинский лексикон представлял собой смесь латинизированных арабизмов, гебраизмов (древнееврейских слов), арабизированных грецизмов, неверно калькируемых, часто неправильно понятых переводчиками. Появилось огромное количество синонимов, по выражению А. Везалия, — «мириады наименований». Всё это служило питательной средой для схоластических споров, в которых не считалось обязательным строгое и последовательное определение терминов посредством дефиниций. Европейской медицинской науке угрожало «терминологическое удушение».

Становилось очевидным, что без расчистки «авгиевых конюшен» терминологии, нельзя развивать медицину. Европейские врачи больше не доверяли арабизированному Галену и желали вернуться к неискаженным греческим подлинникам. Повсеместно возрождался интерес к классической греческой медицине. Этот процесс совпал с началом новой эпохи —переходного периода от средневековья к новому времени, известному в истории стран Западной и Центральной Европы как эпоха Возрождения (XV—XVI вв.).

Около 1443 г. было найдено сочинение «О медицине» Авла Корнелия Цельса, а в 1478 г. оно впервые было издано во Флоренции. И европейские врачи увидели, какая пропасть лежит между классическим латинским языком с терминологией Цельса и средневековой латынью.

С этих пор язык сочинения Цельса надолго признаётся образцом терминологической точности.

Развёртывается целенаправленная борьба за языковое единство медицинской терминологии, за сокращение количества синонимов, за очищение от непонятных арабизмов и варваризмов. Формируется новая латынь — латынь Возрождения, претендующая на роль международного научного языка в европейском регионе.

В её обновлении активную роль сыграли анатомы, поскольку XVI в. был веком анатомических открытий, а анатомическая терминология в то время была запутанной. Многие выдающиеся анатомы эпохи Возрождения вынуждены были стать одновременно филологами.

Огромный вклад в анатомическую терминологию на латинском языке внёс Андреас Везалий (1514—1564) — основоположник современной анатомии. Взяв за основу наименования, введённые Цельсом, он придал анатомической терминологии единообразие, выбросил, за крайне редкими исключениями, все средневековые варваризмы. Одновременно Везалий свёл до минимума грецизмы, что в какой-то мере можно объяснить его неприятием многих положений галеновской медицины.

Это имело и отрицательную сторону, т.к. некоторые восходящие к классической греческой медицине краткие наименования Везалий заменил многословными латинскими терминами- описаниями.

В некоторых случаях он применял наименование, данное Цельсом, совсем для другого анатомического объекта. Подобные издержки реформаторской деятельности Везалия в ряде случаев спровоцировали последующий возврат терминологии к грецизмам и варваризмам. За сохранение грецизмов в медицинской терминологии выступали менее склонные к языковому пуризму представители французской медицинской школы.

К числу сохранившихся в современной анатомической номенклатуре наименований, введённых Везалием, относятся: atlas — атлант, crista galli —петушиный гребень, incus — наковальня, malleolus — лодыжка, os ilium —подвздошная кость, scapula — лопатка. Сохранились также некоторые термины, введённые учениками Везалия, например Фаллопием (1523—1562) — tuba uterina — маточная труба, labyrinthus — лабиринт внутреннего уха; Р. Коломбо (около 1516—1559) — pelvis — таз.

При создании новых терминов некоторые анатомы прибегали к метафорическим наименованиям. Так, Аранций (1530—1589) ввёл термин cornu Ammonis или hippocampus — аммонов рог или гиппокамп (морской конёк), а Северин (около 1643) — caput Medusae — голова медузы.

Вклад анатомов Возрождения в развитие словаря анатомических терминов был огромным. К концу XVIII в. число анатомических наименований превысило 30 000, в то время как от древних греков их было унаследовано лишь около 700.

Научная революция XVII в. вызвала бурный прогресс медицинской науки, характеризующийся становлением новых научных дисциплин и фундаментальных научных направлений, что сопровождалось созданием множества новых терминов. Уже с периода позднего Возрождения происходило постепенное приспособление языка медицины к потребностям развития живых национальных языков.

Так, французский хирург Амбруаз Паре (1510—1590), нарушая традицию, писал свои сочинения на разговорном французском языке.

Однако в XVIII в. латынь еще оставалась международным языком биологии и медицины, на котором издавались научные труды, велось преподавание, происходили научные диспуты.

Латынь гармонично уживалась с национальными языками как со своими равноценными и равноправными преемниками в каждой отдельной стране.

К середине XIX в. положение в корне меняется. Латынь окончательно уступает место (в разных странах — в разное время) национальным языкам, и теперь они становятся средством письменного и устного научного общения, а за латынью сохраняется лишь номинативная функция, т.е. функция называния изучаемых объектов в некоторых медико-биологических классификациях (в анатомии, гистологии, ботанике, зоологии и др.).

В странах европейского и американского регионов греческий и латинский языки традиционно признавались основными источниками пополнения медико-биологической номенклатуры и подавляющее большинство новых, впервые вводимых в язык медицины обозначений являлись словами греческого или латинского происхождения.

Наряду с наименованиями, которые заимствовались из словарей классических языков в готовом виде, стали в большом количестве появляться неоклассицизмы (неогрецизмы и неолатинизмы), искусственно созданные учёными разных стран на основе лексического и словообразовательного материала классических языков.

Конкретно-языковое оформление неоклассицизмов происходило по-разному: они оформлялись по-латыни или получали форму того или иного национального языка; зачастую имело место и то, и другое одновременно.

Благодаря греко-латинской этимологии такие термины легко проникали в терминологию различных национальных языков и, модифицируясь в соответствии с их фонетико-морфологическими системами, превращались в интернациональные наименования — интернационализмы.

1. Какую страну называют «колыбелью медицинской науки»?

2. Перечислите имена самых известных греческих врачей.

3. Кто является автором термина «булимия»? Как можно перевести на

русский язык этот термин?

4. На каком языке велось преподавание медицины в средневековой

5. Сколько периодов существования латинского языка выделено

6. Сколько букв в латинском алфавите?

7. Чем обусловлено сходство латинского, немецкого, английского,

8. До какого века латынь используется как международный язык в

биологии и медицине?

9. К какой языковой семье относится латинский язык?

10. Какой период называют периодом “золотой латыни”?

1. В каком веке появилось государство Древний Рим?

2. На какие страны распространялось римское владычество в период

3. Какие два языка называют “классическими”?

4. Каких известных древнеримских врачей вы можете назвать?

5. В какой период медицинские сочинения переводились с арабского

6. Какие термины привнесли в медицину учёные Возрождения?

Приведите несколько примеров.

7. Когда появляются романские языке и каково их отношение к латыни?

8. Что такое «вульгарная латынь»?

9. На каком языке читал лекции Парацельс?

10. На каком языке написан классический труд Н.И. Пирогова «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций»?

Источник

О РОДСТВЕ ЯЗЫКОВ

Общность происхождения индоевропейских языков, совпадения в лексике и грамматические соответствия могут навести читателя на мысль о том, что, зная русский язык, можно сравнительно легко изучить любой другой индоевропейский язык.

К сожалению, такого читателя ждёт разочарование. Родство индоевропейских языков было установлено благодаря сравнению наиболее архаичных особенностей каждого языка в отдельности. В течение столетий и даже тысячелетий эти языки претерпели существенные изменения. В результате в этих языках стало гораздо больше расхождений, чем общих черт, которые ученым удаётся выявить лишь с помощью сравнительно-исторического метода.

Уже давно было замечено, что степень различия между языками земного шара далеко не одинакова. Украинец без особого труда может понять русского, но он совсем не поймёт испанца или японца. Румын, хотя и с трудом, может объясниться с итальянцем, но, не изучив английского языка, он не поймёт англичанина.

В чем же здесь дело? Оказывается, языки, которыми пользуются люди, объединяются в группы, связанные между собой большей или меньшей степенью родства. Это родство объясняется общностью происхождения языков, входящих в одну и ту же группу.

Очень близки между собой языки русский, украинский и белорусский, образовавшиеся на основе древнерусского языка. Эти языки называются восточнославянскими. Изменения, происшедшие в них на протяжении нескольких столетий, привели к ряду серьёзных расхождений. Но эти расхождения не столь велики, чтобы лишить носителей русского, украинского и белорусского языков возможности понимать друг друга при взаимном общении.

Значительно более серьёзные расхождения мы обнаружим, если сопоставим восточнославянские языки с западнославянскими (чешский, польский) и южнославянскими (болгарский, сербский). Но восточно-, западно- и южнославянские языки всё же имеют между собой много общего, так как все они входят в единую родственную группу славянских языков. Общность происхождения этих языков проявляется уже в многочисленных лексических (словарных) совпадениях, представление о которых даёт приведённая ниже таблица.

Разница между приведёнными словами в основном сводится к расхождениям в месте ударения и к сравнительно незначительным особенностям в произношении отдельных звуков. Количество подобных соответствий между славянскими языками можно было бы увеличить во много раз.

О близком родстве славянских языков говорят не только многочисленные лексические соответствия, но и общие черты грамматического строя этих языков. В склонении существительных и прилагательных, в спряжении глаголов славянские языки имеют немало точек соприкосновения, свидетельствующих об общности их происхождения.

Однако праславянский, или общеславянский, язык, к которому восходят все современные славянские языки, не сохранился. В нашем распоряжении нет никаких праславянских памятников письменности. Поэтому праславянский язык может быть частично восстановлен главным образом лишь на основании сравнения сохранившихся славянских языков.

В этом отношении иначе обстоит дело у другой группы родственных языков, в которую входят итальянский, испанский, португальский, французский, румынский и некоторые другие языки (романская группа). Общим источником, к которому восходят все романские языки, является латинский язык, многочисленные письменные памятники которого сохранились до нашего времени. Латинский язык — это язык древних римлян. Вместе с ростом могущества Рима — в результате захвата всё новых и новых земель — латинский язык между III в. до н.э. и II в. н.э. постепенно распространился сначала по всей Италии, а затем на территории современной Франции, Испании, Румынии. Именно здесь во второй половине I тысячелетия н.э. на базе латинского языка возникли новые романские языки. (…)

Близкие родственные связи обнаруживаются также между германскими языками (английский, немецкий, голландский, датский, шведский и др.) Как и в случае с языками славянскими, здесь мы также не располагаем памятниками письменности, относящимися к прагерманской эпохе. Однако близкое родство германских языков ясно выступает в приводимой таблице.

Родство каждой языковой группы, относящейся к индоевропейским языкам, как и в случае со славянскими и германскими языками, может быть подтверждено большим количеством лексических (а также и грамматических) соответствий.

О близких и дальних «родственниках».

Таблица лексических совпадений между древнеиндийским и литовским языками показывает, что между ними немало общего. Однако количество совпадений здесь будет не столь велико, как, например, между отдельными славянскими, романскими или германскими языками. Оказывается, родственные связи между разными языковыми группами (но внутри индоевропейской семьи) не являются столь же тесными, как у языков, относящихся к одной и той же группе.

Так, германские и славянские языки стоят дальше друг от друга в «семейной иерархии», чем, к примеру, английский и немецкий или русский и болгарский. Тем не менее определённые связи прослеживаются и при сравнении весьма дальних индоевропейских «родственников». В этом можно убедиться, обратившись к таблице (см. ниже). Количество приведённых здесь примеров можно было бы значительно расширить. Однако и рассмотренный нами материал даёт достаточно наглядное представление о соответствиях, которые подтверждают исконное родство перечисленных в таблице индоевропейских языков.

(Примеры из латинского, древнегреческого и древнеиндийского языков даны для слова «ночь» в родительном падеже единственного числа)

На первый взгляд может показаться, что, например, слово со значением «вдова», имеющее удивительно сходные формы в различных индоевропейских языках, убедительно свидетельствует о родстве этих языков:

въдова — древнерусский язык

vidhava [видхáва:] — древнеиндийский

vidua [вúдуа] — латинский

widuwo [вúдуво:] — готский и т.д.

Однако, несмотря на этот, казалось бы, бесспорный пример, у нас нет основания на 100% исключить (как и в других подобных случаях) возможность заимствования. Пусть очень древнего, но всё же — заимствования. А заимствуются слова, как известно, не только из одного родственного языка в другой. Возьмём, например, список, на первый взгляд, ничем не отличающийся от только что приведённого:

камыш — русский язык

kamyš— турецкий, татарский [камыш]

gamys— азербайджанский, туркменский [ гамыш].

Можно ли на основании этих примеров говорить о том, что русский или болгарский язык находится в родстве с турецким, туркменским, азербайджанским, татарским? Нет. Эти языки относятся к группе тюркских языков, в которую входят также башкирский, киргизский, узбекский и некоторые другие языки. Именно из тюркских языков слово камыш и было заимствовано в русский и в некоторые другие славянские языки. Вот почему приведённое нами сопоставление ровно ничего не говорит в пользу родства русского языка с языками тюркскими. Более того. Пример со словом камыш не может считаться также и аргументом в пользу родства русского и болгарского языков, хотя эти языки, действительно, родственные. Однако родство в данном случае доказывается с помощью иных аргументов.

Общность грамматического строя индоевропейских языков проявляется во многом. Возьмём несколько примеров из склонения. В современном русском языке звательный падеж (падеж, в котором стоит обращение) слился с именительным: «Молодой человек, скажите, пожалуйста. »; «Колобок-колобок, я тебя съем!» Иначе обстояло дело в древнерусском языке. Здесь многие существительные имели особую форму звательного падежа, отличную от именительного.

Некоторые из этих форм в качестве архаизмов сохранились и в современном русском языке: «Чего тебе надобно, старче?» — спрашивает золотая рыбка в известной сказке А.С. Пушкина. Боже (именительный падеж: Бог), отче (отец), друже (друг) — такие примеры сейчас в русском языке единичны и воспринимаются в большинстве случаев как устаревшие формы.

Таким же образом учёным удалось выявить много других общих черт древнего индоевропейского склонения и спряжения. Сравните хотя бы современные русские местоимения в дательном падеже тебе, себе с латинскими местоимениями tibi [тúби] «тебе», sibi [сúби] «себе».

Если взять, например, спряжение латинского глагола sidere [сú:дере] «садиться» в настоящем времени, то мы увидим не только совпадение в звучании корня слова с русским сидеть, но и очень близкие окончания:

Лицо Единственное число Множественное лицо

1-е sid-o [сú:до:] sid-imus [сú:димус]

2-е sid-is [сú:дис] sid-itis [сú:дитис]

3-е sid-it [сú:дит] sid-unt [сú:дунт]

Конечно, совпадения с русскими формами сиж-у, сид-ишь, сид-ит, сид-им, сид-ите, сид-ят будут здесь не совсем полными, но зато они распространяются на все лица единственного и множественного числа. Если же мы сопоставим между собой формы повелительного наклонения sidite! [сú:дите] и сидите!, то здесь почти всё различие будет заключаться только в месте ударения. Эти и многие другие совпадения сохранились, несмотря на тысячелетия раздельного существования латинского и славянских языков.

Примеров частичного или полного совпадения в грамматическом строе индоевропейских языков было обнаружено очень много, особенно — в системе склонения. Это послужило самым весомым аргументом в пользу исконного родства индоевропейских языков.

Источник