Что значит прим в статье закона
«Прим один»
Ежедневно, уже «ухи пухнут», приходится слышать: «Прим один, прим два». Особо старательные персонажи умудряются выговорить «Прим три».
К счастью, «Прим четыре, пять и шесть» и т.д. слышать мне пока ещё не доводилось, иначе упал бы в обморок, как тот учитель русского языка, увидевший надпись «Астоновка».
Кто во что горазд. Однако кое-кто хоть что-то понимает, но на память воспроизвести не может. В этом случае выручают такие обороты, как «статья N со значком четыре, статья N со значком пять» и т.д. Пусть и неправильно, но вроде как масло масляным не получается.
Почему вспомнил про масло? Да потому, что «прим» в переводе с божественной латыни значит “primus”, то есть «первый». То есть «прим один» — это «первый один». А про «прим два» и остальные «примы» даже и говорить не хочется.
Как же все-таки говорить правильно? Вооружившись ручкой, можем записать:
Кстати, сам много узнал, дальше «тера» мне ещё ходить не приходилось.
P.S. публикация ни в коем случае не претендует на научность, в связи с чем размещена в персональном разделе.
Ваши голоса очень важны и позволяют выявлять действительно полезные материалы, интересные широкому кругу профессионалов. При этом бесполезные или откровенно рекламные тексты будут скрываться от посетителей и поисковых систем (Яндекс, Google и т.п.).
Поделитесь публикацией в соц.сетях, пригласите друзей и коллег к дискуссии
Уважаемый Фаниль Рафисович, так значит правильно говорить примприм, примбис, примтер и т.д.? Или как? 8-|
Уважаемый Игорь Михайлович, «159 бис» 8)
Уважаемый Фаниль Рафисович, а некоторые говорят «точка 1», «точка 2» и т.д. 8-|
Уважаемая Ольга Алексеевна, и я из их числа )))
И никаких там примов-шримов! Что по-русски вижу, то соответственно и читаю или произношу )))
Уважаемая Ольга Алексеевна, присоединяюсь к некоторым. Прим еще могу сказать, а далее точка два, точка три и т.д. Ранее еще пытался умничать, но каждый раз стали в суде переспрашивать, а получая ответ, указывали, что судопроизводство ведется на русском языке и просили не выделываться.
Уважаемый Фаниль Рафисович, прим это от «примечание». Пошло с советских времён. Латынь тут вообще не причём.
Уважаемый Павел Владимирович, это очень интересная точка зрения. Когда я учился даже с преподавателем спорили. Пожалуй даже готов согласиться, но так до конца и не выяснил все же, латынь это или сокращенное «примечание».
Уважаемый Павел Владимирович, я сразу сказал, что на научность публикации не претендую. Но мне было бы крайне интересно посмотреть со стороны на Вашу дискуссию с профессором Вороновым А.Ф.
Уважаемый Павел Владимирович, я тоже всегда думал, что «прим» означает примечание, но сам использую «точка». Ну просто потому что не похожа ст. 159.1 на примечание к ст. 159. Это отдельный номер.
Уважаемый Фаниль Рафисович, всегда произношу ч.1 ст. 228.1 УК РФ следующим образом: часть первая статьи двести двадцать восьмой-один Уголовного кодекса Российской Федерации
Уважаемый Андрей Владимирович, а если произнести следующим образом: часть первая статьи двести двадцать восьмой с индексом один Уголовного кодекса Российской Федерации?
Прим.-это примечание, а никакая не прима или примус, примечание 1, прим. 2 и т.д. тоже не претендую на научность, просто если я скажу в суде ст. 322 тер, то боюсь меня не поймут)
Уважаемый Вячеслав Анатольевич, толковые словари определяют примечание, как объяснение к тексту. Так что вряд ли данное слово можно применить к рассматриваемому случаю. ст. 145.1 УК РФ — что здесь разъясняет цифра «1»?
Уважаемый Михаил Владимирович, живут не по толковым словарям, а по сложившимся понятиям, примечание в широком смысле слова просто используется как дополнение к тексту, цифра 1 дополняет статью, уточняет отношения и обстоятельства.
Уважаемый Вячеслав Анатольевич, «по понятиям» живут сами знаете кто, а нам как-то не пристало. И чем цифра «1» в ст. 145.1 УК РФ дополняет ст.145? Абсолютно разные составы. Впрочем, не такой важности вопрос, чтобы устраивать по нему дискуссии.
Уважаемый Вячеслав Анатольевич, с этим не могу не согласиться. Если будете на встрече в Санкт-Петербурге 28.11.2020 — с удовольствием пообщаюсь с Вами.
В свое время, во времена СССР у нас любили использовать в названии новых образцов словечко «bis»
Уважаемый Фаниль Рафисович, в уголовный кодекс загляните. Там Вы найдет и прим пять, и прим шесть (159-тые статьи).
Ваши голоса очень важны и позволяют выявлять действительно полезные материалы, интересные широкому кругу профессионалов. При этом бесполезные или откровенно рекламные тексты будут скрываться от посетителей и поисковых систем (Яндекс, Google и т.п.).
Для комментирования необходимо Авторизоваться или Зарегистрироваться
Совсем не театральные «примы»
Но ведь это абсолютно неправильное словоупотребление, если не сказать вульгарное!
Для наглядности того, как это правильно называть, могу адресовать, например, к Парижксой конвенции по охране промышленной собственности, которая с 1883 года обзавелась изрядным количеством таких «примов», «бисов» и даже одним «септиесом».
Специалист в области процессуального права
Практические навыки работы юриста
Гражданское право: основные проблемы
Комментарии (27)
Если обратиться к логике законодателя, в «концентрированном» виде изложенной в Сборнике образцов документов Государственной Думы. – М.: Издание Государственной Думы, 2011. – 384с.
(http://www.duma.gov.ru/analytics/publication-of-legal-department/08_izdgd_sborobr.pdf),
то на стр. 11 можно прочитать:
«При внесении изменений недопустимо изменять нумерацию статей,
глав, разделов и других структурных единиц закона. При необходимости
дополнить законодательный акт новыми структурными единицами такие
структурные единицы обозначаются цифровым дополнительным зна-
ком, помещаемым над основной цифрой или над словом».
То есть законодатель «в лице», скорее всего, отдела законодательной техники и систематизации законодательства Правового управления Аппарата ГД ФС РФ предлагает называть ЭТО просто «доп.знак такой-то» (ИМХО как бывшего консультанта Правового управления).
Примечания в уголовном законе
Войтович А., прокурор Челябинской области.
Рарог А., доктор юридических наук, профессор.
В примечаниях могут уточняться: предмет преступления (примечание к ст. 264 УК), признаки объективной стороны (примечания к ст. ст. 117, 127.1, 158, 205.1, 205.2), специальные признаки субъекта преступления (примечания к ст. ст. 189, 201, 285, 359), признаки субъективной стороны преступления (примечание к ст. 282.1).
По содержанию примечания к статьям Особенной части УК делятся на: примечания-дефиниции; примечания, устанавливающие специальные основания освобождения от уголовной ответственности; примечания, определяющие количественные показатели оценочных признаков; примечания, ограничивающие сферу применения уголовно-правовых норм.
Хотя оба способа определения вполне допустимы в целях единообразия терминологии, было бы лучше использовать в определениях-дефинициях один из них.
По мнению некоторых ученых, законодатель должен по возможности избегать специальных терминов (например, «аффинаж» вместо «металлическая очистка»), поскольку их использование нарушает принцип стабильности языкового выражения.
Однако лексический запас общеупотребительных слов русского языка не позволяет полностью отказаться ни от слов иностранного происхождения, ни тем более от специальных терминов, используемых в нормативных актах других отраслей права. Так, неизбежно использование в уголовном законе таких терминов, как «кадастр», «марки акцизного сбора», «знак обслуживания», «эмиссия ценных бумаг», «эмитент», «аффинаж» и др., поскольку они широко используются и имеют строго определенное содержание в других отраслях права. В уголовно-правовых предписаниях термины должны иметь то же значение, что и в тех отраслях права, из которых они заимствованы.
См., напр.: Кондрашова Т.В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. Екатеринбург, 2000. С. 241.
См., напр.: Потапов А. Понятие наемника по уголовному праву // Юридическая газета. 1988. N 33.
Следует признать, что использование норм-дефиниций в УК РФ недостаточно эффективно.
Так, определение предмета преступления в примечании к ст. 264 вызывает вполне обоснованную критику со стороны ученых и практиков. Во-первых, законодатель два раза последовательно использует оценочное понятие «иные механические транспортные средства». Во-вторых, давая примерный перечень других механических транспортных средств, завершает его указанием на «иные механические транспортные средства», тем самым отождествляя целое с его частью. Целесообразность законодательного определения других механических транспортных средств, заведомо обреченного на неполноту, вызывает серьезное сомнение.
В УК РФ наиболее многочисленны примечания, устанавливающие специальные основания освобождения от уголовной ответственности. Большинство из них в качестве такого основания предусматривают деятельное раскаяние в форме позитивных постпреступных действий виновного (примечания к ст. ст. 126, 127.1, 204, 205.2, 206, 208, 210, 222, 223, 228, 275, 282.1, 282.2, 307).
Примечания к ст. ст. 204 и 291 имеют двойственную юридическую природу: в качестве оснований освобождения от уголовной ответственности за дачу незаконного вознаграждения или взятки в них предусматриваются, во-первых, деятельное раскаяние, во-вторых, вымогательство коммерческого подкупа либо взятки.
В примечаниях к ст. ст. 337 и 338 предусматривается не обязанность, а право суда освободить от уголовной ответственности военнослужащего, который самовольно оставил часть или место службы либо совершил дезертирство в силу стечения тяжелых обстоятельств.
Практика применения примечаний, предусматривающих обязательное освобождение от уголовной ответственности, порождает ряд проблем уголовно-политического и практического характера.
Согласно примечанию 1 к ст. 127.1 УК лицо, совершившее преступление, предусмотренное этой нормой, освобождается от уголовной ответственности за него при наличии следующих условий:
Данное основание освобождения от уголовной ответственности за торговлю людьми чрезмерно перегружено излишними условиями. Прежде всего, это касается ограничения сферы действия примечания только лицами, совершившими данное преступление впервые. В нормах о похищении человека и о захвате заложника, которые по своему фактическому содержанию и юридической сущности однородны с торговлей людьми, такое ограничение отсутствует. Нет его и в статьях УК о террористическом акте (ст. 205), о содействии террористической деятельности (ст. 205.1), которые также связаны с посягательством на личную свободу человека. Наличие отмеченного выше ограничения в примечании 1 к ст. 127.1 ничем не обосновано, так как лишает лиц, уже совершавших данное преступление, стимула к отказу от продолжения преступной деятельности.
Нет удовлетворительного объяснения и тому, что примечание 1 к ст. 127.1 распространено только на деяния, подпадающие под действие ее ч. 1 и п. «а» ч. 2. Если обратиться к другим аналогичным поощрительным нормам, то освобождение от уголовной ответственности за похищение человека, захват заложника, террористический акт и другие сходные преступления не ставятся в зависимость от наличия или отсутствия квалифицирующих признаков. Тем более ничем не оправдано предпочтение одного из квалифицирующих признаков перед другими равнозначными по своему правовому весу. Следовательно, из примечания 1 к ст. 127.1 целесообразно исключить указание на квалификацию преступления.
Российскими учеными неоднократно высказывалось недоумение по поводу отсутствия в ст. 127 примечания, аналогичного примечанию к ст. 126, и вносилось предложение дополнить ст. 127 соответствующим примечанием. Это предложение необходимо поддержать, поскольку основания освобождения от уголовной ответственности за насильственные посягательства на личную свободу человека должны быть едиными.
Подводя итоги, представляется логичным предложить следующую редакцию примечания к ст. 126 УК:
Ряд практических вопросов порождает примечание к ст. 205 УК. Во-первых, кто подразумевается под лицом, участвовавшим в подготовке акта терроризма (только ли соучастники, только ли на стадии приготовления)? Во-вторых, что означает «способствование предотвращению осуществления акта терроризма» (удачное, т.е. помешавшее совершению преступления, неудачное либо и то и другое)?
Представляется, это примечание не согласовано ни с ч. 4 ст. 31, ни со ст. 75 УК. Пособник, участвующий в приготовлении к террористическому акту, при обстоятельствах, описанных в примечании к ст. 205 УК, не подлежит уголовной ответственности в силу ч. 4 ст. 31 УК. Организатор теракта и подстрекатель в случае, если их усилиями преступление было предотвращено, также не подлежат уголовной ответственности в силу добровольного отказа. Значит, в примечании к ст. 205 УК речь идет только о соисполнителях, организаторах и подстрекателях, усилия которых по предотвращению террористического акта не увенчались успехом. Именно в этом направлении следует уточнить содержание примечания к ст. 205 УК как поощрительное предписание об освобождении от уголовной ответственности в силу деятельного раскаяния.
Примечания к ст. ст. 208, 210 и 282.1 предписывают обязательное освобождение от уголовной ответственности лиц, добровольно прекративших участие в незаконном вооруженном формировании, в преступном сообществе или в экстремистском сообществе. По смыслу закона, это основание освобождения распространяется только на рядовых участников названных преступных сообществ и не относится к их организаторам и руководителям. Между тем в учебниках по уголовному праву и комментариях к УК этот вопрос либо остается без внимания, либо сводится к пересказу текста примечаний. В редких случаях авторы подчеркивают, что соответствующие примечания не распространяются на создателей и руководителей названных преступных сообществ. Но высказывается и мнение, что примечание к указанным статьям распространяется на всех соучастников. Для конкретизации содержания примечаний к ст. ст. 208, 210 и 282.1 в их тексте следует прямо указать на то, что они не распространяются на создателей и руководителей упомянутых в названных статьях сообществ.
Немало практических вопросов возникает и в связи с примечаниями, ограничивающими сферу применения уголовно-правовых норм.
В соответствии с примечанием к ст. 151 УК действие этой нормы не распространяется на случаи вовлечения несовершеннолетнего в занятие бродяжничеством, если это деяние совершено родителем вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств, вызванных утратой источника существования и отсутствием места жительства. Во-первых, непонятно, почему примечание не распространяется на случаи вовлечения несовершеннолетнего в занятие попрошайничеством; ведь именно оно, а не бродяжничество позволяет выжить несовершеннолетнему и его родителю в тяжелых жизненных обстоятельствах. Во-вторых, в соответствии с буквой закона тяжелые жизненные обстоятельства исключают ответственность родителя за деяния, предусмотренные не только ч. 2, но и ч. 3 ст. 151, что явно противоречит ч. 2 ст. 56 и ч. 1 ст. 65 Семейного кодекса РФ. Для устранения отмеченных недостатков примечание к ст. 151 УК целесообразно изложить в следующей редакции:
«Действие части второй ст. 151 настоящего Кодекса не распространяется на случаи вовлечения несовершеннолетнего в занятие бродяжничеством или попрошайничеством, если это деяние совершено родителем вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств, вызванных утратой источника средств существования или отсутствием места жительства».
Вызывает сомнение обоснованность существования примечания к ст. 230 УК. Для закрепления в законе обстоятельства как исключающего преступность деяния необходимо, чтобы само это деяние содержало признаки преступления, т.е. могло быть наказуемо при иных обстоятельствах. Что же касается примечания к ст. 230, то описанное в нем деяние не только не содержит всех признаков преступления, но и вовсе не относится к предмету уголовно-правового регулирования, поскольку не причиняет вреда объектам уголовно-правовой охраны. Поэтому целесообразно примечание к ст. 230 УК исключить из текста закона.
То же самое можно сказать и о примечании к ст. 322 УК. Правовая оценка вынужденного пересечения Государственной границы содержится в ст. 9 Закона РФ от 1 апреля 1993 г. «О Государственной границе Российской Федерации», в соответствии с которой не является нарушением вынужденное пересечение границы, осуществляемое в силу чрезвычайных обстоятельств: несчастного случая, аварии, стихийного бедствия, оказания срочной медицинской помощи и по другим вынужденным причинам. Именно к таким причинам относится пересечение Государственной границы РФ иностранными гражданами и лицами без гражданства для использования права политического убежища в соответствии с Конституцией РФ. Поэтому нет никакой необходимости для решения в примечании к ст. 322 УК вопроса, который уже решен в рамках конституционного права.
Представляются несовершенными примечания, в соответствии с которыми лицо не подлежит уголовной ответственности за отказ от дачи показаний против себя, своего супруга или своих близких родственников (ст. 308 УК), а также за заранее не обещанное укрывательство преступления, совершенного его супругом или близким родственником (ст. 316 УК). Закрепленный в этих примечаниях иммунитет основан на ч. 1 ст. 51 Конституции, закрепившей право не «свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом». Однако в ч. 2 ст. 51 Конституции есть еще одно положение, очень важное для объема свидетельского иммунитета: «Федеральным законом могут устанавливаться иные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания». Иными словами, закон может освободить от обязанности давать свидетельские показания более широкий круг лиц, чем указано в ч. 1 ст. 51. Этим правом законодатель нередко пользуется. Так, в ч. 3 ст. 56 УПК названы дополнительно 5 категорий лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетеля. В ст. 5 УПК помимо близких родственников (п. 4) выделяются близкие лица (п. 3), под которыми понимаются не только близкие родственники, но также свойственники и иные лица, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги лицу в силу сложившихся личных отношений. Уголовный кодекс тоже пользуется понятием близких (ст. ст. 105, 111, 112, 117, 163, 295, 296, 317, 318), но, к сожалению, только при определении круга потерпевших. Принцип же равенства перед законом диктует необходимость одинакового подхода к близким как в случае признания их потерпевшими, так и при определении круга лиц, подлежащих уголовной ответственности за отказ от дачи показаний либо за укрывательство преступлений. В этой связи предлагаем изложить примечание к ст. 308 УК в следующей редакции: «Лицо не подлежит уголовной ответственности за отказ от дачи показаний против самого себя и близких ему лиц», а примечание к ст. 316 УК заменить следующим текстом: «Лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступления, совершенного близким ему лицом».
Как применять действие новых норм гражданского права во времени к договорным правоотношениям?
На практике случаются ситуации, когда неверно применяют действие норм во времени. Ошибочно применяют новые правила закона к уже возникшим правоотношениям и к заключенным договорам.
Краткое изложение сути правил действия норм во времени заключается в следующем: при наличии договора по общему правилу применяем ст. 422 ГК РФ, то есть нормы, действовавшие на период заключения договора. Если нет договора – ст. 4 ГК РФ.
Создается впечатление, что определять действие нормы во времени в конкретной ситуации легко и просто. В действительности периодически приходится сталкиваться с проблемой действия норм во времени. Часть вопросов решена, так больше не вызывает сомнений, что к договорам применяются нормы права, действовавшие на момент заключения. Тем не менее, при толковании действия норм во времени возникают новые вопросы, на которые еще предстоит найти ответы.
1. Общее правило применения гражданского законодательства во времени по ст. 4 ГК РФ.
Акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие (п. 1 ст. 4 ГК РФ).
Новые положения закона применяют в отношении прав и обязанностей, возникших после вступления в силу новых норм (п. 2 ст. 4 ГК РФ).
Правило содержит следующее исключение: действие закона может распространяться на отношения, возникшие до введения его в действие.
В этом случае такое указание должно содержаться непосредственно в законе.
Формулировка «в отношении прав и обязанностей, возникших после вступления в силу новых норм » без какого-либо дополнительного разъяснения законодателя, вызывает при применении новой нормы затруднения.
Иногда законодатель определяет в законе правила действия норм во времени.
Поэтому в новом законе следует обращать внимание на наличие в тексте закона специальных указаний о действии новых норм во времени (в статьях о порядке вступления закона в силу, переходных положениях).
В случае отсутствия указаний со стороны законодателя, толкованием действия новых норм во времени занимается правоприменитель.
2. Общее правило применения гражданского законодательства во времени к договорным правоотношениям (ст. 422 ГК РФ).
2.1. Норма п. 1 ст. 422 ГК РФ содержит указание на то, что договор должен соответствовать императивным нормам, действующим в момент его заключения. Аналогичное толкование должно быть в отношении диспозитивных или императивных норм, восполняющих договорное правоотношение теми или иными правами и обязанностями (п. 4, 5 ст. 421 ГК РФ, п. 6 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» ).
Таким образом, в отношениях сторон, не исключивших применение диспозитивной нормы или не договорившихся об ином, диспозитивная норма становится частью договора.
Если стороны в договоре пришли к соглашению об ином, то будут применяться согласованные в договоре условия. Например, стороны включили в договор условие, согласно которому при изменении законодательства новые нормы будут применяться к их отношениям по договору на будущее.
Достаточно интересным является следующий вопрос: на какой момент следует учитывать императивные нормы в контексте их применимости к договору, например, в случае временного разрыва между тем, когда одна сторона (оферент) направит оферту, а другая сторона акцептует договор после появления новых императивных норм. Либо стороны заключили договор с отлагательным условием или отлагательным сроком, по которому согласованные условия созревают после изменения императивных норм. В судебной практике высших судов этот вопрос пока не прояснен.
2.2. Новый закон не применяется с обратной силой в отношении обязательств или иных длящихся правоотношений, возникших из ранее заключенных договоров (п. 2 ст. 422 ГК РФ). Из этого правила следует, что нормы договорного права применяются только к договорам, заключенным после принятия нового закона.
Правило содержит следующее исключение: действие закона может распространяться на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров. В этом случае такое указание должно содержаться непосредственно в законе.
Так, в п. 83 Постановления Пленума Верховного суда от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» содержится указание на то, что положения Гражданского Кодекса Российской Федерации в измененной Законом № 42-ФЗ редакции, например, статья 317.1 ГК РФ, не применяются к правам и обязанностям, возникшим из договоров, заключенных до дня вступления его в силу (до 1 июня 2015 года). При рассмотрении споров из названых договоров следует руководствоваться ранее действовавшей редакцией Гражданского Кодекса Российской Федерации с учетом сложившейся практики ее применения (пункт 2 статьи 4, абзац второй пункта 4 статьи 421, пункт 2 статьи 422 ГК РФ).
Таким образом, договорные правоотношения даже после вступления в силу новых норм продолжают развиваться в рамках правил, действовавших на момент заключения договора. Это положение также касается новых императивных требований к форме договора или порядку его заключения.
Сторонам договорам следует проявить внимательность в случаях пролонгации договора, а также при внесении изменений в договор в части существенного увеличения объема взаимных предоставлений либо существенного увеличения объема обязательства по односторонне обязывающему договору. В случае если стороны не намерены применять к их договорным правоотношениям новые нормы, необходимо в заключаемом договоре или соглашении прямо предусмотреть исключение применения новых норм.
Судебная практика признала исключение из общего правила п. 2 ст. 422 ГК РФ: п. 1 ст. 395 ГК РФ ( в редакции Федерального закона от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации») .
При решении вопроса о начислении процентов за неисполнение денежного обязательства, возникшего на основании заключенного до 1 июня 2015 г. договора, в отношении периодов просрочки, имевших место с 1 июня 2015 г., размер процентов определяется в соответствии с п. 1 ст. 395 ГК РФ в редакции Закона № 42-ФЗ. То есть применяются правила расчета процента годовых вне зависимости от момента заключения договора.
За исключением п. 1 ст. 395 ГК РФ, к отношениям, возникшим из договоров, заключенных до 1 июня 2015 года, применяется ранее действовавшая редакция ст. 395 ГК РФ с учетом сложившейся практики ее применения (п. 6 «Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2016)» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.12.2016).
Так, к договорам, заключенным до 1 июня 2015 года, в случае нарушения, возникшего из договора денежного обязательства кредитор вправе предъявить либо требование о взыскании с должника процентов на основании ст. 395 ГК РФ, либо требование о взыскании предусмотренной договором неустойки.
3. Отдельные аспекты применения действия норм во времени к договорным правоотношениям.
По смыслу п. 2 ст. 422 ГК РФ речь идет о нормах, регулирующих права и обязанности сторон договорного правоотношения. То есть если норма закрепляет права и обязанности сторон договора по отношению друг к другу по общему правилу применяется п. 2 ст. 422 ГК РФ. Но если нормы относятся к общим нормам о недействительности сделок, о правах третьих лиц, в том числе публичных органов и пр., по общему правилу следует применять ст. 4 ГК РФ.
Но уже в случае, например, отказа от договора, который был заключен до 1 сентября 2013 года, непосредственно к сделке по отказу от договора (п. 50 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» ) будут применяться новые правила о недействительности сделок.
Следует отметить, что требования к форме, например, уступки требования, зачета будут применяться на момент совершения. Но к самой возможности уступки или зачета будут применяться правила на момент заключения договора.
Более тщательного подхода с учетом разумного ожидания сторон договора требует применение новых норм в отношении должника в случаях возникновения третьего лица, в частности при уступке требования, залоге по новым нормам, если сделка (основное обязательство) была заключена по старым правилам.
В случае суброгации судебная практика признала исключение из общего правила п. 2 ст. 422 ГК РФ в отношении п. 2, п. 5 ст. 313 ГК РФ.
Так, с 1 июня 2015 года в силу ст. 313 ГК РФ кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, в случаях, если должником допущена просрочка исполнения денежного обязательства, либо такое третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество. К третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в порядке суброгации (п. 2, 5 ст. 313, ст. 387 ГК РФ).
Верховный суд в определении от 13 октября 2016 года № 305-ЭС16-8619 указал: новые нормы ст. 313 ГК РФ применяются к ситуациям, когда платеж третьего лица осуществлен после 1 июня 2015 года, несмотря на то, что момент возникновения основного обязательства возник до этого момента.
Принятое решение объясняется тем, что смысл нормы ст. 422 ГК РФ заключается в запрете на вторжение в уже существующие условия договорного обязательства, а ст. 313 ГК РФ не может подрывать разумные ожидания сторон договора.
В отношении ст. 313 ГК РФ судебной практикой определено еще одно исключение (т.н. «исключение из исключения»): «…на основании статьи 10 ГК РФ суд может признать переход прав кредитора к третьему лицу несостоявшимся, если установит, что, исполняя обязательство за должника, третье лицо действовало недобросовестно, исключительно с намерением причинить вред кредитору или должнику по этому обязательству, например, в случаях, когда третье лицо погасило лишь основной долг должника с целью получения дополнительных голосов на собрании кредиторов при рассмотрении дела о банкротстве без несения издержек на приобретение требований по финансовым санкциям, лишив кредитора права голосования (п. 21 Постановления Верховного суда РФ № 54 от 22.11.2016 года «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении»)».
4. Применение п. 2 ст. 422 ГК РФ к позициям высших судов.
Отдельно необходимо упомянуть случаи, когда в рамках устойчивой судебной практики судами выводилась правовая позиция, которая позднее находила отражение в законе.
В моей практике был случай, когда при взыскании неустойки по договору поставки суд первой инстанции применил ст. 395 ГК РФ. Данное решение было обосновано тем, что в первичных документах (товарных накладных) не было ссылки на договор поставки, заключенный до 1 июня 2015 года. То есть договор был заключен до даты введения ст. 429.1 ГК РФ. В связи с этим был сделан вывод, что сторонами были заключены разовые договоры поставки. Поэтому вместо договорной неустойки подлежит применению ст. 395 ГК РФ.
Апелляционная инстанция приняла во внимание следующий аргумент: судебная практика ранее 1 июня 2015 года признавала рамочные договоры ( постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.07.2013 № 1162/13, пункт 9 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.02.2014 № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными»).
Решение первой инстанции в части взыскания процентов по ст. 395 ГК РФ было отменено, взыскана полностью неустойка по договору.
Более сложной будет ситуация, когда правило, содержащееся в новой норме, не подтверждается сложившейся судебной практикой. Стороны договора также не согласовали конкретное условие, которое исключило бы правовую неопределенность.
В этом случае правило из новой нормы может быть выведено путем применения гражданского законодательства по аналогии (ст. 6 ГК РФ).
Судебной практике также предстоит ответить на такой сложный вопрос: как следует применять правовые позиции высших судов, если они меняют прежнюю устоявшуюся практику толкования закона или закрепляют такое толкование, которое не вытекало из буквального смысла закона и становится неожиданным для участников оборота.
Полагаю, практикующие юристы сталкивались на практике с такими ситуациями. Если есть возможность, то стороны вносят изменения в договор либо его расторгают. Но если между сторонами возник конфликт, который передан на рассмотрения суда? Справедливо ли применять ретроактивно к отношениям сторон новые правовые позиции высшего суда? При отсутствии в разъяснениях Верховного суда РФ оговорки о применении правовых позиций, пересматривающих правовой режим договорных правоотношений к новым договорам, пострадавшей стороне остается только вести в каждом конкретном споре борьбу за право и справедливость.