Что значит хочешь цуда будет цудо
Что значит хочешь цуда будет цудо
1 чудо
чудо искусства, техники — цуд мастацтва, тэхнікі
чудо, что — дзіва (дзіўна), што
2 чудо-юдо
См. также в других словарях:
ЦУДА — Сокити (3.Х.1873 4.XII.1961) япон. историк, специалист по древней истории и идеологии Японии. В 1891 окончил Токийскую спец. школу (впоследствии ун т Васэда). С 1918 проф. ун та Васэда. Изучая япон. мифологию и древние памятники, в числе первых… … Советская историческая энциклопедия
Цуда Сэн — яп. 津田仙, つだせん … Википедия
Цуда Сандзо — 津田 三蔵 … Википедия
Сандзо Цуда — Цуда Сандзо (род. 1855(1855) 30 сентября 1891)[1] полицейский японского города Оцу, совершивший нападение на цесаревича Николая Александровича (впоследствии Николая II) во время его визита в Японию 11 мая 1891 года. Родился в… … Википедия
Университет Цуда — Университет Цуда … Википедия
Инцидент в Оцу — (яп. 大津事件 О:цу дзикэн?) покушение на жизнь цесаревича Николая Александровича, осуществлённое в японском городе Оцу 29 апреля [11 мая] 1891 года. Николай, посетивший Японию в рамках своего восточного путешествия, подвергся нападению… … Википедия
Революция (повесть) — Революция. Кн. 1. Японский городовой … Википедия
Оба, Минако — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Оба. Минако Оба 大庭 みな子 Дата рождения: 11 ноября 1930(1930 11 11) Место рождения: Токио Дата … Википедия
Seitokai Yakuindomo — Seitokai Yakuindomo … Википедия
Япония — (япон. Ниппон, Нихон) I. Общие сведения Я. государство, расположенное на островах Тихого океана, вблизи побережья Восточной Азии. В составе территории Я. около 4 тыс. островов, протянувшихся с С. В. на Ю. З. почти на 3,5 тыс.… … Большая советская энциклопедия
Maximum the Hormone — マキシマム ザ ホルモン Основная информация … Википедия
Хочешь цуда? Будет цудо
Клаус, прихрамывая на правую ногу, тяжелой походкой направлялся в зал.
Получил, выслушав часовую тираду, штандартенфюрер от совета задание :
— Ягер, отыщи чертого Ивушкина, тогда возможно ты сможешь вернуться к своим обязанностям. Чем быстрее выполнишь, тем лучше тебе! — проговорил мальчик лет восемнадцати, что на чин его старше. «Вот ему только восемнадцать, а мне тридцать, я до этого только дослужился»
— Я туда только неделю лететь буду, — заметил резонно немец, улыбаясь. Он придерживался тактики, что улыбайся, не кричи, так от тебя нельзя будет чего-то очевидного ожидать.
— А кто вам сказал, что вы лететь будете? Своим ходом давайте, — сказал новоприбывший командир, усмехаясь.
— Но… Понимаете ли, — попытался возразить Ягер.
— Все, что случится в пути — ваши трудности, пошли-пошли! — всплеснул руками уважаемый командир, прошедший революцию, весь увешанный медалями. Что-то подсказывает, что шоколадными.
Ариец кивнул и удалился, думая, что это будет сложно, но вспоминая русского танкиста, как-то даже заинтересовался. Плюс конечно личные счёты. Он на него не злится, нет, зла не держит, но искренне обижается.
Дали Клаусу какую-то странную карту, больше похожую на мировую. Озера, болота, горы, а Полтавы не видать. Почти все пространство России проткнуто штыком и закрашено красным, будем надеяться это кровь, вот и как этот объект искать?! Сказали где-то в Малороссии, это как Россия, но только поменьше? Ну, поехал. Доехал до Читы и понял, что что-то не так и как-то резко холодает последнее время, вот к чему, а к зимам русским нельзя привыкнуть, особенно, когда вместо маршруток танки, а пассажиром к тебе подсаживается бурый мишка. Развернулся. Приехал — Новосибирск. Та же песня. Едет дальше — Архангельск, да что ж это за чертов Бермудский треугольник! Куда не поедешь — везде горы, да холодрыга, хорошо хоть белых медведей с балалайками и в шапках-ушанках пока не встретил!
— Полтава… Полтава, — тыкает на карту немец, пытаясь объяснить, куда ему надо.
— Пошёл нах, Фриц, — плюнул, как любил говорить Клаус «Русский Ваня» и махнул вперёд, а учитывая, что «Нах» это направление движения, это было понято и принято.
— Ладно, прямо, так прямо… — вздохнул Ягер, понимая, что ещё неделю прокатается такими темпами.
— Чертов фашист! Держись у меня! — о, это слово Клаус выучил, и чуть ли без акцента говорил, прямо, как : «Гадина», «Паскуда», «Морда собачья», «Отродье адское».
— Русиш швайне. А все говорят, что русские — народ гостеприимный. Врут, — сделал вывод штандартенфюрер.
Ну, приехал все-таки в конечном итоге в Полтаву как-то так, таким же образом и доехал до Диканьки. Методом тыка или наугад, как угодно будет. Глаза боятся, а руки-то все равно из задницы. Из машины он буквально вывалился, весь в грязи и прочих прелестях чернозёмного края.
— Фу, как тут противно, куда-то опять наверно не туда приехал… Передо мной какой-то свинарник. Обещали провинцию, это какой-то посёлок деревенского типа. Где тут костёл, свечку за здравие начальства поставлю. «А лучше за упокой. Мне упокойней будет»
«Надо местность осмотреть». Отошёл Ягер вроде за поворот, возвратился, а машины нет, только какой-то мужчина. Но поворот был один… Неужто он потерялся? — Какие глупости! Угнали наверно! Русские всегда что-то замышляют.
«Куда я попал?!», а сам мысленно даёт себе ответ на этот вопрос : «Не важно куда ты попал. Важно, куда ты попадёшь»
— Ну и куда я попаду? — уже вслух спросил ариец.
— А я-то откуда знаю, я лично с тобой никуда идти не собираюсь, — блякнул тихо тот мужчина — О, Ты кто такой?! какие люди! Я земляков за версту чую, немец? Что ж спрашиваю — немец, сразу по глазам видно. Какими судьбами пожаловали, дорогой человек? Пойдёмте, вы у нас обычно не задерживаетесь! — мужчина отчеканил это скороговоркой. Немец! Клаус обрадовался, уже легче будет. Будет с кем бутылку элитного коньяка разделить.
— У меня и рюмочка есть. Мне… Ивунугшкин, нужен, я за ним месяц по пятам хожу, говорят остановился где-то в Полтаве, — сказал невнятно штандартенфюрер, понимая, что пока ехал по великим русским дорогам, насидел себе пяток синяков, не говоря сколько належал и настоял.
— У нас стаканами меряют гранёными, что спирт, что коньяк. Хм, у нас их штук пятнадцать товарищей, телеграммы выслать? — поинтересовался новый знакомый, и тут наш Клаус понял, что перед ним не простая штучка, а очень даже…
— Лично долги раздавать буду, — сказал приехавший, улыбаясь уголками губ.
— Ну, это правильно, друг мой, как вас величать, почтенный? — спросил собеседник, по плечу похлопывая.
— Клаус Штандартенфюрер Ягер.
— Александр Христофорович Бинх, глава местной полиции, как приятно слышать родные короткие фамилии… Вы как добрались? — поинтересовался Бинх, руку пожимая, и думая : «У нас дорог-то нет, у нас — направления, на бричке не проедешь, на ходулях не пройдёшь, если только вплавь» и на немецком сказал как-то обреченно — Где пехота не пройдет, где танк ни один не промчится, там русский на пузе по минам проползет и ничего с ним не случится.
— Я не могу по полю пройти, чтоб в кучу не вляпаться, а они ползком. По полю. По минному. Беда нам, если они по полю ползают и с ними ничего не случается. Если удасться победить русских, то англосаксы нам нипочём будут! Я… приехал на «Мерседесе», у вас тут танковая колея, неудобно конечно, — «Вы что пешком шли?!» — Вообще немцы бегут из Германии, не в силах защитить себя от бесчинств русских.
— Коля такой танк соорудит, что пол России проедешь и не заметишь, а на машине и трёх метров не проехать. Пойдёмте, что мы на улице-то разговариваем, остановитесь у меня. Отдохнете, дела завершите, — «Тут немцы, там немцы, везде немцы… Эх… Надо уехать из этой Германии»
Обещали провинцию. Наверно по мнению совета, где есть Бинх — там и провинция, остальное — село, деревня!
— Вы чаек/коньяк или чай с коньячком? Как вам местный колорит? Если нравится, то могу предложить начать со шнапса, он у нас тут не котируется. Николай Васильевич, идите сюда, — позвал Александр Гоголя. Все культурные люди открывают бутылки о край стола, но не Бинх, который её перевернул и пробка вылетела после хлопка по дну.
— Да, — вспомнил ариец, как в плену русский генерал саблей горлышко бутылки срубил, чтоб с пробкой не возиться. Так могут только гусары… — Это он! — проговорил тихо Ягер, на Колю кивая, он все ещё жалел о той бутылочке коньячка — Этот гад мне жизнь испоганил!
— И впрямь что ли Николай Васильевич? — недоумевал полицмейстер.
— Николай! — закивал головой Клаус — Посмотрите на меня! Посмотрите на моё лицо! — Неизвестно кому это адресовалось — Он лишил меня семи танков и пары рёбер, он меня чуть в реке не утопил, скинув с моста вместе с танком, да я полз за ним целый месяц. Секретное задание! Чертов Ивушкин… Чтоб ты провалился в помойную яму!
— Александр Христофорович, мне не по себе, это он меня сейчас хвалит или ругает? — «Спрашивает, Гоголь» ответил Бинх — Как-как говорите, «Ивушкин»? Этот Николай к счастью своему Гоголь-Яновский. Что ж вы заладили-то «Иванушкин-Иванушкин» сейчас приведём, он у нас один на колхоз. Танкостроитель… Товарищ у нас месяц назад поселился, сейчас вызовем, — и Бинх поклялся бы на не сущетвующем кресту, что тот даже огорчился.
— У вас есть доказательства? Этих бесчинств? — поинтересовался ариец.
— Вам меня, как свидетеля мало?! — реплика была мало похожа на возмущение, скорее… Да черт его знает, на что она была похожа, — Моё лицо!
— Это задокументированно где-нибудь? — спросил Бинх. Полицмейстер везде им остаётся — Не факт, что именно он нанёс вам такие увечья. Это Россия, на все есть закон, — вздохнул Александр Христофорович.
— Гат, я вам докажу, — Штандартенфюрер развернулся, напоследок сверкнув льдистыми глазами, и ушёл за пределы помещения. Глаза, как звезды, так и звездится ему кому-нибудь прикладом по горбу треснуть. Голову свернуть можно.
— Сам ты гад, — сказал Солнышко-Николай Васильевич тихо, за что получил неодобрительный взгляд полицмейстера.
— Гоголь, не лезьте! Это немецкий, и означает «Хорошо» на языке и слово «глюк» в Германии — счастье, — покачал головой Бинх, все у них не слава богу! Немцы — бюрократы. Без официального документа ты ничего не сможешь доказать, да и с ним мало на самом деле, признаться честно.
«Фу, на этого Бинха! Аж глаза режет этим своим важным видом! Падла русская! Падла немецкая! Не разберёшь его… Чую единственным железным зубом. То подай, сё подай…»
— Здравствуйте, вы нездешний? Какие-то проблемы? — спросил учтиво немолодой мужчина, с глазами винно-красными.
— Чертов Ивушкин! Все он! — Пробубнил про себя Клаус, но тут услышав знакомую речь, ответил дружелюбной улыбкой — нет проблем, ищу Ивушкина Николая.
— Это тот, что детали для своего самодельного танка ворует? Тракторы разбирает, комбайны, этот? — спросил Яков Петрович чисто на немецком.
И думается Клаусу, что безрассуднее : 1. Самодельный танк; 2. Бомбочки для ванны.
Состоятельный немец — Клаус Ягер лежит в ванне. Ему ужасно скучно, хоть носки на Русскую суровую зиму вяжи. Делает он от безделия селитрово-марганцевые бомбочки, размером с ноготок, подбрасывает вверх, они взрываются — весело же! «Ну, мало как-то… Маловато селитры, сейчас ещё чуть-чуть добавлю марганца…» Смастерил бомбочку, в половину яблока, говорили ему «Яблоки-Яблоки, кидай — ничего не будет!» И, когда Ягер вместе с ванной оказался в кабинете своего адьютанта, этажом ниже, Называется «Быстрая доставка», понял, что все-таки было многовато… «Ну я вам припомню, как ничего не будет. Особенно, когда спать ляжете. Посмотрим, кто будет смеяться последним, и дыру кто залатает в потолке»
— Да? — «Так вот куда делась моя машина», но немец тут же просиял — А это и впрямь? Это бесчинство где-нибудь зафиксировано? Я даже табличку приготовил : «Русиш партизанен»
— Простите? Наверняка в архиве есть дело о тракторе, задавившем человека по неисправности, дело за малым, надо лишь доказать, что это был он, а вам зачем? — спросил наигранно удивленно Гуро, он ведь зачем-то рассказал. Черт этих русских поймёт, и то не факт, что это ему удасться.
— Покажите пожалуйста, под вашим присмотром я посмотрю? Мне для рапорта надо, — улыбнулся шире Ягер. Он мог злиться, но как-то странно это делал, может и вовсе не умел. По крайней мере слюной не брызжет и вряд ли когда голос повышает, этакая неприступная дама. Истинный Ариец.
— Не могу, по крайней мере незнакомцам, — склонил голову на бок собеседник.
— Клаус Ягер, давний друг Бинха, — он протянул руку для рукопожатия — он часто бывал у нас в имении, когда я был совсем юнцом.
— Яков Петрович Гуро. Пойдёмте, а что он сам вам не дал разрешение?
— Он сказал обратится к вам, я вот вас и искал, — вот, что не мог делать ариец хорошо, так это врать, а если б он ещё сказал, что он обрусевший немец, приехавший день назад… Впрочем Гуро и не обратил внимание. Ага… Следователь и не обратил. Это что-то из разряда фантастики.
Идут значит, и видит Клаус свой «Мерседес» без трёх колёс в кустах, разлито масло, мазут, валяются гайки… И в двигатели его кто-то копошится. Сомнений не оставалось, когда начал мирно опускаться импровизированный домкрат, и послышались сдавленные русские маты.
— Николай сейчас у меня за все получит! — Клаус тут же двинулся… Ну, как это назвать… В наступление?
Привели Ивушкина с трудом, так он трижды упал, уронил на себя банку с неизвестным мутно-зелёным содержимым, упирался и не признал товарища и постоянно отмахивался, мол, бесхозная была машина. А Ивушкин-то… Без портянок, зато в шляпе.
— Да как так! Сорок первый год! Село! Нифедовка! Один танк против пяти! Бабах! Посмотри на моё лицо! Ты меня скинул с моста! — Клаус активно жестикулировал, пока Гуро пытался переводить, но из-за того, что фразы лились одна за другой беспрерывным и неконтролируемым потоком, половину он сам был понять не в состоянии, поэтому остался на уровне : «Я пытался, душа моя»
— Почему он меня не узнает?! Пусть сядет и вспоминает! Ай да мы! Вот так я! — пытался объяснить ему что-то Клаус, но из-за того, что он нехорошо ухмылялся, у Коли в черепную коробку закрались явно столько же нехорошие мысли и он перешёл в стадию «Отступление».
— Биттэ, шриттэ… Я не понял, чего ты от меня хочешь, Клаус, — попался, все-таки помнит, но он отмахнулся, чуть не упав в лужу, а про имя, мол в процессе разговора услышал.
— Ивушкин… А ты какими вообще-то судьбами здесь, в Диканьке? — спросил Бинх, который искал достопочтенного, как его медали, гостя.
— Отстал от своей части, — «Ага, от Клауса он убегал, а глаза его красные, как нос у пьяницы, ему по ночам снились и так и говорили, что, убью, попадись только, Колька!»
— А где твоя часть? — Гуро деловито оперся на трость.
— На кладбище… Что меня ждёт? — спросил на прямую Ивушкин, припоминая, что много «Хорошего» за столь короткое время ему вспомнить могут.
— Два квадратных метра земли… — Бинх решил в другом месте разобраться, что произошло, пока немец сбивчиво рассказывал про свою машину.
— Что этот любитель пива и колбасок тараторит-то так?! Какие-то слова непонятные! Я при всем желание, на самом деле нет, не могу его понять, пусть перестанет, голова уже трещит! — поморщился Коля, на тезку глядя, что уже не просто улыбался, эта была ухмылка чертового маньяка.
—… А после поражения вылез, да ещё товарищу помогать стал! — продолжал говорить Клаус и у Коли возникла мысль ударить его чем-нибудь тяжелым. Ну, вот как заставить его замолчать?!
— Я немного боюсь, когда русские и немцы о чем-то договариваются, в последний раз после этого не стало Польши… — скромно проговорил Гуро, улыбаясь уголками губ секундно — Это так, к слову.
На самом деле Ивушкин и не верил, что штандертенфюрер согласился, но мысли у него были одного плана : «А ручки-то — вот они! Не причастен я! Я ничего такого не говорил, ему послышалось»
— За твоё здоровье, свинья Русская, — проговорил Клаус.
—Чтоб у тебя печень лопнула! — Ивушкин процедил сквозь зубы и выпил бокальчик в рамках приличия.
— Танк хочу, Николай, — фриц объявился на следующее же утро со своим желанием.
— Ну, хоти дальше, потом когда-нибудь напомнишь, — отмахнулся Коля.
— Ты обещал, — проговорил тезка, все также щербисто улыбаясь, но уже с ноткой злобы.
— Ну и что? Обещанного три года ждут, за три года ты может помрешь, а где гарантии, что мне танк не придётся за «Спасибо» делать? Ну, за все в этой жизни платить надо, — он похлопал Ягера по плечу, принимаясь за работа дальше.
— А все твердили про русскую честность, — а у немцев… Сказал, да забыл, коли тебя не касается, а ведь Клаус столько слышал про русское «Человек слова» и столько же, что с русскими лучше не связываться. «Всё как-то не по-русски» думал Ягер, разворачиваясь на каблуках.
— Мыкола, это не до хорошего, говорят, если фрица обманешь, то живьём тебя закопает, по уши, а для твоей семьи — Холокост организует… — проговорил Степан, глядя, как тень Клауса уходит вдаль — Не гневи бога!
— Пф, он что запросит поддержку с воздуха… Или экстрасенсов?! Ордена носить тяжелее не будет, — насколько Коля будет прав…
— Это уже будет скоро видно, думаешь за зря ММЭРГО там трудится?! Брось, а-то уронишь! — кивнул Василёнок на ключ, что тут же уронил Ивушкин вслед за импровизированной отверткой.
— Ладно, я хотел по-хорошему, но видно так не получится… Свиньи Русские. Придётся действовать по плану Б : шантаж и вымогательство.
— Ивушкин, — фриц показался меж стволов, минуя языковой барьер — вы чуть не убили моего адъютанта, это же подсудное дело!
— Тилике, ты это сделал? — тот замотал головой — Мои верный товарищ никогда мне не врет. Это вы небось тут что-то испытывали, — Ягер запечатлел это на пленку.
— Я сбил ворону, а она попала в двигатель вашего летательного аппарата! — проговорил жалостливо Николай, думая про себя : «Ну, что, Карлсон, долетался?! Как же теперь…»
— Ну-ну, — процедил сквозь улыбочку Ягер. Чёртова улыбка, чертова щербинка между зубами, Чертов Ягер!
— А давайте обломки соберём и узнаем, чей этот летатетельный аппарат?! — начал возмущаться Ивушкин.
— А зачем нам это надо? Друг мой, Николай, пойдём шнапсу отведаем? Пообедаем, у меня ординарец сосиски на Шнапс поменял, пойдемте-пойдёмте, бабка Параська из бурака первак выгнала, так что… Шнапс изумительный, — поразительно, как немец ловко менял своё настроение, Александру Христофоровичу такое бы умение, а-то, если с утра настроение какой-нибудь Николай Васильевич испортит, то так и ходит до следующего утра. «Вредная немецкая булочка… С корицей»
— Вечно вот вы! Ордена получаете вы, а бьют меня за ваши подвиги! Делайте сами, что вы там хотите, отныне я в этом не участвую! — возмутился Тилике, получая перчаткой по носу. Вспоминается случай, когда оскорбленный немец кинул в оскорбителя перчатку нейлоновую, а тот в ответ железную…
— Ты ещё будешь указывать, что мне делать?! — процедил Клаус, хитро улыбаясь, тут же разворачиваясь к горе-строителю — Николай, а вам случаем помощник не нужен?
— Вы этого не сделаете, — замотал головой Хайн, умом понимая, что реплика это сделает только хуже.
— О, ошибаешься. Ещё как сделаю, — удовлетворенно сообщил Ягер.
— Опять за что-то взамен? — поинтересовался Николай, руку холодную пожимая.
— Да просто так, от чистого сердца, в знак примирения! — Клаус поднял руки в жесте «Сдаюсь», его ухмылка-улыбка действует на всех или у него врожденный дар убеждения?!
— Какой-то ты сегодня странный, ну, спасибо конечно. А вообще, давай замнём ситуацию с танком, я тебе БТР пригоню, я как раз его испытал уже, вашим пригодится, будете на охоту по мишкам, ну или по девкам ездить. А-то на танке тут неудобно, а-то партизаны могут пошалить, а я за тебя, как за друга беспокоюсь! — он похлопал немца по плечу, да и отвращение все же отошло — Ну, это… Фашистская морда, прости уж великодушно.
— Клаус, прекратите самодеятельностью заниматься! Попомните Бисмарка, что сказал, что на Россию лучше не налегать, плохо ведь закончится! Не сулит этот танкист вам ничего хорошего! Дружбы у вас не получится! Он таких, как мы ненавидит и убьёт при первой возможности! Я могу предсказать последствия — будет третья Мировая Война, и Германия распадётся не на две, а на пять неровных частей… Вас срочно вызывают к ГенШтабу! — пытался объясниться адъютант, но штандартенфюрер был непреклонен, улыбаясь демонстрируя, что глубоко обижен, даже не утруждался отвечать на реплики в свой адрес, отмахиваясь, как от назойливой мухи.
— Ну, ты скажи куда — отошлю, — ответил Ивушкин, Станчик наливая.
— Мотивирующе звучит, — они чокнулись бокалами.
К компании присоединились Бомгарт, Бинх, Гуро, Гоголь и Вакула, но, что происходило в тот вечер осталось за завесой тайны, история об этом умалчивает… Известно лишь то, что штндартенфюрер отчалил на следующее же утро.
— Молодец, оберфюрер, а где голова, на пики приколотая? — спросил серьезно один из главных шишек.
— Вы не говорили везти трофеев, с вашего позволения, я больше никогда в эту кошмарную деревню не вернусь, — кивнул головой счастливый Клаус — Я пойду.
— Вали-Вали, да только не в штаны, — процедил тихо бывший напарник Ягеру в спину.
«Будет цудо»: отзыв о фильме «Т-34»
На фильмы о войне всегда иду со смутным предчувствием печали. Конечно, как и многие, испытываю гордость за героических предков, но всё же понимание того, что война – это в первую очередь огромная трагедия для нашего народа, преобладает. А поскольку реветь – далеко не самое любимое занятие, признаюсь, на такие фильмы всегда ходила из этических соображений. Подобные киноленты надо смотреть, чтобы не забывать...
Но картина, вышедшая недавно на экраны, не оправдала ожиданий. В том плане, что не вышибла она слезу и, похоже, даже не собиралась. Акцент сделан на другом. Главную мысль сформулировала бы так: человека, не способного сдаваться, поработить невозможно. И ещё: в любой, даже самой тяжёлой ситуации, можно найти повод если не для смеха, то как минимум для улыбки…
То, что в зале не хлюпали носом, совсем не значит, что в фильме нет трагических картин. Есть, однако они показаны эпизодически. В каких-то моментах актёры обошлись словами, намёками, чтобы натуралистически не показывать, например, страдания заключённых концлагеря.
— Хочешь цуда, будет цудо, товарищ командир!
– произносит колоритный белорус Василёнок.
Сложно сказать, насколько кино достоверно. Но надо признать, фильм не позиционировали как исторический. Хотя сцены концлагеря снимали в настоящем штабе, где сейчас располагается музей. Советский танк – тоже подлинный, фашистские «Пантеры» – реплики. А вот деревенька, бой у которой развернулся в начале фильма, создана с нуля. Сюжетная линия про танкистов основана на повестях и общеизвестных фактах. Немцы ведь действительно изучали нашу технику, испытывали свою, использовали заключённых концлагеря как расходный материал…
За что хочется поставить пятёрку с плюсом создателям киноленты – так за актёрский состав. Нагловатый, но готовый к самопожертвованию Волчок (Антон Богданов), весёлый и забавно ругающийся Василёнок, шепелявый и застенчивый Ионов (Юрий Борисов), рисковый и бесстрашный Ивушкин, милая и умная переводчица Аня (Ирина Старшенбаум) и, наконец, воплощение зла – гауптман Ягер. Персонажи получились совершенно разными, дополняющими друг друга. А кино – жизнеутверждающим и даже (это слово, конечно, слабо применимо к военной теме) позитивным. Без слёз.
Отзыв на фильм «Т-34»: «Хочешь цуда, будет цудо»
На фильмы о войне всегда иду со смутным предчувствием печали: эта болезненная тема зачастую заставляет плакать. Конечно, как и многие, испытываю гордость за героических предков, но всё же понимание того, что война – это в первую очередь огромная трагедия для нашего народа, преобладает. А поскольку реветь – далеко не самое любимое занятие, признаюсь, на такие фильмы всегда ходила из этических соображений. Подобные киноленты надо смотреть, чтобы не забывать.
Но картина, вышедшая недавно на экраны, не оправдала ожиданий. В том плане, что не вышибла она слезу и, похоже, даже не собиралась. Акцент сделан на другом. Главную мысль сформулировала бы так: человека, не способного сдаваться, поработить невозможно. И ещё: в любой, даже самой тяжёлой ситуации, можно найти повод если не для смеха, то как минимум для улыбки…
То, что в зале не хлюпали носом, совсем не значит, что в фильме нет трагических картин. Есть, однако они показаны эпизодически. В каких-то моментах актёры обошлись словами, намёками, чтобы натуралистически не показывать, например, страдания заключённых концлагеря.
Сложно сказать, насколько кино достоверно. Но надо признать, фильм не позиционировали как исторический. Хотя сцены концлагеря снимали в настоящем штабе, где сейчас располагается музей. Советский танк – тоже подлинный, фашистские «Пантеры» – реплики. А вот деревенька, бой у которой развернулся в начале фильма, создана с нуля. Сюжетная линия про танкистов основана на повестях и общеизвестных фактах. Немцы ведь действительно изучали нашу технику, испытывали свою, использовали заключённых концлагеря как расходный материал…
За что хочется поставить пятёрку с плюсом создателям киноленты – так за актёрский состав. Нагловатый, но готовый к самопожертвованию Волчок (Антон Богданов), весёлый и забавно ругающийся Василёнок, шепелявый и застенчивый Ионов (Юрий Борисов), рисковый и бесстрашный Ивушкин, милая и умная переводчица Аня (Ирина Старшенбаум) и, наконец, воплощение зла – гауптман Ягер. Персонажи получились совершенно разными, дополняющими друг друга. А кино – жизнеутверждающим и даже (это слово, конечно, слабо применимо к военной теме) позитивным. Без слёз.