Что сыграть то мурку
Всё о песне «Мурка»
Кто такая Мурка, как она стала цыганкой и Любкой и, наконец, за что ее убили
Откуда мы знаем «Мурку»?
Фрагмент фильма «Место встречи изменить нельзя»Немногочисленные ранние записи и более многочисленные (но менее надежные) мемуарные упоминания «Мурки» свидетельствуют о том, что по крайней мере в середине годов песня уже имела хождение в блатной среде, с ее с удовольствием пели молодые рабочие и хорошо знала интеллигенция, по меньшей мере с по она прочно входила в репертуар городских подростков, а некоторые записи фольклорных экспедиций показывают, что «Мурку» распевала и деревенская молодежь.
В том, что народная популярность блатной «Мурки» со временем не пошла на спад, а, наоборот, только укреплялась и распространялась, не последнюю роль сыграло внимание к ней музыкантов, включавших в свой репертуар блатные песни. Во второй половине ХХ века «Мурку» охотно исполняли и, что особенно важно, записывали многие авторитетные и любимые публикой звезды эмигрантской и подпольной советской эстрады: Аркадий Северный (именно его вариант приобрел наибольшую известность в позднесоветское время), Алеша Димитриевич, братья Жемчужные, Борис Рубашкин, Михаил Гулько и другие.
Аркадий Северный и ансамбль «Обертон». «Мурка». 1976 годС годов, когда блатная песня вышла из подполья и уже без всяких ограничений выплеснулась на эстраду, начался небывалый взлет популярности песни о Мурке среди музыкантов, причем не только тех, кто работает в жанре русского шансона, но и весьма далеких от него — таких, как, например, Валерий Леонтьев или Псой Короленко. «Мурку» сыграли и спели в разных музыкальных интерпретациях, среди которых были и джазовые инструментальные композиции («Шансон блюз бэнд»), и рэп (Серёга), и акапельное многоголосное пение (Хор Турецкого). Один за другим появились переводы «Мурки» на немецкий, латышский, иврит, татарский и другие языки. Время от времени возникают скандалы вокруг «неуместного» пения «Мурки»: то ее исполнил хор мальчиков в музыкальной школе, то пропел священник в церковной трапезной — причем подобные казусы всегда вызывают общественный резонанс и суровую реакцию начальства неосторожных исполнителей. Помимо морально-этического смысла, «Мурку» периодически нагружают и политическим, вкладывая ее в уста прежних или действующих государственных лидеров.
Что мы знаем о «Мурке»?
Беспрецедентная популярность и культурный статус классической блатной песни предопределили повышенное внимание к «Мурке» со стороны исследователей и любителей песенного фольклора ХХ века, главным образом проявлявших интерес к вопросам происхождения песни и отраженным в ней историческим реалиям. И, как это часто бывает с шедеврами, песня о Мурке обрела реноме произведения загадочного, ставящего перед исследователем вопросы и ускользающего от ответов.
Местом появления «Мурки» обычно считают упомянутую в первой же строке Одессу, а временем — начало годов, когда существовала также упоминаемая в песне Чрезвычайная комиссия (ЧК). Это вполне вероятно, однако исторические построения, основанные на словах песни, не могут не быть спекулятивными, поскольку для фольклора характерны и ретроспекция, и анахронизмы, и напластования элементов текста разного времени появления, и, наконец, просто «художественный вымысел».
В качестве вероятных создателей легендарной песни чаще всего называют двух тоже легендарных сочинителей — это рижский композитор Оскар Строк (на рубеже годов его сделали знаменитым мелодии танго, в том числе «Черные глаза») и одесский эстрадный поэт Яков Ядов (им написан, в частности, текст песни «Бублички» — одного из хитов эстрады того времени). Однако никаких надежных данных об этом пока нет. Не до конца понятен культурный генезис «Мурки»: появилась ли она изначально как авторский шлягер или, как положено блатной песне, родилась в недрах самой преступной среды (возможно, используя уже существующую танцевальную мелодию).
Ниже, опираясь на опубликованные и архивные материалы, мы попытаемся дать ответы лишь на некоторые вопросы о раннем периоде биографии «Мурки» — а в некоторых случаях, наоборот, поставить под сомнение уже существующие ответы.
Неблатная «Мурка»
Тот факт, что «Мурка» — песня исконно блатная, появившаяся и процветшая в криминальной среде, является фактом общего знания, не вызывающим сомнения даже у тех, кто знаком с ней только по эстрадным исполнениям. Однако для тех, кто специально занимается историей городских песен ХХ века, это не очевидно. Дело в том, что существует параллельная неблатная версия песни, причем достаточно ранняя для культурной биографии «Мурки». В 1940 году в изданном в Риге популярном «Новом песеннике» под названием «Здравствуй, моя Мурка!» был напечатан следующий текст:
Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая.
Помнишь ли ты, Мурка, наш роман?
Как с тобой любили, время проводили
И совсем не знали про обман…
А потом случилось, счастье закатилось,
Мурка, моя верная жена…
Стала ты чужая и совсем другая,
Стала ты мне, Мурка, неверна…
Тяжело мне стало, вышел я из зала
И один по улице бродил.
Для тебя я, Мурка, не ценней окурка,
А тебя я, Мурка, так любил.
У подъезда жду я, бешено ревнуя,
Вот она выходит не одна,
Весело смеется, к франту так и жмется
Мурка, моя верная жена.
Я к ней подбегаю, за руку хватаю:
Разве ты забыла, как меня любила, —
Что решила франта подцепить?
Мурка, в чем же дело, что ты не имела?
Разве я тебя не одевал?
Шляпки и жакетки, кольца и браслетки
Разве я тебе не покупал?
Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая,
Здравствуй, моя Мурка, и прощай!
Ты меня любила, а потом забыла
И за это пулю получай.
Текст в исполнении Константина Сокольского
Знаете ль вы Мурку, Мурку дорогую?
Помнишь ли ты, Мурка, наш роман?
Как с тобой любили, время проводили
И совсем не знали про обман.
Как-то было дело, выпить захотел я
И зашел в шикарный ресторан.
Вижу в зале бара — там танцует пара,
Мурка и юный франт.
Я к ней подбегаю, за руку хватаю:
«Мне с тобою надо говорить».
А она смеется, только к парню жмется:
«Нечего, — сказала, — говорить!»
Мурка, в чем же дело, что ты не имела?
Разве я тебя не одевал?
Шляпки и жакеты, кольца и браслеты
Разве я тебе не покупал?
Здравствуй, моя Мурка, здравствуй, дорогая,
Здравствуй, моя Мурка, и прощай!
Ты меня любила, а потом забыла
И за это пулю получай.
«Мурка»
Альфред Пориньш. «Мурка — цыганская девушка». 1937 годА в 1937 году та же фирма, Bellaccord Electro, выпустила еще одну «Мурку», на этот раз — на латышском языке и с совсем другими словами. Песня, которую исполнил популярнейший латвийский эстрадный и оперный певец Альфред Пориньш, называется «Мурка — цыганская девушка» («Murka čigānu meiča») и повествует о прекрасной цыганке, «которая в каждом сердце зажигает любовь», но «любит только одного, ради которого согласна пройти сквозь все терновники жизни». При полной, казалось бы, оригинальности текста латышской «Мурки» она появилась именно как вариация на тему песни, исполнявшейся Сокольским, и, вероятно, на волне ее популярности. Об этом сигнализирует первая строка песни: «Знаете ли вы Мурку? Мурку — цыганскую девицу?» («Vai jūs zināt Murku? Murku — čigānmeiču?»).
Почему два эстрадных воплощения «Мурки» в 1930-е годы одно за другим появляются именно в Латвии? Возможно, это связано с тем, что предполагаемый автор музыки знаменитого шлягера Оскар Строк жил в Риге и его музыка в те годы была в большой чести у слушающей, поющей и танцующей публики — а значит, привлекательна как для артистов, так и для производителей граммофонных пластинок.
«Мурка» без Мурки
Леонид Утесов. «У окошка». 1934 годВ эти же годы еще менее криминальная вариация появляется и в Советской России — это песня «У окошка», исполнявшаяся и записанная на пластинку в 1934 году Леонидом Утесовым. Как и в случае с «Муркой — цыганской девушкой», это не баллада, а романс, но, в отличие от латышской интерпретации, в его словах от «Мурки» не осталось уже совсем ничего — даже имени.
Солнце догорает, наступает вечер,
А кругом — зеленая весна!
Вечер обещает радостную встречу,
Радостную встречу у окна.
Ласково и нежно запоет гармошка,
А за ней — тихонечко и я.
Дрогнет занавеска, глянет из окошка
Милая, хорошая моя.
Высказывалось мнение, что романс «У окошка» появился как своего рода суррогат «Мурки»: в условиях, когда исполнение и тем более граммофонная запись последней были невозможны, исполнение романса на ту же мелодию позволяло «протащить» на эстраду запрещенную песню. Более вероятно, что исполнитель или авторы «У окошка» хотели поэксплуатировать хорошую и популярную мелодию, не имея в виду обманывать цензуру и тешить публику аллюзией на любимую блатную балладу. Впрочем, цензурные органы, видимо, тоже склонны были видеть в быстро ставшем популярным утесовском романсе рефлекс блатной «Мурки»: так, в 1935 году Ленинградское управление по контролю над зрелищами и репертуаром запретило исполнение с эстрады и продажу в записях на грампластинках нескольких музыкальных произведений «упаднического характера», в списке которых фигурирует и «песня „У окна“ Л. Утесова».
Первая «Мурка» — блатная или эстрадная?
Как несложно заметить, текст, напечатанный в рижском песеннике, чрезвычайно близок блатной «Мурке». Их объединяет не только стихотворный размер, имя героини и общий сюжет убийства мужчиной женщины из мести, но и прямые текстуальные совпадения (строфы третья, седьмая и восьмая, которые в кратком варианте, исполнявшемся Сокольским, составляют больше половины текста). Нет сомнений в том, что одна из этих песен была создана как «творческая переработка» другой. Вопрос только в том, какая — какой?
Интуитивно воспринимая блатную версию в качестве базовой, мы не можем уйти от впечатления, что это результат ее переработки. Однако более распространен обратный вариант толкования очевидного близкого родства этих песен: блатная «Мурка» появилась в воровской среде как переделка ранее существовавшей эстрадной песни. Такой интерпретации, в частности, придерживался фольклорист Владимир Бахтин, первым обнаруживший неблатную «Мурку» в рижском сборнике — именно ее он считал первоисточником: «По-видимому, первоначальный ее вариант — просто городской или, как его еще называют, жестокий романс (у него всегда трагическая концовка)». К этой же версии генезиса песни осторожно склоняется исследователь Максим Кравчинский: «До сих пор нет ответа, что все-таки было вначале: жестокий романс или блатная трагедия. Опыт подсказывает, что обычно популярная народная или эстрадная песня трансформируется в криминальный шлягер».
Последнее суждение совершенно справедливо: блатные песни, как и вообще «корпоративный» песенный фольклор, во многих случаях возникали как переработки существующих песен и романсов, в то же время выступая в качестве источника вдохновения и материала для сочинения пародийных и других корпоративных переделок или — реже — литературных интертекстуальных опытов, но не эстрадных песен.
Тем не менее даты скорее говорят в пользу первого предположения. До начала мы не имеем никаких следов существования шлягера, исполненного Сокольским и позже опубликованного в «Новом песеннике», в то время как самая ранняя из известных на данный момент записей блатной «Мурки» была сделана для московского Института по изучению преступника и преступности в Курском исправдоме 12 декабря 1925 года, причем исполнивший ее заключенный указал, что услышал песню еще раньше — в 1919 году. По всей вероятности, неизвестный автор эстрадного варианта целенаправленно вычистил из текста все детали блатного антуража, заменил причину расправы над героиней с предательства преступной банды на измену возлюбленному, ввел лирического героя — и таким образом «декриминализировал» воровскую балладу, превратив ее в песню, приемлемую для эстрадного исполнения и публикации в сборнике.
Существовала ли реальная Мурка?
Вопросом, который больше всего волнует любителей «Мурки», был и остается вопрос об историческом прототипе главной героини. Не будем входить в подробности, кто какую версию на этот счет выдвигал или считал наиболее вероятной, а лишь перечислим некоторые из них. Среди претенденток на роль прототипа песенной Мурки называют:
— Марию Никифорову, легендарную революционерку, анархистку и террористку, некоторое время воевавшую вместе с Нестором Махно.
— Другую сподвижницу Махно Марусю Черную, командовавшую кавалерийским полком в его армии.
— Марию Соколовскую, в 1919 году возглавившую повстанческий отряд своего погибшего брата, сопротивлявшийся установлению советской власти в западных областях Украины.
— Одесскую «проститутку-сексотку» Веру Гребенникову, выдававшую чекистам бывших белогвардейских офицеров.
— Агента милиции Марию Евдокимову, внедрившуюся в одну из ленинградских преступных группировок, благодаря чему милиция в 1926 году смогла подготовить и успешно провести масштабную облаву на «гнездо» этой группировки — трактир «Бристоль» (эта история вдохновила на собственную интерпретацию «Мурки» певца Александра Заборского, а также создателей сериала «Мурка», вышедшего в 2016 году).
И этот список далеко не полон.
И еще в прошлом лете он майнул Клашу
И малину нашу всю застопорил.
А ты с ним связалась, думаешь спасешься,
А теперь маслина тебе предстоит!
Как это часто бывает с «корпоративным» фольклором, эта песня, возникшая в блатной среде, действительно могла появиться как творческое переживание конкретной истории с конкретными действующими лицами — но эта история, с наибольшей вероятностью, во-первых, была совсем не «исторического», а локального, «мелкого» масштаба и, во-вторых, не оставила по себе никаких документальных следов.
Шура, Маша, Любка и другие варианты имени
Однако это не единственное и, возможно, не первое имя наказанной ворами изменщицы. По всей вероятности, имя Мурка прочно закрепилось за ней и за посвященной ей песней в годах, когда блатная баллада обрела народную известность и ей потребовался сильный идентифицирующий элемент, каковым и стало колоритное имя героини. На это указывают упоминания песни под таким названием без дополнительных пояснений, встречающиеся в некоторых текстах середины годов. Одним из наиболее красноречивых свидетельств как популярности песни, так и уже устоявшегося ее названия может служить замечание руководителя фольклорной экспедиции, задачей которой было изучение фольклорного репертуара рабочих в Смоленской области. Сравнивая результаты двух экспедиций, он с удовлетворением отмечает «снижение в репертуаре молодежи „блатных“ песен. Если в записях 1930 года их можно насчитать десятки, то записи 1934 года дают всего две-три песни, из которых наибольшим распространением пользуется „Мурка“ с огромным количеством куплетов. Один из исполнителей уверял нас, что эта песня имеет их свыше двухсот». Собственно, и первые упоминания нынешнего имени героини относятся к 1930-м годам.
Кем же была Мурка, помимо Мурки? Самая ранняя из известных нам атрибутированных записей песни (1925 год, услышана исполнителем в 1919-м) начинается строкой, в которой нам привычно все, кроме имени:
Здравствуй, Шура, славная девчонка,
Здравствуй и прощай.
В варианте, записанном десятью годами позже студенткой Вечернего рабочего литературного университета, бывшей беспризорницей Екатериной Холиной для известного фольклориста профессора Юрия Соколова (услышан Холиной в 1934 году), песня с оглядкой на уже устоявшееся название обозначена как «Мурка», но в самом тексте героиня упоминается исключительно как Маша:
С Машей повстречался раз я на малине,
Девушка сияла красотой,
То была бандитка первого разряда
И звала на дело нас с собой.
В другом тексте из записей той же Екатерины Холиной, услышанном ею в 1933 году в Москве от 18-летнего вора по прозвищу Ветерок, песня озаглавлена «Любка» и героиня зовется Любкой (хотя далее в скобках все равно следует пояснение: «Вариант — „Мурки“ — блатной»):
Речь держала баба
Ее звали Любка…
Любка воровскую жизнь вела…
Или вариант: «Любка уркаганов продала…». И, наконец:
Здравствуй, моя Любка,
Ты моя голубка…
Здравствуй, моя Любка, здравствуй, дорогая,
Здравствуй, дорогая, и прощай!
Ты зашухерила всю нашу малину —
Так теперь маслины получай.
Ксендзы дружно подхватили эту песню».
Остроумное наблюдение, дополнительно свидетельствующее о том, что вариант с Любкой имел распространение, сделал журналист, исследователь блатных песен Александр Сидоров, заметивший, что строки из этой песни фактически цитируются в стихотворении Ярослава Смелякова «Любка» (1934), которое и в целом построено как аллюзия на ту самую песню:
«Здравствуй, моя Любка»,
«До свиданья, Люба!» —
подпевал ночами
пасмурный сосед.
Знакомство с некоторыми из этих материалов провоцировало историков «Мурки» выстраивать последовательную череду сменяющихся имен героини (Любка — Маша — Мурка). Например, Александр Сидоров утверждает: «Первоосновой „Мурки“ стала знаменитая одесская песня о „Любке-голубке“. Уже вслед за „Любкой“ появилась и „Маша“».
Однако с точки зрения фольклористики такие построения неправомерны: различные варианты имени персонажа (как и других деталей текста) могут появляться одновременно и бытовать параллельно; во-вторых, между временем записи и «возрастом» варианта, представленного в этой записи, нет прямой корреляции — в репертуар любого носителя фольклорной традиции может попасть вариант, появившийся в любое время до момента исполнения, в том числе и за много десятилетий. Поэтому нет смысла даже предполагать, что Мурка прежде была Машей, до этого звалась Любкой, а еще раньше Шурой. Но мы точно знаем, что до тех пор, пока песня не вышла за пределы фольклора криминальной среды и не вошла в национальный канон, ее героиня могла себе позволить появляться под различным именами. Возможно, решающую роль в том, что Мурка окончательно стала Муркой, сыграло распространение грамзаписи с эстрадной «Муркой», исполненной Константином Сокольским, и обратное влияние этой версии на блатную «Мурку».
За что убили Мурку?
Все, кто хоть раз слышал «Мурку», знают: «гордую и смелую» бандитку, которая «вела всю банду за собой» и которую боялись «даже злые урки», убили те же урки, когда выяснилось, что она «зашухерила всю нашу малину», — убили, «чтобы за измену покарать». Действительно, мотив отмщения за предательство присутствует во всех известных вариантах блатной баллады и является несущей конструкцией ее сюжета. Но если внимательнее присмотреться к текстам, то мы увидим, что в вопросе мотивов Муркиного преступления и ответного наказания все далеко не так просто.
Прежде всего обратим внимание на те случаи, когда в тексте появляется лирический герой — редкий гость в «Мурке», как и вообще в балладе. Именно в этих вариантах немедленно возникает речь о красоте и привлекательности Мурки:
Посмотри, Алеша, что это за девчонка?
Посмотри, Алеша, ведь это красота!
С Машей повстречался раз я на малине,
Девушка сияла красотой…
В последнем тексте лирический герой вскоре и прямо признается в своих чувствах:
Я в тебя влюбился, ты же все виляла,
А порой, бывало, к черту посылала.
Итак, Мурка здесь не авторитетный член банды или не только, но прежде всего возлюбленная героя. Далее и в этих, и в некоторых других вариантах более или менее отчетливо как развитие сюжета появляется симметричный мотив: Мурка становится возлюбленной милиционера. Недоумевая о причинах ее предательства, бандиты подозревают любовь:
Разве не житуха была у нас на малине,
Разве не хватало форсу и брахла.
Что тебя заставило связаться с лягашами?
Или ты красавца там себе нашла?
В другом источнике:
Али ты упала
На того лягаша,
Что нам в прошлом лете
Дело разрушал?
И их подозрения, разумеется, оправданны: выясняется, что Мурка «отдалась красавцу своему», что «скурвилась, упала она на лягашонка».
В песне всячески подчеркивается, что, уйдя к милиционеру, красавица сильно проиграла в материальных благах. Живя с ворами, она имела достаточно «форсу, барахла», «носила фетровые боты» и многие другие замечательные вещи:
А теперь ты носишь рваные галоши,
Потому что муж легавый твой.
А теперь ты носишь рваные спортивки,
Но зато гуляешь с лягашом.
Однако вернемся к страдающему от измены возлюбленной герою. В одном из уже цитировавшихся выше вариантов сюжетное повествование прерывается долгим лирическим монологом о потерянной любви — приведем фрагмент:
Дни сменяли ночи пьяными кошмарами,
Осыпались яблони в саду.
Ты меня забыла в темное то утро,
Отчего — и сам я не пойму.
И в глухую полночь бегали до Маши,
Прикрывая трепетную дрожь.
Уходила Маша с пьяными ворами,
Приходила Маша пьяная домой.
Скурвилась, упала она на лягашенка,
И навек пропала вся моя мечта!
А его изменница, в свою очередь, с неизбежностью становится предательницей и врагом всего сообщества. Ибо с кем она делит любовь, с тем будет делить и профессию, и идеологию: если раньше Мурка «с нами воровала, с нами и гуляла», то теперь она по тому же принципу терроризирует бывших товарищей вместе со своим новым любовником и его коллегами:
И с тех пор не стала больше Маша с нами,
Отдалась красавцу своему.
Позабыв малину, вместе с легашами
Брала нас на мушку и в Чеку.
Как-то темной ночью Мурка изменила,
Стала она тут уже форсить
И зашухерила всю малину нашу,
Стала с легашом она ходить.
Так любовные чувства и моральный порядок в «Мурке» сплетаются в сложный узел, крепко стянутый конвенциями воровского сообщества, и это сообщает особенный драматизм тем, очевидно более ранним, вариантам песни, где присутствует любовная подоплека истории.
В этом контексте уже не выглядит настолько выпадающим из традиции и вариант, исполнявшийся известным цыганским певцом Алешей Димитриевичем, в котором убивший Мурку уркаган, ее бывший любовник, убивает и себя.
Алеша Димитриевич. «Мурка». 1984 годЧтобы сообщить развязке баллады больше мелодраматизма, автор этой редакции вышел за рамки блатного взгляда на вещи, что позволило ему вывести на сюжетный уровень трагическую коллизию чувства и долга, спроецировав ее на героя.
«Прибыла в Одессу банда из Амура» Песня «Мурка» стала гимном советского криминала. Почему она так популярна и какие тайны скрывает?
В 2020 году в России признали экстремистским и запретили движение «Арестантское уголовное единство» (АУЕ). После этого у многих возникли опасения, что под запретом со временем окажется все, что связано с уголовной культурой, включая песни с бандитской тематикой. Между тем одной из самых популярных и известных блатных песен с середины XX века остается «Мурка» — своеобразный гимн криминального мира. Существует много версий о том, какие события легли в основу сюжета этой песни. Самые интересные факты и вымыслы изучила «Лента.ру».
«Кольца и браслеты разве я тебе не покупал»
В знаменитом советском фильме «Место встречи изменить нельзя» внедрившемуся в банду «Черная кошка» оперативнику Владимиру Шарапову пришлось подтвердить уголовникам свою легенду, что когда-то он работал в ресторане пианистом. Бандиты попросили его «сбацать Мурку» — и Шарапову это удалось, а слушатели поняли, что он знает толк в воровской культуре.
Впечатленный исполнением песни соратник главаря «Черной кошки» Горбатого, не выдержав, начинает подпевать: «Шляпки и жакеты, кольца и браслеты разве я тебе не покупал».
«Мурка» — самый знаменитый блатной хит СССР в жанре жестокого романса, сентиментальной песни о блатной культуре с трагической развязкой. Впервые петь ее начали в 20-е годы XX века в Одессе, но примерно в то же время исследователи тюремной культуры находят записи с разными вариациями «Мурки» в Риге и Ростове. Существует около 25 вариантов песни.
Прибыла в Одессу банда из Амура,
В банде были урки, шулера.
Банда занималась темными делами,
И за ней следила Губчека.
Эх, Мурка, ты мой Муреночек,
Мурка, ты мой котеночек!
Мурка — Маруся Климова,
Прости любимого!
Речь держала баба, звали ее Мурка,
Хитрая и смелая была.
Даже злые урки — и те боялись Мурки,
Воровскую жизнь она вела.
Мурка, ты мой Муреночек,
Мурка, ты мой котеночек!
Мурка — Маруся Климова,
Прости любимого!
Вот пошли провалы, начались облавы,
Много стало наших попадать.
Как узнать скорее — кто же стал легавым,
Чтобы за измену покарать?
Эх, Мурка, ты мой Муреночек,
Мурка, ты мой котеночек!
Мурка — Маруся Климова,
Прости любимого!
Как-то шли на дело, выпить захотелось,
Мы зашли в шикарный ресторан.
Там сидела Мурка в кожаной тужурке,
А из-под полы торчал наган.
Слушай, в чем же дело? Что ты не имела,
Разве я тебя не одевал?
Кольца и браслеты, юбки и жакеты
Разве я тебе не добывал!
Здравствуй, моя Мурка, здравствуй, дорогая,
Здравствуй, моя Мурка, и прощай!
Ты зашухарила всю нашу малину
И за это пулю получай!
Эх, Мурка, ты мой Муреночек,
Мурка, ты мой котеночек!
Эх, Мурка — Маруся Климова,
Прости любимого!
Эх, Мурка, ты мой Муреночек!
Мурка, ты мой Муреночек!
Мурка.
Прости-прощай.
Но у изначального, классического текста песни был вполне реальный автор — Яков Ядов (настоящая фамилия Давыдов). Уроженец Киева, он после революции перебрался в Одессу, где занялся журналистской и литературной деятельностью. Ядов писал стихотворные фельетоны и статьи в газеты «Одесские известия», «Станок» и «Моряк».
Помимо прочего Ядов был известен как автор песни «Бублики» — хита 20-х годов в СССР. Он дружил с многими творческими людьми своей эпохи — Ильфом и Петровым, Валентином Катаевым, Константином Паустовским. В воспоминаниях последнего, к слову, упоминается и «Мурка».
Даже всеведущие жители города Одессы не могли припомнить, к примеру, кто написал песенку «Здравствуй, моя Любка, здравствуй, дорогая!»
Яков Ядов черпал вдохновение в трудной жизни постреволюционной Одессы, где смешались уголовники, торговцы, представители новой и старой власти. Знал писатель и о непростых буднях Одесского уголовного розыска, и о борьбе чекистов с контрреволюционными элементами и бандитами, поскольку водил тесную дружбу с представителями органов правопорядка. У них Ядов черпал информацию для статей, заметок и фельетонов.
В погоне за Бриллиантом
Первая строка песни уже много лет порождает разные версии о происхождении той самой банды, за которой следила Губчека (Губернская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем), внедрившая в ряды уголовников Мурку. Амур находится на самой восточной окраине страны, а потому логично предположить, что шайка приехала с Дальнего Востока.
Но сегодняшние реалии далеки от тех, что были в 20-е годы. Авиасообщение тогда отсутствовало, а пассажирские поезда по Транссибу ходили хоть и относительно регулярно, но без дела на них не ездили. При первой же проверке документов на полустанке возникли бы вопросы.
Поскольку многим современникам Якова Ядова сам факт приезда гастролеров с берегов Амура казался маловероятным, уже при его жизни появилась версия песни со словами «банда из Ростова».
Есть и другая теория: упоминаемый в песне Амур на деле был не рекой на восточной границе СССР, а известным районом Днепропетровска (ныне Днепр) с репутацией, похожей на ту, что имела Хитровка в Москве. Именно в этом районе в середине 20-х годов XX века действовала жестокая банда, промышлявшая разбойными нападениями, грабежами и кражами.
Бандиты имели репутацию откровенных мокрушников (убийц): они стреляли и резали всех без разбора ради наживы. Из-за этой банды в вечер получки люди старались идти домой компаниями, а молодежь нередко романтизировала налетчиков, видя в них успешных парней с папиросами, выпивкой и красивыми женщинами.
Само собой, наглые уголовники портили имидж новой власти, а потому на борьбу с «бандой из Амура» были брошены лучшие силы уголовного розыска из столицы Советской России.
После того как чекисты взяли несколько его подельников, вор не стал ждать, чем кончится дело, и, собрав верных подручных, перебрался в соседнюю Одессу, где у него были крепкие связи в уголовном мире и тайные квартиры для того, чтобы отсидеться.
Впрочем, есть и вариация «Мурки» со словами «банда из-за МУРа» — и это может оказаться ближе к истине. В связи с повальным бандитизмом сотрудники Московского уголовного розыска (МУР) совместно с чекистами вели активную и беспощадную борьбу с бандитизмом на местах. В том числе — с использованием местной агентуры.
Сотрудники МУРа. 20-е годы XX века
Если же на местах агентуры не имелось, в банды внедрялись свои люди — под прикрытием. Москва направляла своих сотрудников в союзные республики, поскольку выяснилось, что в ряде регионов местные органы правопорядка не справляются с бандитизмом.
Часто сотрудники МУРа фактически выезжали на боевые операции. Работали они четко, при любой возможности открывая огонь на поражение и используя суровые методы дознания. Отсюда родилась версия, что в первоначальном тексте «Мурки» были слова «Прибыла в Одессу банда из-за МУРа»: мол, бандиты бежали от шедших по пятам оперативников.
«А за ней следила Губчека»
Благодаря этой строчке довольно легко определить временной промежуток, когда происходили события жестокого романса и когда Маруся Климова пошла по следу Васи Бриллианта. Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем был создана в декабре 1917 года.
Губернские чрезвычайные комиссии просуществовали до 1922 года, а значит, после этого следить за бандой могли уже только сотрудники Особого государственного политического управления (ОГПУ), которое пришло на смену ЧК. Другое дело, что в народе прозвище «чекист» еще долго сохранялось за сотрудниками специальных подразделений правоохранительных органов СССР.
«В банде была баба, звали ее Мурка»
В изначальном тексте Мурка (блатной вариант имени Мария) иногда называется и Любкой, и Машей. По-видимому, здесь речь идет о ходовом в те годы прозвище — Мурками называли работниц, а порой и подруг сотрудников Московского уголовного розыска. В данном случае Мурку поначалу звали Любкой, затем Машей, и лишь потом в тексте появилось каноническое имя.
К слову, существует версия песни, в которой вообще отсутствует Вася Бриллиант и его «банда из Амура». Но есть история о любви и измене, которая завершилась кровавой разборкой на почве ревности. Тем не менее история о Бриллианте и сотруднице Климовой, которая служила в секретном подразделении ЧК, считается наиболее близкой к реальности.
Согласно этой версии, работавшие в Днепропетровске чекисты выяснили, что в их руках оказалась лишь часть банды.
Чтобы ликвидировать группировку Бриллианта, чекисты отправили под видом занимающейся разбоем «банды гастролеров» опытных сотрудников МУРа. Лжебандиты должны были привлечь своими дерзкими выходками внимание Бриллианта, который был настолько хорошо законспирирован, что никто толком не знал, как он выглядит.
Женщина в банде в то время не была уникальным явлением. Обольстительные дамы в шляпках часто занимались мошенничеством, аферами, промышляли игрой в карты и карманными кражами. Конечно, после революции, когда власть еще не укрепилась, были и такие женщины, которые собирали собственные преступные группы.
«Даже злые урки — и те боялись Мурки»
Мария Климова провернула несколько дерзких ограблений, пользуясь данными ей из Москвы инструкциями. Она посетила пару злачных мест для криминальной публики, где проявила характер, подстрелив местных бандитов, решивших распустить руки. Конечно, столь экстравагантная особа не могла не заинтересовать самого Васю Бриллианта.
При знакомстве Мурка сообщила, что она Марго Дмитриевская, ближайшая подруга Нестора Махно (батьки Махно), которого за его анархистские взгляды и сопротивление и белым, и красным сильно уважали в криминальном мире.
Между тем, как следует из текста песни, люди Васи Бриллианта понимали, что случайности неслучайны, и начавшиеся провалы связаны с тем, что кто-то из них сотрудничает с чекистами. По-видимому, с чем-то подобным банда уже сталкивалась в родном днепропетровском Амуре, а потому «крота» искали активно.
Скорее всего, как это бывает в мировой практике противостояния оргпреступности и силовых структур, за голову «крота» или за информацию о нем была объявлена большая награда. Желающие обогатиться искали информацию о нем везде, где можно.
«Там сидела Мурка в кожаной тужурке»
Понятно, что оперативник Мария Климова, которая находилась в Одессе под прикрытием и которую пытались вычислить все местные уркаганы — от воров-домушников до матерых головорезов, никогда не пошла бы на встречу с бандитами в классической форме чекиста — кожаной куртке и с наганом, торчащим из кармана.
Судя по этой строке из песни, бандиты раскрыли Мурку в неожиданный для нее момент. Причиной провала Климовой стало то, что одесские бандиты кормились в первую очередь благодаря порту, через который проходило множество товаров. И на Привозе можно было узнать последние слухи.
Знаменитые одесские контрабандисты имели связи везде, в первую очередь — в соседней Румынии, куда регулярно ездили за товаром. А именно там и скрывался батька Махно со своей подругой, настоящей Марго Дмитриевской. Кто-то из бандитов узнал об этом и поделился информацией с главарем бандитов, а тот уже расправился с Марусей Климовой.
«Мурка — Маруся Климова, прости любимого!»
Если примерный криминальный сюжет известен, то личность Маруси Климовой вызывает неподдельный интерес у всех охотников за сенсациями. В 2018 году СМИ сообщили, что в запасниках Одесского краеведческого музея хранится кошелек с выгравированной надписью «Любочке от Мурки. 1941 год». Дарительницей якобы была та самая героиня знаменитой песни.
Также сообщалось, что в Главном информационно-архивном Центре МВД России есть учетная карточка капитана милиции Марии Прокофьевны Климовой, 1897 года рождения. Если это та самая Мурка, то на момент охоты на Васю Бриллианта ей было 25 лет. Но звания в милиции ввели лишь в 30-е годы.
Между тем в июне 2018 года в Великом Устюге (Вологодская область) открыли первый в России памятник уроженке города Марусе Климовой — героине песни «Мурка». Впрочем, этот факт вызывает сомнения. Якобы подтвержденная документами история о Климовой — уроженке Великого Устюга — появилась в сети аккурат перед началом проката по ТВ сериала про Мурку.
«Здравствуй, моя Мурка, здравствуй, дорогая!»
За время существования песни число тех, кого называли реальными прототипами Мурки, выросло до нескольких десятков. Долгое время считалось, что Мурка — это Мария Никифорова, предводительница анархистов на территории Юга России, соратница Нестора Махно.
В 16 лет она сбежала из дома, примкнула к анархистам и стала классической революционеркой. Девушка была лихая, в юные годы занималась и терактами, и дерзкими налетами. В какой-то момент ее поймали, Никифорова предстала перед судом и была приговорена к расстрелу, но позже его заменили на пожизненную каторгу. Девушка сумела сбежать с каторги и перебралась за границу.
Позже, когда Нестор Махно и советская власть разошлись и вступили в прямое противостояние, Мария вернулась к анархистам и вела активную борьбу уже против большевиков, взрывая, стреляя и организуя группы сопротивления. Никифорову идеально описывала строчка из песни Ядова: «Даже злые урки — и те боялись Мурки».
Фото: Public Domain / Wikimedia
Но о Никифоровой известно, что в 1919 году ее вместе с мужем схватили представители белой добровольческой армии в Крыму, где после допросов казнили вместе с членом партии большевиков Евгенией Багатурьянц.
В Севастополе по приговору военно-полевого суда казнена известная Маруся Никифорова (Мария Бржостска), командирша отряда анархистов-коммунистов, производившая кровавые расстрелы и расправы
Исследователь знаменитой песни писатель Сергей Мельгунов считал, что прообразом Мурки стала одесская чекистка по прозвищу Дора. По его данным, 20-летняя девушка была главным палачом в местной ЧК и расстреливала людей без суда и следствия. До работы в ЧК она была актрисой, а после ее ареста в 1919 году пошли слухи, что Дора работала двойным агентом в воровской среде Одессы.
«Ты зашухарила всю нашу малину — и за это пулю получай»
Конечно, среди тех, кого называли прообразом Мурки, были многочисленные женщины из ЧК с именем Мария и фамилией Климова. Их оказалось в 20-е годы несколько десятков. Впрочем, нужно понимать, что поэт и журналист Яков Ядов создавал все же песню, а не документальное произведение.
Его целью не была точная фиксация происходящих событий, тем более что, по воспоминаниям современников, талантливый писатель хватался за любую возможность написать и заработать на том, что нравилось его аудитории. Вряд ли стоит искать реальные прототипы у каждого стихотворения и песни, вышедшей из-под пера одесского таланта.
Безусловно, описанная в песне операция по внедрению неоднократно проводилась правоохранительными органами в период борьбы с бандитизмом и в Одессе, и в других городах СССР. А что до Маруси Климовой, то, возможно, главную героиню песни назвали так просто потому, что это отлично рифмуется с фразой «прости любимого». По крайней мере куда лучше, чем Иванова или Петрова.