Что случилось во франции сейчас
«Европа сама разожгла этот пожар» Европейский политик — про отношения с Россией, конфликт на Украине и НАТО в Черном море
Фото: Valentyn Ogirenko / Reuters
После украинского кризиса 2014 года отношения между Россией и Европой стремительно ухудшились: все чаще с обеих сторон звучат взаимные упреки и обвинения. В таких условиях в Европе все сложнее найти политиков, которые выступают за сбалансированный подход и конструктивный диалог с Москвой. Один из них — французский депутат Европарламента, член партии «Национальное объединение» Тьерри Мариани. В СМИ его называют «французским другом Владимира Путина». Сам же Мариани считает себя исключительно профранцузским политиком и убежден, что в интересах Франции — наладить сотрудничество с Россией. В интервью «Ленте.ру» он рассказал о причинах непростых отношений ЕС с Россией, объяснил, с чем связано очередное обострение на Украине и почему Европа неправильно повела себя с Лукашенко.
«Лента.ру»: В СМИ вас нередко называют пророссийским политиком и даже другом Путина. Это действительно так?
Тьерри Мариани: Я не пророссийский политик. Я профранцузский политик, и я убежден, что в интересах моей страны поддерживать хорошие отношения и с Россией, и с Америкой. Нам необходимо найти баланс. Но во французской политике, да и в Европейском парламенте происходит демонизация России.
Если не называть Путина плохим, если не считать Россию угрозой, то тебя заподозрят в том, что ты проплачен Кремлем или вовсе шпионишь для ГРУ и ФСБ
Это какое-то безумие. Такое чувство, что Европарламент и Европа в целом скатываются в остервенелый маккартизм (антикоммунистическое общественное движение в США в 1950-е — прим. «Ленты.ру»).
Я хорошо знаю Россию. Я ведь окончил военное училище и там изучал русский язык, потому что нас готовили к войне с Россией — ее, правда, так и не случилось (смеется). Поэтому, наверное, и мой русский лучше не стал, я говорю на нем очень плохо. Впервые я побывал в России, когда это еще был СССР, в 1976 году — съездил в Москву, Киев и Минск. Я до сих пор помню гостиницу «Интурист». Всего же я в России был около 200 раз, даже в таких отдаленных городах, как Магадан, Хабаровск, Петропавловск-Камчатский, Грозный, Уфа. Моя жена из Екатеринбурга.
Я убежден, что Россия нам не враг. Все, кто хоть немного разбирается в отношениях с Россией, понимают, что риска войны с ней нет — если этого, конечно, не захотят в Европе. Мне ужасно жаль, что отношения с Россией так испортились в 2014 году, после переворота на Украине — нужно помнить, с чего все началось.
Могут ли отношения между ЕС и Россией измениться в лучшую сторону в обозримом будущем?
Честно говоря, я настроен очень пессимистично. Все сильно изменилось с расширением Евросоюза в 2004 году. До этого Евросоюз состоял из западноевропейских государств, у которых не было сложной истории с СССР. Последний русский солдат покинул Париж в 1815 году, то есть больше двух столетий назад. Последний советский солдат покинул Варшаву всего лет 30 назад. У восточноевропейских стран непростая история с Россией, поэтому когда в 2004 году страны Прибалтики и Польша вошли в состав Евросоюза, это определенно отразилось на его политике в отношении Москвы. И если посмотреть на политиков, которые сейчас продвигают в Европарламенте антироссийские взгляды, то это, например, литовские депутаты Андрюс Кубилюс и Пятрас Ауштрявичюс, то есть те люди, у которых есть личная неприязнь к России. Я понимаю их и не виню их. Но из-за личной неприязни они ставят всю Европу в крайне опасное положение.
Несколько дней назад британский министр иностранных дел [Лиз Трасс] позировала в танке в Эстонии, на границе с Россией, как будто сейчас идет война. Это ужасно глупо. Поэтому я настроен крайне пессимистично относительно будущего отношений России и ЕС. Хотелось бы надеяться, что я неправ, но с возрастом я стал реже ошибаться.
Иными словами, надежды мало?
Да, в следующие два года политика Евросоюза в отношении Москвы точно не поменяется, потому что ее определяют не в Брюсселе, Страсбурге, Париже или Берлине, а в Вашингтоне.
Я помню, как однажды один политик из Эстонии сказал мне: «Нам от Евросоюза нужны деньги, а от НАТО — безопасность». Что важнее — деньги или безопасность? Конечно, второе. Поэтому им так важно мнение Вашингтона.
Эти восточноевропейские политики — словно троянские кони Вашингтона. Если вы посмотрите, то эти депутаты зачастую учились в Америке, у них там были стипендии — неудивительно, что они всегда на стороне американцев
Вы сказали, что считаете маловероятной войну с Россией. Однако сейчас в СМИ и из уст некоторых официальных лиц все чаще звучат утверждения о том, что Россия якобы планирует нападение на Украину и что это напрямую затронет Европу. Что вы об этом думаете? Верите ли вы, что Россия действительно пойдет на конфликт с Украиной?
Меня очень беспокоит ситуация на Украине, потому что только война может спасти [украинского президента Владимира] Зеленского.
Недавно Европейская счетная палата выпустила доклад, где утверждается, что мы выделили Украине почти 8 миллиардов евро, которые лишь способствовали разгулу там коррупции. Это не Тьерри Мариани говорит, это официальный документ, выпущенный Европейской счетной палатой.
Украинское правительство в достаточно тяжелом положении, и иногда лучший способ удержать власть — это закричать «Родина в опасности!»
Фото: Valentyn Ogirenko / Reuters
Россия дала понять, что не заинтересована в аннексии Донбасса. Они просто вернули Крым по итогам референдума — это совсем другой вопрос. Я помню, как-то раз, выступая на французском телевидении, я услышал от журналиста фразу «аннексия Крыма». И я возразил: позвольте, есть ли в Европе беженцы из Крыма? У нас есть миллионы беженцев из Ирака, из Сирии, а из Крыма — никого. А там ведь живет 2,5 миллиона человек. Значит, всех все устраивает, значит, это все действительно произошло по воле людей. Да, там есть крымско-татарское меньшинство, но большинство-то — русские.
Я часто бывал в Крыму еще до 2014 года, потому что там расположено крупнейшее захоронение французских солдат за рубежом — военные, погибшие во время Крымской войны. И я уже тогда видел, что жители Крыма хотели, чтобы полуостров вернулся в состав России.
То, что Европейский парламент так упорно требует возвращения Крыма Украине, — это безумие. Это то же самое, что требовать возвращения Эльзас-Лотарингии в состав Германии.
Как вы расцениваете возросшую активность НАТО в Черном море в контексте всех этих сообщений о «российском вторжении»?
Последние учения США в Черном море — это определенно провокация. Это очевидно. Мне кажется, что в Вашингтоне и Киеве есть силы, которые заинтересованы в войне. Это меня сильно беспокоит. Я надеюсь, что моя страна не окажется втянута в это безумие.
Военнослужащий США во время учений Sea Breeze 2021 в Черном море
Фото: Efrem Lukatsky / AP
Продолжая разговор о НАТО: на ваш взгляд, изменилось ли в Европе, и во Франции, в частности, отношение к альянсу после скандала с AUKUS? Ведь сразу после подписания оборонного партнерства между США, Великобританией и Австралией последняя тут же разорвала многомиллиардный контракт на подлодки с Парижем.
К сожалению, нет, отношение не изменилось. [Президент Франции Эммануэль] Макрон был очень резок в первые две недели [после объявления о создании AUKUS], а потом словно позабыл обо всем: любезничал с вице-президентом [США] Камалой Харрис и рассказывал, какой США ценный союзник.
Если позволите такое сравнение, Франция повела себя как собака, которую пнешь, она посидит обиженно в углу, а через пару часов снова лижет тебе руки
Да, сейчас во Франции все обсуждают AUKUS, но многие постепенно об этом забудут. Так было и раньше. Несколько месяцев назад был серьезный скандал из-за хакерской программы Pegasus: оказалось, что разведка Марокко прослушивала ряд французских политиков и, возможно, самого Макрона. Поднялась жуткая шумиха, а ведь буквально пару лет назад выяснилось, что тем же самым занимались американцы. Но об этом ни слова — тогда выпустили коротенькое заявление, а сейчас словно напрочь об этом позабыли. Так случится и с AUKUS.
Поэтому очень хотелось бы, чтобы у Франции сменился президент. Да, Америка — очень важный союзник, но мы не должны превращаться в ее верного пса.
А как вы в целом оцениваете президентство Макрона, не только в отношении США? Его первый президентский срок подходит к концу — какие выводы можно сделать?
Во Франции, да и во многих других странах главные политические шаги предпринимаются в первые два года, а оставшуюся половину срока ты уже готовишься к следующим выборам. На последние два года президентства Макрона пришелся коронавирус. Но, будем честны, и в начале своего президентского срока он, в общем-то, ничего не сделал.
До коронавируса во Франции были протесты «желтых жилетов», и Макрон пообещал множество реформ, но ничего позитивного так и не привнес. Во внешней политике ему тоже мало чего удалось достичь. Вскоре после вступления в должность у него была встреча с Трампом, та самая — со странным рукопожатием. И Макрон рассказывал потом, какой он молодец, что он убедил Трампа остаться в Парижском соглашении по климату. И что произошло? Трамп вернулся в Вашингтон и объявил о выходе из соглашения.
Эммануэль Макрон и Дональд Трамп
Фото: Ludovic Marin / Reuters
Пожалуй, единственное позитивное достижение Макрона за все пять лет президентства — решение перезахоронить танцовщицу Жозефин Бейкер, участницу движения Сопротивления, в парижском Пантеоне. Честно признаться, я был очень рад. Это была замечательная женщина.
Каждый французский президент мечтает примерить на себя роль Шарля де Голля. Но если сравнивать Макрона с генералом де Голлем, то у того на первом месте стояла политика, а лишь потом — пиар. У Макрона же приоритеты такие: пиар, пиар и пиар, а на остальное не остается времени. Макрон очень любит шоу и театральность, он как иллюзионист: обещает что-то — и все восхищаются, но потом дымка рассеивается — а там и нет ничего.
Французская политика нуждается в изменениях, но с Макроном у власти это невозможно. Я поддерживаю Марин Ле Пен, потому что она сегодня единственный кандидат, придерживающийся голлистской политики. И как бы ни было парадоксально, ее отец выступал с критикой де Голля.
Ваша партия не самым удачным образом показала себя на региональных выборах в этом году. С чем вы это связываете? Не опасаетесь ли вы, что это отразится на шансах Ле Пен на президентских выборах?
Это совершенно разные выборы. На этих региональных выборах явка составила меньше 34 процентов — она была рекордно низкой. Во-первых, это все-таки местные выборы, они совершенно другого уровня. Во-вторых, люди боялись заразиться коронавирусом, да и кампании с призывом идти голосовать в этот раз не было. Кроме того, если посмотреть результаты этих выборов, то почти все главы регионов были переизбраны.
На президентских выборах явка обычно составляет порядка 80 процентов, может быть, в этот раз она будет около 75 процентов, но это все равно в два раза больше избирателей.
Мне кажется, что пять лет назад Марин Ле Пен не была готова к президентству, но сейчас она разрабатывает тщательную программу, тесно работает со специалистами.
Публицист Эрик Земмур, который выражает достаточно схожие с вашей партией взгляды, официально выдвинул свою кандидатуру в президенты. Что вы о нем думаете? Не опасаетесь, что он перетянет часть голосов вашего электората?
Мне нравится Эрик Земмур, но я бы не стал за него голосовать. Мне кажется, что он очень хороший журналист, его точка зрения по ряду вопросов совпадает с нашей. Но он не политик, у него проблемы с тем, чтобы переключиться с журналистики на политику. Во время поездки в Марсель он показал недовольным средний палец — ну разве так повел бы себя политик?
Он придает большое значение теме иммиграции, и это действительно важная проблема во Франции, но далеко не единственная. Он хочет вернуть Францию в эпоху 1960-х.
Путин как-то сказал: «Кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца. А у того, кто хочет его восстановления в прежнем виде, нет головы». То же применимо в отношении Франции. Понятно, что многие французы ностальгируют по временам генерала де Голля, Брижит Бардо и Жан-Поля Бельмондо. Но сейчас мы живем в совершенно другую эпоху — эпоху интернета и глобализации. Нужно думать не о том, как вернуться в 1960-е, а о том, как построить Францию XXI века, сохранив главные французские ценности
Весной отставные и действующие французские военные написали Макрону несколько писем, в которых утверждалось, что Франция оказалась на пороге гражданской войны с «полчищами исламистов» из-за провальной миграционной политики. Согласны ли вы с таким взглядом на проблему? Действительно ли вопрос стоит настолько остро?
Во-первых, я был шокирован реакцией некоторых французских СМИ на это письмо — его авторов чуть ли не в попытке госпереворота обвиняли. Но у нас во Франции демократия, и у этих людей есть право высказывать свою точку зрения.
Я думаю, что столкновения цивилизаций следует опасаться внутри Франции, поскольку массовый приток мигрантов из стран с цивилизацией, отличной от нашей, в особенности из мусульманских стран, представляет собой настоящую проблему. Да, Франция исторически была «сердцем иммиграции». Мариани — это итальянская фамилия, мой отец перебрался во Францию из Италии. Мой сын Тимур — наполовину русский, его дедушка был итальянцем, но он француз.
Но тут вот что важно: раньше 90 процентов миграции приходилось на выходцев из других стран Европы, они были представителями христианской цивилизации. Сейчас в большинстве своем это выходцы из Африки и с Ближнего Востока — это уже другая цивилизация.
Мои оппоненты говорят, что количество мигрантов, приезжающих во Францию, осталось тем же, что и раньше. Да, может быть, цифры те же, но люди другие. Мигрант из Италии и мигрант из Мали — это два очень разных человека. Все это может привести к столкновению цивилизаций внутри Франции, поэтому нам необходимо вернуть контроль над иммиграцией
Будет ли это столкновение сугубо идеологическим и ценностным или вполне себе физическим, как предупреждали военные?
А оно уже происходит в отдельных районах и пригородах французских городов. Это зоны беззакония, куда боятся заходить даже полицейские.
В последние месяцы возник новый миграционный маршрут из стран Ближнего Востока в Европу — через Белоруссию. Что вы думаете о продолжающемся кризисе на восточной границе ЕС? Как вы расцениваете отказ стран Евросоюза пропустить мигрантов?
Граница Польши — это граница всего ЕС, в том числе Франции. Поэтому я поддерживаю решение польских властей заблокировать границу и не впускать мигрантов.
В то же время мне кажется, что Европа повела себя крайне наивно. Вы знаете, в Библии говорится: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Не уверен, что [президент Белоруссии Александр] Лукашенко дочитал до этого места. Я ни в коем случае не поддерживаю то, что он сделал, но было бы наивно полагать, что он никак не ответит на санкции. Конечно, Лукашенко подготовил свой ответ.
Польские пограничники на КПП Кузница — Брузги на польско-белорусской границе
Фото: Kacper Pempel / Reuters
Мне кажется, что мы избрали неверную политику в отношении Белоруссии, когда ввели против нее санкции после президентских выборов в августе 2020 года. Было бы правильнее просто проводить встречи с оппозицией, потому что введение санкций против подобного правительства ни к чему не приведет. Повторюсь, было бы наивно ожидать, что он никак не ответит.
В Европе Лукашенко обвиняют в гибридной войне, но забывают, что сами ее начали — с санкций
Какие последствия будет иметь этот кризис для Европы, на ваш взгляд?
Ну, во-первых, это хорошие новости для Москвы — потому что происходящее еще больше толкает Белоруссию в объятия России.
Литва и Польша решили построить стену на границе с Белоруссией, и мне это кажется верным шагом. Но Европейский союз отказался выделить на это субсидии. Выглядит очень странно: они сами разожгли этот пожар, но отказываются отправлять пожарных.
Серия вооруженных нападений произошла во Франции Нападавшие выкрикивали «Аллаху акбар». Три человека погибли, один обезглавлен
Фото: Eric Gaillard / Reuters
Мэр Ниццы потребовал закрыть все церкви в городе. «Я попросил закрыть все церкви, все места поклонения», — приводит слова BFM TV Эстрози. «Нам нужно значительное подкрепление, чтобы обезопасить весь город и успокоить население Ниццы», — добавил мэр. В течение какого времени будут действовать подобные меры, пока не уточняется.
Мэр Ниццы Кристиан Эстрози на месте происшествия
Фото: Twitter / @CESTROSI / Reuters
Как рассказал настоятель прихода в Ницце Жиль Флорини, церкви готовились к тому, что на них могут быть совершены атаки. «В течение двух-трех дней нас предупреждали, что с приближением Дня Всех Святых (1 ноября) могут произойти дополнительные нападения, — пояснил священнослужитель. — Мы были настороже, но не думали, что это произойдет».
Президент Франции Эммануэль Макрон лично приехал на место происшествия в Ницце. После его осмотра он заявил, что страна подверглась нападению исламских террористов. По словам главы государства, Франция находится в опасности. «Если на нас нападают, то это из-за наших ценностей, наших ценностей свободы и нашего желания не поддаваться террору», — заявил Макрон.
Глава государства в связи с угрозой приказал вывести войска на улицы по всей территории страны. В городах будут размещены до семи тысяч солдат. Военные будут защищать как места поклонений, так и другие объекты, в том числе школы.
Президент заявил о мерах после того, как во Франции был объявлен высочайший уровень угрозы из-за атак. Премьер-министр Жан Кастекс при этом указал, что ответ правительства на произошедшее «будет жестким и безжалостным».
На произошедшее уже отреагировала канцлер Германии Ангела Меркель. «Я глубоко потрясена жестокими убийствами в церкви в Ницце. Мысленно я сейчас с родственниками убитых и раненых. Французская нация в эти тяжелые часы может рассчитывать на солидарность Германии», — привел ее слова пресс-секретарь германского правительства Штеффен Зайберт.
Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон подчеркнул, что его страна поддерживает Францию и «выступает против террора и нетерпимости». Само нападение он назвал варварским.
Председатель Европарламента Давид Сассоли в свою очередь отметил, что глубоко шокирован и расстроен новостями, и призвал европейцев сплотиться. «Эту боль чувствуем все мы в Европе. У нас есть долг — вместе бороться против насилия и тех, кто разжигают ненависть», — написал он.
Представитель Кремля Дмитрий Песков также прокомментировал резню в базилике Нотр-Дам-де-Нис. Он указал, что в Ницце произошла ужасающая трагедия. «Оскорблять чувства верующих недопустимо и одновременно недопустимо убивать людей», — добавил Песков.
После расправы над учителем карикатуры на пророка проецировали на стену ратуши в городе Монпелье, во многих городах по всей стране прошли акции в память об убитом. Люди вышли на улицы с лозунгами в защиту свободы слова, республиканских свобод и поддержки преподавателей. Известно также, что карикатуры на различные темы собираются перевыпустить отдельной книгой.
Президент страны Эммануэль Макрон после произошедшего заявил, что в стране усиливают меры по противодействию радикализации. В частности, были предприняты действия в отношении ассоциаций, которые распространяют идеи радикального ислама. Французский лидер добавил, что Пати «стал лицом республики, нашего желания разбить террористов», и указал, что страна продолжит защищать свободу, которой учил убитый.
В то же время многие страны критиковали Францию за поддержку карикатур. Так, иранская консервативная газета Vatan-e Emrooz («Родина сегодня») вышла с ответной карикатурой на Макрона на первой полосе: его изобразили в виде дьявола. А глава Чечни Рамзан Кадыров назвал президента Франции лидером терроризма.
«Экзистенциальная пустота» Франции: кризис левых, расцвет правых и лидерство Макрона
До президентских выборов во Франции, запланированных на 10 апреля 2022 года, остаётся пять месяцев. На фоне доминирования правых сил кандидат от Социалистической партии мэр Парижа Анн Идальго призвала к организации совместного праймериз левых с целью выдвижения общего кандидата в президенты Франции. Об этом политик заявила в среду, 8 декабря, передает издание Le Figaro.
«Расколотые левые, чья слабость приводит в отчаяние многих наших соотечественников, должны объединиться, чтобы править. Необходимо провести праймериз левых кандидатов, исход которых определят граждане», — заявила Идальго в интервью телеканалу TF1.
Как сообщает издание Politico, рейтинг кандидата от Социалистической партии (СП) снизился за последние три месяца с 7 до 4%. Опросы свидетельствуют о состоянии агонии, в котором пребывает некогда одна из главных партий во Франции. Кризисные для СП тенденции обозначались в последние годы президентства социалиста Франсуа Олланда, рейтинг одобрения деятельности которого стал одним из самых низких за всю историю Пятой республики. На выборах 2017 года кандидат от правящей партии Бенуа Амон занял в первом туре лишь пятое место, получив 11,5% голосов. Точкой невозврата для социалистов стали мизерные 5,2%, которые они набрали на парламентских выборах 2017 года.
Состояние агонии однако характерно не только для Социалистической партии, но и для всего левого фланга в целом: ни один из кандидатов спектра пока не способен преодолеть отметку в 10% голосов избирателей. Наибольшей поддержкой пользуется лидер ультралевой «Непокорённой Франции» Жан-Люк Меланшон, за плечами которого опыт работы министром при Жаке Шираке и участие в двух президентских кампаниях. Противник капитализма призывает к установлению верхнего предела для заработной платы на предприятиях, а также отличается особой терпимостью к мигрантам — программа, которая обеспечивает ему поддержку лишь 9% избирателей. В условиях кризиса, охватившего левый фланг, инициатива Идальго провести праймериз кажется более чем оправданной. Предложение, однако, отвергает французский эколог кандидат от «Зелёных» Янник Жадо, опережающий с 7% голосов Идальго, но отстающий от Меланшона. «Нет, я не буду участвовать, лучше присоединяйтесь к нам», — лаконично ответил Жадо на инициативу социалистов, сообщает BFMTV.
На правом фланге ситуация выглядит противоположно: в отличие от левых, кандидаты, призывающие к борьбе с иммиграцией и обещающие вернуть былое величие Франции, пользуются беспрецедентно высокой поддержкой, что объясняется настроениями в обществе. По данным социологических опросов, проведённых компанией Ipsos, лишь каждый четвёртый гражданин республики полагает, что страна не находится в упадке, более 60% респондентов считают, что раньше во Франции жилось лучше. О засилье мигрантов заявляет порядка 65% жителей Франции, абсолютное большинство (79%) уверены, что для восстановления законности, порядка и справедливости нужен сильный лидер.
«Мигранты стали серьёзной проблемой, потому что французы глубоко убеждены в упадке собственной страны. Они чувствуют, что Франция, некогда великая мировая держава, перестала играть какую-либо роль», — заявил изданию Politico французский эксперт Жерар Грюнберг. Такие события, как дипломатический скандал между Францией и США вокруг AUKUS, лишь усиливают общественный скепсис и заставляют граждан поддерживать тех кандидатов, которые обещают решить проблему экзистенциальной пустоты Пятой республики. Наиболее активно к образам, ассоциирующимся с былым величием страны, апеллирует радикально правый эссеист и писатель Эрик Земмур. Политик упомянул в видеообращении с заявлением о намерении баллотироваться в президенты такие имена, как Жанна Д’Арк, Наполеон, Шарль де Голль. Даже такие неоднозначные страницы истории Франции, как режим Виши в годы Второй мировой войны, политик старается обелить.
Неконтролируемая миграция, наводняющая Францию мусульманами, популяризация ЛГБТ, наделение женщин чрезмерной властью, давление со стороны Брюсселя и, наконец, тщеславные, малодушные предатели, заседающие в Елисейском дворце, — лишь часть из того, что, по мнению Земмура, будет характеризовать Пятую республику в ближайшие годы. Ещё в 2014 году политик заявлял о желании выдворить из страны пять миллионов мусульман. «Я говорю то, что никто не смел сказать, но что все желали услышать» — фраза Земмура, которая наиболее ёмко описывает его избирательную кампанию.
Одиозность высказываний и инициатив Земмура может, однако, сыграть с политиком злую шутку: подобная риторика быстро наскучивает избирателям, а небывалый рост популярности сменяет планомерное падение рейтинга. За менее чем полтора месяца рейтинг эссеиста взлетел с 9 до 15% голосов, что позволило Земмуру обогнать в начале октября Марин Ле Пен и выйти на второе место. За этим, однако, последовало снижение: на середину декабря непримиримый борец с мигрантами пользуется поддержкой 13% избирателей.
Падение рейтинга Земмура объясняется не в последнюю очередь и тем, что в начале декабря правоцентристская партия «Республиканцы» неожиданно смогла определиться с общим кандидатом: им стала глава столичного региона Иль-де-Франс Валери Пекресс, которая во втором туре праймериз обошла Эрика Сьотти — депутата Национального собрания Франции и сторонника более жёсткой правой политической линии. Как сообщает ТАСС, после оглашения результатов Сьотти поздравил Пекресс и призвал всех сторонников партии объединиться для достижения совместной победы, которая обеспечила бы безопасность страны перед лицом радикального исламизма и снижения государственных расходов для восстановления экономики. По мнению издания Le Monde, единство, которое продемонстрировал Сьотти, позволит «Республиканцам» удержать более радикально настроенных граждан, которые после избрания Пекресс могли бы перейти в лагерь сторонников Ле Пен или Земмура. Тем не менее говорить о том, что сплочённость сохранится вплоть до дня голосования, ещё крайне преждевременно.
На первом митинге в свою поддержку, который прошёл в субботу, 11 декабря, Пекресс пообещала «восстановить Францию за 5 лет» и «сделать Францию первой европейской нацией в течение 10 лет». «Я хочу, чтобы она была суверенной, не вассалом США и не заложником Турции, не задним двором Китая и не была на вторых ролях в Европе», — передаёт слова кандидата от «Республиканцев» ТАСС.
Она пообещала остановить бесконтрольную миграцию, уничтожить гетто и противостоять радикальному исламизму. В области социальной политики Пекресс дала гарантии того, что будет бороться за лучшие условия труда, достойные зарплаты и достойное будущее для детей. По данным последних опросов, кандидат от «Республиканцев» набирает 16—18% и вплотную приближается к Марин Ле Пен, имея все шансы опередить председателя «Национального объединения» за счёт более системного подхода.
Угроза в виде Пекресс, нависшая над Ле Пен и Земмуром, заставляет СМИ и общественность говорить о целесообразности объединения двух радикально правых кандидатов. «Если бы вы только могли выйти замуж за Земмура», — передаёт слова, адресованные Ле Пен одним из её сторонников, издание Politico. С электоральной точки зрения существуют все предпосылки для подобного союза: «Национальное собрание» опирается на представителей рабочего класса, негодующих из-за экономических последствий глобализации, Земмур — на более обеспеченных граждан, которые, однако, из-за социальных и политических причин также выступают за сильное национальное государство. Вдобавок прецедент переговоров между Ле Пен и Земмуром уже имел место в преддверии выборов в Европарламент 2019 года. Преградой для союза стала, однако, взаимная неприязнь двух лидеров радикально правых, которая за последние несколько лет никуда не исчезла. Как отмечает газета Le Figaro, ни одно из выступлений ни Ле Пен, ни Земмура не обходится без нападок в адрес оппонента. И пока политики выясняют друг с другом отношения, Пекресс перетягивает их избирателей.
«Я обращаюсь ко всем, кто устал от невыполненных обещаний и бессилия властей, кто поддерживает Ле Пен или Земмура… мы, в отличие от радикалов, намерены перевернуть страницу президентства Макрона», — заявила Пекресс после победы на праймериз. Однако удастся ли «Республиканцам» это сделать — большой вопрос. По данным Французского института общественного мнения, Макрон по-прежнему лидирует, набирая 25% в первом туре и опережая во втором туре Пекресс на 4%, Ле Пен на 12%, Земмура и вовсе на 26%. И хотя действующий лидер ещё не объявил о выдвижении своей кандидатуры на пост президента, он уже дал негласный старт избирательной кампании: достаточно обратиться к недавнему изложению Макроном приоритетов Франции на срок председательства страны в Совете ЕС. Как бы ни были сильны позиции евроскептиков и противников НАТО (инициативы по выходу из альянса, а также по ограничению сотрудничества с США в более или менее жёсткой форме содержатся в программах каждого из трёх правых кандидатов), у Макрона есть как минимум два серьёзных преимущества. Во-первых, это центристская повестка, позволяющая перенимать популярные идеи как у правых, так и у левых и перерабатывать их, отделяя зёрна от радикальных плевел. А во-вторых, это отсутствие единства в лагерях оппонентов, когда каждый из кандидатов не знает, кто способен нанести более серьёзный ущерб — Макрон или тот, с кем вы потенциально могли бы выступать единым фронтом.