Что случилось в ростове в 1962 году

Новочеркасский расстрел: «кровавое воскресенье» по-советски

Офи­ци­аль­ная совет­ская про­па­ган­да мно­го лет осуж­да­ла Кро­ва­вое вос­кре­се­нье — рас­стрел цар­ски­ми вой­ска­ми мир­ной демон­стра­ции в Петер­бур­ге в янва­ре 1905 года. Но в 1962 году и в самом СССР про­изо­шло подоб­ное собы­тие. Слу­чи­лось оно в Ново­чер­кас­ске Ростов­ской обла­сти и вошло в исто­рию как «Ново­чер­кас­ский рас­стрел». Дол­гое вре­мя это собы­тие замал­чи­ва­лось вла­стя­ми, о нём не упо­ми­на­ло ни одно СМИ, но в наше вре­мя оно извест­но во всех подробностях.

О том, что же тогда про­изо­шло, что ста­ло при­чи­ной мас­со­вой гибе­ли людей и как такое вооб­ще мог­ло слу­чить­ся, и пой­дёт речь в нашей сего­дняш­ней статье.

Причины забастовки рабочих

К нача­лу 1960‑х годов Совет­ский Союз ока­зал­ся в слож­ной эко­но­ми­че­ской ситу­а­ции. В стране был ост­рый дефи­цит про­дук­тов пита­ния пер­вой необ­хо­ди­мо­сти, в том чис­ле мяса, моло­ка, хле­ба, рас­ти­тель­но­го мас­ла и круп. Вызва­но это было сра­зу несколь­ки­ми при­чи­на­ми. С одной сто­ро­ны, в СССР быст­ры­ми тем­па­ми рос­ло насе­ле­ние, с дру­гой — в раз­га­ре была холод­ная вой­на, гон­ка воору­же­ний и поко­ре­ние кос­мо­са, кото­рые погло­ща­ли огром­ные суммы.

Осво­е­ние целин­ных земель, на кото­рое так рас­счи­ты­ва­ло пра­ви­тель­ство Хру­щё­ва, закон­чи­лось неуда­чей. В 1961 году Союз впер­вые вынуж­ден был заку­пить зер­но за границей.

В этих усло­ви­ях в 1961 году так­же была про­ве­де­на денеж­ная рефор­ма, объ­яв­лен­ная офи­ци­аль­ной про­па­ган­дой «побе­дой соци­а­лиз­ма», но в дей­стви­тель­но­сти госу­дар­ство понес­ло оче­ред­ные финан­со­вые убытки.

Недо­ста­ю­щие день­ги нуж­но было где-то взять. И пра­ви­тель­ство Хру­щё­ва не нашло ниче­го луч­ше­го, чем отнять эти день­ги у наро­да, объ­явив о повы­ше­нии сто­и­мо­сти мяса, мяс­ных про­дук­тов, мас­ла и моло­ка. Цены в один миг взле­те­ли в сред­нем на 30%. Офи­ци­аль­ная про­па­ган­да объ­яви­ла такие меры «боль­шой финан­со­вой помо­щью кол­хо­зам и сов­хо­зам». Дей­стви­тель­но, кол­хо­зы и сов­хо­зы от повы­ше­ния цен были в неко­то­ром выиг­ры­ше, но в огром­ном про­иг­ры­ше ока­за­лись мил­ли­о­ны рабо­чих и крестьян.

Сооб­ще­ние в газе­те «Прав­да» о повы­ше­нии цен с 1 июня 1962 года

Повы­ше­ние цен вско­лых­ну­ло всю стра­ну. В Москве, Ленин­гра­де, Донец­ке, Кие­ве, Дне­про­пет­ров­ске, Тби­ли­си, Тве­ри и дру­гих круп­ных горо­дах про­шли сти­хий­ные митин­ги, появи­лись анти­пра­ви­тель­ствен­ные листов­ки. Но осо­бен­но болез­нен­ным повы­ше­ние цен ока­за­лось для рабо­чих Ново­чер­кас­ска, кото­рым как раз неза­дол­го до это­го, зимой-вес­ной 1962 года, пони­зи­ли зарплаты.

Насе­ле­ние Ново­чер­кас­ска в нача­ле 1960‑х годов состав­ля­ло око­ло 140 тысяч чело­век. Из них 12 тысяч рабо­та­ли на Ново­чер­кас­ском элек­тро­во­зо­стро­и­тель­ном заво­де (НЭВЗ).

НЭВЗ к 1962 году был тех­ни­че­ски отста­лым пред­при­я­ти­ем, на нём прак­ти­ко­вал­ся тяжё­лый физи­че­ский труд, отсут­ство­ва­ла эле­мен­тар­ная без­опас­ность, а мно­гие рабо­чие жили в бара­ках. Те, кто имел воз­мож­ность сни­мать квар­ти­ры, пла­ти­ли за арен­ду до 30% от зар­пла­ты. Даже в доклад­ных запис­ках сотруд­ни­ков КГБ сво­е­му началь­ству сооб­ща­лось, что на НЭВЗ «адми­ни­стра­ция без­душ­но отно­сит­ся к людям, не про­яв­ля­ет забо­ты о созда­нии нор­маль­ных быто­вых усло­вий, орга­ни­за­ции обще­ствен­но­го пита­ния, не уде­ля­ет вни­ма­ния вопро­сам тех­ни­ки безопасности».

Из-за это­го теку­честь кад­ров на заво­де была необы­чай­но высо­ка. А когда в допол­не­ние ко всем пере­чис­лен­ным про­бле­мам сни­зи­лись зар­пла­ты и вырос­ли цены на про­дук­ты, тер­пе­ние рабо­чих иссякло.

Днём 31 мая 1962 года ста­ло извест­но о повы­ше­нии цен, а уже на сле­ду­ю­щее утро рабо­чие дого­во­ри­лись вый­ти на забастовку.

Ново­чер­кас­ский элек­тро­во­зо­стро­и­тель­ный завод. 1962 год

1 июня. Начало забастовки

Утром 1 июня рабо­чие одно­го из цехов не при­сту­пи­ли к обя­зан­но­стям, объ­явив заба­стов­ку и потре­бо­вав повы­сить зар­пла­ты и улуч­шить усло­вия тру­да. Вско­ре к ним при­со­еди­ни­лись и люди осталь­ных цехов. Когда на завод при­был дирек­тор Борис Куроч­кин, рабо­чие нача­ли гово­рить ему, что теперь на такую зар­пла­ту невоз­мож­но про­жить и что им не хва­та­ет денег даже на мясо.

Вме­сто того, что­бы пообе­щать басту­ю­щим повы­сить зар­пла­ты, Куроч­кин ответил:

«Не хва­та­ет денег на мясо, жри­те пирож­ки с ливером».

Такой ответ вызвал бурю него­до­ва­ния в тол­пе, дирек­то­ра осви­ста­ли, и он еле поки­нул завод на сво­ей машине.

После это­го митин­гу­ю­щие, кото­рых было уже око­ло четы­рёх тысяч чело­век, отпра­ви­лись к про­хо­дя­щей побли­зо­сти от заво­да желез­ной доро­ге «Ростов — Москва» и пере­кры­ли её.

Вско­ре подо­шёл пас­са­жир­ский поезд, кото­рый вынуж­ден был оста­но­вить­ся перед огром­ной тол­пой заба­стов­щи­ков. Кто-то напи­сал на локо­мо­ти­ве фра­зу «Хру­щё­ва — на мясо!».

Басту­ю­щие про­дол­жа­ли выкри­ки­вать лозун­ги, самым попу­ляр­ным из кото­рых был «Хле­ба, мяса, мас­ла». Несколь­ко ора­то­ров про­из­нес­ли речи. Кто-то пред­ла­гал дей­ство­вать ради­каль­нее, дру­гие же, напро­тив, при­зы­ва­ли оста­вать­ся в рам­ках зако­на и митин­го­вать мир­но. Бли­же к вече­ру поезд отпу­сти­ли и он вер­нул­ся на преды­ду­щую станцию.

Тем вре­ме­нем око­ло полу­дня о заба­стов­ке доло­жи­ли Хру­щё­ву. Посо­ве­щав­шись с мини­стра­ми обо­ро­ны, внут­рен­них дел и пред­се­да­те­лем КГБ, ген­сек отдал при­каз пода­вить «анти­со­вет­ский мятеж» силой.

Спу­стя пару часов министр обо­ро­ны мар­шал Роди­он Мали­нов­ский позво­нил началь­ни­ку шта­ба Севе­ро-Кав­каз­ско­го окру­га и повто­рил при­каз пода­вить про­те­сты силой, не при­ме­няя, одна­ко, для это­го тан­ки. Что­бы руко­во­дить дей­стви­я­ми армии, мили­ции и КГБ на месте собы­тий, из Моск­вы в Ново­чер­касск выеха­ли чле­ны пра­ви­тель­ства Фрол Коз­лов, Ана­стас Мико­ян, быв­ший пред­се­да­тель КГБ Алек­сандр Шеле­пин и пред­се­да­тель Сов­ми­на РСФСР Дмит­рий Полянский.

Око­ло 16:30 к про­те­сту­ю­щим вышли пер­вый сек­ре­тарь ростов­ско­го обко­ма Алек­сандр Басов, пред­се­да­тель ростов­ско­го обл­ис­пол­ко­ма Иван Заме­тин, пер­вый сек­ре­тарь ново­чер­кас­ско­го гор­ко­ма КПСС Тимо­фей Логи­нов и дирек­тор заво­да Борис Курочкин.

Пер­вым с речью к рабо­чим высту­пил Басов, но гово­рил он так неуме­ло, что тол­па его осви­ста­ла и нача­ла бро­сать в него бутыл­ки и пал­ки. Сле­ду­ю­щим попы­тал­ся что-то ска­зать Куроч­кин, но в него тоже поле­те­ли раз­лич­ные пред­ме­ты. В ито­ге все четы­ре чинов­ни­ка вынуж­де­ны были укрыть­ся в адми­ни­стра­тив­ном зда­нии заво­да и смог­ли поки­нуть его лишь несколь­ко часов спустя.

Начи­ная с 18:00 к заво­ду при­бы­ва­ли отря­ды воен­ных и мили­ции общей чис­лен­но­стью до 200 чело­век, подъ­е­ха­ли так­же три БТРа. Одна­ко бое­вых патро­нов у них не было, поэто­му в тот день жертв уда­лось избе­жать. Око­ло 30 чело­век, про­яв­ляв­ших осо­бую актив­ность, аре­сто­ва­ли и доста­ви­ли в город­ской отдел МВД.

Вече­ром рабо­чие жгли на кострах порт­ре­ты Хру­щё­ва и дру­гих пар­тий­ных дея­те­лей. Око­ло полу­но­чи боль­шин­ство митин­гу­ю­щих разо­шлось, дого­во­рив­шись сно­ва собрать­ся на сле­ду­ю­щее утро.

2 июня. Расстрел протестующих

При­мер­но в три часа ночи в Ново­чер­касск вошли тан­ки и вой­ска, кото­рые сра­зу заня­ли тер­ри­то­рию заво­да и вытес­ни­ли отту­да немно­го­чис­лен­ных оста­вав­ших­ся там заба­стов­щи­ков. Все важ­ней­шие объ­ек­ты горо­да, вклю­чая почту, теле­граф, радио­узел, гор­ис­пол­ком, гор­ком пар­тии, отдел мили­ции, КГБ и Госу­дар­ствен­ный банк, были взя­ты под уси­лен­ную охра­ну солдатами.

Утром вновь собрав­ши­е­ся на заво­де рабо­чие про­дол­жи­ли митинг. Мно­гие дер­жа­ли в руках крас­ные зна­мё­на и порт­ре­ты Лени­на. Посколь­ку нахо­дить­ся далее на заня­том мили­ци­ей и воен­ны­ми заво­де не было смыс­ла, тол­па басту­ю­щих напра­ви­лась в центр горо­да, где в зда­нии гор­ко­ма нахо­ди­лись Коз­лов, Мико­ян, Шеле­пин, Полян­ский и дру­гие пар­тий­ные чиновники.

Путь от заво­да к цен­тру про­ле­гал через мост на реке Туз­лов. Там к это­му вре­ме­ни уже сто­я­ли тан­ки и сол­да­ты под коман­до­ва­ни­ем гене­рал-лей­те­нан­та Мат­вея Шапош­ни­ко­ва, вете­ра­на Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны и Героя Совет­ско­го Сою­за. При при­бли­же­нии к мосту тол­пы про­те­сту­ю­щих коман­ду­ю­щий Севе­ро-Кав­каз­ским воен­ным окру­гом гене­рал Исса Пли­ев пере­дал Шапош­ни­ко­ву при­каз выс­ше­го пар­тий­но­го началь­ства: разо­гнать тол­пу тан­ка­ми. Шапош­ни­ков отка­зал­ся выпол­нять это явно пре­ступ­ное рас­по­ря­же­ние, заявив Плиеву:

«Това­рищ коман­ду­ю­щий, я не вижу перед собой тако­го про­тив­ни­ка, кото­ро­го сле­до­ва­ло бы ата­ко­вать наши­ми танками».

Впо­след­ствии, когда Шапош­ни­ко­ва спра­ши­ва­ли, что было бы, если б он не ослу­шал­ся, гене­рал отве­чал, что жертв в таком слу­чае были бы тысячи.

Мат­вей Кузь­мич Шапошников

Тем вре­ме­нем тол­па рабо­чих, к кото­рым по доро­ге при­со­еди­ня­лись сот­ни горо­жан вклю­чая жен­щин и под­рост­ков, пре­одо­ле­ла тан­ки и про­дол­жи­ла дви­гать­ся в центр города.

Узнав, что митин­гу­ю­щие про­шли тан­ки, Коз­лов, Мико­ян и про­чие выс­шие пар­тий­ные чинов­ни­ки, нахо­див­ши­е­ся в зда­нии гор­ко­ма, бежа­ли в воен­ный горо­док, где вре­мен­но рас­по­ла­га­лись и город­ские вла­сти. Дой­дя до гор­ко­ма, тол­па нача­ла вести себя гораз­до агрес­сив­нее. Кто-то при­нял­ся бить стёк­ла в зда­нии, дру­гие изби­ли несколь­ких нахо­див­ших­ся побли­зо­сти мили­ци­о­не­ров. Отдель­ные митин­гу­ю­щие про­бра­лись в гор­ком и, не най­дя там пар­тий­ных чинов­ни­ков, при­ня­лись пор­тить мебель.

Кадр из филь­ма А. Кон­ча­лов­ско­го «Доро­гие това­ри­щи», посвя­щён­но­го тра­ге­дии в Новочеркасске

В этот момент к гор­ко­му подо­шли око­ло 50 спец­на­зов­цев с авто­ма­та­ми под коман­до­ва­ни­ем гене­рал-май­о­ра Ива­на Олеш­ко, кото­рые вста­ли меж­ду зда­ни­ем и тол­пой. Осо­бо раз­го­ря­чён­ные митин­гу­ю­щие попы­та­лись отобрать ору­жие у сол­дат, те оттес­ни­ли их и дали пре­ду­пре­ди­тель­ные выстре­лы поверх голов. Одним из этих выстре­лов был убит сидя­щий на дере­ве под­ро­сток, при­шед­ший посмот­реть на митинг.

Тол­па кину­лась на сол­дат, после­до­ва­ли авто­мат­ные оче­ре­ди, митин­гу­ю­щие нача­ли раз­бе­гать­ся в раз­ные сто­ро­ны. Гене­рал Олеш­ко кри­чал, что­бы сол­да­ты пре­кра­ти­ли огонь, но из-за выстре­лов и кри­ков его не было слышно.

Вот как эти собы­тия опи­сы­ва­ют оче­вид­цы. Ана­то­лий Жму­рин, на тот момент 24-лет­ний парень, в раз­го­во­ре с жур­на­ли­ста­ми 55 лет спу­стя вспоминал:

«Я не мог пове­рить, что будут стре­лять. Надоб­но­сти не было ника­кой. Все спо­кой­но себя вели. Жда­ли, что при­едут высту­пать началь­ни­ки. Никто не кидал кам­ни, никто ниче­го не делал. Мог­ли бы разо­гнать водой из пожар­ных автомобилей».

Дру­гой оче­ви­дец, Павел Гри­бов, на тот момент 12-лет­ний под­ро­сток, так опи­сы­вал расстрел:

«Я был паца­нён­ком 12 лет, и меня занес­ло на эту пло­щадь. Когда нача­ли стре­лять, побе­жал через забо­ры. Уви­дел, как мужи­чок забе­жал в парик­ма­хер­скую в откры­тую дверь, я за ним. Встал за сте­ну, уви­дел, что парик­ма­хер ходит и кла­ня­ет­ся, и кла­ня­ет­ся. Не понял сна­ча­ла, что про­изо­шло. Потом уви­дел, что она дву­мя рука­ми дер­жа­лась за живот и у неё из-под рук рас­хо­ди­лось крас­ное пят­но. Полу­ча­ет­ся, погиб­ла от слу­чай­ной пули».

Стал оче­вид­цем рас­стре­ла и буду­щий гене­рал Алек­сандр Лебедь, кото­ро­му на тот момент тоже было 12 лет. Он, как и его сверст­ни­ки, наблю­дал за рас­пра­вой, сидя на дере­ве. Жур­на­лист Вадим Кар­лов писал об этом:

«Оче­вид­цы рас­ска­зы­ва­ют, что после выстре­лов посы­па­лись, как гру­ши, любо­пыт­ные маль­чиш­ки, забрав­ши­е­ся на дере­вья в скве­ри­ке. Сидел сре­ди вет­вей и буду­щий гене­рал две­на­дца­ти­лет­ний Саша Лебедь. Жил он на сосед­ней ули­це Сверд­ло­ва, кото­рая теперь назва­на его име­нем, все­го в квар­та­ле от гор­ко­ма. Есте­ствен­но, не мог не при­бе­жать и не погла­зеть. Он сам об этом потом рас­ска­зы­вал, когда при­ез­жал в город во вре­мя пер­со­наль­ной пре­зи­дент­ской кам­па­нии. О том, как после пер­вых выстре­лов куба­рем ска­тил­ся вниз, как каким-то чудом пере­мах­нул через высо­чен­ный забор. Видел вро­де бы и уби­тых малы­шей. Тому есть и дру­гие кос­вен­ные под­твер­жде­ния. Оче­вид­цы вспо­ми­на­ют про рас­сы­пан­ную обувь и белые дет­ские панам­ки: они валя­лись по всей кро­ва­во-гряз­ной площади.

Прав­да, в опуб­ли­ко­ван­ных спис­ках жертв маль­чиш­ки не зна­чат­ся. Не заяв­ля­ли о про­пав­ших детях и их роди­те­ли. Боя­лись, или мы об этом не зна­ем? А может быть, пото­му, что к пло­ща­ди при­бе­жа­ли сиро­ты (дет­ский дом рас­по­ла­гал­ся как раз на Московской)».

Рас­стрел на пло­ща­ди про­дол­жал­ся все­го три-четы­ре мину­ты. После это­го люди раз­бе­жа­лись, на зем­ле оста­лись лежать несколь­ко десят­ков чело­век — уби­тые и тяже­ло раненные.

Когда спу­стя 30 лет Про­ку­ра­ту­ра РФ нач­нёт рас­сле­до­ва­ние это­го дела, мно­гие из быв­ших в тот момент на пло­ща­ди сол­дат будут утвер­ждать, что стре­ля­ли не они, а неиз­вест­ные люди как в воен­ной, так и в граж­дан­ской одеж­де, сидев­шие на кры­шах бли­жай­ших зданий.

Один из сол­дат утвер­ждал, что с кры­ши зда­ния гор­ко­ма сыпа­лись пуле­мёт­ные гиль­зы. Дру­гой — что после рас­стре­ла из зда­ния вышли двое неиз­вест­ных воен­ных с руч­ны­ми пуле­мё­та­ми в руках. Тре­тий видел, как двое муж­чин в граж­дан­ской одеж­де стре­ля­ли по убе­га­ю­щим людям из писто­ле­тов. Чет­вёр­тый гово­рил, что видел груп­пу из деся­ти сол­дат со снай­пер­ски­ми винтовками.

Конеч­но, на пер­вый взгляд может пока­зать­ся, что все эти сол­да­ты пыта­лись лишь выго­ро­дить себя, пере­ло­жив вину на неиз­вест­ных снай­пе­ров. Одна­ко досто­вер­но изве­стен и такой факт: за день до тра­ге­дии в мест­ную гости­ни­цу засе­ли­лись «27 музы­кан­тов вме­сте с дири­жё­ром». При­чём, для это­го были насиль­но высе­ле­ны уже жив­шие на вто­ром эта­же гости­ни­цы люди. Если бы они дей­стви­тель­но были музы­кан­та­ми, оче­вид­но, насиль­но поки­дать гости­ни­цу нико­го не заста­ви­ли бы.

В тот же день про­изо­шла стрель­ба и в гор­от­де­ле мили­ции, кото­рый попы­та­лась штур­мо­вать дру­гая груп­па митин­гу­ю­щих. Там погиб­ло мини­мум четы­ре чело­ве­ка и ещё око­ло десят­ка были тяже­ло ранены.

Все­го же в тот зло­счаст­ный день в Ново­чер­кас­ске было уби­то как мини­мум 26 про­те­сту­ю­щих и 87 ране­ны. Эти дан­ные были огла­ше­ны лишь в кон­це 1980‑х годов и, ско­рее все­го, явля­ют­ся неполными.

Мемо­ри­аль­ная дос­ка на заво­до­управ­ле­нии НЭВЗ

Извест­но, что неко­то­рые тяже­ло ранен­ные скон­ча­лись в бли­жай­шие после тра­ге­дии дни. Напри­мер, 20 июня умер Лео­нид Шуль­га — 16-лет­ний под­ро­сток, ранен­ный во вре­мя рас­стре­ла. Его мать вынуж­де­на была про­сить раз­ре­ше­ние на похо­ро­ны у началь­ни­ка ново­чер­кас­ской мили­ции. Тот пред­ло­жил про­ве­сти в послед­ний путь под­рост­ка в ста­ни­це Гру­шев­ской — «во избе­жа­ние демон­стра­ций». Семье заяви­ли о том, что во вре­мя похо­рон нель­зя пла­кать и причитать.

Сра­зу после рас­стре­ла пло­щадь нача­ли очи­щать от тру­пов и ранен­ных. Тела погру­зи­ли в маши­ны и увез­ли в неиз­вест­ном направ­ле­нии. Как ста­нет извест­но гораз­до поз­же, 20 погиб­ших были похо­ро­не­ны в одной брат­ской моги­ле, осталь­ные — на раз­ных клад­би­щах Ростов­ской обла­сти в чужих моги­лах, за кото­ры­ми не уха­жи­ва­ли мно­го лет.

Мили­цей­ские запи­си об уби­тых выгля­де­ли так:

«Утром шёл оформ­лять­ся на дру­гую рабо­ту. Сквоз­ное огне­стрель­ное ране­ние голо­вы. Зевака».

«4 меся­ца бере­мен­но­сти. Трав­ма груд­ной клет­ки с повре­жде­ни­ем орга­нов груд­ной клет­ки. Зевака».

«Трав­ма с повре­жде­ни­ем костей чере­па и веще­ства моз­га. Зевака».

«Сидел на дере­ве. Упал, как гру­ша. Стал убе­гать, упал. Пуля вошла в заты­лок, вырва­ла часть лица. Зевака».

«Трав­ма шеи с повре­жде­ни­ем круп­ных сосу­дов. Убит из авто­ма­та. Активный».

Кро­ви на пло­ща­ди было так мно­го, что, по вос­по­ми­на­ни­ям оче­вид­ца, одна из жен­щин опу­сти­ла в лужу кро­ви руки и ста­ла умы­вать лицо, кри­ча, что там есть кровь и её мужа.

Камень-на-Кро­ви в память о Ново­чер­кас­ском рас­стре­ле. Ново­чер­касск, наши дни

Пло­щадь не уда­лось пол­но­стью очи­стить от кро­ви даже пожар­ны­ми маши­на­ми. Тогда на этом месте поло­жи­ли новый асфальт.

При­ме­ча­тель­но, что вла­сти отка­за­лись выда­вать род­ствен­ни­кам тела уби­тых или даже назы­вать место их захо­ро­не­ния. Оль­га Артю­щен­ко, мать уби­то­го 15-лет­не­го под­рост­ка, рассказывает:

«…Ну при­шла я в мили­цию. В мили­ции ска­за­ли, нуж­но идти в гор­со­вет. При­шла в гор­со­вет — там Сиро­тин, сек­ре­тарь. Гово­рит: что ты хочешь? Гово­рю: да уби­ли у меня маль­чи­ка, отдай­те хоть тело. А он гово­рит, здесь никто не стре­лял, никто нико­го не уби­вал… Моло­дой чело­век подо­шёл, забрал меня и рот мне закры­вал… И до воен­ных повёл. А там ниче­го не могут ска­зать. Гово­рят, ну при­ди­те зав­тра. Я и зав­тра ходи­ла. И это… Сиро­ти­на поби­ла. И меня отпра­ви­ли в нерв­ное отде­ле­ние. Там неда­ле­ко, в психдом».

Так закон­чи­лась Ново­чер­кас­ская тра­ге­дия. В авгу­сте того же года состо­ял­ся суд, на кото­ром семь актив­ных участ­ни­ков заба­стов­ки при­го­во­ри­ли к рас­стре­лу, а ещё 103 чело­ве­ка полу­чи­ли сро­ки заклю­че­ния от двух до 15 лет. Неко­то­рые из них вышли на сво­бо­ду досроч­но уже после отстав­ки Хру­щё­ва, но реа­би­ли­ти­ро­ва­ны они были лишь в кон­це 1980‑х годов.

В 1992 году состо­я­лось новое судеб­ное рас­сле­до­ва­ние, на кото­ром осуж­де­ны были уже те, кто отда­вал при­каз стре­лять по про­те­сту­ю­щим рабо­чим. Глав­ны­ми винов­ни­ка­ми тра­ге­дии были назва­ны Ники­та Хру­щёв, Фрол Коз­лов, Ана­стас Мико­ян и дру­гие выс­шие пар­тий­ные чинов­ни­ки. Посколь­ку все они к тому вре­ме­ни уже умер­ли, уго­лов­ное дело было прекращено.

Таким обра­зом, подоб­ные пре­ступ­ле­ния не име­ют сро­ка дав­но­сти, и рано или позд­но, но все­гда будут рас­сле­до­ва­ны. Как пока­зы­ва­ет исто­рия, обыч­но это про­ис­хо­дит сра­зу после сме­ны поли­ти­че­ско­го режима.

Последствия

Ново­чер­кас­ский рас­стрел имел дале­ко иду­щие послед­ствия. Хотя о нём не упо­мя­ну­ло ни одно совет­ское СМИ, скрыть мас­со­вый рас­стрел вла­стям не уда­лось. Слу­хи о рас­пра­ве над мир­ны­ми рабо­чи­ми быст­ро раз­ле­те­лись по стране.

И, как это обыч­но и быва­ет в усло­ви­ях инфор­ма­ци­он­но­го ваку­у­ма, коли­че­ство жертв народ­ной мол­вой мно­го­крат­но пре­уве­ли­чи­ва­лось, что было для совет­ско­го режи­ма ещё хуже, чем даже если бы людям рас­ска­за­ли правду.

Мемо­ри­аль­ная дос­ка на Двор­цо­вой пло­ща­ди Ново­чер­кас­ска, где раз­во­ра­чи­ва­лись основ­ные собы­тия тра­ге­дии 1962 года

Осе­нью того же 1962 года о Ново­чер­кас­ском рас­стре­ле ста­ло извест­но даже за оке­а­ном. Аме­ри­кан­ский жур­нал Time 19 октяб­ря опуб­ли­ко­вал ста­тью «And Then the Police Fired» («И тогда поли­ция откры­ла огонь»), кото­рая была осно­ва­на на слу­хах и содер­жа­ла инфор­ма­цию о сот­нях уби­тых. Одна­ко общий ход собы­тий в этой ста­тье был пока­зан вер­но. Посколь­ку вся ста­тья состо­я­ла все­го из пяти абза­цев, счи­таю умест­ным при­ве­сти её здесь с неболь­шим сокращением:

«В тече­ние несколь­ких недель после июнь­ско­го ука­за Крем­ля о повы­ше­нии цен на мясо и мас­ло на 30% через желез­ный зана­вес про­со­чил­ся инте­рес­ный слух: несколь­ко сотен моло­дых рос­сий­ских сту­ден­тов и рабо­чих были уби­ты поли­ци­ей в про­цве­та­ю­щем южном про­мыш­лен­ном горо­де Ново­чер­кас­ске под Росто­вом, в бур­ную ночь бес­по­ряд­ков и гра­бе­жей, вызван­ных неожи­дан­ным повы­ше­ни­ем цен.

Эту отры­воч­ную исто­рию крат­ко и неза­мет­но сооб­щи­ли бри­тан­ские и фран­цуз­ские газе­ты… Сре­ди кос­вен­ных под­твер­жда­ю­щих дока­за­тельств: 1) вся Ростов­ская область была вне­зап­но объ­яв­ле­на закры­той для ино­стран­ных тури­стов в июне, пред­по­ло­жи­тель­но из-за эпи­де­мии холе­ры, хотя 8 июля было про­ве­де­но круп­ное меро­при­я­тие, и граж­да­нам Рос­сии раз­ре­ши­ли сво­бод­но пере­дви­гать­ся по тер­ри­то­рии, пред­по­ло­жи­тель­но пора­жён­ной болез­нью; 2) в Ново­чер­кас­ске вве­дён комен­дант­ский час для моло­де­жи сро­ком на два года; 3) Заме­сти­тель Ники­ты Хру­щё­ва, Фрол Коз­лов, совер­шил спе­ци­аль­ную поезд­ку в этот рай­он 8 июня и оста­вал­ся там на несколь­ко недель, что­бы разо­брать­ся с „неко­то­ры­ми пар­тий­ны­ми орга­ни­за­ци­я­ми за пре­не­бре­же­ние идео­ло­ги­че­ской и про­све­ти­тель­ской работой“.

Нако­нец, бла­го­да­ря более позд­ним сооб­ще­ни­ям совет­ских путе­ше­ствен­ни­ков и источ­ни­ков в раз­вед­ке союз­ни­ков, а так­же рос­сий­ской моло­дё­жи, посе­тив­шей Все­мир­ный фести­валь моло­дё­жи про­шлым летом в Хель­син­ки, были вос­со­зда­ны все мас­шта­бы июнь­ских бес­по­ряд­ков. Послед­няя вашинг­тон­ская версия:

В Ново­чер­кас­ске про­жи­ва­ет око­ло 16 000 моло­дых завод­ских рабо­чих и уча­щих­ся тех­ни­ку­мов, кото­рые живут в 42 барач­ных обще­жи­ти­ях, раз­бро­сан­ных по все­му горо­ду. При­мер­но через три дня после объ­яв­ле­ния о повы­ше­нии цен груп­па моло­дых людей вышла из обще­жи­тия после обе­да, скан­ди­ро­вав лозунг про­тив ука­за. Вско­ре к ним при­со­еди­ни­лись тыся­чи дру­гих, кото­рые так­же выкри­ки­ва­ли жало­бы на сдель­ную опла­ту тру­да. Огром­ная тол­па мед­лен­но дви­ну­лась к цен­тру горо­да в сопро­вож­де­нии домо­хо­зя­ек. Глав­ная пло­щадь была заби­та, и, что­бы луч­ше раз­гля­деть бур­ную кар­ти­ну, мно­гие сту­ден­ты залез­ли на дере­вья и теле­фон­ные столбы.

Чинов­ни­ки ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии были напу­га­ны. Со сту­пе­нек пар­тий­но­го шта­ба они умо­ля­ли тол­пу разой­тись, обе­ща­ли разо­брать­ся с их недо­воль­ством… Нерв­ная поли­ция откры­ла огонь над голо­ва­ми тол­пы и по неосто­рож­но­сти уби­ла моло­дых рос­си­ян, сидев­ших в тем­но­те на дере­вьях и опо­рах. Когда их тела упа­ли на зем­лю, мятеж­ни­ки взо­рва­лись яро­стью. К месту про­ис­ше­ствия при­бе­жа­ли све­жие отря­ды мили­ции и тай­ной поли­ции, открыв­шие огонь из авто­ма­тов. Счи­та­ет­ся, что при подав­ле­нии бес­по­ряд­ков сот­ни людей погиб­ли и сот­ни полу­чи­ли ранения».

Одна­ко глав­ным послед­стви­ем, на мой взгляд, была даже не меж­ду­на­род­ная оглас­ка, а воз­ник­но­ве­ние огром­ной про­па­сти меж­ду вла­стью и наро­дом. Если гово­рить более лако­нич­но, то власть и народ теперь пере­ста­ли быть еди­ны­ми. Откры­то это про­яви­лось в 1991 году в ходе всем извест­ных событий.

Источник

Засекреченный антисоветский бунт: воспоминания очевидца о кровавых событиях 1962 года в Новочеркасске

Писатель Владимир Конюхов родился в 1950 году в Новочеркасске. Он возглавляет Новочеркасское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, является членом Союза писателей России.

В 1962 году он стал очевидцем перешедшей в массовые беспорядки забастовки рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода (ранее — Завод имени С.М. Будённого), недовольных повышением цен. Выступления, которые первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв назвал «антисоветским бунтом», были подавлены силами МВД, КГБ и ВС СССР.

Конюхов описал эти события в своей книге «Комендантский час». По мнению писателя, в том противостоянии не было положительных героев: заводская администрация, партийное руководство, военные и сами митингующие — все вели себя агрессивно и несговорчиво.

В результате тех событий по меньшей мере 22 человека погибли, более 70 получили тяжёлые огнестрельные ранения. В отношении наиболее активных участников протестов были возбуждены уголовные дела. Впоследствии семерых из них приговорили к высшей мере наказания, ещё 103 человек — к лишению свободы сроками от двух до 15 лет. Информация о произошедшем в Новочеркасске была засекречена и стала достоянием общественности лишь в конце 1980-х, в годы перестройки.

— В исторических справках причиной выступления рабочих в Новочеркасске называют повышение цен. Были ли какие-то дополнительные причины?

— Конечно, были. Повышение цен, о котором объявило правительство СССР, совпало с изменением расценок на труд рабочих на заводе Будённого. Расценки срезали, а нормы выработки выросли. Одно наложилось на другое. Рабочие заволновались. К несчастью, заводом руководил на тот момент очень глупый человек — Борис Курочкин. Его выдвинули на эту должность из рабочей среды. Считалось, раз ты коммунист, из рабочей среды, то тебе можно верить. Вот его и назначили директором. Вместо того чтобы как-то грамотно поговорить с рабочими, он им заявил: «Не хватает на мясо-молоко — жрите пирожки с ливером». Эти слова и подстегнули. Время летнее. От проходной НЭВЗа до железнодорожной ветки — 100 метров. Шёл поезд Ростов — Саратов. Перекрыли движение. С этого всё началось. Приехали из обкома партии, тоже ничего умного не сказали. Приехали из райкома, тоже не нашли что сказать. Произошли отдельные аресты.

И тогда заводские приняли решение — идти в горком партии, который находился в Атаманском дворце, где сейчас музей. Идти с требованием пересмотреть решение и отпустить арестованных.

«Когда Сергей признался, что был свидетелем произошедшего и что рабочие собираются идти в город «качать права», отец пробурчал не то осуждающе, не то одобрительно:
— А куда им деваться, если наши тупаки ничего не понимают. — И уже на пороге отчеканил: — На завод сегодня ни шагу, в городе войска». В. Конюхов. Фрагмент из повести «Комендантский час», журнал «Дружба», 1991 г.

— Они были арестованы за то, что перекрыли движение и остановили поезд? Сколько их было?

— Сколько их там было — до сих пор никто не знает. То ли пять человек, то ли шесть. Отделение милиции находилось на главной улице — Московской. Рядом с банком. И получилось так, что полезли не только в милицию, якобы их освобождать, но стали взламывать ещё и двери банка.

Ведь в этой толпе были очень разные люди. Многие из них жили в бараках, кроме отдельной комнаты, у них ничего и не было. Нищета. Среда была в какой-то степени маргинальная, не в обиду будет сказано. И такие люди в этой толпе преобладали. Они, конечно, дебоширили тогда. Пошли в горсовет. Срывали портреты членов президиума ЦК КПСС. Сбрасывали их. Выступали с крыльца, с балкона второго этажа. Хотя там же звучали и другие речи — с призывами остепениться.

«Над портретом Ленина возвышался транспарант: «Долой грабительские цены!». Молодые женщины пели что-то разудалое, а несколько мужских голосов затянули «Варшавянку». Сергею даже показалось, что перед ним первомайская демонстрация». Фрагмент из повести «Комендантский час».

— Но зачем нужно было открывать по ним стрельбу? Неужели это был единственный выход?

— Никакой надобности в этой стрельбе, конечно, не было. Погалдели бы, погалдели — и разошлись. Но командующий Северо-Кавказским военным округом генерал Плиев решил не церемониться. И произошла трагедия.

— А вы видели, как солдаты стреляли по рабочим?

«Солдаты с автоматами, пройдя вдоль фасада, стали в две шеренги. На балконе появился офицер с громкоговорителем. Он не уговаривал, а угрожал:

— Продуй сначала матюгальник. Командуй в казарме! — гневно отозвались в толпе». Фрагмент из повести «Комендантский час».

— Вы сказали, что вам было 12 лет. А сколько было вашему отцу?

— Вы обсуждали увиденное с братом?

— Брат был младший. Он эти вещи ещё не понимал. А я тогда уже всё понимал. Как сейчас помню разговоры взрослых о случившемся. Помню, как ездил «бобик» и объявлял комендантский час с девяти вечера до пяти утра.

— Сколько длился комендантский час?

— Комендантский час был со 2 по 6 июня, четыре дня.

«Сергей вспомнил портрет Ленина, висящий в классе. Откуда бы ты на него ни смотрел, глаза вождя устремлены на тебя; из всего класса отмечают они лишь тебя, и ты никуда не скроешься от всевидящих зениц.

Так и человек в полевой форме, застывший в рамке окна, казалось, держал под прицелом неослабного внимания лишь одного Сергея». Фрагмент из повести «Комендантский час».

— Бывший губернатор Красноярского края Александр Лебедь родился и вырос в Новочеркасске и был в то время ребёнком вашего возраста. Ссылаясь на его рассказ во время президентской предвыборной кампании в 1996 году, газета «Труд» писала, что якобы в ходе разгона протестов погибли сидевшие на деревьях мальчишки. Однако подтверждений слов Лебедя о случившемся из первых уст журналистам RT найти не удалось. Это правда, что пострадали дети?

— Нет, это не так. Действительно, с деревьев за взрослыми наблюдала детвора. Новочеркасск тогда был самым зелёным городом на юге Российской Федерации, деревьев много. И когда был дан вверх первый залп, ребятишки стали прыгать вниз, «как груши посыпались». Но никаких сведений о том, что дети пострадали, что хотя бы у кого-то была царапина, нет. Какие были пострадавшие — все нашлись. Где оказывали помощь, кому, где похоронили погибших. А уже то, что тела не выдавали, — это отдельная история.

— А почему не выдавали тела?

— Видно, боялись, не были уверены, кто там ещё погиб.

«Это его письменный стол украшает фотография Фиделя Кастро, и Серёжка жалеет, что не имеет такого же снимка Патриса Лумумбы и продолжателя его бессмертного дела Антуана Гизенги. Его распирает гордость за шахтёра Мамая и ткачиху Гаганову, не говоря уже о космических братьях Гагарине и Титове.
Но всё это было не вчера, а целую вечность назад. А сегодня, 2 июня 1962 года, не в Катанге и не в Алабаме, а средь бела дня в Новочеркасске погибли люди и ранен однокашник Снегирь». Фрагмент из повести «Комендантский час».

— Как проходил судебный процесс?

— Суд проходил в актовом зале в КУКСе, это старое название закрытого военного танкового городка, сокращение от «Курсы усовершенствования командного состава». На суде обязывали присутствовать всех передовиков, стахановцев и прочих активистов, чтобы зал был полон. Семерых человек, наиболее рьяных, посчитали зачинщиками беспорядков и приговорили к расстрелу. А остальных — тех, кто попал на фотографии, так как шла скрытая съёмка, — к лишению свободы. Довольно большие сроки у многих были. Но после октябрьского пленума 1964 года, когда Брежнев пришёл к власти, их начали отпускать. Никто из них не досидел свой срок до конца.

«И тут Сергей увидел детей, бегущих прямо на танки. Легко про­скальзывая меж ними, они выскочили на мост, оглядываясь назад. На шоссе, разделяющем Хотунок на две части, показалась колонна людей. Передний ряд, со знамёнами и транспарантами, замедлил шествие перед танками. Идущие следом напирали, сбиваясь в кучу». Фрагмент из повести «Комендантский час».

— Про Шапошникова узнали уже во время перестройки, после того как в мае 1989 года Евгений Евтушенко выступил на I Съезде народных депутатов. Тогда он рассказал про трагедию в Новочеркасске. Вот тогда мы впервые узнали, что, оказывается, был такой генерал Шапошников, который прошёл Великую Отечественную войну. И что он сказал: «Я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками».

Кроме того, потом, в годы горбачёвской власти, в 1990—1991 годах, была создана следственная комиссия. Нашли захоронения погибших в четырёх местах Ростовской области. В 1994-м их торжественно перезахоронили на новом кладбище города Новочеркасска.

— В списках погибших есть 15-летний подросток. Это же почти ваш ровесник. Вы о нём что-то узнали?

— Нет, я его не знал. Но о каждом погибшем сейчас уже есть информация. У нас создан Фонд «Новочеркасская трагедия». Председатель фонда Татьяна Павловна Бочарова активно занимается исследованием. У неё есть подробные списки.

2 июня 1991 года в городе установили памятный камень. Каждый год проводятся торжественные мероприятия в память о жертвах расстрела. Приходят мэр города, глава городской думы. Звучат речи с главным посылом: чтобы это никогда не повторилось.

— Да, он приезжал вместе с Дмитрием Медведевым. И был возле этого камня.

— По вашему мнению, если сейчас посмотреть на эту трагедию, то в ней нет ни одного положительного героя? Неправы все?

— Чтобы понять случившееся, надо понимать то время. Надо подойти структурно. Это была хрущёвская оттепель. В город вернулись измождённые, измученные лагерями люди. Шла реабилитация. А тут из-за какого-то повышения цен, из-за снижения расценок начинается бунт. По идее-то, если уж так говорить, на улицы надо было выходить со словами благодарности. Тем более учитывая, что в городе у нас были высококачественные продукты питания. Какая рыба была! Сколько было этой рыбы! Но тогда это ничего не ценилось. Это считалось само собой разумеющимся. К хорошему быстро привыкаешь. Вот в чём дело. Это потом уже люди поняли, при Брежневе, когда цены подскочили не на проценты, а в разы. Мясо из госторговли исчезло, а появилось в кооперативных магазинах. И уже оно было не на 10—15% дороже, а значительно больше. И качество стало совсем другое. И тогда уже, конечно, никто никуда не выступал.

«И яркие лучики догадки забрезжили в самых дальних уголках сознания. То, что людям дали возможность собраться и свободно вести себя, и есть, наверное, проблески коммунистической свободы. Человек волен переступать некогда запретную отметку». Фрагмент из повести «Комендантский час».

Когда у меня спрашивали, почему в моей повести такие бледные краски времени, когда я описывал те события, я говорил, что если бы это случилось на десять лет раньше или на десять лет позже, при Сталине или при Брежневе, то я бы, конечно, красок не пожалел. А чернить Хрущёва мне совесть не позволяет. Здесь ещё и субъективный фактор.

— То есть хрущёвскую оттепель вы считаете позитивным периодом в истории СССР?

— Конечно! Если бы не хрущёвская оттепель, никто бы на площадь не вышел. Вот в чём дело! Незадолго до этого прошёл XXII Съезд партии. Через две недели после его открытия палача выбросили из Мавзолея. Появилось знаменитое стихотворение Евтушенко об этом событии — «Наследники Сталина». Его переписывали, оно ходило по рукам. Ксероксов-то не было тогда.

Поэтому, конечно, ничего бы подобного не могло произойти раньше, никто бы и не заикнулся, если бы был Сталин, если бы не «оттепель».

В те дни в городе были члены президиума ЦК КПСС. Анастас Микоян тогда приехал, Фрол Козлов. На второй день, когда он был на предприятии, к нему подходили старые рабочие и просили прощения, что такое произошло на их славном орденоносном заводе.

— Не ты один у нас умный. Но хочется спросить и тех героев, кого не научил пример Новочеркасска. Почему как настаёт оче­редная «оттепель», так сразу волнения и беспорядки? Кто науськи­вает, тот в стороне, а люди страдают.

— Не мешай всё в кучу». Фрагмент из повести «Комендантский час».

— Вы сами провели эту параллель между эпохами: хрущёвской оттепелью и перестройкой Горбачёва. У вас есть такое ощущение, что эти эпохи равнозначны?

— Да. Более того, я уверен, что никакой бы гласности конца 1980-х не было без 1960-х годов. Сразу же пошли публикации. Сразу же в обществе появлялась совсем другая риторика. Причём с каждым разом всё это ширилось, ширилось и ширилось.

И в 1988 году, когда прошла XIX партконференция, людей было уже не остановить. Отката уже не было. Общество уже созрело к переменам. Уже по-иному воспринимались многие вещи. Но я больше чем уверен, что не было бы этой гласности либо она приняла бы более осторожные формы, если бы не хрущёвская оттепель.

«Сергей Андреевич, глядя за окно, не столько Калачёву, сколько сам себе сказал:
— Трагедия комендантского часа в том, что он сидит в каждом из нас. Если душа человека не свободна — он раб и подчиняется не высшим заветам мудрости, а требованиям комендантского часа.
— Ты по профессии философ, с тобой трудно спорить.
— Был да вышел. Но суть в другом. Пока на свете есть разбой, пока дети заболевают уже в утробе матери, пока не наказаны злодеи всех мастей, для нас с тобой комендантский час не может быть отменён». Фрагмент из повести «Комендантский час».

Источник