Что случилось в припяти
Припять
Мёртвый город Припять
Припять — город в Киевской области, покинутый жителями в апреле 1986 года после крупнейшей в мире ядерной аварии, — взрыва реактора на Чернобыльской Атомной электростанции (ЧАЭС). Город-призрак включён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО как памятник самой ужасной техногенной катастрофы в истории человечества.
Сэкономь на путешествии!
Видео: Припять
О городе и аварии
Припять находится в 94 км от Киева и в двух километрах от ЧАЭС. Своё название город получил от одноимённой реки, на берегах которой он стоит.
Населённый пункт Припять был основан в 1970 году для проживания людей, занятых строительством и дальнейшим обслуживанием ЧАЭС. Электростанции присвоили имя «Чернобыльская» по названию районного центра. Сам Чернобыль, расположенный в 18 километрах от ЧАЭС, не имеет к ней прямого отношения.
Во главу угла проектирования города ставилась одна цель — комфорт жителей, для чего была использована уникальная для 70-х годов прошлого века «треугольная застройка». Особенность такой планировки — чередование пятиэтажных домов с более высокими зданиями и большие пространства между сооружениями.
Припять в наши дни (Дворец культуры «Энергетик»)
В 1972 году был уложен первый бетонный блок в фундамент электростанции. Вместе с ней рос и город — ударными темпами возводились жилые здания, кинотеатры, дома культуры, дворец пионеров, спортивные комплексы, парки отдыха. На всесоюзную стройку ехали люди со всей страны. Средний возраст населения молодого города был всего 26 лет. Ежегодно в Припяти появлялось на свет более тысячи маленьких жителей, поэтому огромное внимание уделялось строительству детских садов и школ. Город считался образцовым, в Припять постоянно привозили иностранные делегации, чтобы продемонстрировать, как хорошо живёт советский народ. К середине 80-х годов в городе проживало почти пятьдесят тысяч человек 25 национальностей.
Школа №1 Вид на Чернобыльскую АЭС Бассейн в Припяти Памятник пожарным
Катастрофически много времени было упущено, жители города получили сильнейшее облучение, которое со временем привело к тяжёлым болезням и смертям. Во времена СССР техногенные аварии замалчивали, чтобы не разрушать веру людей в надёжность всего советского и не сеять панику.
И только более чем через сутки, 27 апреля в 11 утра жителям Припяти было объявлено о немедленной эвакуации. В Припять прибыло 3 поезда и 1200 автобусов для перевозки людей. С собой горожанам разрешалось взять только документы, самые необходимые носильные вещи и небольшой запас продуктов. Жителей уверяли, что эвакуация временная, и после нормализации обстановки они смогут вернуться домой. Никто и предположить не мог, что никогда больше не увидит ни свой дом, ни ставший родным город.
В течение всего трёх часов, с 14.00 до 17.00, из Припяти было вывезено 49614 человек. Люди были размещены в местах временного пребывания, а затем переселены в город Славутич, выстроенный вскоре после аварии в 50 км от Припяти.
В первых числах мая началась эвакуация из 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС. Из пострадавшей местности было вывезено также более 60000 голов сельскохозяйственного скота. Всего из зоны, заражённой радиацией, за 5 лет уехало около 165000 человек.
За время, прошедшее после аварии, Припять была ограблена многочисленными мародёрами, вывезшими отсюда всё, представляющее хоть какую-нибудь ценность.
Пустые улицы города-призрака
Бывший город-сказка стал призраком, смотрящим на безжизненные улицы пустыми проёмами окон. Дома обветшали и частично разрушились, бурная растительность захватила улицы и площади Припяти, на улицах города стоит жуткая тишина.
После аварии в заражённой зоне были выполнены работы по дезактивации, что позволило существенно понизить радиационный фон. Но, несмотря на это, жить в этой местности будет невозможно ещё по меньшей мере сто лет.
Сейчас весь город обнесён колючей проволокой, на въезде в Припять установлен контрольно-пропускной пункт (КПП). В городе живут сотрудники станции, строители нового «Саркофага» и военные. В окрестностях Припяти проживает около 500 человек, — «самосёлы», — вернувшиеся в родные места люди, не сумевшие или не захотевшие начать жизнь в чужих краях.
Детский сад Фабрика Спортивный зал
В городе функционируют лишь четыре объекта: станция для фторирования воды, КПП, специализированная прачечная и гараж для автомобилей, вывозящих радиоактивные отходы.
Разбросанные противогазы в средней школе №3
Экскурсии в зону отчуждения
В наши дни Припять притягивает множество поклонников заброшенных и необычных мест. В городе можно побывать в составе организованной туристической группы, имеющей специальное разрешение и сопровождаемой гидом.
Туристы в Припяти Сталактиты на потолках покинутых квартир
У экстремалов пользуются большой популярностью нелегальные поездки в Припять, дающие возможность бесконтрольно заходить в любое здание, побывать в заброшенных больницах и школах, полностью погрузиться в апокалипсическую атмосферу последствий глобальной катастрофы. Такие люди хотят почувствовать себя настоящими сталкерами, проникающими в запретную смертельную зону. Самовольные вылазки опасны для здоровья, так как незваные гости не знакомы с радиационной обстановкой в том или ином месте города. Маршрут организованных экскурсий проходит по наименее заражённым местам, в которых уровень радиации не превышает соответствующие показатели крупного мегаполиса.
Инсталляция из вещей
В Припяти часто бывают художники, черпающие вдохновение в пустынном городе, уступающем натиску природы. Стены многих домов изрисованы граффити, добавляющими мрачности в окружающий пейзаж. Некоторые творческие натуры создают выразительные инсталляции из сохранившихся вещей и предметов мебели.
Достопримечательности Припяти
Места паломничества туристов — объекты, связанные с аварией на ЧАЭС, и характерные здания советской эпохи. Экскурсии в Припять однодневные, прогулка по городу длится от 3 до 5 часов.
Памятник ликвидаторам аварии
Атомная электростанция — центр ядерной катастрофы, ставшей самой разрушительной по масштабу и по числу погибших и заболевших. В ликвидации последствий аварии за несколько лет было задействовано 600000 человек. Станция функционировала вплоть до 2000 года, пока под давлением мировой общественности украинские власти не остановили её работу. В наши дни самой насущной задачей является нормализация обстановки вокруг ЧАЭС.
«Саркофаг» — неофициальное название сооружения «Укрытие», созданного для изоляции разрушенного взрывом атомного реактора. Уникальную конструкцию круглосуточно возводили несколько тысяч человек, — нужно было как можно скорее защитить окружающую среду от радиации. Ценой собственного здоровья, а зачастую и жизни, ликвидаторы последствий взрыва реактора смогли уложиться в рекордно короткий срок — 206 дней. Для постройки укрытия потребовалось 7000 тонн металла, более 400 000 кубометров бетона и участие 90000 человек. На Саркофаге есть смотровая площадка, куда допускаются посетители, но находиться здесь можно всего несколько минут. Защитное сооружение постепенно разрушается и нуждается в срочном ремонте, иначе четвёртый блок снова сможет стать причиной смертельной опасности.
Рядом с Саркофагом установлен памятник ликвидаторам аварии, — погибшим героям, не допустившим масштабного распространения радиации.
Парк аттракционов в Припяти
Один из самых мрачных и печальных символов города — парк аттракционов, который так никогда и не заработал в полную силу. Жуткое впечатление остаётся от полуразрушенных каруселей, качающихся на ветру ржавых кресел и застывшего колеса обозрения. Страшное место, в котором особо впечатлительным натурам слышится далёкий детский смех.
Свалка радиоактивной техники
Зона отчуждения — местность, расположенная в диаметре 30 километров от эпицентра аварии. В окрестностях зоны проводятся экскурсии с посещением домов самосёлов, фермеров и своеобразных музеев. Из-за того, что это место стало очагом нелегального туризма, в последнее время ужесточились правила проезда в зону и нахождения в ней. Как ни странно, в местных лесах обитает множество животных: зайцы, кабаны, рыси, лошади, медведи, барсуки, косули, волки. Вопреки всем негативным прогнозам, птицы и звери не мутировали, природа выстояла и расцвела благодаря отсутствию влияния человека.
Еще одна из достопримечательностей Припяти – футбольный стадион, заросший деревьями. Гнетущее впечатление остаётся от вида трибун, окружающих не поле, а молодую рощу. Идеальное место для тех, кто хочет взглянуть на планету, с которой исчезли люди.
Стадион в Припяти Вид на футбольное поле заросшее деревьями Трибуны стадиона
Мост смерти — объект, на котором в апреле 1986 года был зафиксирован самый высокий уровень радиации. Горожане не знали об этом и приходили на мост, как на самое удобное место для наблюдения за горящим реактором. Трагическая достопримечательность и сейчас чрезвычайно опасна для посещения.
Огромные сомы в пруду у ЧАЭС
Пруд-охладитель для реактора тоже один из самых загрязнённых в своё время памятников катастрофы. В канале, по которому в резервуар поступает вода, обитают огромные сомы. Рыба всегда выплывает к прикормившим её туристам, полюбившим фотографироваться с большими усачами.
Бассейн «Лазурный» работал вплоть до окончания функционирования станции, — это было самое чистое и безопасное место, где отдыхали и купались ликвидаторы аварии.
«Ржавый» лес, окружающий атомную станцию, испытал на себе огромную дозу радиации. Большая часть деревьев погибла, а уцелевшие приобрели рыжую окраску. По ночам мёртвые стволы светились, — этому способствовала реакция взаимодействия радиоактивных элементов с древесиной. Во время дезактивации местности все деревья выкорчевали и закопали, но в наши дни на месте погибшего леса появляется молодая поросль.
Мост смерти в Припяти
Гостиница «Полесье» стала местом, где в 1986 году разместился штаб по ликвидации аварии. Крыша здания была идеальным местом для корректировки действий пилотов вертолётов, засыпающих песком аварийный четвёртый блок станции. Через два десятка лет, прошедших после катастрофы, на стенах гостиницы появились знаменитые рисунки «Тени Хиросимы», изображающие чёрные силуэты людей, погибших из-за радиации. В наши дни помещения гостиницы абсолютно пусты.
Дворец культуры «Энергетик» — типичное сооружение советской эпохи, символизирующее благополучную жизнь народа. Как и все здания в Припяти, ДК полуразрушен, но на его стенах сохранилась мозаика. Столовая средней школы № 3 с сотнями разбросанных по полу противогазов — с трудом переносимое зрелище, как будто специально отрежиссированное постановщиком мрачного фильма-катастрофы.
Самое страшное и опасное место города, приближаться к которому смертельно опасно — медсанчасть № 126. В подвале здания до сих пор лежит одежда пожарных, тушивших аварийный энергоблок в первые часы после катастрофы. Все эти героические люди погибли в течение трёх недель после аварии, получив немыслимую дозу облучения, в несколько десятков раз превышающую смертельную.
В память о пожарных в Припяти установлен монумент, изготовленный собственноручно ликвидаторами последствий катастрофы. Памятник изготовлен из того же бетона, которым укрыт аварийный энергоблок.
Каждый приезжающий в Припять считает своим долгом сфотографироваться на фоне большого бетонного указателя, установленного при въезде в город.
Трейлер к мини-сериалу «Мотыльки»
Как добраться
Попасть в Припять можно в составе экскурсий, проводимых некоторыми туристическими фирмами и общественными организациями совместно с МЧС Украины. Самостоятельная поездка в закрытый город и зону отчуждения грозит штрафом и возможными проблемами со здоровьем.
Что случилось в Припяти? День, который все изменил
Припять до взрыва на ЧАЭС
День за днем шагая вдоль городских улиц мы все время куда-то спешим. На своем пути обязательно встречаем разных людей, которые не похожи друг на друга характером или внешностью.
Однако кто эти люди, чем они занимаются и что они делают каждый день? Может быть, кто-то из них совершил доблестный поступок или помог нуждающемуся – это останется для нас, незнакомцев, неведомым. А ведь, между тем, есть люди, которым точно можно крикнуть вслед: герой! И вы тоже знаете этих людей — тех, кто навсегда оставил свое имя на страницах истории, тех, кто в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года отчаянно и смело сражался с губительными языками пламени в четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС и оставили там свое здоровье ради спасения ближнего.
Ликвидаторы последствий чернобыльской катастрофы
Взрыв в Припяти
Припять до взрыва – это цветущий город. Вдоль городских дорог возвышаются стройные тополи, совсем новенький парк развлечений ждет своих посетителей, а счастливые люди радуются житейскому спокойствию. Но 26 апреля 1986 года жизнь города остановилась навсегда.
Несомненно, для того чтобы понять, что случилось в Припяти в ту злополучную ночь, необходимо проследить всю хронологию случившихся событий.
Тушение пожара в 4 реакторе ЧАЭС
Дымящийся реактор утром 26 апреля
Языки горячего пламени вмиг поднялись ввысь. Жаркие искры и горящие куски поврежденного реактора разлетались в разные стороны и падали на крышу машинного зала. Первое, что стоило сделать в этот момент, – собраться не только физически, но и морально.
Ликвидация последствий взрыва на ЧАЭС
Каждая секунда на счету
Как только был получен сигнал о происшедшем взрыве (а это был сигнал тревоги № 3, что означает необходимость в особой мобилизации), к месту событий прибыл первый герой, который положил во спасение людей свою жизнь. Им стал лейтенант Владимир Правик.
Около полутора часа этот отважный мужчина вместе со всеми осуществлял тушение реактора и получил смертоносную дозу радиации. Владимира Правика уже нет в живых, но рядом с его именем навеки встанут высокие слова — Герой Советского Союза.
Пока еще спокойно спала славная Припять, и что там случилось знали только очевидцы взрыва и командный состав. Около 1 часа 35 минут к месту трагедии один за другим прибывали дежурные караулы пожарной части Припяти. Во главе караула тогда стоял В.Н. Кибенок.
Двадцатичетырехлетний парень проявил себя как смелый и решительный, а главное — грамотный руководитель, который смог воодушевить всю команду своими героическими поступками. За это он был также удостоен звания Героя Советского Союза. Однако, как и Правик, он получил значительную дозу радиации, после чего был направлен в клинику города Москвы.
Звание Героя Советского Союза также было присвоено майору Леониду Телятникову, который прибыл в ЧАЭС в 1 час 46 минут. Благодаря правильным действиям, четко разработанному плану и грамотной оценке обстановки майор Телятников смог локализовать пожар на крыше машинного зала и тем самым предотвратить еще более губительные последствия.
Около 4 часов 50 минут 26 апреля пожар был локализован, а уже в 6 часов 35 минут – полностью ликвидирован. Для локализации пожара в первые часы возгорания потребовалось около 37 подразделений пожарных, 81 единица основной, а также специальной техники. 186 человек сводного отряда помогали тушить повторный пожар.
Жители Припяти в день трагедии
Унылая Припять. Что случилось с людьми?
То, что случилось в Припяти в 1986 году, не просто взбудоражило весь мир, а уничтожило мечты многих тысяч людей.
После того, как пожар был потушен, в сердцах очевидцев и участников спасательной операции поселилась тоска и опустошение. Что их ждет впереди? Есть ли будущее завтра? Что будет дальше? Эти вопросы терзали душу каждого из них.
Укрываясь тонкой белой простыней герои непрестанно вглядывались в белые больничные стены, которые окружали их со всех сторон. Кто-то из них уже никогда не увидит голубого неба, не согреется в солнечных лучах, не подарит теплую улыбку своей семье, потому что вскоре уйдут из жизни, а кому-то еще предстоят долгие годы тяжелой реабилитации.
Только через 36 часов, когда земля, воздух и вода наполнились невидимым отравляющим веществом, из зараженной зоны, которая теперь на многие годы останется отчужденной, началась эвакуация жителей.
Человек является настолько разумным существом, высокоинтеллектуальным и всесторонне развитым, однако до сих пор он не осознал, что своими действиями собственноручно разрушает свою жизнь. Та атомная энергия, которая должна была послужить людям, в человеческих руках стала губительной. Припяти было суждено стать доказательством этого.
«Если дотянем до утра, будем жить вечно» Хроника ночи чернобыльской катастрофы глазами первых свидетелей
Кадр: сериал «Чернобыль»
Ночью 26 апреля 1986 года реактор № 4 Чернобыльской атомной электростанции взорвался, положив начало одной из самых страшных ядерных катастроф в истории. Основываясь на более чем десятилетней работе, записях сотен бесед, на личной переписке, неизданных воспоминаниях и недавно рассекреченных архивных документах, журналист Адам Хиггинботам написал книгу, в которой показал чернобыльскую аварию глазами ее первых свидетелей — «Чернобыль: История катастрофы». Она выйдет в конце апреля в издательстве «Альпина нон-фикшн». С разрешения издательства «Лента.ру» публикует фрагмент текста.
Сразу после 1:25 утра, когда багровый конус пламени, переливающегося вокруг полосатой вентиляционной трубы, взлетел на 150 метров в небо над атомной станцией, в военизированной пожарной части №2 прозвучал сигнал тревоги. На главной панели в диспетчерской внезапно вспыхнули сотни красных сигнальных лампочек — по одной на каждую комнату комплекса Чернобыльской АЭС.
Лейтенант Правик скомандовал выезд, и один за другим три красно-белых пожарных ЗИЛа рванули к станции. 24-летний сержант Александр Петровский не нашeл свою каску и вместо нее схватил форменную фуражку Правика. Часы показывали 1:28. За рулем первого грузовика сидел Анатолий Захаров, крепкий общительный мужчина 33 лет. Он числился парторгом части и работал не только на станции, но еще и спасателем в городе: вооружившись биноклем и сев на моторную лодку, вытаскивал из Припяти пьяных купальщиков. Захаров повернул направо и на полной скорости погнал вдоль забора атомной станции. Крутой поворот налево, въездные ворота, и вот, проскочив мимо длинного, приземистого здания дизель-генераторов, они мчат по территории атомной станции. Включенная рация извергала распоряжения и вопросы: что произошло? Какие повреждения наблюдаете? Прямо за ними ехали две цистерны с водой, дежурный караул Припятской пожарной части тоже спешил на пожар. Лейтенант Правик объявил высший уровень тревоги, номер три, вызывая на помощь все свободные пожарные части Киевской области.
В ветровом стекле машины маячило здание станции. Захаров свернул на подъездную дорогу, проехал между бетонными сваями второго яруса и направил машину к северной стене третьего реактора. И там, с расстояния 30 метров, увидел то, что осталось от 4-го энергоблока.
Чернобыльская АЭС. 26 апреля 1986 года
Наверху, в зале управления 4-го блока, все говорили одновременно, а заместитель главного инженера Анатолий Дятлов пытался понять, что показывают приборы. Созвездие красных и желтых сигнальных ламп мигало над консолями пультов турбины, насосов и реактора, крякали не переставая электрические сирены. Картина вырисовывалась мрачная. Индикаторы показывали, что все восемь главных аварийных клапанов открыты, но воды в сепараторах не оставалось. Этот сценарий был за гранью максимальной проектной аварии, худший кошмар атомщика: активная зона задыхается без тысяч литров жизненно необходимого охладителя, растет угроза расплавления активной зоны.
А за пультом старшего инженера управления реактором Топтунова стрелки на циферблатах сельсинных датчиков замерли на отметке 4 метра, показывая, что стержни управления застряли намертво, не опустившись даже до половины. Топтунов освободил стержни от электромагнитных захватов, чтобы сила тяжести опустила их донизу, но почему-то они застряли, прежде чем остановился реактор. Серые жидкокристаллические цифры показаний ионизационных камер, размещенных вокруг активной зоны, бегали вверх и вниз. Там что-то еще происходило, но ни Дятлов, ни люди вокруг него уже не могли ни на что повлиять.
В отчаянии Дятлов повернулся к инженерам-практикантам Виктору Проскурякову и Александру Кудрявцеву и распорядился завершить остановку реактора вручную. Он велел им отправиться в реакторный зал и силой задвинуть стержни в ядро.
Практиканты послушались, но, как только они вышли из зала, Дятлов сообразил, что делает ошибку. Если уж стержни не падают под своим весом, их не удастся сдвинуть вручную. Он выскочил в коридор, чтобы вернуть практикантов, но они уже исчезли в облаках пара и пыли, заполнивших помещения и лестничные пролеты блока №4.
Вернувшись в зал управления, Дятлов начал отдавать приказы. Начальнику смены Александру Акимову он сказал, чтобы тот отпустил домой всех, без кого сейчас можно было обойтись, включая старшего инженера управления реактором Леонида Топтунова, нажавшего кнопку остановки реактора АЗ-5. Затем велел Акимову запустить насосы аварийного охлаждения и вытяжные вентиляторы и дал команду открыть клапаны трубы охлаждения. «Мужики, — сказал он, — мы должны подать воду в реактор».
Группа ликвидаторов готовится выйти на крышу реактора Чернобыльской АЭС после катастрофы. 1 мая 1986 года
Фото: Игорь Костин / РИА Новости
Выше, на отметке «плюс 12.5», в комнате без окон, где сидели старшие инженеры, Александра Ювченко окружали пыль, пар и темнота. Из-за выбитой двери доносилось ужасное шипение. Ювченко нашарил на столе телефон, попробовал связаться с блочным щитом управления №4, но линия молчала. Потом кто-то позвонил с блочного щита управления №3 и сказал: «Срочно несите носилки».
Ювченко подхватил носилки и побежал вниз на отметку «плюс 10», но прежде, чем он добрался до зала управления, его остановил растерянный человек в почерневшей одежде, с окровавленным и неузнаваемым лицом. Только по голосу Ювченко понял, что это его друг, оператор насосов охлаждения Виктор Дегтяренко. Виктор сказал, что идет со своего рабочего места и что там остались люди, которым нужна помощь. Светя во влажную темноту фонариком, Ювченко увидел второго оператора по другую сторону кучи обломков. Грязный, мокрый и ошпаренный струей пара, он все же стоял на ногах. Он дрожал от шока, но отмахнулся от Ювченко. «Я в порядке, — сказал он. — Помоги Ходемчуку. Он в насосной».
Потом Ювченко увидел появившегося из темноты своего коллегу Юрия Трегуба. Его послали с блочного щита управления №4 вручную открыть вентили системы охлаждения высокого давления и залить активную зону реактора водой. Зная, что для этого потребуются как минимум двое, Ювченко направил раненого оператора туда, где ему окажут помощь, а сам пошел с Трегубом к емкостям охладителя. Ближайший вход был завален обломками, они спустились на два этажа вниз и оказались по колено в воде. Дверь в зал заклинило намертво, но через узкую щель они сумели заглянуть внутрь.
Кадр: сериал «Чернобыль»
Все было разрушено. Гигантские стальные цистерны разорвало как мокрый картон, а там, где должны были быть стены и потолок зала, они увидели сияющие звезды. Внутренности затемненной станции заливал лунный свет.
Трегуб и Ювченко повернули в транспортный коридор и вышли наружу. Стоя в полусотне метров от реактора, они одними из первых осознали, что произошло с 4-м энергоблоком. Это было ужасающее, апокалиптическое зрелище: крыши над реакторным залом не было, правую стену почти полностью разрушило взрывом. Половина контура охлаждения исчезла: слева висели в воздухе емкости и трубы, которые питали главные циркуляционные насосы. Ювченко понял, что Валерий Ходемчук наверняка погиб: место, где тот стоял, было погребено под дымящейся кучей обломков, освещаемой вспышками, — оборванные кабели под напряжением 6000 вольт, толщиной с мужскую руку, раскачивались, «коротя» и осыпая искрами обломки.
И откуда-то из массы обломков железобетона и балок — из руин блока №4, в которых должен был находиться реактор,— Александр Ювченко увидел нечто еще более устрашающее: мерцающий столб эфирного бело-голубого света, поднимающийся прямо в ночное небо и исчезающий в бесконечности. Это странное, окруженное языками пламени от горящего здания и перегретых кусков металла и оборудования свечение на несколько секунд заворожило Ювченко. Но Трегуб потащил его назад, за угол, подальше от опасности: свечение, которое захватило воображение Ювченко, было вызвано радиоактивной ионизацией воздуха и почти наверняка означало, что открытый реактор смотрит сейчас прямо в атмосферу.
Кадр: сериал «Чернобыль»
Когда три грузовика пожарной части №2 подъехали к 4-му блоку, им навстречу выбежал сотрудник пожарной безопасности станции. Это он вызвал пожарных. Анатолий Захаров выпрыгнул из своей кабины и огляделся. На земле беспорядочно валялись графитные блоки, многие еще светились от сильного жара. Захаров видел, как строили реактор, и точно знал, что это.
— Толик, что это? — спросил один из бойцов.
— Пацаны, это нутро реактора, — сказал Захаров. — Если дотянем до утра, будем жить вечно.
Правик приказал Захарову оставаться на связи и ждать указаний. Они с командиром взвода Леонидом Шавреем проведут разведку и найдут очаг возгорания.
— И тогда начнем тушить, — сказал Правик.
С этими словами они исчезли в здании станции.
Внутри турбинного зала 4-го блока двое пожарных увидели картину полного хаоса. Битое стекло, бетон и куски металла валялись повсюду; несколько ошеломленных операторов бегали тут и там в дыму, поднимавшемся от обломков; стены здания дрожали, и откуда-то сверху несся рев вырывающегося пара. Окна вдоль ряда А были разбиты, и лампы над турбиной №7 разлетелись; струи пара и горячей воды хлестали из изуродованного патрубка подающей трубы, вспышки пламени были видны сквозь клубы пара в районе топливных насосов. Часть крыши провалилась, и тяжелые обломки — выброшенные взрывом из здания реактора на крышу зала — продолжали падать сверху. В какой-то момент свинцовая пробка, закрывавшая канал реактора, кувыркаясь, упала с потолка и врезалась в землю в метре от оператора.
Кадр: сериал «Чернобыль»
У Правика и Шаврея, обычных пожарных, не было приборов для измерения уровня радиации. Рации не работали. Они нашли телефон, попытались связаться с диспетчером Чернобыльской станции, чтобы узнать какие-то подробности происшествия, и не смогли дозвониться. Следующие 15 минут они бегали внутри станции, но ничего не установили наверняка, кроме того, что части крыши турбинного зала провалились, а то, что осталось, горело.
К тому времени, как Правик и Шаврей вернулись к своим товарищам, к 3-му энергоблоку прибыли пожарные из городской части Припяти. К двум часам ночи бойцы еще 17 пожарных частей со всей Киевской области направлялись к станции, а с ними поисковые команды, экипажи спасательных лестниц и цистерны. В Министерстве внутренних дел в Киеве уже создали кризисный центр и требовали докладывать об обстановке каждые 40 минут.
В своей квартире через улицу от Припятского отделения милиции Петр Хмель, командир первого караула военизированной пожарной части №2, готовился лечь спать после долгой вечерней попойки, когда в дверь позвонили. Это был Радченко, водитель из части.
«Пожар на четвертом блоке», — сказал он.
Хмель надел форму и спустился к присланному за ним УАЗику. Собираясь, Хмель успел прихватить полбутылки «Советского шампанского». Пока УАЗик поворачивал на улицу Леси Украинки, лейтенант припал к бутылке и осушил ее до донышка.
Тревога тревогой, но не пропадать же напитку.
В квартире на проспекте Ленина Виктора Брюханова разбудил телефонный звонок — через две минуты после взрыва. Когда он зажег свет, проснулась и жена. Звонки со станции посреди ночи не были чем-то необычным, но сейчас, пока муж слушал, что ему говорят в трубку, Валентина видела, как меняется выражение его лица. Виктор положил трубку, оделся и вышел из квартиры, не сказав ни слова.
В помещении блочного щита управления энергоблока Чернобыльской атомной электростанции в городе Припять. 11 ноября 1985 года. Фото: РИА Новости
Не было еще двух часов ночи, когда он приехал на станцию. Увидел изломанный контур четвертого блока, подсвеченный изнутри тусклым красным сиянием, и понял, что случилось худшее.
«Сяду в тюрьму», — подумал он.
Войдя в главный административный корпус, директор приказал открыть аварийный бункер в подвале. Он строился как убежище для персонала в случае ядерной войны. Укрепленный бункер вмещал кризисный центр со столами и телефонами для всех начальников отделов станции, обеззараживающие души, лазарет для раненых, воздушные фильтры, поглощающие отравляющие газы и радионуклиды из атмосферы, дизель-генератор и трехдневный запас пресной воды на 1500 человек — все это было надежно укрыто за стальной дверью воздушного шлюза. Брюханов сначала поднялся в свой кабинет на третьем этаже и попытался дозвониться до начальника смены станции. Тот не отвечал. Брюханов распорядился активизировать автоматическую систему телефонного оповещения, разработанную для информирования руководства об аварии высшей степени — Общей радиационной аварии. Это означало выброс радиации не только внутрь помещений станции, но и на поверхность земли и в атмосферу.
Приехал глава Припяти вместе с курировавшим станцию майором КГБ и секретарями парткомов города и станции. У них было много непростых вопросов. У директора ответов не было.
Длинное, узкое, с низким потолком помещение бункера, заставленное столами и стульями, быстро заняли вызванные по тревоге начальники отделов ЧАЭС. Брюханов сел у двери, за стол с несколькими телефонами и небольшим пультом, и начал докладывать об аварии своему руководству. Первым делом он позвонил в Москву в «Союзатомэнерго», затем — первому и второму секретарям Киевского обкома партии. «Случилось обрушение,— сказал он.— Непонятно, что произошло. Дятлов сейчас разбирается». Потом он позвонил в республиканское министерство энергетики и диспетчеру областных энергосетей.
Кадр: сериал «Чернобыль»
Вскоре в бункере было уже человек 30-40. Гудела вентиляция, царила полная неразбериха. Гомон голосов отражался эхом от толстых бетонных стен — начальники подразделений вызывали по телефону сотрудников, все готовились закачивать воду в активную зону реактора №4. Брюханов неподвижно сидел за своим столом у двери: его обычное немногословие превратилось в ступор, движения были замедленными, казалось, он онемел от потрясения.
Увидев весь ужас разрушения 4-го блока снаружи, Александр Ювченко и Юрий Трегуб бросились назад в здание станции — доложить обстановку. Но, прежде чем они добрались до щита управления, их остановил начальник Ювченко, Валерий Перевозченко, начальник смены реакторного цеха. С ним были двое практикантов, которых Дятлов послал опустить стержни управления вручную. Ювченко попытался объяснить им, что это бессмысленно: стержней управления — да и самого реактора — уже не существовало. Однако Перевозченко настаивал: Ювченко видел реактор снизу, нужно оценить ущерб сверху.
Кадр: сериал «Чернобыль»
Трегуб отправился к щиту управления, а Ювченко согласился помочь Перевозченко и практикантам найти доступ в реакторный зал. Приказ есть приказ, кроме того, у него был фонарь, а у них нет. Вчетвером они поднялись по лестницам с отметки «плюс 12» на отметку «плюс 35». Ювченко шел последним. Наконец, пройдя через лабиринт разрушенных стен и изогнутого металла, они добрались до массивной двери воздушного шлюза зала реактора. Стальная, заполненная бетоном дверь весила несколько тонн, шатунный механизм, который удерживал ее открытой, был поврежден взрывом. Если они войдут, и дверь за ними захлопнется, они окажутся в ловушке. Ювченко согласился остаться снаружи. Он уперся плечом в дверь и изо всех сил удерживал ее открытой, пока трое его коллег переступили через порог.
Внутри места почти не было. Перевозченко стоял на узкой приступке и светил вокруг себя фонариком Ювченко. Желтый луч фонарика выхватывал контуры «Елены», гигантского диска, косо висящего на краях корпуса реактора. Сотни проходивших сквозь него узких паровых труб были разорваны и свисали спутанными клубками, как волосы растерзанной куклы. Стержней управления не было в помине. Глядя в расплавленный кратер внизу, трое мужчин с ужасом осознали, что уставились прямо в активную зону — раскаленное чрево реактора.
Перевозченко, Проскуряков и Кудрявцев оставались на карнизе, пока Ювченко держал дверь, — минуту, не более. Но и это было слишком долго. Все трое получили смертельную дозу радиации за несколько секунд.
Когда, потрясенные увиденным, они ввалились обратно в коридор, Ювченко тоже решил взглянуть на разрушения. Но Перевозченко, ветеран атомного подводного флота, который отлично понимал, что случилось, отодвинул молодого человека в сторону. Дверь захлопнулась.
«Не на что там смотреть, — сказал он. — Идем отсюда».