Что случилось в морозовской больнице
Доцент РГГУ обвинил врачей Морозовской больницы в гибели сына
«У меня есть основания не верить тому, что написано о последних часах жизни Дани перед инсультом в истории болезни. Основанием для сомнений служат как противоречия в показаниях самих врачей, так и в том, что содержится в телефоне моего ребенка, который свидетельствует о том, что плохо ребенку стало, когда ему ставили капельницу».
Доцент РГГУ Константин Ерусалимский рассказал в фейсбуке, как продвигается расследование о смерти его сына Дани в Морозовской больнице. Трагедия в семье Константина произошла в феврале 2020 года. У мальчика произошел инсульт в больнице, где ему делали плановую операцию, однако помощь ему оказали только через шесть часов. По словам Константина, в гибели ребенка виноваты врачи.
Фото: facebook / Константин Ерусалимский
Однако больница не заинтересована устанавливать подлинные причины развития событий: ребенок поступил с одним диагнозом, а скончался от другого.
Фото: facebook / Константин Ерусалимский
Как рассказывает Константин, у ребенка шла кровь из носа, а затем началась рвота. Несмотря на это мальчику сделали плановую операцию, после чего установили, что «связи с мозгом у этого кровотечения не было». По словам Константина, ребенок жаловался на потерю зрения, но никто из врачей не обратил на это внимания.
Ерусалимский отмечает, что анамнез врачи собирали уже после операции.
По словам мужчины, ребенка готовили к операции из-за случившегося инсульта шесть часов. Кроме того, врачи ждали, когда в больницу приедут родители и подпишут бумаги, хотя операция должна была быть экстренной.
Фото: facebook / Константин Ерусалимский
По словам доцента, дело о гибели сына все еще не заведено.
Морозовскую больницу обвиняют в смерти малыша. Спишут на COVID-19.
Снова пишу об этом.
Просили МАКСИМАЛЬНЫЙ РЕПОСТ!
Молчать об этом нельзя.
Ребенка уже не вернуть, но ведь такое может повториться!
«6 ноября я вызвала неотложку, так как у сына поднялась высокая температура
и начался отек глаз. При этом ребенок был подвижен и играл. Врач,
приехавший на вызов, предположила проблемы с почками. Она сделала
ребенку экспресс анализ на COVID-19, который показал отрицательный анализ
и вызвала скорую помощь. Скорая забрала нас в больницу с предварительным
диагнозом ОРВИ либо ангионевротический отек. У Арсения взяли анализы
крови и мочи, прослушали сердце и легкие, сделали КТ головы, чтобы
исключить воспаление пазух носа. Все анализы были в норме, в пазухах нашли
незначительное количество жидкости, но для полного обследования нам
предложили лечь в 13-е ЛОР отделение Морозовской больницы. На этот
момент ребенок вел себя активно, играл с машинками и общался с другими
ребятами из отделения. Беды ничто не предвещало. В отделении у малыша
повторно взяли анализ крови и мочи. Вечером консилиум врачей назначил
ребенку антибиотик «Цефтриаксон», предполагая у мальчика диагноз синусит.
При этом, несмотря на отеки глаз, никакие дополнительные анализы, в
частности для проверки состояния почек и сердца, ребенку назначены не были
.-Лекарство не помогло, утром отек не спал.
7 ноября уже другие дежурившие врачи (Кульмаков Сергей Александрович,
Мазур Екатерина Михайловна) назначили нам второе за сутки исследование КТ
головы, уже под наркозом и с контрастным веществом, чтобы проверить
проходимость сосудов. Резкое ухудшение состояния моего ребенка началось
сразу же после этого исследования. Перед процедурой ребенку не делали ни
УЗИ, ни ЭКГ, хотя предстоял общий наркоз и отек глаз не спадал. Процедура
началась в 15:30, во время введения контрастного вещества врач КТ (Яргина
Елена) не попала в вену и контраст оказался под кожей ребенка, ручка сына
сильно отекла и стала багрового цвета. Врач ввела контрастное вещество в
другую руку повторно. После исследования мне велели самой нести спящего
под наркозом ребенка в специальный кабинет и самостоятельно приводить его
в чувство похлопываниями, чтобы он быстрее проснулся. Анестезиолог ни разу
не пришла и не проверила состояние малыша. Арсений очнулся и я понесла его
на этаж ЛОР отделения. Ребенок был очень ослаблен весь вечер, просил пить,
не мог даже сидеть, отек лица усиливался. Ночью малыш не мог уснуть, был
беспокоен, стонал, ручки и ножки были очень холодными. Я могла лишь
вызывать врачей и всячески успокаивать ребенка.
Уже в ночь на 8 ноября я замечаю темно-фиолетовые пятна на бёдрах
ребенка, у него по-прежнему остаются холодные руки и ноги, ребенок стонет, я
На этот момент проходит уже порядка 8 часов выхода из наркоза. Педиатр
предполагает, что пятна на бедрах это аллергическая реакция на контрастное
вещество, и назначает Дексаметазон и Супрастин внутримышечно от
аллергической реакции. А также капельницу с физраствором. Я
спрашиваю, почему ребенок так долго и тяжело выходит из наркоза, не может
успокоится и поспать. По словам педиатра (Семина Ирина Владимировна) его
беспокоит ручка, поэтому он так себя ведет.
После Дексаметазона и Супрастина пятна на бёдрах не ушли.
В 3.00 8 ноября ребенку становится хуже, тошнит темной жидкостью, он не
может спокойно лежать, не может сесть, не может поднять головы. Вновь
Пришедшему врачу сообщаю, что ребенка обильно рвет чем то коричневым,
врач обещает вызвать педиатра, ждите.
Педиатр (Семина Ирина Владимировна) долго не шла. За это время у ребенка
отекли ноги от стоп до бедер, нетипичное, тяжёлое дыхание, сообщаю об этом
педиатру, которая пришла в районе 6.00 утра.
Меня уверяют, что это вовсе не страшно и не отеки. Но мне очевидно что ножки
ребенка отекшие, (от пальцев педиатра остаются белые пятна на коже.).
Показываю педиатру видео, которое я сняла на камеру телефона за время
отсутствия врачей, где ребенок тяжело дышит и дергает головой. На вопрос,
что с дыханием, она слушает легкие, и говорит что ребенок просто устал оттого
что не спал, и отправляет нас на анализ крови. Беру ребенка на руки, он не
держит головы, руки и ноги висят.
В процедурном кабинете ребенок бессознательно смотрит по кругу, дышит
«через раз».Ему спокойно пытаются набрать кровь. Кровь не идет в пробирку.
Руки ледяные. Ребенок тяжело дышал, дёргался на руках.
Лишь в 8 часов утра педиатр из новой смены заходит в процедурный кабинет,
осматривает малыша. Экстренно направляет его в реанимацию. После
третьего завода сердца реаниматологами ребенок умер,
не приходя в сознание. Когда все было уже
кончено, реаниматолог сказала мне: «Ребенок поступил
в реанимацию уже бездыханным в состоянии
клинической смерти, в ЛОР-отделении с ним произошла
После смерти Арсения врачи Морозовской больницы
отказались давать нам выписку из карты ребенка, с
нами просто никто не хотел разговаривать., Нам
удалось получить нужные бумаги через систему ЕМИАС,
сейчас с ними работают юристы. Выяснилось, что в 12
часов дня 7 ноября перед процедурой КТ ребенку
сделали анализ мочи и крови, у малыша были
повышены глюкоза и понижен белок. Несмотря на это,
врачи провели КТ с контрастом под наркозом без ЭКГ и
УЗИ. После КТ и до того, как малыш попал в реанимацию, никаких
анализов врачи в течение 15 часов больше не делали! Не обращали
внимания на слабость ребенка, тошноту, отеки, пятна по телу, холодные
конечности, стоны, отсутствие сна. Просто заверяли, что все в порядке, что так
выходит из наркоза, пока наш мальчик медленно умирал.
Я хочу, чтобы все медики, которые виновны в смерти нашего мальчика,
были наказаны и отстранены от работы. Ребенка уже не вернуть, но
необходимо сделать так, чтобы это кошмар не случился с другими детьми.
Результаты судебно-медицинской экспертизы, которые могут пролить свет на
причины смерти Арсения, будут готовы только через 45 дней. Я очень боюсь,
что больнице удастся замять трагедию. В официальном комментарии,
поступившем из Депздрава после того, как история стала достоянием
общественности, обстоятельства произошедшего излагаются совсем не так,
как происходило на самом деле. По данным пресс-службы ведомства ребенок
был госпитализирован в профильное отделение, там была проведена
антибактериальная, противовоспалительная и противоотёчная терапия,
продолжен диагностический поиск-проведено дополнительное КТ с
контрастным веществом для исключения сосудистых патологий. В связи с
сохранением отека и ухудшением состояния ребенка перевели в отделение
реанимации и интенсивной терапии, где были организованы реанимационные
мероприятия. К сожалению, несмотря на проводимую комплексную
интенсивную терапию и реанимационные действия, состояние ребенка
прогрессивно ухудшалось, что привело к летальному исходу. «Информация
Департамента Здравоохранения о якобы надлежащем оказании моему ребенку
медицинской помощи в Морозовской больнице является ложной, и преследует
единственную цель-помочь уйти от ответственности конкретным врачам,
виновным в гибели моего сына.
У Арсения не было хронических заболеваний, он был привит по возрасту, все
диспансеризации были пройдены в срок. Жизнелюбивый, контактный
мальчик, ходил в садик и очень его любил.
На данный момент политика в отношении врачей такова, что их нельзя
наказывать. Однако я считаю что халатность не является ошибкой, а
причинение смерти по неосторожности, здесь нет знака равенства! Мой случай
не является исключительным, это не первый случай в Морозовской больнице.
Нельзя спустить врачам с рук в очередной раз»»
Началось с больного зуба: В Москве от коронавируса умер трёхлетний малыш?
Трёхлетний москвич стал одной из жертв коронавирусной инфекции: маленький мальчик пожаловался на больной зуб, но через несколько дней умер в больнице. У него был подтверждён COVID-19.
Утром 16 мая столичные медики сообщили о 74 скончавшихся пациентах с подтверждённым диагнозом COVID-19. В их числе, к сожалению, оказался трёхлетний мальчик.
Между тем эксперты замечают, что доля детей среди заразившихся COVID-19 в России стремительно растёт: она увеличилась с 5 до 7 процентов. А в Москве за последние сутки составила более 10%.
Руководитель отдела клинических исследований ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Татьяна Руженцова настоятельно рекомендовала родителям ограничить или вообще исключить контакты детей с другими людьми, а также надевать на них маски и перчатки в общественных местах.
Обновление
Столичный департамент здравоохранения опроверг информацию о том, что ребёнок, который умер в Морозовской больнице, был заражён коронавирусом. Соответствующее заявление появилось на сайте учреждения.
В заявлении указано, что 12 мая мальчик поступил в тяжёлом состоянии в Морозовскую ДГКБ. У него был диагностирован периостит нижней челюсти на фоне хронического периодонтита зубов.
Врачи провели срочную операцию по удалению гноя, но через три часа состояние мальчика резко ухудшилось, наступил септический шок, который вызвал отёк мозга.
По данным Депздрава, результат анализа ребёнка на коронавирусную инфекцию от 15 мая был отрицательным.
В московской больнице умер младенец: выпал из материнской кровати
Ответственность может грозить медсестре и врачам
Уголовная ответственность грозит сотрудникам ФНЦ трансплантологии и искусственных органов в связи со смертью маленького пациента. По одной из версий, медсестра не проследила, что 9-месячный малыш спит на взрослой кровати, а рентгенолог мог сразу не разглядеть травму головы после падения с кровати.
Фото: Геннадий Черкасов
Как стало известно «МК», ребенок родился в Керчи в августе прошлого года с пороками развития внутренних органов. Сделанное через месяц УЗИ показало большие проблемы со здоровьем. Так, у мальчика не было желчевыводящих путей, а также был диагностирован цирроз печени, а в феврале 2019 года еще и цитомегаловирусная инфекция. Хотя во время беременности все анализы и исследования 32-летней мамы младенца, преподавателя информатики, были превосходные. Это был второй ребенок в семье, у супругов подрастает трехлетняя дочь.
Осенью женщину с сыном направили в Москву в ФНЦ. 29 ноября врачи сделали первую операцию — восстановили пациенту желчевыводящие пути. Следующий визит был запланирован на май 2019 года — тогда предстояла операция по пересадке печени. Мать не подошла в качестве донора, им должен был стать отец ребенка, водитель по профессии.
Мать приехала с мальчиком в конце апреля, три недели малыша обследовали. Разместилась она в палате ФНЦ. Здесь все приспособлено для проживания, стоят две кровати — взрослая и детская. И медсестры следят, чтобы дети спали в своих кроватях.
— Обычно я всегда помещала сына в детскую кровать, а сама спала на взрослой, — рассказывала женщина. — А в ночь на 13 мая покормила плачущего сына грудью, положила к себе. Он успокоился, позже я предполагала переложить его в детскую кроватку, но сама заснула. Проснулась около 3.00 от плача ребенка — вместе с подушкой он упал. Кровать стояла на некотором расстоянии от батареи, вот он и провалился в эту дырку. Я нащупала с правой стороны головы гематому.
Женщина схватила сына, побежала к дежурной медсестре, та сообщила доктору, малышу экстренно сделали УЗИ. Рентген ничего не показал. Все надеялись, что это обычная шишка, но состояние ребенка ухудшалось. 14 мая у крохи диагностировали перелом костей свода черепа, сотрясение головного мозга тяжелой степени. Был вызван реанимационный автомобиль, переправивший младенца в Морозовскую больницу. 28 мая он умер от полиорганной недостаточности.
Мать ребенка временно поселилась у знакомых. Следователи пока не разрешают забрать тело, по факту возбуждено уголовное дело по статье «Халатность». Убитые горем родители хотят похоронить мальчика на родине.
Врачи Морозовской больницы спасли трехлетнюю девочку, у которой сердце перестало работать из-за тяжелейшего осложнения
В Морозовскую детскую больницу маленькая Маша поступила в крайне тяжелом состоянии. Из-за двусторонней пневмонии у девочки возникли серьезные проблемы с сердцем, которые поставили под угрозу ее жизнь.
Со слов мамы маленькой пациентки, в апреле у Маши неоднократно повторялась схваткообразная сильная боль в животе. Девочка проходила амбулаторное лечение по месту жительства, но ее состояние ухудшилось. В мае ребенка доставили в больницу Твери. Врачи поставили диагноз двусторонняя пневмония, осложненная воспалением наружной оболочки сердца, и начали лечение.
Однако в околосердечной «сумке» скопилось большое количество гнойной жидкости. Орган был настолько сильно сдавлен, что работать больше не мог — произошла остановка сердца. Врачи реанимировали ребенка и выполнили пункцию для удаления жидкости из полости перикарда. В связи с тем, что жидкость уже превратилась в плотную массу, ее невозможно было удалить с помощью дренажа. Ребенку требовалась экстренная хирургическая помощь.
При поступлении в Морозовскую детскую больницу у ребенка была выражена сердечная и дыхательная недостаточность, септический процесс, сильная интоксикация организма. Как пояснил заведующий торакальным отделением Морозовской больницы Олег Топилин, из-за тяжелого состояния девочки традиционную операцию, во время которой полностью открывается грудная клетка, выполнять было опасно: во время вмешательства могли возникнуть осложнения. Хирурги приняли решение о проведении операции малоинвазивным доступом: через три небольших прокола.
«Мы очистили сердце от отложений фибрина и удалили перикард. Это было сделать необходимо, ведь воспаленный орган продолжал вырабатывать фибрин, который со временем превратился бы в твердую хрящевую массу. Развилось бы так называемое „панцирное“ сердце и как следствие — критическая сердечная недостаточность. Во время вмешательства из-за фибрина и гнойной жидкости визуализация была достаточно затруднена. Но нам удалось предельно аккуратно удалить перикард, чтобы не задеть диафрагмальный нерв, расположенный вдоль него. Затем мы установили дренаж. Он выводил остатки жидкости, вырабатываемые плевральной полостью вследствие воспаления. Перикардотомия ребенку малоинвазивным способом была выполнена впервые в России. Также в операционной находилась кардиохирургическая бригада, готовая в случае необходимости перевести операцию в открытую в условиях искусственного кровообращения. К счастью, этого не потребовалось. Вмешательство прошло успешно», — сообщил Олег Топилин.
После операции девочка начала быстро восстанавливаться. На пятый день ее перевели из реанимации в торакальное отделение. Ребенку была продолжена медикаментозная терапия как основного заболевания, так и его осложнения. Маша чувствует себя хорошо и уже дома. В течение нескольких лет ей необходимо наблюдение кардиолога.