Что случилось в казахстане сейчас
«Русские здесь не дышат»: как Казахстан отдаляется от России
В парламенте Казахстана объяснили отказ от дублирования вывесок и указателей на русском
Русский — только при необходимости
Летом 2021 года резонанс приобрели так называемые «языковые патрули» в Казахстане, во время которых националисты заходили в магазины и государственные учреждения и проверяли знание казахского языка работниками. Тогда же были опубликованы ролики, на которых русские на камеру извинялись за неправильную, по мнению радикалов, трактовку истории Казахстана.
При этом политики этой страны тогда открещивались от подозрений, что антирусские действия могут поощряться государством.
Но уже в октябре парламент страны утвердил очередное решение, которое снизит статус русского языка в республике, — теперь в Казахстане все вывески, ценники, рекламные объявления меню, указатели и другие объекты должны быть на казахском языке. Вывески же на русском и других языках будут разрешены «только при необходимости».
Официально целью такого решения стало продвижение казахского языка, на что, по утверждению властей, есть запрос в обществе. Почему этому мешает дублирование на русский — не объяснялось.
Председатель казахстанской партии «Ак Жол», которую ряд СМИ называют националистической, Азат Перуашев в комментарии «Газете.Ru» выразил мнение, что русскому языку в Казахстане ничего не угрожает.
«Просто в парламенте большинство выступлений на русском языке, что вызывает у нас — казахов — определенные вопросы. Почему собственный язык находится на втором месте? Ведь казахов же большинство в стране! Русские же в России говорят на русском языке, в этом нет же нет проблемы? Я семь лет прожил в России, и никогда не возмущался, что со мной разговаривают на русском языке. В Казахстане хотят общаться на своем языке — это нормально, поверьте. Что касается вывесок, то у нас есть ряд регионов, где доля казахов около 80%-90%, а остальные говорят на казахском. Если есть необходимость, — пусть будут на русском, но не надо, чтобы это было обязательно», — объяснил он логику Мажилиса.
Парламентарий добавил, хотя Казахстан — многоэтничное государство, важно заниматься продвижением государственного языка, так как казахи составляют большинство.
«Я вот стараюсь проводить заседания фракции на государственном языке. И у нас есть объективная необходимость, чтобы больше в гособороте использовать государственный язык», — отметил он.
При этом в настоящий момент казахский язык находится в стадии реформирования — до 2025 года его планируют перевести с кириллицы на латиницу. При президенте Нурсултане Назарбаеве, когда принималось решение, его необходимость связывали с особенностями внедрения современных технологий и коммуникаций, модернизацией.
Руководитель отдела Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин в беседе с «Газетой.Ru» выразил уверенность, что за этим скрывается вовсе не стремление интегрироваться в мировую информативно-коммуникативную систему.
«Это чушь собачья. Казахстану это нужно, чтобы как можно меньше ассоциироваться с русским миром. И это, конечно, скажется на остающихся там около 3 млн русских», — сказал он.
Президент не контролирует ситуацию в стране
Азат Перуашев выразил мнение, что России не следует вмешиваться во внутренние дела Казахстана, включая вопрос о положении русских. К слову, ранее именно этот политик готовил обращение в ООН по поводу признания геноцида казахского народа советской властью.
По словам же Грозина, антирусские националисты на самом деле все больше заметны и в высших эшелонах власти Казахстана, и в СМИ.
«Они занимают все больше пространства. При президенте Касыме-Жомарте Токаеве они стали слышнее, они влезли во власть, чего не было при Назарбаеве, когда их просто использовали. Но тогда им не давали хода, они были на коротком поводке с жестким ошейником. А сейчас они в администрации президента, парламенте, правительстве. Пока их не большинство, но эти отдельные персонажи тащат единомышленников. Там, где появился один, через год-два их будет десять», — считает он.
При этом эксперт не считает самого Токаева националистом, так как тот всю свою карьеру ориентировался на связи с Россией.
« Но он слабая фигура и полностью не контролирует ситуацию в стране. А разные группы элит используют национал-патриотов в борьбе друг с другом. Назарбаев понимал, что давать много воли нацикам — значит вызывать раздражение северного соседа. Возможно, это понимает и Токаев, только сделать ничего не может с ними», — считает Андрей Грозин.
Бывший депутат казахстанского парламента Владислав Косарев в комментарии «Газете.Ru» отметил, что на государственном уровне в Казахстане никто не занимается дискриминацией русских, но, как и Перуашев, выступил против вмешательства Москвы.
«Просто многим кажется, что они великие политики, и они касаются того, в чем не разбираются. Это все журналисты и тот же Жириновский. Что-то такое сказать легче всего, а вот предсказать последствия, — очень сложно. Здесь нельзя допускать головотяпства и необдуманных заявлений. Я считаю, что каждая страна должна пресекать тех людей, которые ведут к созданию напряженности между народами. Такие люди есть и в Казахстане, и в России. Но власть у нас им не потакает», — объяснил Косарев.
Русские и русофилы там не дышат
Помимо русскоязычных граждан Казахстана, недавно там столкнулся с межэтническими проблемами и российский гражданин Виктор Балашов, угодивший в запутанный бизнес-скандал. Он в итоге получил почти пять лет тюрьмы за «самоуправство, повлекшее тяжкие последствия в виде особо крупного ущерба». Сам же Балашов утверждает, что следователь говорил ему, что «русские в Казахстане не дышат».
«Я никогда не думал, что, дожив до 50 лет, я столкнусь с настоящим проявлением нацизма. Что моя национальность может стать причиной уничижительных и унизительных высказываний», — сказал россиянин в последнем слове.
Виктор Балашов до поездки в Казахстан работал управляющим сетями супермаркетов и гипермаркетов X5 Retail Group. В СИЗО он оказался в сентябре 2021 года в результате бизнес-скандала. В частности, россиянин, начав работать на производителя спецодежды «Восток-сервис» в Казахстане, нашел нарушения со стороны партнера компании — Нурсултана Шоканова.
После этого стороны обменялись исками, но местные правоохранители занялись лишь Балашовым. Мать Балашова считает, что защита смогла полностью доказать сфабрикованность уголовного дела, но указывает на связи Шоканова, которые могут вести к семье Назарбаева.
Другое уголовное дело, связанное с русским вопросом, прогремело больше года назад. Тогда казахстанский правозащитник и русофил Ермек Тайчибеков дал интервью «Царьграду», в котором обвинил власти Казахстана в ущемлении русских, что в итоге вылилось для него в семь лет колонии строгого режима.
Позиция России
МИД России не слишком часто комментирует положение русских и русского языка в стране-союзнике. Так, об этой проблеме глава ведомства Сергей Лавров ничего не сказал в ходе весеннего визита в Казахстан.
Однако ряд резонансных случаев, видимо, подтолкнул к реакции осенью. В своей статье в правительственной «Российской газете» Лавров заговорил о ксенофобии в Казахстане в отношении русскоязычных, но посчитал ответственными за это не местные власти, а Запад.
«Отдельные случаи во многом являются продуктом применения извне специальных информационных методик, направленных на культивирование местечкового национализма и дискредитацию сотрудничества с Россией», — считает Лавров.
Но даже на такое довольно обтекаемое заявление российского министра последовала довольно бурная реакция из Казахстана, в частности, от авторитетных депутатов.
«Мне искренне жаль, что на самом высоком уровне из России звучит такая реакция на отдельные проявления бытового национализма, которые — да, в нашей стране, как впрочем, и во многих других странах мира — иногда случаются. Эта реакция удивляет и огорчает очень многих казахстанцев», — так высказалась, например, депутат Мажилиса, старшая дочь Нурсултана Назарбаева Дарига.
По ее мнению, сама статья Лаврова «доказывает, что диверсионная работа иноагентов, если такая имеет место», достигла своей цели.
Депутат Перушев тоже скептически оценивает слова российского министра.
«Мы с уважением относимся к руководству дружественной России, и к Лаврову. Он аргументированно, умно отвечает на переговорах. Но в данном случае упоминание о ксенофобии у нас вызвало определенное разочарование. Такие слова в отношениях с союзниками были по меньшей мере некорректны», — сказал казахстанский политик.
Хорошая ссора или добрый мир
Грозин уверен, что, «неоднозначная реакция» Казахстана на статью Лаврова демонстрирует боязнь значительной части местных элит того, что Россия начнет давить по «русскому вопросу» и перейдет к каким-то более брутальным методам.
«Я согласен с уважаемым политологом Маратом Шибутовым, который сказал, что в российско-казахстанских отношениях проблемы. От доверительных отношений, которые были при Назарбаеве, почти ничего не осталось, нынешние отношения первых лиц государств сугубо деловые.
Это связано и с тем, что Казахстан стремится не превратиться в Украину, не хочет занимать какую-то определенную позицию и остаться своеобразной «нейтральной Швейцарией». Но где Швейцария, а где Казахстан? Это две большие разницы, что называется», — считает собеседник «Газеты.Ru».
Азат Перуашев в этой связи напомнил, что у любой нации, включая казахстанскую, есть свои национальные интересы. При этом он имеет в виду гражданское, а не этническое понимание этого термина. Он добавил, что в Казахстане «идет нормальный процесс государственного строительства».
По мнению Грозина, казахстанская элита не хочет, чтобы ее ассоциировали в качестве полноценного и однозначного союзника России в текущей мировой геополитической схватке. И первому президенту Казахстана, и второму хотелось бы иметь некую дистанцию с Кремлем, чтобы не делать геополитический выбор, подытожил эксперт.
Правда, которую скрывают от нас в Казахстане: Массовая драка была не бытовой
Казахстан всячески пытается замолчать правду о массовой драке и списать на бытовой конфликт. Царьграду удалось выяснить, что эта расправа – продолжение истории с изгнанием русских. Это однозначно был очередной выпад с запахом украинского национализма.
Десять погибших. Сожжённые дома и автомобили. Сотни беженцев, рванувшие от избиения в соседнюю страну.
Таковы только внешние проявления якобы «бытового конфликта», «спора на дороге», в результате которого, однако, в Джамбульской области Казахстана пронеслась настоящая война насилия. Которую, если предпочесть лукавой политкорректности грубую истину, можно охарактеризовать только одним словом: погром. И это определение будет исчерпывающим…
Что произошло?
По официальным данным – от министра внутренних дел Ерлана Тургумбаева – произошло следующее: «7 февраля в семь вечера в дежурную часть Департамента полиции Жамбылской области поступило сообщение, что на окраине села Масанчи Кордайского района собралось около 70 агрессивно настроенных жителей, между которыми из хулиганских побуждений началась групповая драка. На место прибыли сотрудники Кордайского РОВД. Одновременно провокаторы и очевидцы конфликта снимали происходящее на видео, через мессенджеры и социальные сети они призывали граждан к противозаконным действиям. Это привело к эскалации конфликта и увеличению количества участников групповой драки. В результате из соседних населённых пунктов прибыло еще около 300 человек».
Сразу можно отметить: «агрессивно настроенные жители», «провокаторы», прочие «участники драки», которые оказывали «активное сопротивление сотрудникам полиции и грубое неповиновение их законным требованиям», никоим образом не названы. Перформанс без автора, так сказать. Новое слово в искусстве концептуализма. Даже те «хулиганы», что «применили металлические предметы, камни, огнестрельное оружие», в том числе и по полицейским, тоже остались в анонимах.
«Конфликтами также были охвачены села Аухатты и Булан-Батыр, – гласит далее официальная сводка. – В результате хулиганских действий, сопряжённых с поджогами, по предварительным данным, было повреждено более 30 частных домов, 15 объектов торговли, 23 автомашины».
В результате хулиганских действий, сопряжённых с поджогами, по предварительным данным, было повреждено более 30 частных домов, 15 объектов торговли, 23 автомашины. Фото: Vladimir Voronin / AP/ ТАСС
Есть ещё более авторитетное заявление. Казахстанский президент Касым-Жомарт Токаев дал следующее определение: «Групповой дракой из хулиганских побуждений попытались воспользоваться провокаторы».
Неофициальные же истории разнятся. В них фигурируют и сотрудники полиции, что остановили автомашину из-за несоответствия номера стандарту, а водитель попытался скрыться во дворе своего дома, где вместе с родственниками оказал физическое сопротивление. Фигурируют и некие люди, которые «выезжали на большой машине, КамАЗе, и загородили трассу», в результате чего «двое братьев подрались с четырьмя», что высказали недовольство перекрытием дороги. И старичок есть, которого во время этой драки «не избивали, его случайно толкнули и поранили, вроде бы нога у него сломалась».
Да, и гаишники опять фигурируют. Только так, будто сразу же 15 экипажей прибыли к месту инцидента и начали «подряд останавливать все машины и, как всегда, начали просить у них деньги».
Бытовуха? На первый взгляд, она самая. Но то, что из одной драки на дороге, пусть и с пострадавшим дедушкой, выросли настоящие погромы, да на несколько сёл распространившиеся, – это уже как-то бытовым конфликтом и не пахнет. А пахнет чем-то куда более значимым и куда более страшным.
Погром как диагноз
А здесь был именно межнациональный конфликт. В той концептуальной – она же от наивного искусства – драке на дороге участвовали казахи против дунган.
Кто такие казахи – относительно ясно. Относительно – потому, что сам этот этнос состоит из разных племён и родов, находящихся друг с другом подчас в весьма непростых отношениях. Да сверху на это ещё налагается деление народа на три больших жуза – этакие исторически сложившиеся три племенных союза.
А вот дунгане – не казахи. Скорее, точнее, для простоты, их можно назвать китайцами. Только такими, которые исповедуют ислам. Этнически это достаточно пёстрое население, где намешана кровь и арабов, оказывавшихся с древних времён на землях Срединной империи, и не ханьских племён китайского запада, и самих ханьцев, принявших мусульманство. На территории Российской империи – и ныне новых государств Центральной Азии – они оказались после бегства от ханьского геноцида в 1870-х годах, когда тогдашняя империя Цин разгромила антикитайское восстание народов западного Китая.
Не казахи, но – мусульмане. Сунниты-ханафиты, то есть в целом люди того же толка ислама, что распространён на территории Российской империи и её нынешних наследников. Кроме Азербайджана, если кому потребна точность. Там – шииты.
Дунгане – не казахи, но – мусульмане. Сунниты-ханафиты, то есть в целом люди того же толка ислама, что распространён на территории Российской империи и её нынешних наследников. Кроме Азербайджана, там – шииты. Фото: V.Baturin / Shutterstock.com
Итак, некоего межцивилизационного или межконфессионального противостояния тут можно не подозревать. Тем не менее даже сегодня, когда самое выгодное для всех участников дела – затихнуть, здешние казахи откровенно признают: «У нас время от времени конфликты с дунганами».
И, похоже, очень серьёзные, раз вспухли настоящим погромом. И, похоже, не только здесь, в Джамбульской области, если вспомнить едва ли не ежегодные сводки с подобных же эксцессов на территории всего Казахстана, от востока на запад и от севера на юг. И самое впечатляющее, что везде и всегда все конфликты, даже подлинно социальные, в конце концов принимали межнациональный характер.
«Я уверен в том, что называть это всё бытовым конфликтом – чем, собственно, казахстанские власти всегда в таких случаях и занимаются, – это значит стараться залакировать, затушевать проблемы, которые есть, – прокомментировал Царьграду эту историю известный политолог, один из ведущих востоковедов России, руководитель отдела Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин. – Даже если изначально имел место бытовой конфликт, то на следующих стадиях он перерос в межэтнический погром. С этим не поспоришь. Потому что посмотрите списки убитых. Там нет ни одного казаха. Это всё дунгане. Хорош конфликт на бытовой почве, где 10 дунган погибло, где дома сожжены у дунган, где магазины, машины сожжены не казахские. Как это можно назвать иначе, кроме как погромом?»
Но очень важно при этом, подчеркнул он, что это событие – не нечто экстраординарное. Подобного рода случаи, свидетельствует прекрасно знающий Казахстан учёный, происходят с завидной регулярностью. «Бьют армян, бьют уйгуров, бьют турков-месхетинцев, бьют узбеков, потом опять бьют уйгуров, и так далее, – говорит Грозин. – Русских не бьют, просто потому что обычно подобного рода конфликты происходят в сельской местности, а не в мегаполисах, где в основном и проживает русскоязычное население. То есть чисто урбанистическая среда и демографические особенности пока уберегают русскоязычную диаспору».
Так что же получается? Казахское общество больно погромами, как нарывами? Или, точнее, оно больно национализмом, который и прорывается этими погромами?
Официальный национализм в Казахстане? Или – уже нацизм?
Эти вопросы Царьград задал опять Андрею Грозину как одному из самых профессиональных знатоков Казахстана, да и всей Центральной Азии.
Царьград: Вот с чем связаны вот эти регулярные вспышки казахского бешенства? С тем, что эта нация только формируется – как водится, через эксцессы, – или с тем, что такова скрытая, но государственная национальная политика?
Андрей Грозин: Она не скрытая, она достаточно открытая. Это уже сейчас медицинский факт, казахи стали абсолютным большинством в стране. Им об этом постоянно говорят. И везде говорится о всемирной исторической роли казахского народа. Подчёркивается, что все остальные этносы – это приживалы. Что земля казахская, а вот все остальные тут понаехали. И казахи укрепляются во мнении о том, что они здесь главные. И всех, кто на самом деле или так им кажется, сомневается в этом, – тех надо поставить на место.
И кроме того, официальная пропаганда им каждый день дует в уши о величии духа, о наследии Чингисхана, о том, что Казахстан современный – это правопреемник Золотой Орды, и прочую околоисторическую чушь. Так что и официальная национальная политика – она последние лет пять всё больше упирает отнюдь не на общегражданские ценности. А уж то, что говорится на низах…
Почитайте отзывы в казнете, вчерашние и сегодняшние. Волосы дыбом встают! Это же такой нацизм, который раньше можно было читать только в украинских сетях. Вот, мы дали урок, вот, мы продемонстрировали, вот, давным-давно пора их было поставить на место, вот, эти уйгуры, дунгане подмяли под себя то, это… Они жируют на наших бедных тощих телах, они кровососы, всех бы их вырезать! Это нацизм, чистый такой, знаете, неразбавленный. Разницы с национально озабоченной Украиной нет никакой. Может быть, даже и похлеще ещё.
Никакие общегражданские ценности здесь не подходят. Просто по определению – потому, что они менее эффективны для элит в качестве инструмента удержания власти. А национализм… Тут дело, на мой взгляд, не в казахах как этнической группе и не в особенностях политического режима этой страны. Проблема шире. Украина и другие государства постсоветского пространства, кто в большей, кто в меньшей мере указывают на одну общую тенденцию: если ты строишь этнократический режим, – а он везде в той или иной мере на постсоветском пространстве этнократический, кроме России, – то тебе надо апеллировать к национальным ценностям. Вот это «кровь и почва», эта дичь древняя, прущая из аулов и из пригородов, вот это вот – главное их орудие!
Ц.: Что же, и опыт Украины не отрезвляет казахские власти?
А.Г.: Во власти все всегда думают, что они будут свой национализм контролировать… Смогут это делать. Но попытки заигрывания с национализмом – они всегда обычно заканчиваются погромами. Или в масштабах страны, как это было в одной соседней с нами стране на юго-западе, либо в масштабах отдельной области, как пока что в Казахстане. Потому что вообще грань между национальной демократией, национал-либеральной, и нацистской демократией – она очень размыта. Она гибкая. Она проницаема для самых разнообразных манипуляций. И когда попытки построить вот эту национальную, национально ориентированную демократию в государстве, в котором теоретически все равны, но казахи равней всех остальных, причём на порядки… Когда эти попытки заходят слишком далеко – это приводит вот к таким погромам.
Это было и раньше. Это просто сейчас процесс пошёл дальше. И приобрёл уже гораздо бОльшие масштабы, чем это было при первом президенте. Хотя запущен этот процесс был при нём. При нём формировались все эти дикие концепции. Которые в итоге в не шибко образованных казахских массах, тупеющих из-за перманентных реформ, и порождают вот эти совершенно дикие проявления. Плюс внешнее влияние, плюс криминал, плюс внутриэлитные разборки. Всё это вместе создаёт вот такой коктейль – и всё…
Ц.: И каков ваш прогноз? Или хотя бы вектор, хотя бы в каком направлении будет развиваться ситуация в Казахстане…
А.Г.: Очевидно, что дальше будет то же самое. Динамика подобного рода процессов в Казахстане – она однозначно говорит, что это и не первое, и не последнее побоище. Ну, наверное, масштабы будут больше. Потому что этот идеологический процесс коренизации идёт к своему, что называется, логическому завершению. Его сейчас назад, вспять повернуть… ну, Токаев теоретически, наверное, мог бы. Но кто ж ему даст. Это же будет однозначно расценено и элитами, и обществом, как попытка при живом первом президенте ревизовать один из столпов его идеологического постамента, который он себе при жизни строил. Построил уже, можно сказать. Этого сделать никто не даст ему. Да у него и сил нет, да и желания, наверное, особого. Отсюда и разговоры про каких-то вот этих непонятных провокаторов. Но он их никак не называет и никак не наказывает. Так что очевидно, что и дальше будет то же самое.
Илья Намовир: после развала СССР Казахстан превратился в сырьевой придаток Запада
— Илья, что происходило в Казахстане в советское время, как республика встретила Перестройку и как отреагировала на распад СССР?
— Мой личный опыт проживания этих событий сводится лишь к тому, что на момент распада Союза я ходил в детский сад, поэтому буду оперировать лишь фактическими данными, которые при желании могут быть перепроверены любым, кого не забанили в гугле.
К началу Перестройки Казахская ССР была уже развитой индустриальной республикой, производившей практически весь спектр товаров — от резиновых калош до авиационной аппаратуры. За годы независимости в Казахстане усиленно формировался стереотип о том, что Казахская ССР была «сырьевым придатком» в составе СССР. Но на самом деле доля нефтедобывающей промышленности в ВВП КазССР составляла 0,6%, угольной промышленности — 0,8%, черной металлургии — 1,6%, цветной металлургии — 2,5%, электроэнергетики — 1,3%.
А вот машиностроение давало уже 3,1%, легкая промышленность давала 5%, пищевая промышленность — 7,2% от ВВП. Лидерами же были строительство (9,2%), сельское хозяйство (29,5%) и сфера услуг (34,8% от ВВП).
Что касается политических пертурбаций, приведших в результате к распаду СССР, то достаточно известны события в Прибалтике, Закавказье, но за пределами Казахстана уже мало кто помнит события декабря 1986 года в Алма-Ате, хотя, по сути, именно они были отправной точкой, с которой начало трескаться и рушиться советское здание. При этом достаточно много фактов и свидетельств очевидцев, позволяющих прийти к выводу, что это было не стихийное выступление против «тоталитарного Центра», а заранее подготовленное и спланированное мероприятие. Возможно, когда-нибудь историки будущего, не скованные политической конъюнктурой, найдут в архивах документы, которые позволят пролить свет истины на эти события и расставить все точки над «i».
Хорошо известно, что Казахстан был последней республикой вышедшей из состава СССР. 94 процента жителей КазССР проголосовали за сохранение СССР на Всесоюзном референдуме 1991 года, хотя руководство республики и своевольно изменило формулировку вопроса, тем самым поставив под сомнение легитимность его результатов. Но, как оказалось, результаты референдума вообще ни на что не повлияли и судьба Союза была уже в других руках.
— Насколько тяжело Казахстан пережил «лихие девяностые» по сравнению с другими постсоветскими республиками?
— Смотря с кем сравнивать. В Казахстане не было гражданской войны, как в Таджикистане, или чего-то похожего на Карабахский или Южноосетинский конфликты, но разрыв экономических связей и «невидимая рука рынка» привели к тому, что в 1992 индекс потребительских цен составил 1614%, в 1993 — 1758%, в 1994 — 1977%.
Всем хорошо знакома фраза про «300 сортов колбасы», которые дала нам рыночная экономика. А вот я довольно хорошо помню, что как раз после 91-го года колбаса из рациона нашей семьи (как, впрочем, и многих других) исчезла на долгое время. Веерные отключения электричества, домашние задания при свечке, многочисленные ларьки на каждом углу, в которых, тем не менее, ничего нельзя было купить по причине отсутствия денег. В 1997 году наш город Кокшетау вообще умудрились заморозить — на протяжении нескольких недель в январе месяце в разгар зимы целые районы города оставались без тепла.
Закрытые предприятия, разруха, безработица. Массово уезжают люди: родственники, друзья, знакомые. Соседа на втором этаже убили и ограбили — виновных так и не нашли. Помню кучу отстрелянных автоматных гильз, которую кто-то однажды высыпал в кусты перед нашим домом, мы с друзьями делали из них брелоки для ключей.
Рост цен более-менее стабилизировался к 1998 году, хотя всплески случались и позже. Раскручивание ценовой спирали остановить удалось, но ценой тотального обнищания населения и деградацией реального сектора экономики.
— В какой мере Казахстану удалось воспользоваться «тучными нулевыми»?
— Да, действительно, с марта 2002 года пошёл рост цен на нефть и в казахстанскую экономику потекли невиданные доселе деньги, которые позволили на какое-то время перейти от выживания к развитию.
Нефтедоллары помогли заткнуть многие дыры, часть сверхдоходов оседала в Фонде национального благосостояния, который был недавно «распечатан» в связи с мировой пандемией коронавируса. Какие-то крохи от нефтепирога косвенно перепадали и населению, в связи с чем Казахстан на фоне других среднеазиатских соседей выглядел поприличнее. Произошёл переход к кейнсианской модели развития экономики, когда государство стимулирует спрос, снижая налоги и увеличивая бюджетные расходы.
В теории увеличение доходов населения должно было увеличивать и спрос, способствуя росту производства. Однако не был учтён один важный фактор: кейнсианская модель работает при кризисе, вызванном перепроизводством и вытекающими из него снижением деловой активности и растущей безработицей. В Казахстане же при внешне похожих признаках в виде спада производства, сниженной деловой активности и зашкаливающей безработицы была совсем другая первопричина: стремительная деградация производственных мощностей, особенно в перерабатывающем секторе. В итоге меры по стимулированию спроса не увенчались успехом, так как экономика не могла обеспечить предложение.
В это время добывающий сектор рос как на дрожжах, и структура казахстанской экономики стремительно менялась так, что Казахстан превращался в самый настоящий «сырьевой придаток», только не СССР, а стран Запада.
— Сколько русских людей покинули республику за все это время и какова была их основная мотивация (социально-экономическая или боялись притеснений по национальному признаку)?
— Почему же в таком случае вы, ваша семья и еще много людей остаются в республике?
— Наша семья осталась в Казахстане, поскольку мой отец был погружён во внутриполитическую борьбу в стране. Он стоял у истоков русского движения в Казахстане, был активным участником оппозиционных Назарбаеву партий РНПК и ДВК. Отступать было не в его духе.
Что касается миллионов оставшихся, то тут повлиял целый комплекс факторов: кто-то сумел неплохо устроиться здесь, создал свой бизнес, и пока им позволяют получать прибыль, их вполне устраивает ситуация в стране, кто-то просто побоялся сорвать с насиженного места в неизвестность, кто-то ждал и ждёт наиболее подходящего момента, «сидя на чемоданах». Ну и многих, конечно же, отпугнуло то, как приняла Россия их родственников, знакомых, друзей. То, что для сотен тысяч Россия оказалась не матерью, а мачехой: когда люди годами не могли получить гражданство, устроить детей в школы, найти работу и жильё — всё это было ушатом холодной воды для имевших «чемоданные» настроения русских казахстанцев.
— Нурсултан Назарбаев в разные годы делал разные заявления по поводу советского периода, распада СССР и перспектив евразийской интеграции. Есть ли у него какая-то единая позиция на этот счет?
— Назарбаев — политик и всегда озвучивал то, что он считал, хотели от него услышать, да и в целом людям свойственно меняться, особенно под влиянием обстоятельств. Назарбаев конца 80-х, середины 90-х и начала 20-х — это три разных Назарбаева. Свою нынешнюю публичную точку зрения о распаде Союза он озвучил в эфире канала «Россия 24», кому интересно, может посмотреть, хотя и никаких откровений там не найдётся. Он едва ли сожалеет о том, что СССР прекратил существование, а вот вступление Казахстана в ЕАЭС было вполне обдуманным шагом, когда стало ясно, что экспортно-сырьевая модель экономики себя исчерпала.
— Мой сознательный период жизни в СССР ограничен всего пятью годами, поэтому, что бы я ни сказал, это может быть опровергнуто универсальным комментарием «не жил — не знаешь — не говори». На мой субъективный взгляд, СССР — это государство, обогнавшее своё время. Мы видим, как мир всё больше разворачивается в сторону тех идей, принципов и характера производства, на которых был основан Советский Союз. Только оказалось, что на это потребовалось на сто с лишним больше лет, чем ожидалось. В этом отношении молодцы китайцы — у них НЭП растянулся почти на век, и они особо не волнуются и не торопятся.
— Было известное высказывание Владимира Путина: кто не жалеет распада СССР, у того нет сердца, кто хочет вернуть — у того нет головы. Как вы его понимаете?
— Понимаю вполне буквально. Распад СССР — это трагедия и катастрофа мирового масштаба. Кроме того, это ещё и преступление, за которое и по сей день так никто и не ответил, но это уже другая история. А вернуть СССР, конечно, невозможно — поэтому те, кто в это верят, не совсем дружат с головой. Мировая экономика так или иначе в будущем безусловно перейдёт на социалистические рельсы, но это уже будет принципиально иная система, совсем не похожая на то государство, которое шесть преступников похоронили в Беловежской пуще 30 лет назад.