Что случилось в калининграде с детьми
Калининградская семья с тремя детьми осталась без крова и крыши над головой
Читайте Каскад.тв в
Строили год, а потеряли за 20 минут. Под Калининградом сгорел жилой дом. Семья с тремя детьми осталась без крова и крыши над головой. Сейчас погорельцы ютятся в 12-метровой комнате в «гостинке», и пытаются восстановить уничтоженное семейное гнездышко.
После пожара 7-летней Ксюше приходится привыкать к тесноте. В 12-метровой комнатушке даже к столу подобраться не просто. А уроки приходится учить на коленках. В буквальном смысле этого слова.
О сгоревшем доме в СНТ «Родничок» под Калининградом мама троих детей Елена рассказала в соцсетях. Люди на беду откликнулись моментально. Посуды, одежды, белья теперь хватит надолго.
Семья Трякиных переехала в Калининград по программе переселения соотечественников. На первое время за счет маткапитала смогли позволить себе купить эту комнату. А когда родилась Ксюша, начали строить дом своей мечты.
«Дом большой, уютный. Мы оттуда ездили и в школу, и в садик, на работу. Обустраивали. И случилось такое горе. Теперь мы все здесь», – рассказала Елена корреспонденту kaskad.tv.
Елена в растерянности. И боится даже представить, сколько времени придется жить в таких условиях. Спасибо соседу, уступил семье еще одну комнату. Правда, в ней нет ничего кроме дивана.
«Еще кредиты, еще полтора года за дом платить. Получается 32 тысячи ежемесячно», – продолжает грустную историю хозяйка сгоревшего домашнего очага.
От дома осталось одно пепелище. Глава семьи Виктор с двумя сыновьями разгребает завалы. Сам – чуть не плачет. Строил год, а теперь придется все начинать сначала.
«И потихоньку с каждой зарплаты скупали. Потихоньку. Каждый, можно сказать, гвоздик. Можно сказать, как женщины детей вынашивают, так и я этот дом выносил. Это, можно сказать, сгорела часть меня», – поделился Виктор.
Виновником пожара, как говорит Виктор, стал водонасос. В морозы вода замерзла, и машина работала вхолостую. Где-то «коротнуло», и за 20 минут дома не стало.
«Хорошо, что дети успели уехать. Не было детей. Так бы и дети бы тоже сгорели бы, если бы это ночью случилось», – рассказал Виктор,
Из всего имущества сохранились только солнечные батареи. Они предназначались для электропитания дома. Виктор еще не теряет надежды, что в скором времени солнечные панели украсят и помогут освещать новый дом. Но без участия неравнодушных калининградцев им вряд ли удастся справиться. Семья не просит денег. Но очень нужны строительные материалы, инвентарь, электроинструменты, рабочая одежда. Все это поможет погорельцам построить дом заново.
Заметили ошибку? Выделите и нажмите Ctrl+Enter
Трехлетний мальчик из Калининграда провел три дня в квартире с умершими родителями
Калининград, 13 мая. Трехлетнему ребенку пришлось самостоятельно выбираться из квартиры с мертвыми родителями в Калининграде. Об этом сообщают в пресс-службе регионального Следственного комитета. Организована доследственная проверка. 27-летнего мужчину и 23-летнюю женщину без признаков жизни обнаружили местные жители. О случившемся они известили правоохранительные органы.
«По предварительным данным, семейная пара перестала выходить на связь с вечера 7 мая 2021 года. Их ребенок 10 мая 2021 года смог самостоятельно открыть дверь квартиры и выйти на лестничную площадку, где его и обнаружили жильцы дома. В ходе осмотра места происшествия видимых повреждений, указывающих на насильственный характер смерти, на телах погибших не обнаружено. Назначены судебно-медицинские экспертизы, которые позволят установить точные причины и давность наступления смерти», — рассказала журналистам пресс-секретарь Следственного комитета Наталья Гацко.
Семья мальчика оказалась благополучной. Сейчас маленький калининградец находится под круглосуточным наблюдением врачей, решается вопрос о передаче прав опеки над ним бабушке. Устанавливаются детальные обстоятельства произошедшего.
В Сети появились слухи, что погибшая пара употребляла наркотики. Эти сведения ФАН в СК не подтвердили, подчеркнув, что семья на профилактическом учете не состояла.
«Назначена судебно-медицинская экспертиза, окончательные выводы эксперты о причинах смерти и ее давности сделают после завершения гистологических и химических судебных исследований», — сообщили в ведомстве эксклюзивно ФАН.
Ранее ФАН сообщал, что пьяная калининградка избила и выставила в подъезд полуголым своего годовалого сына. О произошедшем стало известно соседям.
Фото: Игорь Зарембо / РИА Новости
«Зачем тебе ребенок-инвалид?»
Замира — гражданка Узбекистана. Сейчас ей 28 лет. С Одилжоном Ахмедовым они поженились в январе 2018 года на родине, а в мае переехали к родной сестре Замиры, Зиёде Рузиматовой, в Калининград — как сами говорят, по настоянию врачей, которые рекомендовали женщине сменить климат. О ребенке оба мечтали с первых дней, и потерю новорожденного сегодня переживает вся семья.
Замира не работает — у нее только вид на жительство, поэтому она фактически находится на иждивении 31-летнего мужа. Зиёда — гражданка России. Все вместе они арендуют жилье. По-русски Замира говорит не очень гладко, ей помогает Зиёда (она тоже признана потерпевшей по делу). Но читает Замира свободно и некоторые объяснения писала собственноручно — на русском языке. Вот ее рассказ — без купюр.
«Я поняла, что беременна, в июне и сразу стала делать все, как положено. Ходила к врачам за деньги, сдавала все анализы. На учет в женскую консультацию не встала, потому что я гражданка другой страны, но у врача наблюдалась — мы очень хотели этого ребенка. Все было нормально, я три раза делала УЗИ. Все справки хранила, с каждой ксерокс снимала. До октября вообще все было хорошо, но в октябре на УЗИ мне сказали, что появились проблемы. Это было впервые, но чувствовала я себя нормально. Мной там занимались, делали все нужное и сказали быть аккуратной.
5 ноября мне вдруг стало очень плохо. Одилжон испугался, и они с Зиёдой вызвали скорую. Врачи почти сразу сказали, что надо ехать в роддом — не в больницу, а именно в роддом. Мы сказали, что наблюдаемся в другом роддоме, но нас повезли в четвертый. Там в приемном работают очень хорошие врачи. Они мне сразу сказали, что начались преждевременные роды. И отправили в родилку [родильное отделение]. Около половины пятого я родила, и ребенка сразу унесли. Потом я заснула. Проснулась уже в палате.
Сразу спросила про ребенка, и мне сказали, что я родила мальчика, но его состояние очень тяжелое, и сейчас реаниматологи делают все что надо. Я стала просить, чтобы мне его показали, но мне сказали, что пока не придет главный врач, это запрещено. А потом пришла врач Белая. Она отвела меня в реанимацию, и я в первый и последний раз увидела своего сына. Он такой маленький, на ладони мог уместиться. Лежал в кювезе — такая специальная кроватка детская, накрытая пластиковым колпаком. На нем памперс, вот сюда [она показывает на живот, возле пупка] трубка какая-то идет, вот сюда трубка вставлена [указывает на горло], и на ноге какой-то аппарат надет, тоже с проводом.
Белая мне стала говорить, что мальчику жить не надо. Потому что он все равно умрет, а если и не умрет, то останется инвалидом. И спрашивает меня: «Зачем тебе ребенок-инвалид? Чтобы всю жизнь на аптеку работать?» Она ведь так и спросила, прямо так! А потом говорит: «Вот он сейчас дышит только потому, что к аппарату подключен. А если его отключить, то он умрет». Она раз пять про этот аппарат повторила: «Если отключить, то он умрет!» И несколько раз спрашивала: «Зачем он такой тебе нужен?»
От слов врача Белой я заплакала и сказала ей, что какой бы он ни был, мы с мужем его все равно заберем и все что надо будем делать, нам религия не позволяет поступить по-другому, и мы оба очень хотим ребенка! А она все равно говорит: «Если отключить аппарат — он умрет! А ты еще молодая, еще родишь». И тогда я расплакалась, на колени перед ней встала: мы хотим ребенка, мы очень хотим ребенка, мы его выходим! И тогда она велела мне идти в палату.
Тогда, 6 ноября, я видела нашего ребенка первый и последний раз.
Роддом №4 в Калининграде
7 ноября мне сказали, что мой мальчик умер. Но я не поверила, я решила, что врачи все-таки отключили аппарат. Но ведь так нельзя! Нельзя! Я так в заявлении в Следственный комитет России (СКР) и написала: прошу провести проверку по факту смерти моего ребенка, так как считаю, что у него отключили аппаратуру и что документы подделали. Меня выписали через несколько дней, и почти сразу я пошла к следователю. И там мне сказали, что ребенок умер сам, но врачи подделали документы и написали, что я родила уже мертвого. Но я же видела его живым. Причем много часов прошло. Я так и сказала. Это правда.
Только сейчас, летом, меня и моего адвоката ознакомили с заключением экспертизы. А там написано, что на самом деле ог лим [так звучит «мой мальчик» по-узбекски] ввели лекарство, от которого он сразу умер. Но лекарство такое, что он не мучился. Но только я бы все равно его вырастила… А еще они всех выгнали, чтобы никто не видел, но Бог видит все. Я все справки, которые мне в платной больнице выдавали, следователю отдала. Кроме тех, которые у меня в роддоме забрали, — это бумаги с последнего УЗИ и те, в которых написано, что мне там делали».
Очень темные дела
Сотрудники четвертого роддома официально на контакт с «Лентой.ру» идти отказались. Условия домашнего ареста Елены Белой и Элины Сушкевич запрещают им общение с посторонними лицами, в том числе со свидетелями и экспертами по этому делу.
На условиях анонимности нам удалось поговорить с сотрудницей роддома. Ее слова и рассказ Замиры позволяют воссоздать картину того, что происходило в роддоме №4 Калининграда в ночь на 6 ноября 2018 года. Впрочем, окончательные выводы останутся за судом.
. Около полуночи 5 ноября 2018 года в родильный дом №4 бригада скорой помощи привозит 27-летнюю женщину на 24-й неделе беременности с угрозой преждевременных родов. В приемном отделении устанавливают, что у пациентки уже начались роды гораздо раньше срока. Она передала дежурному врачу справки от 29 октября (за неделю до произошедшего), в которых были результаты УЗИ и указано, какая терапия проводилась. Кроме того, женщина сообщила, что эта беременность вторая, а первая закончилась выкидышем на еще более раннем сроке.
В 04:30 6 ноября 2018 года женщина самостоятельно родила мальчика весом 714 граммов и ростом 32 сантиметра. Как ни странно, но по шкале Апгар оценка состояния новорожденного на момент рождения составит 3 (на первой минуте), 5 (на пятой минуте) и 8 (на десятой минуте жизни) — очень хороший показатель для этого срока. Впрочем, достоверность вывода врача требует отдельной экспертной оценки.
Исполняющая обязанности главного врача родильного дома № 4 города Калининграда Елена Белая во время судебного слушания по избранию меры пресечения
Фото: Александр Подгорчук / «Коммерсантъ»
Ребенок немедленно был помещен в кювез в палате интенсивной терапии (ПИТ), интубирован и подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, ему проводилась полноценная терапия в соответствии с утвержденными нормами. В том числе через инфузиомат младенцу вводился препарат куросурф. В это время в ПИТ находились еще двое новорожденных, но их состояние особой тревоги не вызывало, и утром (в 08:00 и 08:10) оба были переведены в обычную палату.
В соответствии со схемой этапности оказания медицинской помощи родильные дома (в том числе роддом №4) являются лечебным учреждением второго уровня. По схеме маршрутизации глубоко недоношенные дети должны незамедлительно переводиться в лечебное учреждение третьего, высшего уровня. Для Калининградской области это региональный перинатальный центр. Соответственно, сразу после родов врачи роддома №4 сообщают в центр о глубоко недоношенном ребенке и просят утром прислать за ним реанимобиль. После этого младенца начинают готовить к транспортировке.
6 ноября в 08:20 в роддом №4 прибывают реанимобиль и врач анестезиолог-реаниматолог-неонатолог Элина Сушкевич. Она сразу поднимается в палату интенсивной терапии, где вместе с дежурным врачом осматривает новорожденного и уточняет тактику лечения: дополнительно назначает введение препаратов, стабилизирующих состояние малыша. Иными словами, активно борется за жизнь ребенка.
В 09:00 на утренней пятиминутке дежурная акушер-гинеколог докладывает о работе за прошедшие сутки, в том числе о досрочных родах и появлении на свет глубоко недоношенного ребенка с низкой массой тела и с неблагоприятным прогнозом (хотя в медицинской документации была выставлена относительно высокая оценка его состояния). Врач также сообщает, что реанимобиль из перинатального центра уже прибыл.
После пятиминутки, примерно в 09:15, исполняющая обязанности главного врача Елена Белая приводит в ПИТ мать ребенка Замиру Ахмедову. Их разговор, пересказанный Замирой, достоверен — почти такими же словами «Ленте.ру» его описала сотрудница роддома. Она же подтвердила, что роженица действительно упала на колени перед Белой.
Замира Ахмедова (справа) и ее родная сестра Зиёда Рузиматова во время судебного заседания в Калининградском областном суде
Фото: Виталий Невар / ТАСС
Примерно в 10:20 врач Элина Сушкевич в присутствии доктора Елены Белой (и еще одного врача) делает укол в пупочный катетер новорожденного. Ее действия привлекают внимание: детям с критически низкой массой тела ни одно лекарство нельзя вводить быстро — это делают по капельке, растягивая каждый «кубик» (миллилитр) на десятки секунд. Она же вводит препарат струйно, то есть опорожняя шприц одним движением. Примерно через минуту кардиомонитор (он оставался включенным) стал пищать чаще, а затем выдал сигнал тревоги, характерный при остановке сердца. Это отмечают несколько свидетелей.
Здесь надо сделать важное уточнение: Сушкевич работает в региональном перинатальном центре, но одновременно она является внешним совместителем (врачом-дежурантом) в роддоме №4. Она оформлена официально и получает здесь зарплату, находясь в подчинении у доктора Белой. Да, в тот день она формально была сотрудником другой больницы, но уже 9 ноября должна была заступить на дежурство в роддоме.
Через несколько минут ребенка вынимают из кювеза, кладут в картонную коробку из-под обуви и убирают в холодильник. Около полудня его перевезут в патолого-анатомическое отделение. 6 ноября в 10:40 автомобиль перинатального центра покинет территорию роддома №4. Доктор Сушкевич уедет в нем.
Между тем формально констатации смерти мальчика, которого живым видели две дежурные смены врачей и мама, так и не произошло. В какой момент был выключен аппарат ИВЛ, достоверно не известно. По словам сотрудников роддома, 7 ноября около 08:30 в роддом №4 приедет следственно-оперативная группа, которая изымет тело погибшего мальчика и увезет на судебно-медицинское вскрытие. Одновременно в роддоме будет изъята вся медицинская документация, в том числе две истории родов — и настоящая, и фальшивая.
Тайна, скрытая в крови
По словам Замиры Ахмедовой и ее сестры Зиёды (их как потерпевших знакомили с результатами судебно-медицинской экспертизы), было установлено, что причиной смерти новорожденного стало острое парентеральное отравление сульфатом магния. В печени и почках судебно-медицинские эксперты обнаружили огромное количество этого вещества, превышающее в несколько раз даже норму для взрослого человека. Протокол комиссионной судебно-медицинской экспертизы подписали несколько профессоров.
В медицинской документации записей о назначении магнезии ребенку нет и быть в принципе не может: она ему категорически противопоказана.
Представители стороны обвинения в Калининградском областном суде
Фото: Виталий Невар / ТАСС
Сульфат магния — магнезия, много столетий применяемая в медицине в первую очередь для снижения артериального давления. Препарат находится в свободной продаже. В инструкции к нему четко написано: запрещается назначать новорожденным из-за риска развития острой дыхательной недостаточности. Побочные явления: угнетение дыхательного центра (5-6.5 ммоль/л), нарушение проводимости сердца (7.5 ммоль/л), остановка сердца (12.5 ммоль/л). Один из врачей не поленился и подсчитал: концентрация сульфата магния в организме погибшего ребенка, если верить заключению химиков, достигала 38 ммоль/л.
Между тем, с ноября и до 30 июня в региональном перинатальном центре Калининградской области показатель младенческой смертности сильно изменился: живыми стали рождаться в два раза больше глубоко недоношенных детей, чем до описываемой трагедии. А число интранатальных смертей (в процессе родов) сократилось практически до нуля. Правда, при этом число родившихся живыми, но умерших в первые сутки, возросло — тоже в два раза.
И еще одна деталь: через короткое время после произошедшего врач Элина Сушкевич, не имеющая ни медицинской категории, ни весомого стажа (она работает с 2015 года, то есть менее пяти лет), внезапно для всех коллег назначается на должность заведующей отделением реанимации и интенсивной терапии новорожденных (педиатрический блок) Калининградского областного перинатального центра.
Уголовно-процессуальный кодекс строго запрещает раскрывать информацию уголовного дела во время следствия. Результаты экспертиз и содержание протоколов можно публиковать только тогда, когда обвиняемые и потерпевшие начинают знакомиться с материалами, и формально изменить уже ничего нельзя. Примерно так заявили «Ленте.ру» в СКР. Вот ответ на запрос от официального представителя комитета Светланы Петренко:
Врач-неонатолог Элина Сушкевич (в центре) во время рассмотрения апелляционной жалобы на постановление о домашнем аресте в Калининградском областном суде
Фото: Виталий Невар / ТАСС
Они вместе обсудили способ совершения преступления, приняв решение ввести летальную дозу сульфата магния, что и было реализовано. Эта версия полностью подтверждается материалами уголовного дела.
Кроме того, Белая приказала внести изменения в медицинскую документацию, в том числе в историю родов, журнал приемного отделения и в журнал работы родового зала, убрав из них сведения о том, что ребенок родился живым, и заменив их на данные об интранатальной гибели плода. Деяния обоих врачей квалифицируются по соответствующим статьям УК РФ. В настоящее время ответить на другие поставленные вами вопросы представляется преждевременным».
Замира и Одилжон заранее вместе выбрали имя своему сыну.
Мальчика назвали Оллоберди — в переводе это значит «Богом данный».
P.S.Перед самой публикацией материала «Ленте.ру» удалось встретиться с одним из экспертов, исследовавших тело погибшего мальчика. Он уточнил, что и во время вскрытия, и при комиссионной судебно-медицинской экспертизе были однозначно выявлены все четыре признака живорожденности, что опровергает документально оформленную версию о мертворождении ребенка. Подробности он приводить не стал, так как связан подпиской о неразглашении данных предварительного следствия.
Эксперт уточнил, что результаты экспертизы были перепроверены, а сами исследования проводились в лаборатории другого субъекта Российской Федерации.
— Все привлеченные к экспертизе специалисты — врачи первой или высшей категории, многие имеют ученую степень, стаж работы 20-30 лет, — заключает он. — Полученные результаты — это абсолютный шок. Но при всем желании никто для себя не смог найти иного объяснения, кроме как умышленное убийство, совершенное в роддоме. Такое в голове не укладывается.
Калининградская семья с тремя детьми осталась без крова и крыши над головой
Строили год, а потеряли за 20 минут. Под Калининградом сгорел жилой дом. Семья с тремя детьми осталась без крова и крыши над головой. Сейчас погорельцы ютятся в 12-метровой комнате в «гостинке», и пытаются восстановить уничтоженное семейное гнездышко.
После пожара 7-летней Ксюше приходится привыкать к тесноте. В 12-метровой комнатушке даже к столу подобраться не просто. А уроки приходится учить на коленках. В буквальном смысле этого слова.
О сгоревшем доме в СНТ «Родничок» под Калининградом мама троих детей Елена рассказала в соцсетях. Люди на беду откликнулись моментально. Посуды, одежды, белья теперь хватит надолго.
Семья Трякиных переехала в Калининград по программе переселения соотечественников. На первое время за счет маткапитала смогли позволить себе купить эту комнату. А когда родилась Ксюша, начали строить дом своей мечты.
«Дом большой, уютный. Мы оттуда ездили и в школу, и в садик, на работу. Обустраивали. И случилось такое горе. Теперь мы все здесь», – рассказала Елена корреспонденту kaskad.tv.
Елена в растерянности. И боится даже представить, сколько времени придется жить в таких условиях. Спасибо соседу, уступил семье еще одну комнату. Правда, в ней нет ничего кроме дивана.
«Еще кредиты, еще полтора года за дом платить. Получается 32 тысячи ежемесячно», – продолжает грустную историю хозяйка сгоревшего домашнего очага.
От дома осталось одно пепелище. Глава семьи Виктор с двумя сыновьями разгребает завалы. Сам – чуть не плачет. Строил год, а теперь придется все начинать сначала.
«И потихоньку с каждой зарплаты скупали. Потихоньку. Каждый, можно сказать, гвоздик. Можно сказать, как женщины детей вынашивают, так и я этот дом выносил. Это, можно сказать, сгорела часть меня», – поделился Виктор.
Виновником пожара, как говорит Виктор, стал водонасос. В морозы вода замерзла, и машина работала вхолостую. Где-то «коротнуло», и за 20 минут дома не стало.
«Хорошо, что дети успели уехать. Не было детей. Так бы и дети бы тоже сгорели бы, если бы это ночью случилось», – рассказал Виктор,
Из всего имущества сохранились только солнечные батареи. Они предназначались для электропитания дома. Виктор еще не теряет надежды, что в скором времени солнечные панели украсят и помогут освещать новый дом. Но без участия неравнодушных калининградцев им вряд ли удастся справиться. Семья не просит денег. Но очень нужны строительные материалы, инвентарь, электроинструменты, рабочая одежда. Все это поможет погорельцам построить дом заново.
Заведующая отделением новорождённых роддома №4 Татьяна Косарева утверждает, что неонатолог-реаниматолог регионального перинатального центра Элина Сушкевич на её глазах ввела младенцу смертельную дозу сульфата магния. Косарева и её коллега Татьяна Соколова описали следствию, как умирал новорождённый, и о чём говорили Белая и Сушкевич. Показания Косаревой и Соколовой легли в основу обвинения и содержатся в обвинительном заключении, имеющемся в распоряжении «Клопс».
Редакция приводит дословные выдержки из показаний свидетелей, содержащихся в обвинительном заключении. Изложенные диалоги являются пересказом третьих лиц. Факт того, был диалог или нет, не является установленным. Окончательные выводы о наличии или отсутствии вины в действиях подсудимых должен сделать суд.
Показания Татьяны Косаревой:
«В ноябре 2018 года я занимала должность заведующей отделением новорождённых в роддоме №4. 6 ноября я пришла на работу около 8 утра и узнала о рождении недоношенного младенца. Неонатолог Екатерина Кисель вызвала реанимационную бригаду Регионального перинатального центра (РПЦ).
Включилась в стабилизацию
Бригада в составе врача-реаниматолога Элины Сушкевич и медсестры приехала быстро — около 8:15. Сушкевич сразу включилась в активную стабилизацию ребёнка — давала указания медсёстрам отделения взять кровь на анализ, измерить давление, проверить кислотно-щелочное состояние. Она руководила лечебными мероприятиями, предпринимала меры по расширению терапии, определяла объём и порядок оказания медпомощи ребёнку. Персонал роддома обеспечивал выполнение всех назначений. Давление у ребёнка было низкое (средний показатель 19, при норме 25-26).
«Эта чурка ни хрена не понимает»
Я ненадолго выходила из палаты интенсивной терапии (далее ПИТ) по каким-то рабочим вопросам, а когда вернулась, увидела, что из палаты выходит и.о. главного врача Елена Белая. У неё было злобное лицо, и она очень раздражённо и недовольно сказала: «Что это такое?», на что я ответила: «Родился ночью ребёнок 700-граммовый, реанимация занимается».
Потом Белая сказала мне и Кисель прийти к ней в кабинет. Туда же пришли заведующая родильным отделением Татьяна Соколова и врач акушер-гинеколог Ирина Широкая. Белая орала и визжала, била кулаком по столу, кричала с нецензурными выражениями: «задолбали позорить меня перед РПЦ! Все показатели мне портите! Кого вы спасаете? Вы никого не спасаете! Спасатели хреновы!» Белая потребовала сказать матери, что ребёнок родился мёртвым, сообщив, что «он будет антенаталом (умершим до родов, внутриутробно, — ред.)«.
Доктора возражали, но Белая была непреклонна: «Эта чурка всё равно ни хрена не понимает! Скажете, что она была под наркозом». И потребовала переделать все журналы.
Хотели транспортировать
После собрания Белая подловила меня в коридоре и спросила: «Что они (в РПЦ) делают, чтобы таких детей не было? Я знаю, что они что-то вводят, чтобы дети погибали. Сходи, узнай». Я ответила, что не знаю, что они вводят, а Белая ответила: «Что у меня за персонал! Ничего не умеете делать! Всё приходится самой!»
Я снова пошла в ПИТ. Новорождённым занималась Сушкевич. В это время принесли результаты анализа крови ребёнка. Сушкевич сказала, что анализы плохие. Нужно переливание донорской крови. Сушкевич дословно сказала: «Параметры не жёсткие, будем забирать», то есть она однозначно планировала транспортировать новорождённого Ахмедова в РПЦ.
Потом Сушкевич пошла искать бланки, чтобы заказать донорскую кровь. В ординаторской таких бланков не оказалось, ей сказали, что они в палате. Она вернулась, и следом за ней в ПИТ зашла Белая. Она обратилась к Сушкевич: «Мы в ваших услугах больше не нуждаемся, ваше руководство отзывает вас».
Сушкевич ничего не ответила и продолжила что-то писать на листе формата А-4. После этого Белая вышла из палаты с телефоном. Видимо, поговорив с кем-то по мобильному, она почти сразу вернулась в палату и передала свой телефон Сушкевич. Та взяла трубку и слушала того, кто говорит на том конце телефона, и просто поддакивала. Разговор был коротким, около одной минуты. Сушкевич вернула телефон Белой.
Насколько я помню, в этот момент Белая также сказала по телефону: «Ольга Анатольевна, я же не виновата, что у меня такие дураки неонатологи!» Из этого я сделала вывод, что разговор был с главным врачом РПЦ Ольгой Грицкевич.
«Экспертиза будет, которая надо!»
Затем я взяла бланки на кровь из стола и собралась выходить из палаты, но Сушкевич сказала мне: «Подожди! Наверное, кровь уже не надо!» А Белая тоже сказала: «Не надо никакой крови! Пора с этим заканчивать!»
Далее Белая стала меня и Сушкевич расспрашивать о прогнозах на дальнейшую перспективу выживания ребёнка Ахмедовой. Мы сказали, что прогнозы не очень хорошие, состояние ребёнка тяжёлое, и никто не возьмется точно спрогнозировать его будущее.
Белая сказала: «Он все равно умрёт, даже если мы его и переведем в РПЦ! Надо сделать так, чтобы его не было, он будет антенаталом».
Я ответила: «Какой он антенатал, когда ребёнок находится на искусственной вентиляции, ему вводился куросурф и он получает инфузионную терапию? Любая экспертиза подтвердит, что ребёнок был живой.»
Белая ответила: «Ерунда! Экспертиза будет, которая надо!»
«Не надо портить показатели!»
Затем Белая позвала меня и Сушкевич в ординаторскую, а другим сотрудникам велела выйти. Остались я, Сушкевич, Татьяна Соколова и сама Белая. Она закрыла изнутри дверь ординаторской, и стала кричать в бешенстве:
«Хватит тут уже устраивать мне цирк! Давайте уже заканчивайте! Отправляйте РПЦ обратно, мы тут сами все сделаем! Всё уже решено! Он всё равно не жилец! Не надо мне тут портить показатели!»
Потом несколько раз, довольно резко, с «наездом», на повышенных тонах спросила Сушкевич:
«Что вы делаете с такими детьми?»
«Про что это вы? Я не понимаю, что вы говорите», — ответила Сушкевич.
«Что вы передо мной ломаете комедию?! Что вы делаете, чтобы их не было, чтобы они были антенаталами?» — орала Белая.
«Да, мы делаем, но делаем ещё в родильном зале, а не когда ребёнок уже получает лечение!» — ответила Сушкевич.
Белая не отставала и продолжала орать на неё:
«Что вы вводите, чтобы таких детей не было?! Я знаю, что вы что-то вводите!»
«Мы вводим магнезию», — ответила Сушкевич, поддавшись напору Белой.
Приказала убить
После ответа Сушкевич Белая прямо обрадовалась. По её внешнему виду было видно, что она довольна, успокоилась и расслабилась.
«Ну, вот и всё решили!» — сказала она и обратилась к Сушкевич: «Значит, идёте и делаете! Вы меня услышали?»
«Что скажете, то я и сделаю», — ответила Сушкевич.
Белая открыла дверь и сказала ей: «Чего сидите? Вставайте и делайте!» После чего Сушкевич и Белая вышли из ординаторской, а Белая обернувшись, сказала мне: «Пошли!»
Весь этот разговор Белой с Сушкевич происходил в моём присутствии и в присутствии Татьяны Соколовой. Мы обе сидели молча.
«Чего вы там возитесь?»
Я пошла вслед за Белой и Сушкевич в палату ПИТ, где находился сын Ахмедовой. В палате была одна Сушкевич. Новорождённый был живой, я открыла дверцу кювеза, прослушала фонендоскопом сердце ребёнка. Сердцебиение было нормальным, сравнила показания с показаниями на мониторе пульсооксиметра, они совпадали.
Тут в палату резко зашла Белая и сказала: «Не бойтесь, это я! Чего вы там копаетесь, возитесь? Всё же решили!» После этого Белая закрыла изнутри дверь в палату. Стояла и держала рукой двери, видимо, чтобы никто не зашёл.
«Раз решили — давай делай!» — сказала Белая Сушкевич, при этом оставаясь у дверей.
«Давайте, сделаю всё сама», — ответила Сушкевич.
Магний ввела через катетер
Сушкевич подошла к шкафчику с медикаментами, который стоял при входе в палату справа, достала картонную упаковку с препаратом «Магния сульфат». Он был в виде раствора для внутривенного введения 250 мг/мл в ампулах по 10 мл, упаковка была открыта. Препарат почему-то лежал в шкафчике, а не в холодильнике, где он обычно хранился. Сушкевич взяла из упаковки ампулу, шприц объёмом 10 мл, и убрала оставшуюся упаковку обратно в шкаф.
Над манипуляционным столом Сушкевич набрала из ампулы полный шприц и выкинула пустую ампулу в специальный контейнер для отходов.
Я лично видела, как Сушкевич набирала в шприц «Магния сульфат» — в этот момент я как раз подошла к контейнеру, чтобы выбросить свои перчатки, и находилась рядом.
После этого Сушкевич подошла к кювезу. Сама лично отсоединила тройник с подключенными к пупочному катетеру капельницами (то есть отключила от ребёнка капельницы), вставила заполненный препаратом шприц без иглы в разъём пупочного катетера и ввела ребёнку «Магния сульфат» через катетер. Сушкевич вводила препарат быстро (струйно), и ввела полностью весь препарат, то есть 10 мл.
«Учитесь, как надо делать!»
Я стояла почти посередине палаты и видела, как Сушкевич вводила препарат ребёнку. Видела, что на мониторе частота сердечных сокращений у ребёнка стала снижаться. Еще, когда Сушкевич вводила препарат, Белая на пару секунд подошла поближе и смотрела, как Сушкевич это делает, после чего вновь вернулась к дверям и стояла там, чтобы никто больше не зашёл в ПИТ. Всё это происходило примерно в начале 11 часа, то есть около 10 часов, 10:15.
Сушкевич ввела препарат, выкинула пустой шприц и свои перчатки в контейнер, при этом сказала: «Ну вот, семьсот грамм уголька у меня ещё прибавилось». Как я поняла, Сушкевич имела ввиду, что за этот грех будет отвечать на том свете.
Монитор показателей сердечной деятельности и сатурации издавал сигнал тревоги — «пищал», так как показатели у ребёнка снижались. Примерно через две минуты я увидела на мониторе, что частота сердечных сокращений у ребёнка снизилась до критических показателей (частота около 30-40). Белая в это время отошла от двери, посмотрела на кювез и села в кресло, расположенное около письменного стола. После чего уже довольным, назидательным тоном сказала мне: «Вот, смотрите и учитесь, как надо делать!»
Тело нужно выпрямить
Я подошла к кювезу, приложила фонендоскоп к ребёнку в область сердца и услышала, что сердцебиение у ребёнка уже отсутствует, поняла, что ребёнок умер.
Сушкевич сказала, что нужно выпрямить тело ребёнка. Она сняла пеленку, отсоединила все шприцы от инфузомата, положила их в кювез. Потом выпрямила тело ребёнка, вытянула его руки вдоль тела, выпрямила ноги. Как она сказала, что тело быстро застынет, и потом она не сможет придать ему такое положение, чтобы внешне было видно, что тело без тонуса.
У Белой было сияющее, довольное выражение лица, она стала говорить, что этот ребёнок будет антенаталом. Как будто он умер до родов.
Я спросила Белую, как ребёнок может быть антенаталом, когда он был интубирован, у него стоял пупочный катетер, ребёнок получал инфузионную терапию, вводился препарат «Куросурф», при вскрытии любой эксперт скажет, что ребёнок родился живой.
На это Белая ответила мне: «Ну и что! Убрать все трубки и всё! А вскрытие будет такое, как надо!»
Я обратила внимание, что под ножкой ребёнка маленькая лужица крови. Сушкевич ответила, что когда вводится магнезия, то резко падает давление, а у ребёнка до этого брали несколько раз кровь, вот у него и раскровилось место прокола на пятке.
«Случившееся было шоком»
Далее Белая сказала: «И ещё надо привести родственников и показать, что ребёнок умер!» На что Сушкевич ответила: «Подождите. Я уйду, а потом приведёте родственников, чтобы меня не видели. Нужно немного подождать, чтобы он остыл, тогда и позовёте, мы же ему еще должны типа 30 минут реанимацию оказывать».
Сушкевич собрала свои вещи и ушла, также из палаты вышла Белая. Мёртвый ребёнок оставался лежать в кювезе.
Я собрала со стола все документы — историю развития новорождённого, какие-то анализы, и вышла следом за Сушкевич. Положила документы на стол, на посту медсестры, села на диван, в этот момент вообще плохо соображала, что произошло. Всё случившееся для меня было шоком», — такие показания свидетеля Татьяны Косаревой представлены в обвинительном заключении.
Согласно документу, Косарева сказала Белой, что уничтожит историю развития новорождённого, но на самом деле спрятала её и передала следствию.
Белая назвала показания лживыми
Белая заявила о лживости показаний Косаревой, но и своей версии произошедшего не изложила.
«Как сделать, чтобы он не жил?»
Очевидцем разговора Белой и Сушкевич в ординаторской стала также заведующая родильным отделением Татьяна Соколова. Именно она сняла на телефон совещание, проводимое Белой. Запись впоследствии изучали в суде. Соколова на следствии подтвердила показания коллег.
Показания Татьяны Соколовой:
«После совещания я и Широкая вернулись в ординаторскую. Я сказала Широкой, никакие медицинские документы переписывать не буду и ей не советую. Через пять — десять минут в ординаторскую на втором этаже пришли Белая с Сушкевич и Косарева.
Белая допытываться у Сушкевич, что нужно сделать, чтобы ребёнок Ахмедовой не был живым: «Как сделать, чтобы это было завершено? Чтобы он не жил? Как вы это делаете? Ну как вы это делаете?».
Я спросила у Белой: «Зачем нам это нужно делать? Ведь даже если ребёнок умрёт, то мы всё необходимое сделали».
Белая сказала, что нужно так сделать, чтобы была антенатальная гибель плода. Я ответила, что это невозможно, так как мать ребёнка знает, что он живой. Белая продолжала выпытывать у Сушкевич, что они в РПЦ делают с такими детьми, на что Сушкевич ответила: «Мы вводим магнезию».
Услышала душераздирающий крик
Тогда Белая успокоилась, стала довольной и сказала Сушкевич и Косаревой: «Пойдёмте!» Они втроём пошли в сторону палаты интенсивной терапии, где и находился ребёнок Ахмедовой, а я осталась в ординаторской.
Через некоторое время я проходила мимо палаты интенсивной терапии, двери там были закрыты. Примерно в 11:30 в родовое отделение зашла сестра роженицы Ахмедовой. Она спрашивала, перевели ли её племянника в перинатальный центр. Тут подошла Белая и сказала женщине: «Пойдёмте со мной, я вам всё покажу!» Она отвела её в ПИТ, а затем я услышала душераздирающий крик и вой. Сестра Ахмедовой страшно голосила и плакала: «Может быть, он живой? Посмотрите. Спасите его. Может быть, он живой?» Белая ответила: «Нет, он не живой.»», — версия событий Татьяны Соколовой приведена в обвинительном заключении.
Сотрудниц роддома Татьяну Косареву и Татьяну Соколову ещё не допрашивали в суде. Им предстоит дать показания как свидетелям обвинения. Обращаем внимание, что признать виновными Елену Белую и Элину Сушкевич может только суд. Рассмотрение уголовного дела продолжается.
4 сентября в Калининградском областном суде обвиняемая в убийстве новорождённого Элина Сушкевич рассказала, что младенец находился в «состоянии умирания» и «больше был похож на труп, чем на живого». Сушкевич при этом Сушкевич отказалась отвечать на часть вопросов прокурора о реанимации младенца в роддоме №4
Врач ответила на вопросы прокурора
Подробнее о расследовании уголовного дела об убийстве младенца можно прочитать здесь.