Что случилось стихотворение с печки азбука свалилась
Юлиан Тувим. Стихи
ПИСЬМО КО ВСЕМ ДЕТЯМ
ПО ОДНОМУ ОЧЕНЬ ВАЖНОМУ ДЕЛУ
Дорогие мои дети!
Я пишу вам письмецо:
Я прошу вас, мойте чаще
Ваши руки и лицо.
Все равно какой водою:
Кипяченой, ключевой,
Из реки, иль из колодца,
Или просто дождевой!
Не подам руки грязнулям,
Не поеду в гости к ним!
Сам я моюсь очень часто.
До свиданья!
АЗБУКА
Что случилось? Что случилось?
С печки азбука свалилась!
Больно вывихнула ножку
Прописная буква М,
Г ударилась немножко,
Ж рассыпалась совсем!
Потеряла буква Ю
Перекладинку свою!
Очутившись на полу,
Поломала хвостик У.
СЛОВЕЧКИ-КАЛЕЧКИ
Грустный, сонный, невеселый
Ежи наш пришел из школы,
Сел к столу, разок зевнул
И над книжками заснул.
Тут явились три словечка:
«Апельсин», «Сосна», «Колечко».
Подошли они все трое
И сказали: «Что такое?
Что ты, Ежи, сделал с нами?
Мы пожалуемся маме!»
«Мы, слова, оскорблены
Тем, что так искажены!
Ежи! Ежи! Брось лениться!
Так учиться не годится!
Невозможно без внимания
Получить образование!
Будет поздно! Так и знай!
Станет неучем лентяй!
Будешь ты ежом колючим!
Вот как мы тебя проучим!»
Ежи вздрогнул, ужаснулся,
Потянулся и проснулся.
Подавил зевоту,
Взялся за работу.
ПТИЧИЙ ДВОР
Утка курице сказала:
«Вы яиц несете мало.
Все индюшки говорят,
Что на праздник вас съедят!»
Прибежал на крик петух,
Полетел из утки пух.
И послышалось в кустах:
«Га-га-га! Кудах-тах-тах!»
Эту драку до сих пор
Вспоминает птичий двор.
РЕЧКА
А чего ей ворчать, речной-то воде?
Об этом не скажет никто и нигде.
Пожалуй, камни да рыбы
Об этом сказать могли бы,
Но рыбы молчат,
И камни молчат,
Как рыбы.
ОВОЩИ
Хозяйка однажды с базара пришла,
Хозяйка с базара домой принесла:
Картошку,
Капусту,
Морковку,
Горох,
Петрушку и свеклу.
Ох.
Накрытые крышкою, в душном горшке
Кипели, кипели в крутом кипятке:
Картошка,
Капуста,
Морковка,
Горох,
Петрушка и свекла.
Ох.
И суп овощной оказался не плох!
ПРО ЯНЕКА
Ситом черпал воду,
Птиц учил летать,
Кузнеца просил он
Кошку подковать.
Он зимою строил
Домик ледяной:
«То-то будет дача
У меня весной!»
В летний знойный полдень
Он на солнце дул.
Лошади уставшей
Выносил он стул.
Как-то он полтинник
Отдал за пятак.
Проще объяснить вам:
Янек был дурак!
ПТИЧЬЕ РАДИО
Внимание! Внимание!
Сегодня в пять часов
Работать будет станция для рощ и для лесов!
Сегодня в нашу студию
(Внимание! Внимание!)
Слетятся птицы разные на радиособрание!
Во-первых, по вопросу:
Когда, в каком часу
Удобнее и выгодней использовать росу?
Второй вопрос назрел давно:
Что «эхом» называется?
И если есть в лесу оно,
То где оно скрывается?
По третьему вопросу
Докладывает Дрозд,
Назначенный заведовать ремонтом птичьих
гнезд.
Потом начнутся прения:
И свист, и скрип, и пение,
Урчанье, и пиликанье,
И щебет, и чириканье.
Начнутся выступления
Скворцов, щеглов, синиц
И всех без исключения
Других известных птиц.
Внимание! Внимание!
Сегодня в пять часов
Работать будет станция для рощ и для лесов!
Наш приемник в пять часов
Принял сотню голосов:
«Фиур-фиур! Фью-фью-фыо!
Чик-чирик! Тью-тью-тью-тью!
Пиу-пиу! Цвир-цвир-цвир!
Чиви-чиви! Тыр-тыр-тыр!
Спать-пать-пать! Лю-лю! Цик-цик!
Тень-тень-тень! Чу-ик! Чу-ик!
Ко-ко-ко! Ку-ку! Ку-ку!
Гур-гур-гур! Ку-ка-реку!
Ка-арр! Ка-арр! Пи-ить! Пить. «
Мы не знали, как нам быть!
Очевидно, в этот час
Передача не для нас!
ГДЕ ОЧКИ?
— Что стряслось у тети Вали?
— У нее очки пропали!
Ищет бедная старушка
За подушкой, под подушкой,
С головою залезала
Под матрац, под одеяло,
Заглянула в ведра, в крынки,
В боты, в валенки, ботинки,
Все вверх дном перевернула,
Посидела, отдохнула,
Повздыхала, поворчала
И пошла искать сначала.
Снова шарит под подушкой,
Снова ищет за кадушкой.
Засветила в кухне свечку,
Со свечой полезла в печку,
На сундук старушка села.
Рядом зеркало висело.
И старушка увидала,
Что не там очки искала,
Что они на самом деле
У нее на лбу сидели.
Так чудесное стекло
Тете Вале помогло.
Перевод с польского Сергея Михалкова
Имя на поэтической поверке. Юлиан Тувим
Имя на поэтической поверке. Юлиан Тувим.
Великий польский поэт Юлиан Тувим – более всего известен русским читателям стихотворениями для детей, в переводах Сергея Михалкова, Самуила Маршака, Бориса Заходера, Эммы Мошковской :
«Письмо
ко всем детям»
Дорогие мои дети!
Я пишу вам письмецо:
Я прошу вас, мойте чаще
Ваши руки и лицо.
Всё равно какой водою:
Кипячёной, ключевой.
Из реки, иль из колодца,
Или просто дождевой!
Нужно мыться непременно
Утром, вечером и днём –
Перед каждою едою,
После сна и перед сном!
Тритесь губкой и мочалкой!
Потерпите – не беда!
И чернила и варенье
Смоют мыло и вода.
Дорогие мои дети!
Очень, очень вас прошу:
Мойтесь чище, мойтесь чаще –
Я грязнуль не выношу.
Не подам руки грязнулям,
Не поеду в гости к ним!
Сам я моюсь очень часто.
До свиданья!
Ваш Тувим.
Юлиан Тувим – великий польский поэт, сатирик, юморист, писатель и сценарист знаком русскому читателю, прежде всего, детскими стихами, и юморесками, которые мы слышали и видели в телевизионном «Кабачке 13 стульев»,во время нашей юности в СССР, с 1966 года по 1980 год.
Главные роли завсегдаев кабачка исполняли в основном артисты Театра сатиры. Главным режиссёром был Георгий Зелинский. За 15 лет в эфир вышло 133 выпуска. Съёмки были прекращены в октябре 1980 года, после обострения политической обстановки в Польше.
Известно, что большим любителем «Кабачка 13 стульев», был Генеральный Секретарь ЦК КПСС Л.И.Брежнев, по возможности не пропустивший ни одной серии.
Родился Юлиан Тувим в городе Лодзь, Восточная Польша, Российская империя, 13 сентября 1894 года, в еврейской семье.
Хотя Юлиан Тувим, в нашем представлении был поэтом чисто детским, что совершенно неверно, он был поэтом трагическим, со сложной судьбой, чувствовавший себя в собственной стране бесхозным.
Он очень любил Польшу, свой город Лодзь, воспитывался в еврейской семье, которая полностью ассимилировалась: приняла католичество, говорили только на польском языке, ничего другого мальчик не слышал.
Дед издавал для лодзинских евреев, на польском языке, первую польскую газету и исправно посещал костёл. Словом Юлиан Тувим, с ранних лет был еврейский поляк, и не польский еврей.
Но чистокровные поляки не считали его своим, для них Юлиан Тувим оставался евреем, научившийся говорить и писать по-польски, незаконно присвоившим себе звание польского писателя.
Евреи тоже не признавали его за своего: не знал еврейского языка, не исполнял иудейских обрядов и праздников и не посещал синагоги. В их глазах он был предателем еврейских национальных традиций.
Мальчик появился на свет с огромным родимым пятном на левой щеке и поэтому большинство его снимков сделано в профиль. Мать, считала эту отметину проклятием, пыталась вывести пятно, сделать операцию, водила его к врачам и знахаркам, но ничего из этого не вышло. Мальчик очень стеснялся своего «уродства».
Дети народ жестокий, Юлека дразнили, в него тыкали пальцем. Когда надо было идти в школу, смутное чувство тревоги закрадывалось в его душу.
Боясь насмешек, перестал бывать на улице, играть со сверстниками, стал домоседом, затворником и книгочеем. Потом это затворничество выросло в болезнь открытого пространства – агорафобию, он никогда не садился лицом к окну, всегда – только спиной, а по городу перемещался, во взрослые годы, только в такси или вместе с женой
и друзьями.
Но любовь к книге с годами превратилась в страсть, он не мог спокойно пройти мимо редкой книги, становясь для других библиофилов просто каким-то вредителем.
Показать Юлиану Тувиму ценную книгу, значило навсегда с ней расстаться. Он всё равно, не мытьём так катаньем, её приобретёт: купит, выменяет, выпросит, заставит подарить. Словом, лучше таких книг ему было не показывать.
Оставаясь дома, маленький Юлиан сам себе находил занятия, научился считать на двадцати языках до десяти, коллекционировал марки, потом увлёкся химией, организовав собственную лабораторию, чуть не взорвав, дом и занялся алхимией.
В семье атмосфера не располагала к радости. Хотя, мать очень любила своего не очень «удавшегося» сына. Отец, на 15 лет был старше её, служил банковским служащим, и был очень хмурым и безрадостным человеком, не баловавшим вниманием ни жену, ни сына.
Город Лодзь был частью Российской империи и мальчика отдали в русскую гимназию, но он очень плохо учился, его дневник пестрел двойками и неудами, а в шестом классе его вообще оставили на второй год.
Как тут не поверить словам, что для того, чтобы стать поэтом, надо иметь любящую мать, плохо учиться в школе.
Но всё изменилось, когда повзрослевший Юлиан Тувим открыл для себя тайну поэзии и погрузился в неё с головой, а после публикации в «Варшавском курьере» в 1913 году, первого стихотворения «Просьба» стал знаменитостью и окончил гимназию в 1914- ом в числе лучших.
Вот тогда-то он понял, что его отметина – это не дьявольская стигмата, а знак избранности. Начало карьеры было стремительным и успешным: после школы Юлиан сразу начинает работать виртуозным переводчиком с русского.
Одновременно Юлиан Тувим пишет стихотворения т юмористические куплеты для кабаре и становится первым массовым поэтом, покорившим улицу: песни, юмористические зарисовки и сатирические сценки, написанные для театра и кабаре, сделали его популярным, известным, принесли славу и деньги.
Правда, родителям такое увлечение не нравилось, они решили отправить сына учиться в Варшавский университет. Сначала Юлиан поступил на факультет права, потом переводится на философский, а в конечном итоге вообще бросил учёбу, отучившись с 1916 по 1918 год.
Поэт, бунтарь, революционер, мистик, философ, по- убеждениям коммунист, комедиант: Юлиан Тувим прошёл сложный путь.
В нём уживались трагедия и комедия, страдание и жизнелюбие, оптимизм и пессимизм, Его первые стихи – весёлые и жизнерадостные, поздние – навеянные войной и послевоенным временем, совсем иные, полные горечи и разочарования.
После возвращения из Америки, в 1946 году в Польшу, он почти не пишет стихов.
Но пока, перед войной, его сатира на злобу дня и лёгкий юмор нарасхват. Жизнь полна энтузиазма и веселья, он чувствует себя в этом шуме и гаме как рыба в воде. Межвоенный период длиной в двадцать лет стали для поэта звёздным часом.
Его узнавали, на него специально ходили, старшеклассники сбегали с уроков, чтобы послушать его новые стихи и песни. Главным делом для Юлиана Тувима остаётся поэзия. Ей он отдаёт всё свободное время.
В двадцать четыре года выходит первый поэтический сборник Юлиана Тувима «Подстерегаю Бога». Успех сборника приносит ему славу блестящего поэта новой волны:
Осень возвращается мимозой,
Золотистой хрупкой недотрогой.
Той девчонкой золотоволосой,
Что однажды встретилась дорогой.
Твои письма звали издалёко
И с порога мне благоухали.
Задыхаясь, я сбегал с урока,
А вдогонку ангелы порхали.
Вновь напомнит золото соцветий
Тот октябрь – бессмертник легковейный
И с тобой, единственной на свете,
Поздние те встречи у кофейной.
Стихи Юлиана Тувима читать было легко, было ощущение, что они списаны прямо с городских улиц. Обычные слова звучат необычно, его поэзию назовут алхимией слова. В 25-ть лет, он вместе с другими молодыми поэтами организует группу «Скамандр».
В то время, 1919 год, Польша находилась в состоянии войны с Советской Россией, и сражения разгорались нешуточные. Два военных года Юлиан Тувим работал в пресс-бюро Юзефа Пилсудского.
Маршал Юзеф Пилсудский возглавлял национальную армию. Полякам было за что воевать.
Датой создания первого польского государства считается 966 год, когда князь Мешко 1 – принял христианство.
Польша стала королевством в 1025 году, а в 1569 году объединилась с Великим княжеством Литовским. В 1795 в результате трёх разделов когда территория была разделена между Пруссией, Австрией и Россией, Польское государство перестало существовать.
Во время наполеоновских войн в период 1807-1813 годах, существовало Герцогство Варшавское, большая часть которого в 1815 году вошло в состав России в качестве так называемого Царства Польского.
Польша обрела независимость в 1918 году, после Первой мировой войны, но в 1939 году была разделена между Германией и СССР.
После войны, в 1945 году, Польша в новых границах (без Западной Белоруссии и Западной Украины, но со значительными территориальными приобретениями за счёт Германии) стала «страной народной демократии), зависимой от СССР.
Забегая вперёд, надо сказать, что в Польше,в 1989 году произошли изменения в политической системе, переход к рыночной экономике. С 12 марта 1999 года является членом НАТО. Населения 38 миллионов
В 1793-1795 годах второй и третий разделы рассекли Польшу по живому, и образовались три части: русская, прусская, австрийская. Это порабощение длилось дольше века, восстания подавлялись.
Конец 1918 года принёс надежду – и свободу. Германия капитулировала в войне с западными союзниками. Австро-Венгрия, империя, распалась. В России шла Гражданская война.
16 ноября 1918 года при поддержке Антанты Польша объявила о своей независимости, воссоединив все три разобщённые части. Но это ей показалось недостаточно – она попыталась прихватить все территории, где на протяжении столетий хоть однажды правили поляки.
И пошли войной на восток. Заманчивая мысль завладела ясновельможными панами – прибрать к рукам Литву. Белоруссию, Украину.
Но Юзеф Пилсудский совершил обходной маневр, названный «чудом на Висле», и поляки выкарабкались и перешли в наступление.
Более того по Парижскому миру 1921 года, даже сохранили за собой часть Литвы с Вильно да западные части Белоруссии и Украины.
В стране эйфория, открываются многочисленные кабаре, творчество Юлиана Тувима было востребовано. В это время он женится на Стефании Мархвувной, женщине, которая станет любовью всей жизни. Познакомились они в 1912 году, свадьбу сыграли 30 апреля 1919 года.
Его друзья говорили, что она занимает слишком много места в его жизни, а некоторые прямо так и называли его подкаблучником. Но для него это было счастьем.
Жгучий брюнет с горячими глазами, загнутым носом, с вдохновенным лицом и чувственными губами. Типичный южанин со взрывным темпераментом – таков портрет молодого Юлиана Тувима. И хотя фотографировался, всю жизнь он будет в профиль, пресловутое пятно на щеке теперь его перестала беспокоить.
В 1922 году состоялась знакомство Юлиана Тувима с Ильёй Эренбургом. Эренбург и Тувим нашли общий язык.
В своих мемуарах «Годы, люди, жизнь», Илья Эренбург отмечал о Юлиане Тувиме:
«Почти всю жизнь мы прожили в разных мирах и встречались редко, случайно. А вот мало кого я любил так нежно, суеверно, как Юлиана Тувима. Польша не всегда была ласкова к Тувиму, но он всегда любил Польшу».
Юлиан Тувим трудился неутомимо, широта и глубина его творческих открытий поражает. Публикации в газетах, журналах. С 1924 года он постоянный сотрудник «Литературных новостей».
Один за другим выходят поэтические сборники: «Пляшущий Сократ»-1920, «Седьмая осень»-1922, «Стихи, том четвёртый»-1923, «Слова в крови»-1926, «Чернолесье»-1929, «Цыганская библия»-1933.
Ещё в гимназии Юлиан Тувим, перевёл на эсперанто, искусственный международный язык, ряд стихов польских поэтов Юлиуша Словецкого и Леопольда Стаффа.
Теперь он переводил с французского своего любимого Артюра Рембо, с английского – американцев Лонгфелло и Уитмена, с классической латыни Горацио.
Но самой притягательной для него остаётся русская литература. Свободное владение русским языком, позволяет Юлиану Тувиму ощутить мощное воздействие российских титанов, уловить многие тонкости, которые нередко проходят мимо глаз и сердца иностранца.
Юлиан Тувим чувствует свою близость к Блоку. Его привлекает Маяковский – и появляется в его виртуозном переводе «Облако в штанах». Он публикует на польском пушкинского «Медного всадника».
Никто за пределами России не подарил своему народу такое богатство идей, образов, имён русской литературы, как это сделал в Польше Юлиан Тувим.
Среди них, конечно же, поэтические шедевры: «Горе от ума» Грибоедова, Лермонтов, Некрасов, Пастернак, Блок, «Евгений Онегин» Пушкина.
Но не только. Проза Лескова, Достоевского. Чехова, Короленко. А Гоголь! Юлиан Тувим подготовил для сцены «Ревизора», а ещё раньше, в 1924 году, Новый театр поставил его инсценировку «Шинели», действие которой перенесено на польскую почву.
В 1928 году выходит великолепно выполненный им перевод «Слово о полку Игореве». Через два десятка лет он подготовит второй вариант, ещё более удачный.
И это – в стране, только-только освободившейся от более, чем векового русского владычества, где от всего, что связывало с Россией, пытались отмежеваться и забыть.
Национальная ограниченность, переходящая в шовинизм, никогда, даже прозрачной плёнкой не застилала Юлиану Тувиму глаза. Зато она глубоко сидела в других. Время от времени, в печати раздавались ядовитые реплики по поводу того или иного его произведения.
Юлиан Тувимтакже переводил с французского, немецкого и латыни, знал эсперанто, греческий и идиш.
Змеиные укусы недоброжелателей и вызванное ими волнение не могут заставить Юлиана Тувима пошатнуться, ни потерять чувство юмора.
Его фельетоны и репризы украшают юмористический журнал «Шпильки», откуда они уже перекочевали, в большинстве, в наш советский телевизионный «Кабачок 13 стульев».
В 1935 году национальный Пен-клуб присудил Юлиану Тувиму, свою высшую награду за переводы А.С.Пушкина.
А известная в России польская писательница Ванда Василевская, писала в то время: «В Польше молодёжь росла очарованная поэзией Тувима».
А чувство тревоги у Юлиана Тувима не проходит. В 1932 –м, бесшумно и подло, к нему подкрадывается неожиданная болезнь – боязнь открытого пространства.
Откуда она взялась? Может, каким образом, аукнулось его детское затворничество? Любая улица, площадь, поляна кажется ему непреодолимым препятствием.
«Тот, кто один раз согласился нести свой крест, будут заставлять это делать вечно».
В 1935 году умирает государственный и политический деятель, маршал Юзеф Пилсудский(1867-1935),первый глава возрождённого Польского государства, основатель польской армии, фактический правитель Польши.
У него было одно преимущество – жена – еврейка, Александра Щербинская, активный общественный деятель, в браке Пилсудская.
В браке родились две дочери, Ванда – врач-психиатр и Ядвига – военная лётчица. Стоило исчезнуть сдерживающему воздействию маршала, после его смерти, как всколыхнулось тёмное антисемитское болото.
Раньше оно лишь временами хлюпало, теперь же дошло до того, что в польских университетах евреев-студентов обязали сидеть, на отдельных, специально выделенных скамьях.
Казалось бы, что до этого поэту Юлиану Тувиму? В еврейской культуре он не жил, не знал её глубоко, о еврейских проблемах не писал, но польские националисты никак не могут простить ему подозрительное происхождение.
И вдруг, в 1938 году, Юлиан Тувим делает неожиданный шаг: выпускает три книжки детских стихотворений «Паровоз», «Слон Трембальский», «Зося Самося и другие стишки».
Стихотворения Юлиана Тувима, часто читали по Всесоюзному радио, в 60-е годы, моего детства, в переводе Сергея Михалкова:
Что случилось? Что случилось?
С печки азбука свалилась!
Больно вывихнула ножку
Прописная буква М,
Г ударилась немножко
Ж рассыпалась совсем!
Потеряла буква Ю
Перекладину свою!
Очутившись на полу,
Поломала хвостик У,
Ф, бедняжку, так раздуло –
Не прочесть её никак!
Букву Р перевернуло –
Превратило в мягкий знак!
Буква С совсем сомкнулась –
Превратилась в букву О.
Буква А, когда очнулась,
Не узнала никого!
Перевод с польского С.Михалков.
— Что стряслось у тёти Вали?
— У неё очки пропали!
Ищет бедная старушка
За подушкой, под подушкой,
С головою залезала
Под матрац, под одеяло,
Заглянула в вёдра, в крынки,
В боты, в валенки, ботинки,
Всё вверх дном перевернула,
Посидела, отдохнула,
Повздыхала, поворчала
И пошла искать сначала.
Снова шарит под подушкой,
Снова ищет за подушкой.
Засветила в кухне свечку,
Со свечой полезла в печку,
Обыскала кладовую –
Всё напрасно! Всё впустую!
Нет очков у тёти Вали –
Очевидно, их украли!
На сундук старушка села.
Рядом зеркало висело.
И старушка увидала,
Что не там очки искала,
Что они на самом деле
У неё на лбу сидели.
Сергей Михалков, был у нас одним из главных детских писателей, и часто издаваемые сборники, после 1949 года: «Сергей Михалков. Стихи», внизу имели надпись: «из Юлиана Тувима», мелкими буквами.
Надо сказать, что лирический герой стихотворения: «Где очки?» в оригинале не тётя Валя а пан Хилярий.
Сергей Михалков изменил имя, чтобы стихотворение по-русски звучало доходчивей и убедительней, для детей.
Жил на свете Янек,
Был он неумён.
Если знать хотите –
Вот что делал он.
Ситом черпал воду,
Птиц учил летать,
Кузнеца просил он
Кошку подковать.
Комара увидев,
Брался за топор,
В лес дрова носил он
А в квартиру – сор.
Он зимою строил
Домик ледяной:
«То-то будет дача
У меня весной!»
В летний знойный полдень
Он на солнце дул.
Лошади уставшей
Выносил он стул.
Как-то он полтинник
Отдал за пятак.
Проще объяснить вам:
Янек был дурак!
Стихи наполнены игрой слов, юмором, притягивали ритмом и необыкновенными поворотами сюжета мысли. Этот гимн детской фантазии словно призывает:
«Люди! Защитите самое дорогое, что у нас есть. Остановите фашизм!»
Никогда больше не будет Юлиан Тувим писать детских стихов. Но то, что он сделал, это яркий всплеск его таланта – поразителен. До него никто ничего так не писал для детей.
Три тоненькие книжечки, которых, кроме оригинальных стихов автора ещё и два его перевода из А.С.Пушкина: «Сказка о попе и его работнике Балде» и «Сказка о рыбаке и рыбке».
Всего четыре десятка стихотворений – и всемирная слава детского поэта. После такого мощного выброса, поэт уже никогда не возвращается к детским стихам и детской теме.
У Польши есть и восточный сосед – Россия. Именно к нему обращает теперь, перед войной, надежды Юлиан Тувим – кто, если не СССР остановит разгул фашизма.
А как там, в Советском Союзе, относятся к своему стороннику, антифашисту, неустанному пропагандисту русской литературы?
Откроем Литературную энциклопедию, 11 том, вышедший в 1939 году, и прочитаем:
«В течение 20 лет своей литературной деятельности Тувим со своим пессимизмом… является поэтом распада и гниения буржуазного общества, живым олицетворением трагедии творчества, переживаемой многими крупными художниками Запада».
Поэт Юлиан Тувим – не читал о своём гниении.1939 год. Немецкие и советские войска с двух сторон вошли в Польшу, немцы 10го сентября а советские войска 17- сентября 1939 года. Тувим проклял фашистов, но с сочувствием отнёсся к Красной Армии.
Широко известна массовая акция сожжения книг 10 мая 1933 года в Германии, одновременно в 70-ти городах, такие акции проводились и позднее.
Сотни студентов, профессоров, членов СА и СС уничтожали на костре книги, «антинемецких « авторов: Зигмунда Фрейда, Эриха Кестнера, Генриха Манна, Карла Маркса, Эриха Мария Ремарка.
Исторический факт, что в фашистской Германии и книги Генриха Гейне жгли на площадях, так вот поэт такие события, предвидел, аж за 107 лет вперёд. По этому поводу я написал стихотворение:
Это была лишь прелюдия,
там, где сжигают книги,
впоследствии сжигают и людей.
Генрих Гейне (1797-1856)
Баллада «Альманзор» (1826)
Узнал я то, чего не хочется,
Но правду открываю, не таясь,
Сбылось спустя столетие пророчество –
Его причинно-следственная связь.
Поэт по жизни в поисках гармонии
Беду узрел от будущих идей.
Жгли груды книг на площадях Германии
И печи строили для множества людей.
Пользуясь, случаем, хочется привести ещё одно моё стихотворение, памяти Генриха Гейне:
Евреи несли Библию сквозь века
как портативное Отечество.
Генрих Гейне (1797-1856)
Спасло и сохранило Божье слово
Народ в пустыне, а затем в веках.
Познанье Библии – надёжная основа,
Для стойкой веры на земных путях.
С почтением, благоговейно
Дань памяти я выражаю вслух:
«Поэт-романтик Генрих Гейне,
Родным евреям – смелый друг»
Говоря об политической и военной обстановке вокруг Польши, в 40-е года, необходимо сказать о Катынском расстреле, тема которого длительное время осложняла польско-российские отношения и муссируется сейчас, в западной прессе.
Катынский расстрел – военное преступление, массовое убийство польских граждан, в основном пленных офицеров польской армии, которые в 1939 году, осенью, после начала войны с Германией, под напором врага, отошли на советскую территорию, спасаясь от фашистов, со своими подразделениями и были заключены в сталинские лагеря.
Расстрел проводился весной 1940 года, по решению специальной «тройки» НКВД СССР в соответствии с постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) от 50го марта 1940 года.
Катынский лес – лесной массив в 15 км. от Смоленска, между посёлками Гнёздово и Катынь. Согласно обнародованным архивным документам, всего было расстреляно 21 857 пленных поляков.
В 2010 году президент России Д.А.Медведев отметил:
«Катынская трагедия – это следствие преступления И.Сталина и ряда его приспешников»
26 ноября 2010 года Госдума России приняла заявление «О Катынской трагедии и её жертвах», в котором признаёт, что массовый расстрел польских граждан в Катыни был произведён согласно прямому указанию Сталина и других советских руководителей и является преступлением сталинского режима».
С 1998 года на месте расстрела расположили государственный мемориальный комплекс «Катынь».
На оккупированной немцами территории Юлиану Тувиму делать было нечего. В сентябре 1939 года Юлиан и Стефания переходят польско-румынскую границу, затем из Румынии перебрались во Францию.
В мае 1941 года Франция сдалась Гитлеру. Снова надо спасаться, надо бежать. Португалию, Бразилию и, наконец, в мае 1941 года, получили визы США.
В Америке здешние эмигранты встретили своего выдающегося земляка восторженно.
Одна из почитательниц восклицает:
«Что за чудо – Тувим в Нью-Йорке. Это так удивительно, как если бы у кого-то посреди бетонированного пола вырос цветок папоротника».
А на родине Юлиана Тувима, в Польше творятся ужасные преступления, не только руками немцев, но и местных жителей поляков, против еврейского населения: погром в местечке Едвабне, в Белостокской области БССР (теперь Польша), в июле 1941 года.
Погром осуществили поляки, без немецкой помощи, проживающие в местечке и окрестных районах, хотя долгой время считалось, что погром совершили немецкие каратели.
Основные факты выглядят, бесспорно. В июле 1941 года большая группа живших в Едвабне поляков приняла участие в жестоком уничтожении почти всех тамошних евреев, 1600 человек, которые, кстати сказать, составляли подавляющее большинство жителей местечка.
Сначала их убивали поодиночке – палками, камнями, мучили, отрубали головы, играя с ними, вместо мяча на стадионе, оскверняли трупы.
Очевидцы, из жителей, наблюдали страшную картину:
«Кубжанская Хая, 28 лет, и Бинштайн Бася, 26 лет, обе с младенцами на руках, видя что творится, пошли к пруду, предпочитая утопиться вместе с детьми, нежели попасть в руки бандитов.
Они бросили детей в воду и собственными руками утопили, потом туда прыгнула Баська Бинштайн, которая пошла на дно, в то время как Хая Кубжанская мучилась не могла утонуть. Собравшиеся погромщики устроили из этого посмешище: они советовали ей лечь лицом на воду, тогда ей скорее удастся угомониться и там найти свою смерть».
Потом 10-го июля, около полутора тысяч оставшихся в живых были загнаны в овин и сожжены живьём.
Во время Второй мировой войны поляки совершили военные преступления против своих соседей-евреев как минимум в 24 районах страны.
В 2001 году, в 60-ую годовщину трагедии, в местечке Едвабне, Президент Польши Александр Квасьневский официально принёс извинение еврейскому народу за это преступление.
Тем не менее, далеко не все поляки готовы присоединиться к извинениям Президента Квасьневского, до сих пор.
Почти 7 лет эмиграции меняет Тувима принципиально. Из двух лагерей эмиграции, в Америке, он выбрал тех, кто верил в СССР. И начал печататься в левых изданиях.
В этой нервной, напряжённой обстановке Юлиан Тувим работает над главной книгой своей жизни – поэмой «Цветы Польши» Работа продвигается медленно.
Поэт потрясён известиями из Европы – убийством миллионов людей. Он узнаёт о смерти близких, о гибели матери Адель. Отец – Исидора, скончался, своей смертью, в 1935 году. Их «польскость» не помогла им – они были замучены как евреи.
Он продолжал считать себя поляком, но остро ощутил безраздельную принадлежность к истребляемому древнему еврейскому народу, который уничтожают, расстреливают, травят газом.
В Польше от рук нацистов погибло 2,8 миллиона евреев, всего от рук фашистов погибло 6 миллионов.
Манифест утверждал родство поэта с жертвами катастрофы «по еврейской крови – не по той, что течёт в жилах, а той, что течёт из жил».
19 апреля 1944 года в Нью-Йорке скорбно отмечали первую годовщину восстания в Варшавском гетто. Манифест вышел к этой трагической дате:
«Мы – польские евреи»
(в сокращении)
И сразу я слышу вопрос: «Откуда это – мы? Мне задавали его евреи, которым я всегда говорил, что я – поляк. Теперь мне будут задавать его поляки, для подавляющего большинства которых я был и остаюсь евреем.
Вот ответ и тем и другим… Я – поляк, оттого, что хочу быть поляком. Это моё личное дело, мой выбор. И я не обязан давать кому-либо в этом отчёт.
Я не делю поляков на породистых и непородистых: я представляю это расистам – иностранным и отечественным.
Я делю поляков, как и евреев, как людей любой национальности, на умных и глупцов, на честных и мошенников, на интересных и скучных, на обидчиков и обиженных, на способных и тупиц…
Я делю также поляков на фашистов и антифашистов. Я могу добавить, что в политическом плане я делю поляков на антисемитов и антифашистов, ибо антисемитизм – международный язык фашистов.
Я – поляк, потому что по-польски я исповедовался в тревогах первой любви, по-польски лепетал о счастье и бурях, которые она приносит.
Я поляк ещё потому, что берёзы и ветла мне ближе. Чем пальма или кипарис, а Мицкевич и Шопен дороже, нежели Шекспир и Бетховен, дороже по причинам, которые я опять-таки не могу объяснить никакими доводами разума…
С гордостью, со скорбной гордостью примем мы, чудом спасённые, высокое звание польского еврея… С гордостью?
Нет, с чувством раскаяния и жгучего стыда. Мы, польские евреи… Сгинувшие в гетто и лагерях. Задохшиеся в газовых камерах. Переплавленные на мыло. Которому не смыть нашей крови, не выскоблить преступлений.
Те, чьими мозгами обрызганы стены убогих жилищ. Расстрелянные только за то, что – евреи…
Две тысячи лет назад мы подарили миру невинно убитого Римской империей Сына Человеческого- Иисуса Христа…
Что же возникнет из миллиона смертей, пыток, издевательств, последних судорог?
Мы, польские евреи… Легенда со слезами и кровью.
Опубликовано19 апреля 1944 года, в годовщину восстания в Варшавском гетто.
«Восстание в Варшавском гетто было крупнейшим еврейским выступлением против нацистов в годы Второй мировой войны. Его подавление потребовало от нацистских войск больше времени, чем завоевание всей Польши.
До своего разрушения это гетто было самым крупным из всех, в которых нацисты держали евреев. Когда население гетто достигло максимальной отметки. Здесь находилось около 500 тысяч человек (30% всего населения Варшавы), теснившихся на 2,4% процента территории города.
Однако нацисты очень быстро сократили численность гетто. За первые полтора года его существования здесь умерли от голода 20% его обитателей.
Ежедневная норма питания в нацистских гетто составляла в среднем 184 калории, или одну четырнадцатую нормальных потребностей взрослого человека в продуктах питания.
К зиме 1943 года в гетто остались лишь 60 тысяч человек. Остальные (свыше 400 тысяч) или погибли или были отправлены в концлагеря, где подавляющее большинство было убито в первые же дни.
Януш Корчак, будучи уже в преклонном возрасте,64 года, со своей помощницей и другом, ровесницей Стефанией Вильчинской и ещё двумя воспитательницами, сопровождали своих детей-воспитанников в этот чёрный час, по улице Варшавы.
Эти двести ребят не кричали, двести невинных существ не плакали, ни один не побежал, ни один не спрятался, они только теснились, как птицы, возле своего учителя и воспитателя, своего брата и отца.
Колонну, состоящую из воспитанников Дома сирот, еврейской школы медсестёр, работников варшавских аптек, под охраной фашистов с овчарками, растолкали в товарные вагоны, на станции Варшава и повезли в концлагерь Треблинка.
Когда 6-го августа 1942 года газовую камеру открыли, чтобы выбросить трупы, мёртвый Януш Корчак сидел на полу, обнимая детей – столько, сколько смог к себе прижать…
Остальные просто прижимались к нему, так же сидя рядом, старый учитель и двести детей – почти все младше 15- ти лет.
Ответом коменданту служил злой хлопок вагонной двери, закрывавшейся изнутри и слова Януша Корчака:
«Вы ошибаетесь. Дети – прежде всего! Куда я без них!»
Бывают такие ситуации. Когда оставаться жить необязательно, а возможно и просто нельзя.
Педагогическая идея Януша Корчака известна человечеству с тех пор, как оно стало человечеством: воспитатель должен любить детей.
Принцип реальной выполнимости требований, предъявленных ребёнку, взятой из его книги «Как любить ребёнка», написанной в 1914 году.
И впервые, 1978 год, был объявлен Юнеско годом Януша Корчака.
Только после того, как население гетто было сокращено до 60 тысяч человек, оставшиеся в живых решили вступить с нацистами в смертный бой. Восстание в Варшавском гетто было поднято без всякой надежды на победу, и со слабой надеждой остаться в живых.
Евреям почти нечем было сражаться с вооружёнными до зубов немецкими солдатами, а польское подполье – само полное антисемитов – практически не оказало никакой помощи своим соотечественникам-евреям. Группам евреев удалось в процессе подготовки к восстанию соорудить подземные бункера.
Нацистские войска под командованием генерала Юргена Штрупа вошли на территорию гетто ровно в три часа ночи. Но тут они столкнулись с вооружённым сопротивлением и отступили.
В течении нескольких последующих дней нацисты начали начали поджигать гетто, здание за зданием. Евреи по-прежнему укрывались в бункерах, которые, вскоре превратились в ад, из-за бушевавшего наверху огня.
Немецкие солдаты швыряли в бункера, подвалы, ручные гранаты и использовали слезоточивый газ. Так что, в конце концов, почти все евреи были вынуждены покинуть их.
16 мая, через 27 дней после начала восстания, генерал Штруп заявил, что полностью ликвидировал Варшавское гетто.
Героическое восстание потерпело поражение. Оно, несомненно. Было заранее обречено: несколько сот пистолетов, винтовок и «коктейли Молотова» (бутылки с зажигательной смесью») не могли остановить регулярные войска, в распоряжении которых имелись танки и станковые пулемёты.
О восстании, однако, быстро узнали во всей Европе и в целом мире, и с тех пор оно служит источником вдохновения для всех евреев.
Восстание продолжалось с 19 апреля по 16 мая 1943 года, 27 дней. В ходе восстания было убито около 7000 защитников гетто и около 6000 – сгорело заживо в результате массовых поджогов и обстрелов огнемётами со стороны немецких войск.
Оставшиеся в живых жителей гетто в количестве около 15 000 человек были отправлены в лагерь смерти Треблинка.
Надо сказать, что восстание в Варшавском гетто, продолжалось, к удивлению для историков, столько же по времени, за сколько Германия в 1939 году захватила всю Польшу.
1 сентября 1939 года войска Третьего рейха вторглись на территорию Польши а 27 сентября 1939 года немецкие войска взяли Варшаву, польская армия фактически прекратила сопротивление, на 27 день боёв.
Поэта Юлиана Тувима трагические события в Варшаве потрясли.
В своём письме, тайно переправленном из гетто на четвёртый день восстания. Руководитель восстания Мордехай Анилевич писал:
«Главное – осуществилась мечта моей жизни: я дожил до того дня, когда евреи в гетто встали на свою защиту и повели борьбу во всём её величии и славе».
Антисемитизм антинацистского польского подполья не поддаётся описанию. Генерал Бур-Комаровский, командующий польской подпольной Армией Крайовой, 15 сентября 1943 года, издал приказ, прямо предписывающий уничтожение еврейских партизанских групп, сражавшихся в польских лесах, обвинив их в бандитизме. Верх глумления и цинизма, оголтелого антисемита, спустя четыре месяца после восстания в Варшавском гетто.
Эта трагическая дата ежегодно отмечается в Польше.
И по сей день именно вокруг истории этого события ведутся ожесточённые политические и научные дискуссии.
К спорным вопросам, например, относятся утверждение о том, что советское руководство, когда началось восстание, не захотело оказывать ему помощь, сознательно приостановили наступление советских войск.
Красная Армия оставалась на правом берегу Вислы, ожидая, когда гитлеровцы расправятся с варшавянами и ликвидируют нежелательное для СССР руководство восстания подпольной Армии Крайнова, с генералом Бур-Коморовским, представляющее интересы правительства Польши в эмиграции.
Варшавское восстание в военном отношении было против немцев, политически против СССР.
После разгрома Германией Польши в сентябре 1939 года, на территории Франции (позднее в Лондоне) было образовано польское эмигрантское правительство во главе с генералом В.Сикорским.
Вплоть до начала Великой Отечественной войны, оно занимало по отношению к СССР враждебную позицию, исходя из концепции «двух исторических врагов Польши» Германии и России.
30 июля 1941 года между правительством СССР и эмигрантским правительcтвом Польши было подписано соглашение о восстановлении дипломатических отношений и создание польской армии на территории СССР в Чирчике (Узбекистан).
Армия генерала Андерса, была создана в количестве 75.431 человека, весной и летом 1942 года ушла в Иран, по указанию из Лондона, охранять нефтяные промыслы.
В январе 1944 года Армия Андерса была включена в состав 8-ой британской Армии и отправлена на итальянский фронт.
Польскому правительству в Лондоне были подчинены вооружённые силы подпольной Армии Крайнова. Целью польского эмигрантского правительства и командования Армии Крайнова на польской территории – было воссоздание польского государства в границах до 1939 года. Правительству в Лондоне была подчинена созданная в феврале 1942 года, на базе антифашистских и подпольных организаций левого толка Армия Крайнова, во главе с образованной в январе 1942 года Польской рабочей партии.
Командир Армии Крайнова, генерал Бур-Коморовский, в ночь на 1-го октября 1944 года, признал положение участников восстания безвыходным, сдался в плен, вместе со штабом и своей подпольной армией.
17-ть тысяч участников восстания погибло, 6-ть тысяч тяжело ранено, убито до 200 тысяч мирных жителей. Наполовину разрушены жилые кварталы польской столицы.
Варшава была освобождена войсками 1-го Белорусского фронта в ходе Висло-Одерской наступательной операции 17 января 1945 года.
Сталин объяснил, почему к таким трагическим последствиям привело отсутствие предварительных договорённостей и взаимодействия между восставшими и Красной Армией.
Он в частности заявил:
«Нас не спросили… не посоветовались с нами. Если бы нас спросили, мы бы на дали совета восставать. Красная Армия, которая овладела не одним крупным городом в ходе наступления, никогда не брала больших городов, подобных Варшаве. Лобовым ударом…
Варшаву в лоб нельзя было взять, так как она находится на высоком берегу Вислы. Брать Варшаву в лоб – значит разрушить город артиллерией и понести при этом ненужные жертвы. Здесь создалось, положение аналогичное с Киевом… Мы Киев в лоб не брали. Мы взяли его обходом.
Мы и Варшаву хотели взять обходным маневром, но к такой операции нам нужно была серьёзная подготовка. Нужно было подтянуть минимум 40 дивизий, много боеприпасов и продовольствия… Нужно было время. Вот почему Красная Армия временно задержалась у стен Варшавы».
Безвозвратные потери Красной Армии на польской территории составили 600 212 человек.
В целом, невзирая на существование различных оценокпо поднятым проблемам, нельзя не учитывать, что жизненные интересы народа требовали в годы Второй мировой войны, сохранение военного союза с СССР, от которого зависели выживание польского народа и судьба освобождения Польши от немецко-фашистской оккупации.
Страстная антинацистская публицистика Юлиана Тувима переводилась на многие языки и имела большой резонанс. Отрывки из манифеста на русском языке впервые были приведены в мемуарах Ильи Эренбурга.
К прискорбию, уже в год Победы над фашизмом, 11 августа 1945 года произошёл еврейский погром в городе Кракове, устроенный местными поляками.
Утром 11 августа 1945 года в синагогу на улице Судьбовой, где молились евреи, неизвестные подростки начали кидать камни в окна. Сторож синагоги задержал одного хулигана, который стал кричать, что его избивают.
На крик собралась толпа с близлежащего базара и начала избивать евреев. В это время в толпе неизвестное лицо начало распространять слухи, что евреи в той синагоги убили польских детей, и что кровь польских детей евреями сдаётся для Красной Армии.
После того как отдельными милиционерами и неизвестными в польской военной форме были произведены задержания евреев, якобы виновных в убийстве польских детей, погромные проявления усилились.
В погроме принимали участие милиция и солдаты Польского войска. Пять человек погибло и пять были тяжко избиты.
Погромные явления были прекращены в тот же день, путём ввода внутренних польских войск. В ходе расследования было задержано 145 человек, из них 40 милиционеров, шесть солдат Польского войска и 90 гражданских лиц.
В эмиграции резко обострилась злокачественная болезнь Тувима – он страшится огромного пространства и не как не может решиться на путешествие через Атлантику, чтобы возвратиться в родную Польшу.
Ни Париж, ни НЬю-Йорк Тувим не полюбил, как, впрочем, и все остальные города и страны, в которых жил, потому что они, по его словам, были лишь гостиницами, а дом – один, в Польше.
Только 12 мая 1946 года он и его Стефания поднимаются на борт «Куин Мери» а 7-го июня, они, наконец, ступают на польскую землю.
До войны, в родном городе Юлиана Тувима – Лодзи, жило 200 тысяч евреев, треть населения. Все они погибли: расстреляны, сожжены в газовых камерах, умерли от голода в гетто.
Если бы он остался в Польше, его бы ждала та же участь. После войны Лодзь снова становится центром еврейской общины, сюда вернулись много евреев из разных мест – всего около тридцати тысяч.
Но после еврейских погромов 1946 года многие из них снова бежали, а следующие две волны эмиграции и вовсе унесли остатки еврейской общины города. Сегодня еврейская община города составляет всего несколько сот человек.
Поэт уверен, что новая власть на его родине не допустит антисемитизма.
Но с первых шагов вопиющие факты резни и погромов в свободной Польше, заставят содрогнуться всё мировое человечество.
Погром в польском городе Кельце – самый крупный послевоенный погром против еврейского населения в Польше, проведённый 4 го июля 1946 года, антисемитски настроенными милиционерами, военными и польским населением, спустя месяц по прибытию Юлиана Тувима с женой на родину, в Польшу.
4 го июля 1946 года в польском городе Кельце, состоялся еврейский погром, в ходе которого от рук польских милиционеров и военных, а также обычных поляков, погибли 47человек, что ускорило эмиграцию польских евреев. Голосование в ООН.
Власти коммунистической Польши с самого начала осуществляли мечту довоенных польских националистов – построение этнически однородного польского государства.
К маю 1946 года они ощутимо продвинулись по пути достижения к этой цели. Во-первых, полным ходом шла депортация миллионов немцев – причём как ранее проживающих на отошедших к «народной Польше» немецких землях, так и бывших граждан Речи Посполитой немецкой национальности.
И тогда в Варшаве решили приступить к «окончательному решению еврейского вопроса», хотя и несколько иными методами, чем предполагали авторы этого термина – фашисты.
На 1-е сентября 1939 года в Польше жило 3,3 миллиона евреев, которые в отличии от соплеменников в Советском Союзе, хорошо представляли, что их ждёт при нацистском режиме.
Отсюда и колоны еврейских беженцев, потянувшихся на восток после начала Второй мировой войны. Вначале советские власти не препятствовали польским евреям, потом закрыли границы, а иногда даже высылали их обратно – на территорию, занятую немцами – на верную гибель.
По окончанию войны этим спецпереселенцам, как и тем, кто не подвергался высылке, было разрешено репатриироваться в Польшу.
К лету 1946 года в Польше зарегистрировались 250 тысяч евреев: 25 тысяч из них уцелели в самой Польше, и в партизанских отрядах, 30 тысяч вернулись из различных нацистских лагерей. А остальные были репатриированы из СССР.
Возвращение проходило отнюдь не гладко. И причины тому было множество – от нежелания соседей-поляков возвращать присвоенное во время войны имущество до отождествления евреев с «чужой властью», ведь из триумвирата Берут-Берман-Минц, управлявшего Польшей до середины 1950-х годов, поляком был только Берут.
Польша, без сомнения, после войны представляла собой самую опасную для евреев страну. В период между капитуляцией Германии и летом 1946 года историки называют цифру около 1500 убитых евреев.
Невозможно знать наверняка, потому что об отдельных случаях редко сообщали, ещё реже они регистрировались – даже когда они заканчивались убийством.
Евреев сбрасывали с поездов. У них отнимались вещи и уводили в лес, чтобы там расстрелять. Местные националистические группы присылали им письма с требованием убираться, или их убьют.
В карманах убитых евреев оставляли записки с текстом типа: «Так будет со всеми выжившими евреями».
Самый жестокий погром произошёл в городе Кельце в южной части Центральной Польши. До 1939 года в Кельце проживало 20 тысяч евреев, составлявшими треть населения. Большинство из них были депортированы и уничтожены немцами в Треблинке летом 1942 года.
После окончания войны в Кельц вернулось около 200 выживших после Холокоста евреев, в большинстве – бывших узников нацистских концлагерей и партизанских отрядов.
Большинство из келецких евреев расместилось в общежитии на улице Планты№7, где распологался Еврейский комитет и организация «Сионистская молодёжь».
Именно этот дом и стал мишенью погромщиков. Погром начался утром 4-го июля 1946 года, после того, как восьмилетний мальчик по имени Хенрик Блашник, сын сапожника, ложно обвинил местного еврея в своём похищении и содержании в подвале Еврейского комитета.
К сожалению был прав Гитлер, когда говорил: «Чем чудовищнее ложь, тем охотнее толпа верит в неё».
Еврей, против которого, подговорённый мальчик, выдвинул это обвинение, был немедленно арестован и избит. Собралась жаждущая самосуда толпа, чтобы ворваться в здание и спасти других детей, которых якобы держали в нём для свершения ритуального жертвоприношения.
Слухи о похищениях детей и «убийства ребёнка-христианина» быстро распространилось по всему городу. Попытка главы Еврейского комитета успокоить разъярённые головы были безуспешными.
Когда спустя час прибыли полицейские и провели обыск в здании, они не обнаружили не только детей-христиан, но даже подвала. Они отругали мальчика за враньё и отправили домой, но вредные слухи уже распространились.
Впоследствии было выяснено, что он сбежал от родителей к своей тётке Бартосинской, проживающей в деревне Пиляки, где прожил два дня, а 3-го июля Хендрик, как ни в чём не бывало. Вернулся домой. По возвращении домой, чтобы родители не ругали, он рассказал родителям «версию» своего похищения, чудовищный вымысел.
К этому моменту у здания собралась большая толпа, которая забросала окна камнями.
Вскоре после этого приехали более сотни солдат предположительно для установления порядка, но после оружейного выстрела (неясно, кто стрелял), они присоединились к полицейским, штурмующим здание, начали хватать мужчин и женщин, которые находились в нём, и отдавали в руки толпы, бесновавшейся снаружи.
Толпа, состояла из около 2-х тысяч человек, вопила: «Смерть евреям!» и «Завершим работу Гитлера!»
Свидетели помнят, как всех евреев, невзирая на пол и возраст, выбрасывали из окон, а лежащих с повреждениями на улице добивали железными прутьями, дубинами и молотками.
Руководителя Еврейского комитета убили выстрелом в спину, когда он по телефону просил о помощи. Позже, вскоре после полудня, когда из литейного цеха завода Лудникова подоспели 600 рабочих, ими около 20 евреев были забиты до смерти железными прутьями.
Других забили камнями или расстреливали полицейские и солдаты. К концу дня улица перед зданием была покрыта кровавым человеческим месивом.
В списке убитых значилось трое солдат-евреев, завоевавших высочайшие боевые награды в боях за Польшу, и двое простых поляков, которых, очевидно по ошибке, приняли за евреев.
В том здании были также убиты беременная женщина и женщина с новорождённым младенцем.
Общее количество жертв в городе Кельце составляло сорок семь евреев убитыми и восемьдесят человек раненными. Ещё около тридцати человек были убитыми во время, связанных с погромами, нападений на местной железной дороге.
Поразительно, но в этих массовых убийствах принимали участие всё население города – мужчины и женщины.
В действительности кардинал-примас Польши Август Хлонд заявил, что массовые убийства не имели расовой подоплёки, а если в обществе и были проявления антисемитизма, в это виноваты главным образом «евреи-коммунисты», которые в настоящее время занимают ведущие посты в правительстве Польши.
Вот в такое смутное время, вернулся в Польшу, в 1946 году, поэт Юлиан Тувим.
В 1996 году – 50-ю годовщину погрома, мэр Кельце принёс извинения от имени горожан.
В 60-ю годовщину церемония была поднята на национальный уровень, с участием Президента и министров. Польский президент Лех Качиньский назвал погром в Кельце «огромным позором для поляков и трагедией евреев».
Надо отметить, несмотря на то, что фашизм был, уничтожен в зародыше и Германия капитулировала, мировая общественность наглядно увидела вопиющий факт проявления антисемитских погромов в Польше, в городе Кракове.
Поэтому при голосовании по созданию государства Израиль, на Генеральной Ассамблеи ООН, этот вопиющий факт, произошедший в Польше, после победы над Германией несомненно, учитывался, мировым сообществом, при голосовании – за образования еврейского национального очага.
Атмосфера дискуссии перед предварительным голосованием 25 ноября была очень напряжённой. В поддержку создания в Палестине двух государств проголосовало 25 стран, 13 стран выступило против этого проекта и 17 стран, включая Великобритания и Югославию, воздержались.
Из 13 стран голосовавших против создания Израиля. 10 было мусульманских, пляс Индия, Греция и Куба.
Югославия, хотя она входила в 1947 году в советский блок, поддерживала идею федеративной Палестины.
СССР, Украина, Белоруссия, Чехословакия и Польша поддержали план разделения Палестины на два самостоятельных государства. Но для квалифицированного большинства в две трети не хватало одного голоса.
На Ассамблею ООН не приехали делегации Филиппин и Парагвая. Эти страны были с 1917 года сателлитами США, и их представителей срочно доставили в Нью-Йорк.
Перед вторым решающим голосованием 29 ноября 1947 года, первый постоянный представитель СССР в ООН, Андрей Громыко, выступил с ясным предложением:
Никакого иного практически осуществимого варианта по мнению советской делегации, нельзя придумать…».
Пять стран советского блока обеспечивали необходимое большинство в две трети. Если бы эти страны поддержали арабскую позицию, то соотношение «за» и «против» составило бы 28 к 18. Это не обеспечивало бы большинства в две трети, и поэтому создание Израиля не получило бы мандата в ООН.
Против создания Израиля в этом голосовании были мусульманские страны: Афганистан, Египет, Иран, Ирак, Ливан, Пакистан, Саудовская Аравия, Сирия, Турция и Йемен. Голосовали против также Индия, Греция и Куба.
Югославия и Великобритания, которые в дебатах выступали против создания независимого еврейского государства, при голосовании воздержались.
Югославия не могла выступить против СССР, Англия против США. Изменили свою позицию от первого ко второму голосованию: Франция, Голландия, Новая Зеландия. Люксембург, Либерия, Гаити.
Все эти страны в 1947 году сильно зависели от американской экономической помощи через план Маршалла.
Китай голосовал против раздела, мечтающий установить свою гегемонию над Азией, не захотел идти против мусульман Индии и Пакистана. Воздержался.
Возмущённые принятым решением в пользу Израиля, арабские делегации покинули Нью-Йорк до окончании работы ООН.
Мандат Великобритании на Палестину истекал 14 мая 1948 года. В эти несколько месяцев до формального провозглашения государства Израиль, евреи начали создавать государственную инфраструктуру и армию.
Все арабские страны, окружавшие в то время Палестину. Начали готовиться к войне.
Когда Израиль был формально провозглашён 17 мая 1948 года независимым государством, то на следующий день США признало это государство, но только де-факто, что не подразумевало полных дипломатических отношений.
СССР признал Израиль через два дня и, сразу де-юре.
СССР был первой страной, установивший с Израилем дипломатические отношения, США сделали такой шаг лишь в 1949 году.
Уничтоженное две тысячи лет назад государство возродилось к новой жизни.
Мог ли народ, насчитывающий всего полмиллиона, к тому же плохо вооружённый, устоять против пятидесяти миллионов врагов?
Ведь придётся иметь дело не только с арабами, живущими в Палестине, но и с армиями всех арабских государств.
В день провозглашения Израиля самостоятельным Государством, регулярные армии Ирака, Сирии, Египта, Ливана и Иордании вторглись на его территорию.
Началась первая арабо-израильская война.
К концу мая 1948 года было закуплено в Чехословакии 25 000 винтовок, 5000 ручных и 200 станковых пулемётов, 54 000 000 патронов.
Было заказано 25 самолётов типа «Мессершмитт». Подготовка пилотов также проходила в Чехословакии.
Первый же транспорт из Чехословакии позволил израильтянам перейти к активным действиям в апреле 1948 года.
Голда Меир, первый посол Израиля в Москве и в последующие годы премьер-министр Израиля, писала в своих воспоминаниях:
«Советское признание Израиля18 мая 1948 года имело для нас огромное значение. Это значило, что впервые после Второй мировой войны две величайшие державы пришли к согласию в вопросе о поддержке еврейского государства, и мы хоть и находились в смертельной опасности, по крайней мере знали. Что мы не одни.
Из этого сознания – да и из суровой необходимости – мы почерпнули ту если не материальную, то нравственную силу, которая и привела нас к победе»
Голда Меир признавала в воспоминаниях:
«Признание Советского Союза, последовавшее за американским, имело другие корни. Теперь я не сомневаюсь, что для Советов основным было изгнание Англии с Ближнего Востока.
Но осенью 1947 года, когда происходили дебаты в Объединённых Нациях, мне показалось, что советский блок поддерживает нас ещё и потому, что русские сами оплатили свою победу сирашной ценой и потому, глубоко сочувствуя евреям, так тяжко пострадавшим от нацистов, понимают, что они заслужили своё государство».
Все эти драматические события, описаны, в одном из самых известных американских бестселлеров, романе «Исход» Леона Юриса, в пяти книгах, многоплановом романе о возвращении на историческую родину евреев из разных стран, о создании после Второй мировой войны государства Израиль.
Поэт Юлиан Тувим, был лоялен к новой власти в Польше – и она отмечала его заслуги наградами: почётный доктор лодзинского университета, Государственная премия 1-ой степени.
Это смогло тешить самолюбие, но гораздо точнее его настроение отражается в шутке: «На свете творится, бог знает что! Начинают умирать люди, которые раньше не умирали».
Смешно. И грустно. Сколько написанных им афоризмов странным образом возвращались к нему, вторгаясь в его жизнь!
Правительство выделило Юлиану Тувиму дачу, в Анине, под Варшавой. На это важное событие в своей жизни, Юлиан Тувим, откликнулся афоризмом: «Даже когда перескочишь, не говори «гоп». Сначала посмотри, во что вскочил».
Дача оказалась престижной старой усадьбой, пришедшей в такое состояние, что ремонтировать её – значило построить заново, начиная с фундамента. У Юлиана нет сил.
Зато есть деньги. А у Стефании энергии хватило бы, чтобы воздвигнуть целый город, не то, что один дом. Они вселяются в новое жилище 30 апреля 1949 года – точно в тридцатую годовщину их свадьбы.
А годом ранее, весной 1948 года Юлиан Тувим приехал в Москву. Ещё в 20-е годы Юлиан Тувим мечтал поехать в Советский Союз. Приехав в Москву и поселившись в гостинице «Националь», он с приступом язвы попал в Боткинскую больницу.
А подлечившись, уехал домой, так что в Москве он увидел только номер гостиницы в «Национале» да палату в Боткинской больнице.
А сейчас, сквозь гам застолья, сквозь веселье и поздравления гостей, Юлиан улавливает слышный ему одному тоненький колокольчик тревоги. Он никогда не умолкал, просто иногда его удавалось не замечать.
Накануне, в марте 1949, у него открылась кровотечение – продолжение московской вспышки. Язва двенадцатиперстной кишки. Ему сделали операцию. Казалось всё хорошо, но вдруг начались приступы лихорадки.
Врачи еле докопались до причины: кровь, которую переливали пациенту, оказалась плохой – вместе с ней внесли малярию. Вылечили и это. Но не придумано ещё на свете операции, чтобы вырезать чувство тревоги…
Большую часть своей жизни Тувим страдал от невротических расстройств и депрессий, кроме того, к сожалению был алкоголиком.
Юлиану Тувиму нравится в Анине. Самый главный плюс дачи, комментирует он, что теперь никуда не надо ездить в отпуск. Они со Стефой проводят здесь лето и осень, встречают Рождество.
Вместе с родителями в Анине их дочка Ева. Когда пишут, что у Тувимов не было детей – пишут правду. Они удочерили Еву, вернувшись в Польшу. Юлиан любил её безумно: для него её присутствие, когда он отдыхал от работы, превращалось в праздник.
В 1953 –м, в конце лета, Стефания заявила мужу, что на сей раз, они проведут Рождество на известном польском курорте – Закопане.
Нечего и говорить, что Юлиан, не рвался ни в какие поездки. Но перечить жене, прекословить, как всегда, к сожалению, не посмел.
К тому же неприятный телефонный звонок: незнакомый мужчина угрожающе произнёс в трубку:
«Не приезжай в Закопане, а то можешь живым не уехать»
Возможно, учитывая мистический настрой Юлиана Тувима, напутственное пожелание антисемита сыграло свою роль.
Юлиан Тувим понимал, что антисемитизм не изолированный недуг, а проявление общей гнилости общества, сообщества или режима. И доброе отношение к евреям, неприятия антисемитизма являлось для него универсальным показателем достойного человека.
Юлиан Тувим поделился своими опасениями с женой, насчёт поездки на курорт,но та не приняла это всерьёз. 17 декабря 1953 года семья Тувимов приезжает в Закопане.
От имени властей ПНР с прощальной речью на похоронах выступил министр культуры и искусства Влодзимеж Сокорский. Проститься с великим поэтом, пришёл даже премьер Польши Юзеф Циранкевич.
Именем Тувима названы улицы в разных городах Польши: Лодзи, Ольштыне, Гданьске, Хшануве. В родном городе поэта – Лодзи – есть памятник Юлиану Тувиму и его музей, а также мемориальная доска на гимназии, где он учился, со строчками стихотворения «Над Цезарем».
Сатириков часто не любят, ведь они язвят, наступают на больные мозоли. НоЮлиан Тувим – особенный. Его любили, любят и очень почитают в Польше. И, наверное, правильно будет закончить словами певицы Анны Герман, сказавшей о нём так:
«У Юлиана Тувима внешность строгого профессора и душа ребёнка, ему одинаково удавались детские стихи и философские строки.
Он многое дал моей измученной душе». Это ли не самая лучшая награда поэту?
2013 год был объявлен в Польше годом, посвящённым поэту Юлиану Тувиму.
Так закончилась жизнь, искрившаяся жизнелюбием и юмором, насыщенная творчеством и победами, полная страхов и терпения, жизнь великого польского поэта, еврейского происхождения – Юлиана Тувима.
Из поэтического наследия Юлиана Тувима.
Не хочется заканчивать повествование о таком жизнелюбивом, остроумном, светлом человеке как Юлиан Тувим, на трагической ноте.
Привожу, в заключение, мудрые, сверкающие юмором, афоризмы (фрашки) поэта и его стихотворения:
Фрашка (польск) – шутка, безделка.
*Чтобы познакомиться с самой дальней роднёй, достаточно разбогатеть.
*Критик похож на автомобиль, чем он хуже, тем больше от него шума.
*Самые большие свиньи обычно требуют от людей, чтобы они были ангелами.
*Жизни срок короткий, давайте тяпнем водки.
*Женщине: «Как жаль, что я не встретил вас двадцать кило тому назад».
*Знакомый – тот, кого, знаешь достаточно хорошо, чтобы попросить в долг, и недостаточно, чтобы дать.
*Трагедия: влюбиться в лицо, а жениться на всей девушке.
* Брось счастливчика в воду – и он выплывёт с рыбой в зубах.
* Порядочная девушка не бегает за парнем. Видел ли кто, чтобы мышеловка бегала за мышью?
* Успех – это то, чего друзья тебе не простят.
* Эгоист – это тот, кто заботится о себе больше, чем обо мне.
* Даже когда перескочишь, не говори «гоп». Сначала посмотри, во что вскочил.
* Даже самые красивые ноги где-нибудь заканчиваются.
*Поздравления – самая изысканная форма зависти.
*В юности дни бегут, а годы тянутся. В старости наоборот.
*Ближних нам посылает судьба. Какое счастье, что друзей выбираем сами.
Твоё лишь слышу сердце
с его кипучей кровью
И в жизни, полной смерти,
Единой жив любовью.
перевод Анны Ахматовой.
«Сказать тебе не смею,
как эта грусть безбрежна.
А день сегодня белый
а день сегодня снежный.
Сказать тебе не смею,
как мне безмерно грустно.
Ведь ты едва ли знаешь,
что значит слово «грустно».
Едва ль тебе известно,
что значит «грусть безбрежна».
А ничего не значит.
Кругом так тихо. Снежно.
Тебя слова такие,
быть может, отдаляли.
А может были близки.
Белы, беззвучны дали.
перевод Анны Ахматовой.
Внимание! Внимание!
Сегодня в пять часов
Работать будет радио для рощ и для лесов!
Сегодня в нашу студию
( Внимание! Внимание! )
Слетятся птицы разные на радиособрание!
Во первых, по вопросу:
Когда, в каком часу
Удобнее и выгодней использовать росу?
Второй вопрос назрел давно:
Что «эхом» называется?
И если есть в лесу оно,
То где оно скрывается?
По третьему вопросу
Докладывает Дрозд.
Назначенный заведовать
ремонтом птичьих гнёзд.
Потом начнутся прения:
И свист, и скрип, и пение,
Урчанье, и пиликанье,
И щебет, и чириканье.
Начнутся выступления
Скворцов, щеглов, синиц
И всех без исключения
Других известных птиц.
Внимание! Внимание!
Сегодня в пять часов
Работать будет станция для рощ и для лесов!
Наш приёмник в пять часов
Принял сотню голосов:
«Фиур-фиур! Фью-фью-фью!
Чир-чирик! Тью-тью-тью-тью!
Пиу-пиу! Цвир-цвир-цвир!
Чиви-чиви! Тыр-тыр-тыр!
Спать-тень-тень! Чу-ик! Чу-ик!
Ко-ко-ко! Ку-ку! Ку-ку!
Ка-арр! Ка-арр! Пи- ить! Пить.
Мы не знаем, как нам быть!
Очевидно, в этот час
Передача не для нас!
Сначала,
как в гору,
с трудом, понемногу
махина, пыхтя, покатила в дорогу,
по рельсам ползёт, от натуги краснея.
Но крутит колёсами всё веселее!
Мелькая,
стальная
летит вереница,
гудит паровоз, сломя голову мчится,
со скоростью звука вагоны везёт.
Куда же?
Куда же?
Куда же?
Вперёд!
Минуя со свистом –
аж стонет земля –
мосты и тоннели, леса и поля,
спешит, задыхаясь, железная груда,
чтоб быть на вокзале минута в минуту,
почти уже путает выдох и вдох:
ту – дух,
тиби – дох,
тиби- дох,
тиби – дох!
Будто бы шар по бильярдному полю,
катит состав, не набегавшись вволю,
будто игрушечный он, не иначе,
будто бы это не поезд, а мячик.
Хозяйка однажды с базара пришла,
Хозяйка с базара домой принесла:
Картошку,
Капусту,
Морковку,
Горох,
Петрушку и свёклу.
Ох.
Вот овощи спор завели на столе –
Кто лучше, вкусней и нужней на земле:
Картошка?
Капуста?
Морковка?
Горох?
Петрушка иль свекла?
Ох.
Накрытые крышкою, в душном горшке
Кипели, кипели в крутом кипятке:
Картошка,
Капуста,
Морковка,
Горох,
Петрушка и свёкла.
Ох.
И суп овощной оказался не плох!
перевод с польского С.Михалков.
Выросло дерево в нашем Полесье,
Статное, рослое – до поднебесья.
Хлопцам пришлось поработать немало,
Прежде чем дерево наземь упало.
Доски и планки были шершавы.
Взял их в работу столяр из Варшавы.
Опытный мастер Адам Вишневский
Ладит рубанки, пилы, стамески.
Долго строгал он, клеил, буравил,
Прежде чем славный стол этот справил.
Вот сколько нужно трудного дела,
Чтоб за столом ваша милость сидела!
Если бы объявить конкурс на самого популярного среди евреев Римского Папу, им, несомненно, стал бы Иоанн ХХIII (25.11.1881 – 03.06.1963.)
Вскоре после того, как он стал Папой, в 1959 году Иоанн ХХIII убрал из молитвы Великой страстной пятницы упоминание о «коварных евреях».
На следующий год он встретился со 130 евреями – представителями «Объединённого еврейского призыва» и приветствовал их библейской строкой: «Я – Иосеф, брат ваш» (книга Бытия, глава №45 стих 4)
Папа при рождении, в Италии, в бедной крестьянской семье получил имя Иосефа Ронкалли.
Незадолго до своей кончины он в искупление многовекового католического антисемитизма написал следующую молитву:
«Мы осознаём теперь, что много-много веков слепоты поразили наши очи, так что мы не созерцали более красоты Тобою избранного народа и не узнавали более в лицах их черт нашего брата-первенца.
Мы осознаём, что чело наше заклеймено Каиновой печатью. Столетья пролежал Авель в крови и слезах, ибо забыли мы про любовь к Тебе.
Прости нас за то, что своим прегрешением мы во второй распяли Тебя».