Что случилось с литвиненко
Приговор Москве: кого Великобритания обвинила в гибели Литвиненко
Что такое публичное расследование?
21 января в здании Королевского суда Лондона и одновременно в парламенте были оглашены итоги публичного расследование о гибели Александра Литвиненко. Публичное расследование проводится в Великобритании по делам высокой общественной важности. Согласно британскому Акту о публичных расследованиях, его назначает чиновник уровня министра. Расследование проводит комиссия под председательством человека, обладающего необходимыми знаниями и компетенциями, как правило, судьи (комиссия может состоять и из одного председателя). Председатель вправе привести участников расследования к присяге и потребовать привлечения к уголовной ответственности тех, кто уклоняется от дачи показаний или скрывает улики. Итогом расследования является доклад (report), в котором представлены выводы комиссии и даны рекомендации. Председатель комиссии не может устанавливать чью-либо гражданскую или уголовную ответственность, равно как назначать компенсации.
Провести публичное расследование по делу Литвиненко требовала вдова убитого Марина Литвиненко. Сперва министерство внутренних дел отказывалось (возможно, по политическим соображениям), но летом 2014 года оно пересмотрело свою позицию (вскоре после того, как над Донбассом был сбит малайзийский пассажирский самолет). В деле Литвиненко миистерство внутренних дел назначило председателем комиссии судью Высокого суда Лондона в отставке сэра Роберта Оуэна (он же вел до этого коронерское расследование по делу Литвиненко). Необходимость публичного расследования Оуэн обосновал тем, что эта процедура позволяет использовать секретные документы и свидетельства, не рассекречивая их.
На расследование было потрачено 2,2 млн фунтов стерлингов.
Как убивали Литвиненко?
Литвиненко был отравлен 1 ноября 2006 года, ровно через шесть лет после того, как 1 ноября 2000 года он вместе с женой и сыном прибыл в Великобританию. Судья Оуэн предположил, что план убийства был разработан еще в октябре 2004 года.
Засекреченный свидетель D3 в ходе расследования указал, что Ковтун звонил ему с телефона Лугового за день до отравления — 31 октября и говорил, что у него есть «очень дорогой яд» и он должен «добавить его в еду или питье Литвиненко». 31 октября и 1 ноября Ковтун и Луговой несколько раз созванивались с засекреченными свидетелями в Гамбурге и Лондоне.
Литвиненко стало плохо тем же вечером, а ночью он обратился за медицинской помощью. Изначально врачи подозревали отравление таллием, и только за несколько часов до смерти 23 ноября было установлено, что причиной отравления является полоний-210.
Миллионы на юристов
Дорогая помощь Harbottle & Lewis
В £2,065 млн (около 141,9 млн руб. по среднему курсу ЦБ за 2013–2015 годы) обойдутся российскому бюджету юридические услуги британской юридической фирмы Harbottle & Lewis, консультирующей Следственный комитет по делу о гибели Александра Литвиненко. Исходя из графика выплат, контракт заключен на срок с 2013 по 2016 год. Согласно последнему дополнительному соглашению от 26 августа, большая часть выплат (£1,171 млн) приходится на 2016 год. Общая сумма контракта была опубликована в прошлом году на сайте госзакупок. Со стороны Harbottle & Lewis соглашения подписаны партнером фирмы Луисом Кастеллани.
Непрозрачные услуги
Сумма £2,065 млн для контракта на четыре года с юридической фирмой адекватна для британских реалий, говорил РБК в августе бывший адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант. «Возмущает непрозрачность расходов государственного бюджета, поскольку в закупке не указаны конкретные услуги. Кроме того, странно, что СКР понадобилось сотрудничать с иностранной юридической компанией, ведь у СКР есть свои ресурсы для экспертизы, которые тоже стоят бюджетных средств», — рассуждает Клювгант. СКР получил статус заинтересованной стороны в деле Литвиненко в феврале 2013 года. Следователи сами обратились в лондонский суд с просьбой об участии в дознании. О том, что именно Harbottle & Lewis представляет интересы СКР, было заявлено в ходе судебных слушаний.
За что убили Литвиненко?
Оуэн указал несколько возможных причин, по которым было организовано убийство Литвиненко. Он не стал выделять какую-либо версию в качестве основной.
Другая причина — тесная связь с Борисом Березовским. В своих показаниях близко знавший Березовского Александр Гольдфарб утверждал, что Литвиненко рисковал лишь по той причине, что входил в окружение бывшего олигарха. Судья напомнил в докладе, что в 2004 году дома Литвиненко и контактировавшего с Березовским эмиссара чеченских сепаратистов Ахмеда Закаева неизвестные закидали бутылками с зажигательной смесью.
Еще один мотив — постоянная критика Владимира Путина. В своих книгах и других публикациях экс-сотрудник КГБ обвинял Путина во всех возможных преступлениях — от взрыва домов до педофилии.
В числе возможных причин убийства названы доклады с оценкой рисков (due diligence), которые готовил Литвиненко для частных компаний. Вместе с бывшим офицером КГБ Юрием Швецом он составил отчет о прошлом и связях г лавы ФСКН Виктора Иванова. Документ процитирован в материалах дела: «В противостоянии преступных группировок Иванов занял сторону Кумарина (лидер тамбовской ОПГ Владимир Барсуков (Кумарин). — РБК). Главным призом в этой борьбе был морской порт Санкт-Петербурга, который использовался в качестве перевалочной базы для наркотиков из Колумбии: их везли из Санкт-Петербурга в Западную Европу. Иванов, сотрудничая с преступной группировкой, находился под защитой Владимира Путина, который в то время отвечал в администрации [Анатолия] Собчака за внешнеэкономические связи».
Что предпримет Великобритания?
Британский МИД намерен вызвать российского посла «в целях разъяснения нашей обеспокоенности результатами расследования», рассказала Мэй. Она уверена, что это дело будет обсуждаться на следующей двусторонней встрече лидеров двух стран — Дэвида Кэмерона и Владимира Путина. Сама Мэй собирается встретиться с Мариной Литвиненко и обсудить ее предложения.
Внутри правящей Консервативной партии нет единства по поводу результатов расследования. Парламентарий Дэвид Дэвис назвал реакцию правительства чересчур мягкой, призвав «выдворить всех российских разведчиков из посольства» и принять финансовые меры против Патрушева и Путина.
Грозит ли что-то обвиняемым?
Доклад Оуэна — финал британского расследования «дела Литвиненко», уверены Гольдфарб и бывший начальник правового управления ЮКОСа Дмитрий Гололобов. «Только если британские органы поймают Лугового и Ковтуна и привезут их в Лондон, где посадят на скамью подсудимых, будет новый судебный процесс», — отмечает Гольдфарб. Заочного же рассмотрения уголовных дел в Англии нет, поясняет собеседник агентства.
Новые имена, которые прозвучали в докладе Оуэна, также не могут повлечь нового расследования, считает Гольдфарб: «Патрушев или президент страны являются высшими государственными чиновниками, они имеют 100-процентный иммунитет — им нельзя предъявить обвинение или объявить ответчиками по делу». «Получается такой юридический тупик: без участия российского государства сейчас невозможно продолжить расследование, а Россия, в свою очередь, не может выдать Лугового и Ковтуна, это будет прямое нарушение Конституции», — поясняет Гололобов.
В России Следственный комитет также расследует дело о гибели Литвиненко. Но подозреваемыми проходят неустановленные лица, зато в качестве потерпевших признаны, кроме Литвиненко, сами Луговой и Ковтун, которые находились в баре и могли быть, по версии российских следователей, также отравлены полонием-210.
Положению в Госдуме и дальнейшей карьере депутата Лугового итог публичного расследования не угрожает: коллеги из разных фракций его поддержали, а решение лондонского судьи раскритиковали. Единоросс, председатель комитета по безопасности Ирина Яровая, чьим заместителем в комитете является Луговой, назвала заявление британского судьи не выдерживающим критики «с точки зрения права и логики», а выводы похожими на «байки из склепа». «Если бы расследование было объективным, для Лугового могли бы наступить последствия. А так это выглядит как антироссийская пропаганда, юридически не обоснованная», — вторит ей первый зампредседателя фракции эсэров Михаил Емельянов.
«Логичный итог квазисудебного процесса»
Что заявил МИД России
«В связи с обнародованием 21 января в Великобритании доклада председателя так называемого публичного расследования обстоятельств смерти А. Литвиненко вынуждены констатировать, что результат полутора лет закулисных игр под председательством, казалось бы, профессионального судьи оказался для нас вполне ожидаемым. Он стал логичным итогом квазисудебного процесса, разыгранного британскими судами и исполнительной властью с единственной целью — очернить Россию и ее руководство».
«Напоминаем, что эта, мягко говоря, весьма своеобразная форма расследования, не являющаяся, вопреки своему названию, прозрачной и гласной ни для российской стороны, ни для британской общественности, изобиловала закрытыми заседаниями с рассмотрением «секретных» материалов спецслужб и показаниями «засекреченных» свидетелей. Использование подобных методов рассмотрения дела дает все основания сомневаться в объективности и беспристрастности оглашенного вердикта».
«Как известно, «публичное расследование» было начато после приостановки коронерского расследования, которое, судя по всему, не давало британским властям искомого результата. При этом СК России был вынужден отказаться от участия в «публичном расследовании» исключительно по причине его нетранспарентности и неизбежной политизации судебного процесса. В итоге наши предположения полностью оправдались».
«К середине 2014 года, когда Министерство внутренних дел Великобритании приняло решение о начале «публичного расследования», которое, видимо, не случайно совпало с обострением ситуации на востоке Украины, при так и не выясненных обстоятельствах погибли два ключевых свидетеля: Б. Березовский и Дэвид Уэст, владелец лондонского ресторана, который часто посещали Б. Березовский и А. Литвиненко и где были обнаружены следы полония за два дня до предполагаемого отравления последнего».
Убивают ли другие спецслужбы за пределами своих стран?
Cамая громкая история такого рода за годы президентства Путина — судебный процесс в Катаре по делу о гибели одного из лидеров чеченских сепаратистов Зелимхана Яндарбиева. Он погиб в феврале 2004 года в катарской столице Дохе после взрыва бомбы, заложенной под днище его внедорожника. Спустя несколько дней по обвинению в убийстве Яндарбиева и его охранников были задержаны два россиянина, которых Москва назвала временно прикомандированными к посольству сотрудниками спецслужб, выполнявшими информационно-аналитическую работу. Обвинение требовало для задержанных смертной казни, но суд приговорил обоих к пожизненному заключению. В декабре 2004 года их экстрадировали в Россию «для отбытия дальнейшего наказания». В Москве самолет с убийцами Яндарбиева встретили с ковровой дорожкой у трапа и внушительным кортежем, а Федеральная служба исполнения наказаний так и не сообщила о месте отбывания ими наказания.
Среди иностранных разведок ликвидацией людей на территории других государств больше всего прославилась израильская разведка «Моссад», в частности публично признавшая охоту за причастными к захвату в заложники израильских спортсменов во время Олимпиады в Мюнхене в 1972 году. В 2010 году, после убийства одного из лидеров радикального палестинского движения «Хамас» Махмуда аль-Мабуха в Дубае, начальник местной полиции заявил о причастности к преступлению 11 лиц, связанных со спецслужбами Израиля и использовавших поддельные паспорта подданных Великобритании.
В 2011 году президентом США Бараком Обамой была санкционирована операция ЦРУ и спецназа морской пехоты в Пакистане, закончившаяся убийством лидера «Аль-Каиды» Усамы бен Ладена. Спецслужбы Пакистана не знали об операции и подняли в воздух истребители для перехвата неопознанных объектов, оказавшихся американскими вертолетами. В США позже отрицали, что целью операции было именно убийство бен Ладена: директор ЦРУ Леон Панетта утверждал, что, если бы бен Ладен поднял руки вверх и сдался, его бы задержали.
Что случилось с литвиненко
В свете событий, которые произошли буквально за соседним углом, эти цитаты кажутся пропитанными ядовитой иронией, и особенно — на фоне явных попыток Владимира Путина повернуть время вспять и снова оказаться в 1982-м, когда бывший босс КГБ Юрий Андропов правил обреченной империей по имени СССР. В подножие статуи вмонтирован песочного цвета камень. Это обломок Берлинской стены, извлеченный из нее с восточной стороны. Рейган, написано на монументе, победил коммунизм. Это был окончательный триумф западных демократических ценностей и свободного общества.
Как и в большинстве престижных лондонских отелей, в «Миллениуме» есть система охранного видеонаблюдения. Многоэкранная система транслирует сигнал с 48 камер. В тот день 41 из них работала. Система делает кадр каждые две секунды, запись хранится 31 день. Видео, разумеется, отвратительного качества, она напоминает первые эксперименты в истории кинематографа: картинка скачет, изображение расплывается и то и дело становится неразличимым. Но это честный документ. Датировка кадра — дни, часы, минуты — регистрирует время любого события. Эта нарезка — как машина времени, путешествие в реальность прошлого.
Но даже самые современные системы видеонаблюдения несовершенны. Отдельные уголки «Миллениума» оставались вне поля зрения камер — что Луговой, эксперт по слежке, и Ковтун, бывший телохранитель, разумеется, заметили. Одна из камер была закреплена над стойкой регистрации. На записи с нее видна сама стойка, три монитора и служащий в униформе отеля. Слева просматривается часть фойе, два белых кожаных дивана и кресло. Другая камера — ее трудно заметить, если не присматриваться — фиксирует происходящее по пути к лифту.
На первом этаже отеля располагаются два бара, вход в них — через фойе. Еще есть большой ресторан и кафе. И маленький Pine Bar, если повернуть налево сразу после вращающихся входных дверей. Интерьер — кожа и дерево; очень уютно. Три эркерных окна выходят на площадь. С точки зрения системы видеонаблюдения и безопасности, Pine Bar — черная дыра. Гости здесь абсолютно невидимы.
Вечером 31 октября камера №14 зафиксировала: в 20:04 мужчина в черной кожаной куртке и свитере горчичного цвета подходит к стойке регистрации. С ним — две молодые женщины, у них длинные ухоженные светлые волосы, это его дочери. От дивана отделяется другая фигура. Это поразительно высокий, крепкий парень; на нем черная дутая жилетка и нечто, напоминающее шарф Гарри Поттера ручной вязки. Шарф красно-синий, это цвета московского футбольного клуба ЦСКА.
На видео запечатлен момент, когда Луговой регистрировался в отеле. За последние три недели у него это была уже третья по счету незапланированная поездка в Лондон. На этот раз его сопровождала вся семья — жена Светлана, дочь Галина и восьмилетний сын Игорь — и друг Вячеслав Соколенко, тот самый мужчина в шарфе. В отеле Луговой встретился со второй дочерью, Татьяной. Она прилетела из Москвы днем раньше со своим бойфрендом Максимом Беяком. На следующий вечер вся компания планировала посетить матч ЦСКА — «Арсенал». Как и Луговой, Соколенко работал раньше в КГБ. Но он, решили британские следователи, не имел отношения к убийству.
Литвиненко познакомился с Луговым в России в 1990-е годы. Оба работали на олигарха Бориса Березовского. Позже эксцентричный Березовский станет покровителем Литвиненко. В 2005 году Луговой возобновил контакт с Литвиненко и предложил работать вместе, консультируя западные компании, которые хотели бы инвестировать в Россию. В 11:41 Луговой позвонит Литвиненко на мобильный и предложит встретиться. Почему бы не встретиться в тот же день в «Миллениуме»? Литвиненко ответил: «Да» — и все завертелось.
Впоследствии Скотленд-Ярд в точности восстановит маршрут передвижений Литвиненко 1 ноября: автобус от дома в Масвелл Хилл в северном Лондоне, метро до площади Пикадилли, обед в три часа с итальянским партнером Марио Скарамеллой в суши-баре Itsu — там же на Пикадилли. Луговой тем временем ведет себя все более нетерпеливо, он несколько раз звонит Литвиненко, последний раз — в 15:40. Он говорит намеченной жертве «поторапливаться», ссылаясь на то, что вот-вот уедет смотреть футбол.
Луговой скажет британским детективам, что он вернулся в «Миллениум» в четыре часа. Камеры докажут обратное: в 15:32 он спрашивает у администратора, как пройти в туалет. Другая камера, №4 зафиксирует, как он поднимается по лестнице, ведущей из фойе. Эта запись обращает на себя внимание: Луговой выглядит озабоченным. Он необычно бледен, мрачен, лицо кажется посеревшим. Левая рука — в кармане куртки. Через две минуты он выйдет из туалета. На камере останется не слишком лестный снимок его наметившейся лысины.
В 15:45 Ковтун повторит путь Лугового: спросит, как пройти в туалет, проведет там две минуты и снова появится в фойе. Его силуэт едва заметен. Чем же они там занимались? Мыли руки, приготовив полониевую ловушку? Или готовили преступление в безопасном уединении, закрывшись в одной из кабинок?
Исследование покажет следы альфа-излучения во второй кабинке слева — 2 600 импульсов в секунду на двери, 200 на кнопке бачка. Другие следы полония будут обнаружены на сушилке для рук и под ней — 5 000 импульсов в секунду. Это, как говорят ученые, «отклонение на полную шкалу» — когда показатели настолько высоки, что шкалы прибора недостаточно.
Дмитрий Ковтун прибыл в «Миллениум». Источник: материалы расследования по делу Литвиненко / PA Wire
Отель. Радиация. Номер 382
Убийства журналистов и правозащитников уже не могли быть объяснены в терминах защиты социализма. Скорее, теперь государство стало синонимом чего-то иного — личных финансовых интересов Путина и его друзей.
Когда инспектор Скотленд-Ярда Брент Хаятт допрашивал Литвиненко, русский шпион на покое предоставил ему полный — и весьма впечатляющий — отчет о встрече с Луговым и Ковтуном в Pine Bar. Литвиненко рассказал, что Луговой подошел к нему в фойе с левой стороны и пригласил следовать за ним: «Пошли, мы там сидим». Вслед за Луговым он вошел в бар; тот уже заказал напитки. Луговой сел спиной к стене, Литвиненко — на стул напротив по диагонали. На столе стояли стаканы, но бутылок не было. А еще «чашки и чайник».
Как было прекрасно известно Луговому, Литвиненко не пил спиртного. Более того, он испытывал финансовые затруднения и ни за что не стал бы тратить собственные деньги в баре престижного отеля. Бармен Норберто Андраде подошел к Литвиненко сзади и спросил: «Желаете что-нибудь?». Луговой повторил его вопрос: «Хочешь что-нибудь?». Литвиненко ответил: «Нет».
Литвиненко рассказывал Хаятту: «Он [Луговой] сказал: «ОК, ладно, мы все равно скоро уходим, в чайнике еще осталось немного, если хочешь». Потом официант ушел, или Андрей попросил чистую чашку, и тот ее принес. Когда официант ушел, я взял эту чашку и налил в нее чай, хотя в чайнике оставалось совсем немного, на полчашки. Граммов 50, может быть».
Литвиненко утверждал, что свою чашку он не допил. «Я сделал несколько глотков, но это был зеленый чай без сахара, к тому же холодный. Почему-то он мне не понравился, впрочем, неудивительно — почти остывший чай без сахара… И больше я пить не стал. В сумме я сделал три или четыре глотка».
Хаятт: Чайник уже находился на столе?
Хаятт: Сколько чашек было на столе, когда вы вошли?
Литвиненко: Три или четыре.
Хаятт: Пил ли Андрей из того же чайника в вашем присутствии?
Хаятт: OK, что было дальше?
Литвиненко: Потом он сказал, что Вадим (Ковтун) сейчас подойдет… или Вадим, или Володя, не помню. Я его второй раз в жизни видел.
Хаятт: Что произошло потом?
Литвиненко: Затем Володя [Ковтун] тоже сел за стол с моей стороны, напротив Андрея.
Они обсудили встречу, назначенную на следующий день в офисе частной охранной компании Global Risk. В течение предыдущих месяцев Литвиненко пытался дополнить свою зарплату в 2 000 фунтов, которые платила ему МИ-6, другим заработком. Он составлял подробные аналитические записки для компаний, планирующих инвестиции в России. По словам Литвиненко, в баре было много народу. К Ковтуну он почувствовал резкую антипатию. Это была их вторая встреча. Что-то с ним не так, подумал Литвиненко — будто его что-то мучает изнутри.
Литвиненко: Володя [Ковтун] был — казался — очень подавленным, будто с тяжелого похмелья. Он извинился. Сказал, что не спал всю ночь, только что прилетел из Гамбурга, очень устал и больше не в силах держаться на ногах. Но мне кажется, он или алкоголик, или наркоман. Очень неприятный тип.
Хаятт: Этот Володя, как он появился у стола? Андрей с ним связался и пригласил к вам присоединиться, или уже существовала какая-то договоренность, что он придет?
Литвиненко: Нет … Он [Ковтун], мне кажется, знал заранее. Возможно даже, что они сидели вместе до моего прихода, а потом он поднялся в свой номер.
Хаятт: Вернемся к тому моменту, когда вы выпили немного чая. Вы не заказывали напитки официанту. Было упомянуто, что в чайнике оставался чай. Насколько настойчиво Андрей предлагал вам выпить чая? Или он был безразличен? Говорил ли он: «Давай, выпей немного» —или не придавал этому значения?
Литвиненко: Он сказал что-то вроде этого: «Если хочешь, закажи себе что-нибудь, но мы уже скоро уходим. Или, если хочешь чая, в чайнике осталось немного, можешь выпить».
Я бы мог и сам что-нибудь заказать, но он это так преподнес, будто не стоило ничего заказывать. Я не люблю, когда за меня платят, но этот отель настолько дорогой… У меня просто нет денег, чтобы заплатить за напитки в таком баре».
Хаятт: Вы пили чай в присутствии Володи?
Литвиненко: Нет, я пил чай, только когда Андрей сидел напротив меня. В присутствии Володи я ничего не пил… Чай мне не понравился.
Хаятт: А после того, как вы пили чай из этого чайника, Андрей или Володя из него пили?
Нет никаких доказательств, которые позволили бы утверждать, кто именно — Ковтун, в прошлом работавший официантом ресторана в Гамбурге, или Луговой — подлил полоний в чайник. По свидетельству Литвиненко, это было абсолютно точно групповое преступление. Луговой впоследствии заявит, что не помнит, что именно он заказывал в Pine Bar. И что это именно Литвиненко настаивал на встрече, а ему пришлось уступить, несмотря на колебания.
Полиции удалось получить счет, оплаченный Луговым в баре. Заказ был следующим: три чайника чая, три джина Gordon’s, три тоника, один коктейль с шампанским, одна сигара Romeo y Julieta No 1. Чай обошелся в 11,25 фунтов, общий счет составил 70,60. Луговой убивал в непринужденном стиле.
К этому моменту Луговой и Ковтун уже должны были прийти к заключению, что операция по отравлению удалась. Литвиненко выпил зеленый чай. Не слишком много, надо признать. Но выпил. Вопрос в том, достаточно ли. Встреча длилась 20 минут. Луговой все время смотрел на часы. Говорил, что ждет жену. Она появилась в фойе и, словно по условному сигналу, помахала рукой и беззвучно позвала: «Пошли, пошли!». Луговой встал, чтобы с ней поздороваться, оставив Литвиненко и Ковтуна за столом.
Затем была финальная, с трудом укладывающаяся в голове сцена. По словам Литвиненко, Луговой вернулся в бар вместе со своим восьмилетним сыном Игорем, представил его и сказал: «Это дядя Саша, пожми ему руку».
Игорь был послушным мальчиком. Он пожал Литвиненку руку, которая излучала смертельную радиацию. Когда полиция исследовала куртку Литвиненко, на рукаве было обнаружено сильное заражение — он держал чашку правой рукой. Компания покинула бар. Семья Лугового вместе с Соколенко поехала на матч. Ковтун отказался, сославшись на то, что устал и очень хочет спать.
Полоний распространялся по отелю, как болотный газ, растекался, как туман. Он был обнаружен в посудомоечной машине, на полу, на ящике кассы, на рукоятке ситечка для кофе. Его следы остались на бутылках Matrini и Tia Maria на полке бара, на черпачке для мороженого, на разделочной доске. Разумеется, там, где сидели трое русских — и на табурете у пианино. Кем бы ни был тот, кто послал Лугового и Ковтуна в Лондон, он должен был прекрасно знать об опасности такой операции для окружающих. Но, очевидно, его это совершенно не волновало.
Тем не менее, самое важное доказательство было найдено несколькими этажами выше Pine Bar— в номере 382, где жил Ковтун. Когда эксперты разобрали раковину в ванной, они обнаружили смятые комки какого-то мусора, застрявшие в фильтре сливной трубы. Выяснилось, что в мусоре содержалось 390 000 беккерелей полония. Настолько высокий уровень заражения мог дать только сам полоний.
Научные данные объективны, однозначны и убийственно красноречивы. В них есть простота несомненного факта. Вернувшись в Москву, Ковтун даст целую серию интервью, в которых будет раз за разом заявлять о своей невиновности. Однако объяснить присутствие полония в своей комнате он так никогда и не сможет.
Имела ли российская операция по устранению Литвиненко кодовое название, и какое — нам пока что неизвестно. В конце концов, ее можно признать успешной. Прошло ровно шесть лет с того дня, как Литвиненко переехал в Великобританию: 1 ноября 2000 года. Он уже умирает, но еще не знает об этом. Вещество, которое его убивало, было выбрано потому, что убийцы полагали: его невозможно отследить. План сработал. C этого момента никто и ничто — даже целый симпозиум самых талантливых врачей в мире — не смог бы его спасти.
Больница. МИ-6. Президент России
Семнадцать дней спустя смертельно больной Литвиненко лежит в больнице, его случай — загадка для всего медперсонала. В конце концов, врачи решают, что у пациента отравление таллием. В этот момент в клинике появляются представители Скотленд-Ярда.
Картина, которая предстала перед английской полицией, обескураживала. Отравленный русский со скудным словарным запасом, путаная история о заговоре и загадочных гостях из Москвы, множество потенциальных мест преступления. Два детектива из специального городского подразделения, инспектор Брент Хаятт и сержант сыскной полиции Крис Хоар, говорили с Литвиненко в палате интенсивной терапии на 16 этаже больницы Университетского колледжа. Он был зарегистрирован под своим английским псевдонимом Эдвин Редвальд Картер. В расследовании Литвиненко фигурирует как «важный свидетель». Всего было проведено 18 бесед, в сумме — восемь часов и 57 минут. Они продолжались три дня, с раннего утра 18 ноября до примерно девяти часов вечера 20-го.
Расшифровки этих интервью восемь с половиной лет хранились в материалах Скотленд-Ярда по делу Литвиненко под грифом секретности. В 2015 они стали доступны; это невероятный документ. По сути, это единственные в своем роде свидетельские показания, взятые у призрака. В них Литвиненко из последних сил пытается раскрыть леденящее кровь убийство — свое собственное убийство.
Литвиненко — идеальный свидетель — он дает прекрасные описания, запоминает детали. Он формирует список подозреваемых. В нем три имени: итальянец Марио Скарамелла, бизнес-партнер Андрей Луговой и неприятный товарищ Лугового, чье имя Литвиненко все время пытается вспомнить, называя его то Володей, то Вадимом.
Хаятт начинает запись в восемь минут пополуночи 18 ноября. Он представляется и представляет своего коллегу, сержанта Хоара. Литвиненко называет свое имя и адрес.
Он продолжает: «Могу я попросить вас рассказать, что, по вашему мнению, произошло, и почему?».
Медики сообщили Хоару, что Литвиненко хорошо говорит по-английски, но это оказывается преувеличением. После первого разговора полицейские подключат к делу переводчика.
Смерть Политковской «глубоко шокировала» Литвиненко. «Я потерял много друзей», — говорит он английским детективам и добавляет, что человеческая жизнь в России ничего не стоит. Он также вспоминает о своей речи, произнесенной за месяц до этого в лондонском пресс-клубе Frontline Club, в которой он публично обвинил Путина в организации убийства Политковской.
Периодически запись прерывается: заканчивается пленка, в палату заходят медсестры с лекарствами, Литвиненко, страдающий диареей, вынужден отлучаться в туалет. Несмотря ни на что, он собирается с силами и продолжает. «Разговор с вами очень важен для моего дела», говорит он Хаятту.
В фокусе подозрений оказываются двое русских. Литвиненко вспоминает встречу в «Миллениуме». Признается, что ни разу не был раньше в этом отеле, место пришлось искать по карте. Настаивает, что эта «специальная информация» должна оставаться в секрете, ее нельзя обнародовать — и даже его жене Марине Литвиненко просит ничего не говорить. «Эти люди, интересное дело, конечно, весьма интересное», — бормочет он.
Но время уходит, и Литвиненко собирает все силы, чтобы сосредоточиться и решить загадку. Вот что представлено в расшифровке:
Картер: Марио, Вадим [Ковтун] и Андрей.
Временами кажется, что дело ведут не два, а три следователя: Хаятт, Хоар и сам Литвиненко, педантичный экс-детектив. Через четыре или пять часов бесед история постепенно проясняется. К расследованию подключаются новые силы. Информация передана в SO15, контртеррористическое подразделение Скотленд-Ярда, возглавляемое детективом Клайвом Тиммонсом.
Литвиненко сообщает, что самые важные бумаги он хранит дома, на нижней полке посудного шкафа. Среди материалов — ключевая информация о Путине и его окружении, почерпнутая из газет и других источников, а также данные о российских криминальных группировках. Он передает полиции пароль к электронной почте и номер банковского счета. Рассказывает, что чеки за его две сим-карты Orange, купленные по 20 фунтов в магазине на Бонд-стрит, хранятся в черном кожаном кошельке на прикроватном столике. Литвиненко объясняет, что одну из карт он передал Луговому, для общения они использовали секретные номера. Последним он отдает детективам свой дневник.
Стремясь помочь следствию, Литвиненко звонит жене и просит найти дома фотографию Лугового. Хаятт прерывает запись — необходимо забрать фотографию, так как Луговой стал главным подозреваемым. Вот как описывает его Литвиненко: «Андрей представляет собой абсолютно европейский тип, он даже немного на меня похож. Тот же тип… Мой рост 177 см или 178 см, так что он, возможно, 176 см. Он на два года младше меня, светлые волосы». У него небольшая, «почти невидимая» плешь на макушке.
Хаятт: Эдвин, вы считаете Андрея вашим другом или коллегой по бизнесу? Как бы вы описали ваши отношения с Андреем?
В конце второго дня беседы, 19 ноября, Литвиненко вспоминает, как его подвозил домой друг, чеченец Ахмед Закаев: «Парадокс в том, что я прекрасно себя чувствовал, но внезапно у меня возникло ощущение, что скоро что-то случится. Может, это подсознательное». Детективы выключают запись. Пленка закончилась, на ней подробная и достоверная информации о событиях, которые предшествовали отравлению Литвиненко. За одним исключением: он ни слова не сказал о своей тайной жизни и работе на британскую разведку. Только на следующий день он расскажет о встрече со своим куратором из МИ-6 «Мартином», которая состоялась 31 октября в подвальном кафе книжного магазина Waterstone на Пикадилли. Литвиненко говорит о работе под прикрытием скупо и явно неохотно.
Картер: 31 октября примерно в четыре вечера у меня была назначена встреча с одним человеком, о котором я не очень хочу говорить, потому что у меня есть некоторые обязательства. Вы можете связаться с ним по этому междугороднему номеру, который я вам дал.
Хаятт: Вы встретились с этим человеком, Эдвин?
Хаятт: Эдвин, это крайне необходимо, чтобы вы сообщили нам, кто этот человек.
Картер: Позвоните ему, он сам вам расскажет.
Интервью резко обрывается в 17:16. Хаятт набирает номер, дозванивается до «Мартина» и сообщает ему, что Литвиненко тяжело болен и находится в больнице, он — жертва явного отравления, организованного двумя загадочными русскими.
Реакция MИ-6 неопределенная. Британское правительство до сих пор отказывается обнародовать соответствующие документы. Впрочем, можно представить себе эту панику и стыд. Все агентство в состоянии полного кризиса и ступора. В записях указывается, что после телефонного разговора с Хаяттом «Мартин» примчался в больницу. Он оставался с отравленным агентом до 19:15. После его ухода запись разговора с полицейскими возобновляется, последние реплики касаются угроз в адрес Литвиненко со стороны Кремля и его эмиссаров. В конце детектив спрашивает, что еще Литвиненко хотел бы добавить.
Хоар: Кто еще, как вы думаете, мог бы причинить вам вред такого рода?
Картер: Я ни минуты не сомневаюсь в том, кто этого хотел, я неоднократно получал угрозы со стороны этих людей. Это было сделано… Я не сомневаюсь, что это дело рук российской разведки. Я прекрасно знаю, как работает система. Приказ об убийстве гражданина другой страны на ее территории, особенно если дело касается Великобритании, мог отдать только один человек.
Хаятт: Вы бы хотели назвать его имя, сэр? Эдвин?
Олдермастон. Диагноз. Смерть
Состояние Литвиненко стремительно ухудшалось. 20 ноября, в день его последнего разговора с полицией, врачи переводят Литвиненко в отделение интенсивной терапии. Там легче отслеживать его состояние и вмешаться, если возникнет необходимость. Сердечный ритм стал нерегулярным, жизненно важные органы отказывают.
Медики, лечившие Литвиненко, блуждали в тумане. Его случай был крайне сложным, симптомы не совпадали с клинической картиной отравления таллием. У него был поражен костный мозг и кишечник, что вписывалось в версию о таллии. Но не хватало главного симптома —периферийной невропатии, болей или онемения пальцев рук и ног. «Все это выглядело крайне загадочно», — признавался один из врачей.
Близким Литвиненко, однако, приходилось постепенно смиряться с мыслью, что он вряд ли выживет.
Позже Кремль обвинит друга Литвиненко Алекса Гольдфарба и Бориса Березовского в циничном использовании его смерти для дискредитации Путина. На самом деле, Литвиненко высказался совершенно четко: как следует из расшифровок Скотленд-Ярда, он считал Путина лично ответственным за свое отравление. И он хотел, чтобы мир об этом узнал.
Адвокат Литвиненко Джордж Мензис начал составлять заявление от лица потерпевшего. Позже он утверждал, что основные мысли в нем действительно принадлежат самому Литвиненко. «Я старался, как мог, в самых личных выражениях передать то, что, как я искренне верю, было идеями и чувствами Саши», — говорил он. Основные темы заявления — гордость Литвиненко своим британским гражданством, любовь к жене и убеждения, ставшие причиной болезни — отражают мысли его клиента, считает Мензис.
Гольдфарб и Мензис привезли черновик заявления в больницу и показали Марине. Она отреагировала негативно. Она все еще верила, что ее муж сможет побороть болезнь, и что писать последнюю волю означает сдаться и потерять надежду. Они прагматично ответили: «Лучше сейчас, чем позже».
Мензис обратился за советом к Тиму Беллу, президенту лондонской PR-компании Bell Pottinger. Эта компания работала с Березовским с 2002 года, оказывая олигарху в изгнании юридическую помощь, а также сотрудничала с семьей Литвиненко. Белл назвал текст слишком мрачным и добавил, что он похож на «речь на смертном одре». «Я не считал правильным публиковать такое заявление, я надеялся и верил, что Саша выживет», — признался позже Белл.
Гольдфарб в палате интенсивной терапии зачитал листок А4 самому Литвиненко, переводя текст с английского на русский. В какой-то момент Гольдфарб сделал движение руками, изображая ангела, взмахивающего крыльями в полете. Литвиненко был готов подписаться под каждым словом: «Это именно то, что я чувствую». Он поставил дату и подпись. 21 ноября, росчерк, оканчивающийся черным завитком.
Телевидение и пресса толпились у ворот больницы в тревожном ожидании.
Шестнадцатью этажами выше Литвиненко спросил Гольдфарба, попал ли он в топ новостей. Конечно, попал, но о нем самом знали не так уж много — только то, что он был известным критиком Путина, а теперь безнадежно болен. Гольдфарб сказал: «Саша, если ты хочешь, чтобы люди действительно поняли, что происходит, нужно сделать фото». Марина была против, она считала, что это вторжение в личную жизнь. Но Литвиненко согласился: «Если ты считаешь, что это необходимо, давай».
Гольдфарб позвонил в Bell Pottinger и поговорил с Дженнифер Морган, ассистентом Белла. Та в свою очередь позвонила знакомому фотографу Наташе Вайтц. Вайтц приехала в клинику, и полицейские проводили ее на 16 этаж. Фотограф провела с Литвиненко считанные минуты. Он сдвинул воротник зеленой больничной рубашки в сторону, чтобы были видны ЭКГ-сенсоры, закрепленные на груди. Вайтц сделала несколько портретных снимков Литвиненко: лысый, изможденный, но не сокрушенный, с васильковыми глазами, смотрящими прямо в объектив камеры. Это изображение стало неотделимым от его истории и обошло весь мир.
На следующий день — в среду, 22 ноября — врачи Литвиненко отказались от своего первоначального диагноза. «Мы не считаем, что этот человек отравлен неорганическим таллием», — значится в их записях.
По словам Тиммонса, у специалистов было пять версий о причинах загадочного отравления Литвиненко. Большинство из них было понятно лишь узкому кругу посвященных. Эксперты решили отправить литр мочи потерпевшего в Олдермастон (где находится британская Организация по атомному оружию — МЗ).
Литвиненко в своей палате уже терял сознание. К нему пришел российско-немецкий кинорежиссер Андрей Некрасов, который ранее взял у Литвиненко несколько интервью. Он записал видео, но Марина поставила условие, что оно будет опубликовано только с ее разрешения. Литвиненко лежит на кровати, поверженный дух, вокруг которого сгущается темнота. К ноздрям тянется трубка, щеки запали, глаза едва открыты. Бледный полуденный свет падает на его лицо.
«Он был в сознании, но совсем слаб», — вспоминает Марина. «Я почти весь день с ним сидела, просто чтобы он успокоился и расслабился немного». В восемь часов Марине пришлось уехать. Она встала и сказала мужу: «Саша, к сожалению, мне пора».
Она добавляет: «Он так грустно улыбнулся… И я почувствовала себя очень виноватой, что оставляю его». Я сказала: «Не волнуйся, завтра я вернусь, и все будет хорошо».
Литвиненко прошептал: «Я так тебя люблю».
В полночь из больницы позвонили и сказали, что у Литвиненко была остановка сердца, причем дважды. Врачи сумели реанимировать пациента. Марина вернулась в клинику, ее подвозил Закаев. Ее муж был без сознания и подключен к реанимационному аппарату. 23 ноября она провела весь день у его постели. Литвиненко находился в медикаментозной коме. Вечером она вернулась домой в Масвелл Хилл. Через час телефон снова зазвонил. Ее просили срочно вернуться в больницу.
Впервые за несколько дней Марине разрешили дотронуться до мужа и поцеловать его. Анатолий выбежал из палаты через несколько секунд.
За шесть часов до смерти Литвиненко, примерно в три часа дня Тиммонсу позвонили из Олдермастона. Они подтвердили, что Литвиненко, как выразился позже Тиммонс, был «страшно заражен» радиоактивным полонием.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!