Что случилось с курском она утонула
Опубликованы тайные переговоры Путина с Клинтоном о гибели «Курска»
Как сообщает издание, в конце августа 2019 года на сайте цифровой библиотеки Билла Клинтона были опубликованы стенограммы телефонных и личных бесед президента США и сотрудников его администрации с Владимиром Путиным, некоторые из материалов ранее содержались под грифом «секретно».
«Я оказался в ловушке между плохими и худшими вариантами»
Билл Клинтон начал разговор о ситуации с подводной лодкой «Курск» с соболезнований. Он отметил, что представлял себя на месте жертв катастрофы, их родственников, а также на месте самого Путина.
«Мы не могли рассказать родственникам»
«Во многих отношениях это хорошо. Это напоминает нам, что другие — тоже люди. После этого сложнее ненавидеть. Но иногда и лидеру бывает трудно поступать правильно из-за всех этих сильных ощущений».
Путин в ответ заявил, что был бессилен в сложившейся ситуации.
«Она утонула»
В 11:28 гидроакустик на флагмане зафиксировал хлопок, после чего корабль ощутимо тряхнуло. Командир «Петра Великого», капитан 1-го ранга Владимир Касатонов, выслушав доклад о хлопке, не придал ему значения. Командующий Северным флотом Вячеслав Попов, также находившийся на крейсере, поинтересовался, что произошло. Ему ответили: «Включилась антенна радиолокационной станции».
Утром следующего дня на поиски пропавшей подлодки отправилась группа кораблей во главе с Вячеславом Поповым. В 04:51 «Курск» был обнаружен гидроакустической аппаратурой крейсера «Петр Великий» лежащим на глубине 108 метров.
В этой записке содержится список 23 моряков, находившихся в тот момент в 9-м отсеке, а также информация личного характера, которая адресована жене. Последняя запись датирована 12 августа и обозначена временем 15:15.
Записка позволила сделать вывод, что 13 августа никто из моряков не пережил.
Однако, эта версия была встречена с недоверием, пошел настойчивый слух, что настоящие причины скрыты. Самым распространенной альтернативой стало столкновение «Курска» с иностранной подлодкой, либо торпедирование иностранной подлодкой. Эту версию поддержал ряд адмиралов, включая Вячеслава Попова, а также ряд иностранных документалистов, прямо называвших корабли ВМС США «Мемфис» и «Толедо», якобы наблюдавшие за учениями. Считалось, что власти могли скрыть эти обстоятельства, чтобы не провоцировать военный конфликт.
Благодаря этому удалось захоронить 115 из 118 членов экипажа. Еще три тела так и не нашли.
* Медуза признана судом России иноагентом
Почему она утонула? Кто виноват в трагедии подводной лодки «Курск»
Адвокат родственников моряков «Курска» несколько лет вел собственное расследование и сейчас готовится выпустить фильм
19 лет назад, 12 августа 2000 года, произошла одна из самых масштабных трагедий современности — затонула подводная лодка «Курск», погибло 118 человек.
Адвокат родственников моряков «Курска» Борис Кузнецов несколько лет вел собственное расследование трагедии. По итогам он опубликовал две книги и сейчас готовится выпустить фильм.
Борис Кузнецов
«Липа» от начала до конца
— Чем вас не устроила официальная версия?
— А кто, по-вашему, среди виноватых?
— Целый список. Начиная с самого Путина, который, как Верховный главнокомандующий, не проконтролировал подготовку к крупнейшим учениям.
Была халатность при подготовке корабля и экипажа. В этом виноваты командующий ВМФ Куроедов, командующий Северным флотом Попов, его зам Моцак. После трагедии они переместились на другие места, а должны были переместиться на скамью подсудимых.
Совсем необязательно было их сажать. Просто нужно было обозначить их виновными. Тогда были бы исследованы причины. А там задним числом стали подделывать документы, что экипаж обучался стрельбе этой торпедой, чего не было! Все подписи под этими документами — липа от начала до конца. И за это никто не ответил.
Ну и еще один момент: эта перекисно-водородная торпеда — ее еще «толстушка» называли за размер, — по моему глубокому убеждению, не была подготовлена надлежащим образом — ее следовало обезжирить, чтобы избежать возгорания. И бездарно была проведена спасательная операция.
Боялись за свои задницы
— Вы писали, что было потеряно время для спасательной операции.
— Людей это могло бы спасти?
— В 9-м отсеке 23 человека могли спасти. Но не спасли по следующим моментам: во-первых, отказались от иностранной помощи. Второй момент: в 9-м отсеке, где собрались 23 матроса из кормовых отсеков, был спасательный люк. Подошло спасательное судно «Михаил Рудницкий», на котором были спасательные аппараты АС-32, АС-34, специально предназначенные для спасения экипажа через люк 9-го отсека.
«Курск» имел конструктивный недостаток: комингс-площадка люка была занижена на семь сантиметров, а поэтому спасательные аппараты не могли присосаться, чтобы в переходном отсеке была бы откачана вода. Ни на государственных испытаниях, ни впоследствии (а «Курск» был в составе ВМФ уже четыре года) испытаний по спасению экипажа с помощью спасательных аппаратов не проводилось. То, что моряки в 9-м отсеке жили более двух суток, доказывает фонографическая экспертиза, которая есть в уголовном деле. Эксперты установили, что в течение более двух суток были стуки, и не механические, а производимые человеком, причем именно из подводной лодки, так как был характерный фон — журчание воды и шипение воздуха.
Последняя записка подводников со дна
— Власти как-то реагировали на ваше расследование?
— В 2005 году у меня вышла книжка «Она утонула», после этого меня начали преследовать. Пока был жив Ельцин, меня не трогали — знали, что я в команде. Когда Ельцин умер, на меня сразу возбудили уголовное дело, абсолютно бредовое, и до сих пор я якобы нахожусь в международном розыске. Формальный повод там был другой. Но мне прямо назвали настоящую причину. Причем даже не из-за самого расследования, а просто название книги не понравилось Путину.
— Многие до сих пор верят в «тайные» версии про столкновение с американской лодкой либо про случайный выстрел с крейсера «Петр Великий».
Мутная вода вокруг «Курска»
— Вначале вы писали, что моряки и родные погибших «Курск» не простят. Сейчас они смирились?
— По-моему, да. Во всяком случае, за редким исключением, у меня уже нет с ними контактов. В 2012 году вышло второе издание моей книжки про «Курск». Эта книга в России не продается. На таможне ее тормознули. Человеку, который занимался отправкой, сказали: забирай всю партию или она будет арестована.
Обе книги я издавал за свой счет. Я полагал, что деньги пойдут на обучение детей членов экипажа. Но за все время я получил только одно обращение от семей, и помог как смог.
— Жизнь в Видяево изменилась за это время?
— Не могу сказать, так как не был давно — я 12 лет нахожусь в вынужденной эмиграции. Но родственники погибших получили такие пособия, каких до них никто никогда не получал. Речь идет об очень больших деньгах, я даже не хочу называть.
Кроме того, там было еще три фонда, которые собирали им деньги. Я сейчас готовлю на Youtube фильм, который будет альтернативой французскому фильму Жана-Мишеля Карре «Подводная лодка в мутной воде». Мой фильм называется «Мутная вода вокруг Курска».
— Вы опровергаете выводы и французов?
— Зачем чекистам заказывать фильм, в котором содержится критика Путина?
— Там такая версия: во всем виноваты американцы, которые погубили наших людей, а потом откупились якобы деньгами — будто бы нам после этого простили долг 10 млрд, а потом заплатили еще 10 млрд. Но 20 млрд — их же никуда не спрячешь.
Материал вышел в издании «Собеседник» №29-2019 под заголовком «».
Российский адмирал уверен, что «Курск» погиб от столкновения с подлодкой НАТО. Что известно об этой версии трагедии?
Иностранная подлодка в результате инцидента получила повреждения, считает Попов. Она опустилась на грунт и потеряла на некоторое время способность двигаться. По словам адмирала, российские моряки зафиксировали звуки работы под водой некоего механизма. Экспертиза установила, что подобный стук не мог исходить с борта российских подлодок, поскольку на них нет подходящих для этого устройств.
«Поэтому подавать его могла только подводная лодка иностранная», — считает Попов.
Бывший командующий Северным флотом добавил, что спустя некоторое время эту субмарину НАТО обнаружили у берегов Норвегии.
Командующий Северным флотом Вячеслав Попов на похоронах подводников «Курска»
Фото: Константин Крупенин / Коммерсантъ
По данным российских и иностранных СМИ, неподалеку от места гибели «Курска» находились подводные лодки ВМС США Memphis и Toledo, а также британская Splendid.
Министерство обороны России запрашивало у Пентагона разрешение на инспекцию Memphis и Toledo, но ему отказали, объяснив это «рабочим состоянием всех субмарин». С аналогичным заявлением выступила Великобритания, сообщает РИА Новости со ссылкой на портал News24.
Корабли в зоне операции по подъему подлодки «Курск»
Фото: Олег Ласточкин / АГН «Москва»
«Курск» был и ошибкой Путина, и ступенью его восхождения». Глеб Павловский – о том, как гибель атомной подлодки изменила Россию
12 августа 2020 года
Этот материал — часть спецпроекта Настоящего Времени к 20-летию гибели «Курска». Остальные материалы проекта читайте тут.
В рамках спецпроекта о гибели «Курска» Настоящее Время поговорило с политологом Глебом Павловским о действиях Кремля в эти дни – на момент катастрофы он работал в администрации президента и занимался созданием политической стратегии для команды Путина.
Именно он рекомендовал президенту не приезжать на место трагедии в первые дни и позже занимался имиджем главы государства внутри России и на международной арене. Павловский рассказал о политических последствиях трагедии, о том, как готовилась встреча с родственниками погибших, о знаменитой фразе Путина «Она утонула» и о том, как он оценивает свои решения спустя 20 лет.
Глеб Павловский
– Вы помните, как узнали о том, что произошло?
– В этот день меня не было в Москве. Я узнал об этом по телефону. Честно говоря, я не помню, кто сообщил, но [звонок был] из администрации президента.
– Какой это был день? Двенадцатое? Тринадцатое число?
– Это был день, в который была объявлена информация. Министерство обороны доложило об этом Путину ведь не в тот же день, когда произошла катастрофа, а на следующий или через день.
– Вы в нескольких интервью говорили, что это именно вы рекомендовали Владимиру Путину не появляться в Видяево. Почему?
– Да. Я уже по телефону говорил, что ему там нечего делать. Там должны работать специалисты. Надо понимать, что тогда, в 1990-е годы, существовала такая плохая традиция: что-то происходило, а потом президент [Борис] Ельцин бессмысленно ехал на место и просил прощения то за убийство [журналиста Владислава] Листьева, то за какую-нибудь катастрофу. Просил прощения у народа. Эта была отвратительная картина. Она воспринималась как квинтэссенция слабости. Я считал, что Путину там делать нечего, что там должны были работать специалисты по подъему лодки. Тогда речи не шло, что подъем будет неудачный.
– Вы говорите, что, когда первое лицо государства едет на место катастрофы, это воспринимается как слабость. Почему?
– Это воспринималось даже хуже, чем слабость. Это воспринималось как бесцельная суетливость и, как говорили молодые люди, отмаз: ну, я извинился, все, до свидания, а дальше живите как живете. С Путиным, мы надеялись, пришел новый стиль: более прагматичный, более технократический. Я тогда считал, что он не должен входить в эту [же историю].
– Не считаете ли вы, что в этом подходе есть некое противоречие? Тогда еще говорилось о том, что Россия строит демократическое государство. Если смотреть на другие демократические страны, когда там что-то подобное происходит, то у лидеров государств более гуманистический подход: они сразу же выступают с заявлениями и приезжают на места трагедий. Некоторые откладывают поездки на международные политически важные мероприятия…
– Нет, мне просто интересна логика, которой вы руководствовались в то время.
– Два момента. Во-первых, демократия здесь ни при чем. Произошла катастрофа. Это место для работы специалистов, а не для демократических процедур. Второе, то, что где-то какие-то лидеры, отнюдь не все и не всегда, едут на место бедствия, – это иногда хорошо, иногда плохо, иногда ужасно по картинке. Само по себе это не рассматривается как ритуал демократии.
– Оглядываясь назад, вы считаете, что была выбрана правильная стратегия? Сейчас часто критикуют власти, что они отреагировали не вовремя. Все помнят эти кадры встречи Владимира Путина с матерями погибших подводников и [критические] телепередачи.
– Он блестяще говорил с матерями погибших подводников. Я считаю, что моя позиция на тот момент была ошибочной. Но ошибочной потому, что Путину надо было выдержать проверку боем. Ему надо было ринуться навстречу беде и по поводу нее говорить честно. Он это сделал с некоторым запозданием. Его встреча в Североморске была очень хорошей, но в очень ужасных обстоятельствах. Он вел себя смело и говорил именно то, что думает, а не какие-то ритуальные вещи.
– Вы как-то помогали ему готовиться к этой встрече?
– Известно, что была возможность спасти людей.
– Была возможность спасти людей. Была попытка спасти людей, было много попыток спасти людей. Это может быть самым тяжелое в этой истории. Это же длилось почти неделю. Об этом очень многие забыли. Были использованы разные типы аппаратов. Сначала один, потом другой, потом норвежский, который тоже совсем не сразу проник внутрь. Но уже было поздно, через неделю. Я не могу сказать, что никто не предпринимал попыток спасения. Это уже вопрос к экспертам по спасению.
– Мой вопрос больше о том, что иностранные государства предлагали свою помощь сразу же, как только появилась информация в СМИ. Как вы думаете, почему сперва власти решили отказаться от этой помощи?
– Они сперва отказались, но потом приняли. Сначала была надежда на российские спасательные приборы. Они были довольно сильные. Но оценить, насколько они пригодные, мы не могли, естественно. Все, что мы об этом знали, – это картину из «Титаника», где российский подводный аппарат является реальным действующим лицом. Тем не менее это не удалось. Была принята помощь сперва от норвежцев, потом от британцев. Но эта помощь была успешной только частично.
Общественность всегда мыслит черно-белыми картинами. Они, наверное, считают, что надо было отойти в сторону и предоставить норвежцам спасать экипаж. Но так вопрос совсем не стоял.
– Вы считаете, что это могло быть связано с тем, что эта атомная подлодка принадлежала Министерству обороны и там были документы с государственной тайной?
А почему, собственно говоря, Министерство обороны должно было сказать: нет-нет, мы не будем этим заниматься, пусть этим занимаются норвежцы? Я думаю, что этого бы никто не понял в стране тогда. Мы и так больше десяти лет жили в каком-то постоянном самооскорблении, в уверенности, что мы сами ничего сделать не можем, что все сколько-либо успешное изготовлено на Западе. Эта атмосфера, как смог, стояла в стране. Все хотели от нее избавиться. Но, конечно, здесь от этого избавиться не удалось.
– Как вы оцениваете взаимодействие властей и СМИ до и во время трагедии? Кажется, мало кто тогда ожидал, что появится этот легендарный выпуск Сергея Доренко с очень жесткой критикой в адрес властей, который станет его последним на ОРТ. Позже разгонят НТВ, и в принципе началось разрушение независимых СМИ. Согласны ли вы с оценкой, что «Курск» стал отправной точкой в этом процессе?
– Отправной точкой это никак не могло быть, это никак не могло повлиять на катастрофу «Курска». Это было контекстом, безусловно. Конфликт между Кремлем и двумя частными медиагруппами – «Медиа-Мост» [Владимира] Гусинского и группой [ОРТ Бориса] Березовского – уже вовсю полыхал к этому времени. Он фактически был расколом в среде самой путинской команды. Сейчас долго разбираться, но она очевидно раскололась именно по отношению к этим двум медиакомплексам.
– Вы тогда лично были против того, чтобы приглушить СМИ?
– На тот момент вы считали, что это было и в политическом смысле катастрофой?
– Моя работа была в том, чтобы не дать ей состояться. Конечно, я здесь был совершенно определенно на одной стороне. На стороне путинской команды, той ее части, которая была с Путиным. Я, наверное, на многое был готов, чтобы защитить Путина при необходимости. Я не считал правой другую сторону. Доренко, конечно, пал жертвой. В этом вопросе сперва — и временно — [жертвой пала] свобода информации.
– Были ли у вас цели в то время исправить публичный имидж и какие были стратегии?
– Конечно. В те годы я думал об этом 24 часа в сутки, и мы это сделали.
– Знаменитое интервью Владимира Путина Ларри Кингу, когда он сказал фразу «Она утонула». Она стала символом трагедии «Курска». Считали ли вы, что это могло стать ударом по имиджу Владимира Путина именно на международной арене?
– Но не стало. Могло стать ударом, но не стало. Это, конечно, леденящая реплика. Надо понимать, что этот год также стал сменой политического стиля [США]. Клинтоновский стиль, для которого бы это звучало чудовищно, ушел. Пришел [Джордж] Буш-младший с совсем другим стилем, в том числе и стилем риторики. Мейнстрим менялся, атмосфера менялась. Эта шокирующая фраза была воспринята американцами амбивалентно. Часть западной прессы услышала в ней приход сильного человека в России. А от России устали. В России постоянно были неудачи, слабости, какие-то путаные сигналы. Западу казалось, что наконец-то пришел человек определенный. И даже эта реплика была прочтена, я знаю, во многих кругах как стоический сигнал: сигнал человека, который держит лицо, держит роль даже в безнадежном положении. А от российского лидера тогда хотели именно чего-то такого.
– Вы перед интервью репетировали какие-то возможные вопросы?
Команда 2000: что стало с людьми, которые привели Путина к власти
Эти люди были в штабе Путина на его первых президентских выборах в 2000 году. С тех пор кто-то ушел в оппозицию, кто-то взлетел по карьерной лестнице, а кто-то умер. Изучите нашу интерактивную фотографию
– Вообще, если мы оглянемся на тот период, тогда ваша работа заключалась в создании имиджа Путина больше во внешней политике или во внутренней, каким был ваш приоритет?
– Трудно сказать, потому что я занимался политическим планированием; и внутренняя политика, и внешняя в равной степени попадали в зону политического планирования, совещаний и рекомендаций. Тогда ведь Россия только выходила из положения страны без внешней политики. Если вы посмотрите на газеты 1990-х годов, вы с удивлением увидите, что там почти нет международных новостей. Они были провинциальные и были посвящены внутренним делам. Помимо этого была и финансовая сторона. Для газет было очень дорого держать международных корреспондентов. Так что мы, наоборот, возвращали. Нашей задачей было вернуть Россию на международную сцену и вернуть власть страны вовне. Здесь передо мной не было альтернативы, приходилось заниматься и тем, и другим.
– Существует теория, что «Курск» мог затонуть якобы от попадания ракеты американской субмарины, которая наблюдала за учениями. Откуда взялась эта версия?
– Но, например, в районе 2004-2005 годов эта версия начала активно продвигаться, в том числе со стороны прокремлевских движений и СМИ.
– Как бы вы охарактеризовали политические последствия трагедии «Курска»? Он изменил что-то фундаментально?
– Такие вещи на самом деле выстраиваются задним числом. Если бы путинские президентства потом были великолепны, если бы он потом не перешел к демонтажу всего того, что он делал в первые два своих президентства, наверное, это бы просто осталось темным пятном на солнце. Знаете, это как с Наполеоном: он терпел много поражений в течение своей деятельности, но они поглощались его славой. К сожалению, путинская слава пришла к концу с его третьим президентством. Теперь мы выстраиваем другой ряд. Все его срывы, все его неудачи – они выстраиваются в другую последовательность, которая тоже может быть ложна.
Кстати, должен повторить, что после этого еще несколько лет свобода слова существовала. Она постепенно сужалась, но до середины нулевых она существовала.
– В прошлом году случилась трагедия в Архангельской области с атомной подлодкой «Лошарик». Многие стали сравнивать это с «Курском». Считаете ли вы корректным такое сравнение?
– Катастрофа есть катастрофа. Почему не сравнивать? Просто эта катастрофа проходила в условиях особой степени закрытости, в отсутствие данных о том, чем занимался «Лошарик». Что касается «Курска», это было безрассудное решение – выпустить его в плавание, просто чтобы показать боеспособность флота. Я не знаю, кстати, было ли это решением министра обороны или кого-то еще из его заместителей. Но в общем-то говоря, по техническому состоянию оно было напрасным в любом случае.
– Как вы оцениваете действия властей в сравнении с этой трагедией как человек, который занимался политической стратегией в похожих обстоятельствах?
– Сейчас политическая стратегия настолько изменилась, что здесь трудно сравнивать. Совершенно очевидно, что только одно было общим. Здесь приоритетом была закрытость. [Им было важно] сохранить этот черный ящик «Лошарика» и связанные с ним эксперименты запертыми от общества и тем более для мира. Поэтому, я думаю, что власть здесь с самого начала была готова идти очень далеко в этой закрытости. Но для меня сейчас неясно, действительно ли они и насколько активно пытались спасти людей. Я просто этого не знаю. Думаю, что пытались, но точно я этого не знаю. Это уже другое время, другая эпоха.
Читайте далее:
«Нет будущего, мы живем только прошлым». Родственники погибшего экипажа «Курска» вспоминают трагедию 20 лет спустя
Взрыв на атомной подводной лодке «Курск» произошел 12 августа 2000 года, но информация о ЧП держалась в секрете еще несколько дней. О том, как проходили эти дни — и 20 лет после гибели подводников, Настоящему Времени рассказали их вдовы, матери и дети
Авторы:
Тимофей Рожанский, Юрий Баранюк, Антон Гуськов, Кристина Закурдаева
Редакторы:
Константин Бенюмов, Кристина Закурдаева, Андрей Цыганов, Кирилл Михайлов
Продюсер:
Ангелина Казакова
Операторы:
Александр Глебов, Сергей Мальцев
В проекте использованы фото и видеоматериалы: AP, EPA, Reuters, личные архивы Софии Дудко и Галины Исаенко, Министерства обороны России, ТАСС.