Что случилось с детьми цветаевой
«Талантливое чудовище»: почему Цветаева не любила младшую дочь и не спасла её от тяжёлой смерти?
Фотограф, человек кино и искусства
Время на чтение: 8 минут
Если вы выросли в больших семьях, то наверняка в детстве хотя бы раз спорили с братьями и сёстрами, кого родители любят больше. Обычно матери и отцы с одинаковой теплотой относятся ко всем детям, или тщательно скрывают свои чувства к определённому ребёнку. Но у Цветаевой это скрыть не получилось — теперь каждый знает, какую свою дочь она любила больше, а какую оставила погибать в муках.
Было ли это ужасной жестокостью или единственно возможным вариантом? Разберёмся в этой статье.
Ненависть к одной и безоговорочная любовь к другой
Великая русская поэтесса Марина Цветаева была не только эмоционально чёрствой по жизни, но и прежде избалованной и окружённой прислугами. Она просто не умела проявлять заботу к другим и не особо любила детей: однажды на ужине с друзьями она уколола чужую малышку иголкой, чтобы та не трогала её туфли.
«Почему я люблю веселящихся собак и не выношу веселящихся детей?!», — как-то восклицала она в своём дневнике.
Вот и стала девушка матерью… своеобразной. До сих пор современники ведут споры о её добропорядочности и любви к дочерям. Впрочем, гадать долго не приходится — страницы дневников женщины буквально сами кричат о ненависти к одной из своих наследниц.
Негативные чувства выражались и в поступках.
«Ужасно жалко ребёнка — за два года земной жизни ничего кроме голода, холода и побоев», — писала Магдана Нахман о жизни маленькой мученицы, на которую у матери не хватило любви.
Но несчастной стала лишь одна малышка, так как свою старшую дочь Ариадну прозаик безмерно обожала, особенно в младенчестве: в первые годы жизни малышки, страницы молодой матери пестрели восторженными фразами о ней. Каждую неделю Марина Ивановна пересчитывала все зубы дочки, все слова, которые она знает, описывала, что она умеет делать и чем превосходит остальных детей.
А описывать было что. Аля (так её сокращённо называли в семье) была под стать своим гениальным родителям. С ранних лет вела дневники, постоянно читала, выражала интересные мысли по разным вопросам и даже писала стихи — некоторые из них поэтесса напечатала в одном из своих сборников.
Молодая мать была абсолютно уверена в способностях своего первенца:
«Как ты себе представляешь Алю в будущем? Какова должна быть нормальная дочь Серёжи и меня. И вы ещё думаете, что у вас может быть нормальная дочь. Она, конечно, будет поразительным ребёнком… К двум годам она будет красавицей. Вообще я ни в её красоте, ни уме, ни блестящести не сомневаюсь ни капли… Аля нисколько не капризна, — очень живой, но «лёгкий» ребёнок», — писала она о ней.
«Я никак не могу её любить» — поэтесса-зверь
По её цитатам можно понять, что у Марины были слишком завышенные ожидания на детей: она хотела, чтобы они выросли уникальными, необычными и одарёнными, как сама она. И если Аля этому соответствовала, то, не заметив гениальности Иры, мать на неё озлобилась. В итоге Цветаева махнула на вторую дочь рукой, почти о ней не заботилась и ничего в неё не вкладывала. Относилась как к животному — с которыми, кстати, поэтесса регулярно сравнивала всех детей.
Например, когда из дома нужно было отойти, а оставшаяся в квартире еда должна была остаться нетронутой, поэтесса привязывала маленькую Иру к стулу или «к ножке кровати в тёмной комнате» — а то однажды девочка за недолгую отлучку мамы успела съесть целый кочан капусты из шкафа.
На малышку почти не обращали внимания, а от друзей семьи и вовсе чуть ли не скрывали. Как-то Вера Звягинцова рассказывала:
«Всю ночь болтали, Марина читала стихи… Когда немного рассвело, я увидела кресло, всё замотанное тряпками, и из тряпок болталась голова — туда-сюда. Это была младшая дочь Ирина, о существовании которой я до сих пор не знала».
К дочкам поэтесса проявляла и разную терпимость: если Але в младенчестве она прощала порчу обоев, поедание извёстки со стен, купание в помойном ведре и баловство со «спичечными и гадкими папиросными коробками», то Иру, которая в том же возрасте могла часами напевать одну и ту же мелодию, а в приюте биться головой о стены и пол и постоянно покачиваться, женщина считала недоразвитой.
Ира плохо обучалась новому — значит, глупа. Аля отказалась ходить в школу — значит, слишком для неё умна. Так, видимо, и считала молодая мать исходя из её записей о старшей:
«Мы её не заставляем, надо, наоборот, приостановить развитие, дать ей возможность развиться физически… Я ликую: спасена! Аля будет читать про Байрона и Бетховена, писать мне в тетрадку и «развиваться физически» — всё, что мне нужно!».
Но, хоть Алю Марина и любила больше, к ней она тоже порой чувствовала нездоровую ревность и злость:
«Когда Аля с детьми, она глупа, бездарна, бездушна, и я страдаю, чувствую отвращение, чуждость, никак не могу любить», — писала о ней.
Сдала собственных детей в приют, так как не хотела работать
Сложные постреволюционные годы. Голод. Переводчице не раз предлагали помощь, но она не могла её принять из-за гордости. Хотя помощь была нужна: денег не было, как и возможности заработать. Муж пропал.
«Я больше так жить не могу, кончится плохо. Спасибо за предложение кормить Алю. Сейчас мы все идём обедать к Лиле. Я – нелёгкий человек, и моё главное горе – брать что бы то ни было от кого бы то ни было… С марта месяца ничего не знаю о Серёже… Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля, остаток от пуда «одолжённого» соседями — весь запас. Живу даровыми обедами (детскими)», — писала девушка в письме Вере Эфрон.
Хотя, говорят, на самом деле возможность работать была, или был вариант хотя бы продавать драгоценности на рынке, но ведь поэтесса никак не могла себе позволить заниматься «скучным делом» или унижаться на ярмарке, как какая-то мещанка!
Чтобы не дать дочкам умереть от голода, поэтесса выдаёт их за сирот, запрещает им называть её мамой и временно сдаёт в приют. Конечно, изредка она навещает девочек и приносит им сладости, но именно в тот период появляется первая трагичная запись об Ирине: «Я никогда её не любила».
Болезни девочек: спасение любимой и страшная гибель ненавистной дочки
В приюте Ариадна заболела малярией. Тяжело: с лихорадкой, высокой температурой и кровавым кашлем. Марина регулярно навещала дочь, кормила её, выхаживала. Когда во время таких визитов у прозаика спрашивали, почему она хотя бы немного не угостит маленькую, она чуть ли не приходила в ярость:
«Делаю вид, что не слышу. — Господи! — Отнимать у Али! — Почему Аля заболела, а не Ирина. », — писала она в своих дневниках.
Слова были услышаны судьбой: вскоре заболела и Ирина, тоже малярией. Вылечить обеих было женщине не по силам — пришлось выбрать только одну. Безусловно, счастливицей оказалась именно Аля: ей мама приносила лекарства и сладости, а вот её сестру продолжала не замечать.
В тот период ещё очевиднее стало отношение Цветаевой к младшей дочери: порой она проявляла к ней не только равнодушие, но и какое-то отвращение. Особенно острым это чувство стало после жалоб на то, что двухлетняя Ирочка всё время кричит от голода.
Об этом в письмах сообщала и семилетняя Аля:
«У Вас я ела лучше и наедалась больше, чем у этих. О мама! Если бы Вы знали мою тоску. Я не могу здесь жить. Я не спала ни одной ночи ещё. Нет покою от тоски и от Ирины. Тоска ночью, и Ирина ночью. Тоска днём, и Ирина днём. Марина, я в первый раз в жизни так мучаюсь. О как я мучаюсь, как я Вас люблю».
Марина разозлилась на Иру: «При мне она пикнуть не смела. Узнаю её гнусность». Напомним, что малышке тогда ещё и трёх лет не исполнилось — какая может быть гнусность?
Когда Марина пришла забирать любимую дочку (единственную, ведь младшую она так и оставила погибать в приюте), ей передали все письма семилетней Ариадны. В них девочка ежедневно описывала, как невыносимо Ира кричит от голода, и как она испражняется на кровать из-за постепенного отказа органов. От матери к Але тоже передалась ненависть к младшей сестре, которую она порой выплёскивала на бумаге:
«Я Ваша! Я страдаю! Мамочка! Ирина сегодня ночью обделалась за большое три раза! Она отравляет мне жизнь».
Цветаеву вновь возмутила «гнусность» ребёнка, и она лежащую в муках Иру так ни разу не навестила, не передала ей даже кусочек сахара или ломтик хлеба, который мог бы облегчить страдания. Вскоре Марина услышала ожидаемые слова «Ваш ребёнок умер от голода и тоски». Женщина на похороны не пришла.
Как сложилась судьба Ариадны
Ариадна была одарённым человеком, но её талантам так и не суждено было раскрыться в полной мере – значительную часть своей жизни Ариадна Сергеевна Эфрон провела в сталинских лагерях и сибирской ссылке.
Когда её реабилитировали, ей к тому времени исполнилось уже 47 лет. У Ариадны было больное сердце, она пережила неоднократные гипертонические кризы ещё в молодости.
На протяжении 20 лет после освобождения из ссылки дочь Цветаевой занималась переводами, собирала и систематизировала литературное наследие своей матери. Ариадна Эфрон умерла летом 1975 года на 63 году жизни – от обширного инфаркта.
Что подарить подруге?
Подарочный сертификат! Его можно подарить любимому человеку или использовать самому.
А еще мы каждый месяц разыгрываем сертификат на 3000 руб. среди новых подписчиков на Email. Подпишись!
Выбрать сертификат в магазине
Несчастные дети со сломанной судьбой. Как сложилась жизнь двух дочерей и сына Марины Цветаевой
А одну из своих дочерей Цветаева погубила сама.
Ариадна Эфрон
Родители ласково называли ее Аля. Девочка с большими голубыми глазами появилась на свет в 1912 году. Марина Цветаева посвящала ей стихи и радовалась сообразительности дочки. В детстве и юности Аля успела пожить с родителями за границей. Сначала три года в Чехословакии, а потом 12 лет во Франции. Она помогала матери по хозяйству — стирала, убирала. Девочке пришлось даже бросить школу, но это не сделало ее необразованной.
Аля умела читать и с детства писала прекрасные стихи. Позже в Париже она вернулась к учебе, окончила колледж прикладного искусства и высшую школу Лувра по истории изобразительного искусства. Аля работала в местных журналах, где занималась оформлением изданий, а позже писала статьи и очерки.
Окончательно реабилитирована Аля была лишь в 1955 году. Тогда она занялась сохранением и восстановлением наследия матери. Многие рукописи Цветаевой остались во Франции, и Аля связывалась с разными людьми, чтобы они выслали или привезли ей тетради. Если они выбирали передачу при личной встрече, женщина всегда назначала ее в гостинице. Ведь там была организована хорошая прослушка и Аля могла не бояться, что ее снова в чем-то заподозрят.
Женщина умерла в 1975 году от сердечного приступа. У нее с детства болело сердце и она уже перенесла несколько инфарктов. Детей Аля так и не родила, как и не смогла сделать музей памяти своей матери, о котором искренне мечтала.
Ирина Эфрон
Второй ребенок Марины Цветаевой и Сергея Эфрона появился на свет в апреле 1917 года. Однако, супруг поэтессы не застал рождения дочери. Он тогда участвовал в движении белых гвардейцев. Возможно, если бы мужчина был рядом, то жизнь миловидной девочки сложилась бы иначе.
Цветаева не любила дочь. Она никак не занималась ее развитием, содержала в антисанитарии и не хотела кормить.
Поэтесса Вера Звягинцева однажды вспомнила случай, когда пришла к Цветаевой и та всю ночь читала стихи. А когда настало утро, Вера увидела замотанное тряпками кресло и торчащую оттуда детскую голову — это была Ирина.
«Марина куда-то ее отдала в приют, и она там умерла», — рассказала женщина.
Девочка ушла из жизни в Кунцевском приюте в 1920 году, не дожив и до трех лет. Причиной стал голод. Примечательно, что карточки на детскую еду, которые выдавала Цветаевой советская власть, она отдавала детям своих знакомых, а не дочери в приют.
Георгий Эфрон
В феврале 1925 года в семье Цветаевой и Эфрона родился долгожданный сын. Когда мальчику не было еще и года, мать увезла его в Париж. Там и произошло его становление, как личности. Мур, как звали Георгия в семье, уже в юные годы прекрасно разбирался в общественной жизни, политике и искусстве.
Тем не менее жизнь в столице у него не наладилась. В 1941 году его эвакуировали в Среднюю Азию, где молодой мужчина быстро потратил остатки денег, голодал, воровал и находился под следствием. Чуть позже он вновь вернулся в Москву, где был призван в армию. Он доблестно сражался в бою, но в 1944 году был тяжело ранен и вскоре скончался.
Начало и середина 20 века было непростым временем. И судьбы детей русских поэтов выдались еще тяжелее, чем у их родителей. Голод, репрессии, война и отсутствие близких рядом. Семья Эфронов не была исключением, а скорее стала частью грустной статистики.
Цветаева и ее мать: как одна трагичная история родительства перетекла в другую
Дочь, не оправдавшая надежды
Марина Цветаева придавала много значения именам и символам. Еще в юности она решила, что выйдет замуж за человека, который угадает ее любимый камень. И когда в Коктебеле Сергей Эфрон подарил ей сердоликовую бусину, найденную на пляже, Марина поверила: вот он — человек, предназначенный для нее! Нравилось поэтессе и созвучие фамилии Эфрона с Орфеем — персонажем ее любимой античной мифологии.
Поженились они в 1912-м, в том же году на свет появился первая дочь — Ариадна, или, как ее звали близкие, Аля. Она оказалась под стать своим одаренными родителям: с ранних лет сочиняла стихи, вела дневники, высказывала свою точку зрения — часто весьма неординарную — по разным вопросам. Марина ее обожала: «Она, конечно, будет поразительным ребенком. Вообще я ни в ее красоте, ни уме, ни блестящести не сомневаюсь ни капли. » — писала она об Але.
«Легкий» и одаренный первенец заставил Марину поверить: все ее дети будут исключительными. И потому рождение совершенно обычной Ирины в 1917 году Цветаеву расстроило. По сравнению с талантливой сестрой Ирочка казалась не просто заурядной: Марина считала малышку недоразвитой. Девочку она игнорировала, и доходило до странного. Например, гостям о существовании Ирины просто не рассказывали. Как-то Вера Звягинцева провела у Эфронов всю ночь, и лишь на рассвете заметила, что в кресле, заваленном тряпками, лежит младенец.
В 1919 году Цветаева осталась в Москве одна: Эфрон отправился воевать в Добровольческую армию. «Я больше так жить не могу, кончится плохо», — писала Марина о тех днях. Не было ни муки, ни хлеба, женщина и ее дети питались одной картошкой или ходили обедать к друзьям и родственникам. И тогда Марина приняла нелегкое решение: по совету приятеля оставила детей в Кунцевском приюте. Цветаева стыдилась своего поступка: она выдала детей за сирот и строго-настрого запретила им признаваться, что у них есть родная мать. Во время разлуки Марина писала пронзительные стихи — конечно же, посвященные Ариадне.
Маленький домашний дух,
Мой домашний гений!
Вот она, разлука двух
Сродных вдохновений!
Жалко мне, когда в печи
Жар, — а ты не видишь!
В дверь — звезда в моей ночи!
Не взойдешь, не выйдешь!
Однако в сам приют Цветаева не ездила и потому понятия не имела, что там происходит. Изменилось всё, когда она случайно узнала от девочки, приехавшей вместе с заведующей в Москву, что Аля плачет и тоскует. Женщина бросилась домой, покидала в грязный передник игрушки, которые попались под руку — сломанную машинку, пустую клетку для белки, и помчалась к Ариадне.
Нашла заведующую, принялась ее расспрашивать, как живут «сироты». И обрадовалась, услышав от кого-то еще: Ирина — «определенно дефективный ребенок», которого надо отдать в «специальное заведение». А вот Аля — совсем другое дело: «Это очень хорошая девочка, только чрезмерно развита. Это не семь лет, а 12. Ею, видно, очень много занимались».
Жизнь в приюте
С тех пор Марина стала постоянно приезжать в Кунцево. И очень быстро поняла: она совершила ошибку. Умереть у девочек в приюте было столько же шансов, сколько с ней, если не больше. Врач, утверждавший, что кормить будут и рисом, и шоколадом, врал. На первое подавали суп — воду с ошметками капусты на дне тарелки. На второе — ложку чечевицы: дети ели ее по зернышку, чтобы растянуть удовольствие. Хлеба не давали вовсе. Помещения не топили, одеяла и подушки были рваными и грязными, полы — черными, как сажа. Ни докторов, ни лекарств, ни прогулок, ведь теплых вещей у воспитанников тоже не было.
С тех пор Цветаева начала говорить Ариадне, что скоро заберет ее. Ирине она этого не обещала, а в дневниках отзывалась о младшей дочери пренебрежительно и едва ли не с ненавистью. Заведующая рассказала, что двухлетняя малышка постоянно кричит от голода, а в записной книжке Цветаевой появились слова: «Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю ее гнусность!» Работница приюта заметила, что сахаром Цветаева угощает только Ариадну и попросила дать хоть немного Ирине, а мать лишь разозлилась: «Господи! Отнимать у Али!»
«Дефективную» воспитанницу не любил никто в приюте. Сотрудники терпеть не могли ребенка, который каждую ночь ходил под себя — горячей воды нет, как стирать простыни? Другие дети дразнили и издевались. Даже сестра в письмах жаловалась: «Ирина сегодня ночью обделалась за большое три раза! Ирина отравляет мне жизнь». Брошенная девочка начала без конца повторять одни и те же слова, могла упасть на пол и биться об него головой. Глядя на это во время визитов, мать даже не пыталась ее поднять.
Вскоре оба ребенка заболели. Алю лихорадило, она кашляла кровью, постоянно жаловалась на головные боли. Ирина не ходила: в столовую ее носили на руках. В январе 1920 года Цветаева увезла старшую дочь к себе в Москву. Младшая осталась в Кунцево. Сестры Эфрона Вера и Лиля предлагали забрать девочку на время или насовсем, но Цветаева, которая была с ними в ссоре, ответила категорическим отказом. В феврале Ирина умерла в приюте от голода, не дожив до трехлетия двух месяцев. На похороны Марина не поехала: объяснила, что не могла бросить Ариадну, у которой поднялась температура.
amok1
amok1amok1
Как сложилась судьба детей Марины Цветаевой?
Марина Цветаева ушла из жизни не отпетой. Спустя полвека, в 1990 году, патриарх Алексий II дал благословение на ее отпевание, тогда как это делать в отношении самоубийц в РПЦ категорически запрещено.
Марина Цветаева и дочь Ариадна (Аля). Москва, 1916
Ариадна Сергеевна Эфрон: родилась 5 (18) сентября 1912;
скончалась 26 июля 1975.
Дочери Марины Цветаевой:
Ирина Эфрон (слева) и Ариадна Эфрон (Аля).
1919.
Ариадна Эфрон (Аля), дочь Марины Цветаевой.
Марина Цветаева и Мур (Георгий Эфрон).
1928.
Мур (Георгий Сергеевич Эфрон), сын Марины Цветаевой
1930-е годы.
Георгий Эфрон (Мур), Марина Цветаева.
Фавьер, 1935.
А.Крученых (сидит слева), Георгий Эфрон (Мур), Марина Цветаева (слева), Л.Либединская
Кусково, 1941.
Последняя прижизненная фотография Марины Цветаевой.
Георгий Сергеевич Эфрон (Мур), сын Марины Цветаевой
Чистополь, 7 ноября 1941.
Этой фотографии Марина Цветаева уже не увидела (Цветаева погибла 31 августа 1941).
Предсмертная записка сыну:
«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже.
Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно.
Пойми, что я больше не могла жить.
Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты
и объясни, что попала в тупик».
Георгий Сергеевич Эфрон (Мур), сын Марины Цветаевой
1944?
И ранили. Смертельно. 7 июля под деревней Друйка.
После боя в книге учета полка было записано:
«Красноармеец Георгий Эфрон убыл в медсанбат
по ранению 7.7.44 г.»
Вот и всё, что о его кончине известно.
Прожил 19 лет!
Материнство Марины Цветаевой: могло ли оно быть другим?
129 лет со дня рождения Марины Ивановны
8 октября 1892 года родилась одна из величайших поэтесс Серебряного века Марина Цветаева. Ей бы не понравилось, что мы ее называем поэтессой, но что поделать, у нее были свои принципы, у нас — свои.
Как все уже, наверное, догадались, поговорить мы хотим о материнстве Цветаевой, которое было не слишком успешным. В последние пару лет на разных интернет-ресурсах выходят материалы о Цветаевой-матери, с призывами отменить ее, как писательницу, перестать изучать в школе и скинуть с корабля современности. Потому что как мать она была плоха. Совсем-совсем плоха. Чудовищна даже, если смотреть с современной точки зрения.
Дети Цветаевой
Ариадна
Ариадна Эфрон родилась в 1912 году, через девять месяцев после свадьбы родителей. Внешне походила на Марину.
Цветаева не любила, когда дети ведут себя как дети. Она стремилась сделать из Ариадны маленькую копию себя. Рано научила читать и писать, никогда не позволяла звать себя мамой, — только Мариной — вела с ней взрослые разговоры, и если девочка не могла их поддержать — отсылала в детскую.
Ариадна вела дневник, рисовала (мать ее критиковала, но Аля, так ее звали дома, не сдавалась). Девочка очень любила мать и старалась ей угодить. У нее получалось — Цветаева считала ее родственной душой.
В детский дом в 1919 году Ариадна отправилась вместе с сестрой Ирой (об этом ниже), свято уверенная в том, что это такая игра, авантюра, ее жертва ради семейного благополучия. Мать забрала девочку из приюта, когда она заболела.
В 1922 году Аля уехала с матерью за границу. В эмиграции получила художественное образование, работала вышивальщицей шляпок, писала в журналы. Попав под влияние отца, бредила возвращением на родину, вернулась в СССР первой из семьи в 1937 году. В 1939 была арестована, провела много лет в ссылках и лагерях. В ссылке работала художницей-оформительницей дома культуры. В 1955 была реабилитирована, стала членом союза писателей, переводила, готовила к публикации сочинения матери, стремилась увековечить ее память. Умерла в 1975 году.
Ирина
Родилась в 1917 году. Была слабым и болезненным ребенком, не оправдавшим материнских ожиданий. Цветаева любила ее гораздо меньше, чем Ариадну, и считала глупой, потому что Ира плохо говорила и едва ходила.
Вопрос в том, была она слабой и больной оттого, что ей пренебрегали, или ей пренебрегали оттого, что она была слабой и больной?
Вообще, 1917 в России был не самым удачным годом для рождения детей. Грянула Гражданская война, есть стало нечего. Цветаева пыталась устроить детей в детский сад, но не вышло. Тогда она прикинулась крестной девочек и в 1919 сдала их в детский дом, в надежде, что их хотя бы будут кормить. Кормили очень плохо, многие умирали. Заболевшую от недоедания Ариадну мать забрала, а Ира умерла от голода в возрасте трех лет.
Георгий
Родился в эмиграции в 1925 году. Был любимцем матери, которая называла его Муром. Тоже был продуктом раннего развития «по Цветаевой». Вел дневники, чуть ли не всю жизнь, хорошо писал, знал несколько языков, рисовал. Был толстеньким и неулыбчивым ребенком.
В эмиграции, когда сестра и отец рвались в СССР, занимал, скорее, сторону матери, которая возвращаться не желала. Но в эмиграции семья практически нищенствовала, так что возвращаться пришлось. В Советском Союзе скитался вместе с матерью по квартирам и комнатам.
Если почитать его дневники — обычный, умный и эгоистичный подросток-старшеклассник: то ссорится с мамой, то мирится, переживает за арестованных отца и сестру. Влюбляется, смотрит кино, жалеет непрактичную родительницу. Слушает джаз. Боится идти на физкультуру. Не хочет быть для людей «просто сыном Марины Ивановны».
В Елабуге постоянно и сильно ссорился с матерью, возлагал на нее ответственность за отъезд из Москвы, где у него были друзья. Возможно, постоянные столкновения с сыном как-то повлияли на решение Цветаевой покончить с собой.
После смерти матери находился сначала в Москве, затем в Ташкенте в эвакуации, голодал, воровал, просил денег у знакомых и родственников. Вернулся в Москву, оттуда был призван в армию, а в 1944 году был тяжело ранен в бою под Друйкой. Где-то в госпиталях умер.
Ловушки материнства
В Цветаевой, конечно, было море самолюбования, она любила себя в литературе, себя в интерьере, себя в ситуации любви и себя в своих детях. И у нее было трое детей, жизнь которых не сложилась. Их мама в этом, безусловно, была виновата. Но поговорить бы хотелось не о том, какой Марина Ивановна была ужасной, а о материнстве как о минном поле. И на примере Цветаевой показать, какие ловушки могут поджидать в общем-то успешную женщину на этом пути.
Ловушка номер один: материнство — это священный женский долг
Цветаева была создана для материнства, как наковальня для полета. Есть ли шансы, что она об этом не знала? Поверьте, она была в курсе! В детстве ей не были интересны куклы, игры в дочки-матери, сверстники и дети помладше. Будучи еще незамужней девушкой, она уколола булавкой маленькую девочку, которая лезла к ее туфлям. Она считала глупостями все детское, и, смотрите-ка: зачем-то родила троих! Потому что она даже не задумывалась о возможности остаться бездетной. Рожать полагалось. Точка.
Ловушка номер два: материнство — это просто и естественно
Когда в Сети комментируют историю Ирочки Эфрон, Цветаеву клеймят позором, потому что она «не мать». Мать, если родила, любит своих детей. Автоматически и инстинктивно. Материнство объявляется частью женской «прошивки». Более ста лет назад так тоже думали.
Цветаева, с присущей ей самоуверенностью, считала, что справится с ролью матери. Если уж это так естественно, что любая кухарка справляется, как может провалиться она — гений?
Ловушка номер три: если не делегировать обязанности — будут проблемы
Но вообще-то в 1912 году, когда она рожала старшую дочь, причин тревожиться не было. Цветаева обладала достаточным количеством свободных денег, была известна, ее стихи ждали и ее книги должны были только подрастать в цене. Она писала, переводила, критиковала, муж — тоже. Цветаева могла нанять себе помощницу по хозяйству, няню, кухарку и не париться. Так все делали. Никто не ждал, что дворянка и поэтесса будет сама круглосуточно заниматься детьми.
Правда в том, что если бы не случилось революции, оставившей ее один на один с материнством, Цветаева бы справилась.
На выходе мы бы получили трех сильно невротизированных нерегулярным маминым воспитанием, но безусловно талантливых взрослых. Жаль, что история не знает сослагательного наклонения.
Ловушка номер четыре: дети бывают разными, и времена бывают разными
После чудо-ребенка, послушной лапушки Ариадны, Цветаевой казалось, что следующий ее ребенок будет таким же. Серьезным, рассудительным, красивым. Причем, сразу же. Она же и не помнила уже почти ничего про младенцев!
Да никто не помнит через пять лет. Цветаева была бы слегка разочарована в любом случае.
А тут революция, война, голод, маленький ребенок, отсутствие помощи, дров и мужа (который белогвардеец, и неизвестно где). Ира сильно недоедала, отставала из-за этого в развитии. И все время была перед глазами Ариадна, как знак того, что что-то идет не так. Злиться тут можно было на кого угодно: на себя, на мужа, на революцию, на Ирочку. Цветаева выбрала злиться на ребенка, что было неконструктивно, но некому было ей об этом рассказать.
Ловушка номер пять: нужно принимать помощь, а не делать вид, что все в порядке
Цветаева с гордым лицом отказалась от помощи сестер мужа, несколько раз отвергла «гуманитарную помощь» в виде продуктов от старых знакомых, позволяла себе быть рассеянной при покупке еды на рынке, носила кашу друзьям — семье Бальмонтов — пока ее дети были в детдоме. Но она была не в той ситуации, когда долго можно делать вид, что все нормально.
Ловушка номер шесть: со своей материнской виной встречаться сложно
Цветаева, безусловно, чувствовала себя виноватой в смерти дочери. Она пыталась оправдаться в стихах, долго не решалась сообщить о смерти Иры мужу, писала в дневниках и письмах к знакомым, что виноваты в смерти девочки сестры Сергея. Чем виноваты? Тем, что не спасли из детдома.
Ариадна считала, что виноват детдом (что было более здраво, но тоже не совсем верно).
Ловушка номер семь: подростки отделяются рано или поздно
А это уже про Мура. Многие считают, что он довел мать до самоубийства. Марина Ивановна над сыном тряслась, она его обожала. Только что он был пухленьким маминым любимцем, и вот, пожалуйста. Для нее было большим ударом то, что он в подростковом возрасте с ней ссорился, обвинял ее, пренебрегал ею.
Но если почитать его дневники, становится ясно, что он был обычным подростком, которого волновали только его переживания. Ему надо учиться, а они в эвакуацию уехали!
Мало кто готов принять, что его пятнадцатилетний ребенок больше не хочет быть частью маминой жизни, а хочет стать самостоятельным человеком. Через потрясающую эмоциональную глухоту подростки выбираются в свою собственную жизнь. Потому что если переживать еще и за родителей — можно не выбраться.
Ловушка номер восемь: нерешенные проблемы
Цветаева сама по себе была не очень эмпатичным человеком, то есть она слабо понимала, что чувствуют другие люди. И в материнстве ей это не помогало. В своем собственном детстве Марина была развитым, необычайно взрослым ребенком. Она сопоставляла себя со своими детьми, но похожа-то на нее была только Ариадна, и та только частично!
Цветаева не хотела, чтобы дети были сами собой, она хотела маленьких двойников Марины Цветаевой. А такая затея была обречена на провал.
Цветаева не говорила на детском языке, не понимала их чувств и не могла ни с кем посоветоваться. Не только потому, что психологов не было, а потому, что не умела признавать свои ошибки и неправоту.
Материнство Марины Цветаевой обернулось катастрофой, в основном, по причине того, что она не знала ничего о детях, детстве и родительстве. Она не знала не только о теории привязанности, она даже до доктора Спока не успела дожить. И весьма вероятно, что она смогла бы сносно управиться с материнством в спокойной обстановке. Или если бы она решила остаться матерью только одной девочки, в этой истории было бы меньше печальных страниц. Но случилось то, что случилось.