Что склонило басманова к предательству
Измена Басманова и гибель Годунова
Измена Басманова и гибель Годунова
В тяжелую пору пришлось вступить на престол юному сыну Бориса. Жители Москвы по призыву патриарха спокойно присягнули Феодору Борисовичу и его матери, причем клялись: «К вору, который называется князем Димитрием Углицким, не приставать, с ним и с его советниками не ссылаться ни на какое лихо» и т. д.
Новому царю было всего шестнадцать лет. Здоровый, белолицый, румяный, красивый, с черными глазами, юноша-царь мог нравиться всем своей наружностью. Способный от природы, умный, начитанный, он мог бы стать замечательным государем; но был он сыном того, кто, по взгляду народа, пытался сгубить царскую отрасль, кто незаконно захватил престол, кто еще почти накануне своей смерти подсылал снова убийц и кого так нежданно поразил Божий суд. А в то же время в Путивле находился тот, кого считали законным наследником престола, тот, кого чудесно хранил Божественный Промысел от злодейских покушений и всех военных сил Бориса. Так верили очень многие в народе, и вера эта все росла и росла. В войске уже зрела измена… Несчастному Феодору Борисовичу несдобровать было среди таких обстоятельств. Новое правительство послало начальствовать над войском вместо прежних вождей – Басманова; на него, казалось, Годуновы могли вполне положиться: он был возвышен Борисом и осыпан его милостями, а знание ратного дела, мужество и способности настоящего вождя он выказал при обороне Новгород-Северска. Басманов прибыл в стан. Немного времени нужно было ему, чтобы заметить в войске общую шаткость умов и склонность к Димитрию. Когда стали приводить ратных людей к присяге Феодору, то нашлось много воинов, не хотевших целовать ему крест. Недолго думал Басманов, как ему быть. Честолюбие и личные выгоды заговорили в нем сильнее совести; понял он, что дни Годуновых сочтены, что служить им – значит подвергать себя напрасной опасности, что свои же воины могут его связанного выдать Лжедмитрию, – сообразил все это Басманов и решился изменить сыну своего благодетеля – отправил к Димитрию письмо с извинением, что так долго служил Борису.
«Я, – писал Басманов, – никогда не был изменником и не хочу разорения своей земле… Теперь всемогущий Промысел открыл многое: притом сам ближний Бориса, Семен Никитич Годунов, сознался мне, что ты – истинный царевич. Теперь вижу я, что Бог покарал нас и мучительством Борисовым, и боярским нестроением, и бедствиями Борисова царствования за то, что Борис не по праву держал престол, когда был истинный наследник. Отныне я готов служить тебе, как подобает!»
7 мая было объявлено всему войску, что Димитрий истинный царь. Полки, уже раньше подготовленные к переходу на сторону Димитрия, без сопротивления провозгласили его государем; немного нашлось таких, которые не согласились нарушить крестное целование Феодору Борисовичу; они бежали в Москву с двумя воеводами, князем Ростовским и князем Телятевским.
14 мая явился в Путивль князь Иван Голицын с выборными лицами от всех полков молить государя о прощении за то, что они «по неведению стояли против него, своего прироженного государя».
– Буди здрав, царь Димитрий Иванович! – отовсюду слышались неумолкаемые радостные клики.
Из Орла Димитрий отправился в Тулу. На пути всюду в деревнях и селах встречали его радостно, с хлебом и солью. На Оке явились к нему выборные от всей Рязанской земли, били ему челом и выражали полную готовность жертвовать ему, своему государю, жизнью и имуществом.
В Москве между тем скоро по смерти царя начались в народе волнения – народ требовал возвращения сосланных Борисом людей, а более всего матери Димитрия. Объяви всенародно инокиня Марфа (Мария Нагая), что ее сына нет в живых – Годуновы были бы спасены, но они, конечно, были вполне уверены, что Марфа, пострадав от Бориса и питая непримиримую вражду ко всем им, не скажет этого. В угоду москвичам воротили из ссылки князя Ивана Михайловича Воротынского. Василий Иванович Шуйский снова громогласно уверял народ, что Димитрия-царевича нет на свете, а называющий себя этим именем – беглый монах, расстрига.
Слова Шуйского, которого в Москве уважали, на время, казалось, уняли волнение народа, но все-таки многие требовали, чтобы привезли в Москву мать Димитрия, чтобы она порешила это дело…
Около половины мая появились в Москве ратные люди из-под Кром, не пожелавшие изменить Феодору Борисовичу; прибыли, наконец, и князья Ростовский и Телятевский. Весть о переходе всего войска на сторону Димитрия была смертным приговором несчастному Феодору Борисовичу.
Годуновы были ошеломлены этой вестью, растерялись, не знали, что и делать; приказывали только ловить, пытать и казнить опасных для себя вестовщиков и распространителей Димитриевых грамот. Народ, пред тем волновавшийся и шумевший, казалось, притих; но это было зловещее затишье пред бурей… 31 мая по распоряжению правительства стали втаскивать на стены пушки – готовились, как видно, к обороне столицы; но ратные люди работали вяло, неохотно, а в толпе, глазевшей на них, многие посмеивались… Более дальновидные люди чуяли беду от московской черни и торопились припрятать свои драгоценности и деньги по монастырям.
1 июня явились под Москвою, в Красном Селе, послы Димитрия – Пушкин и Плещеев – с грамотой к москвичам. Красносельцы, по большей части богатые купцы и ремесленники, не любили Годуновых и радушно приняли послов. Ударили в колокол; сбежалась толпа. Прочтена была грамота Димитрия. Толпа громкими криками приветствовала посланцев.
– В город, в город! – раздавались голоса, и громадная толпа, окружив послов, двинулась с ними в Москву, остановилась на Красной площади. Звоном колоколов и тут созвали народ. Он бежал со всех сторон на площадь, и скоро она так наполнилась людьми, что протиснуться сквозь толпу не было никакой возможности.
Вышедшие из Кремля бояре, дьяки и стрельцы ничего поделать не могли.
– Что за сборище и мятеж? – громко говорили они народу. – Хватайте воровских посланцев и ведите их в Кремль, пусть там они покажут, с чем приехали!
В ответ на это поднялись неистовые крики народа; он требовал, чтобы посланцы прочли с Лобного места грамоту. Один из них стал читать ее. На площади водворилась тишина.
Грамота была обращена к боя рам, дьякам, торговым людям и ко всему народу.
«Вы думали, – говорилось между прочим в ней, – что мы убиты изменниками, и когда разнесся слух по всему государству русскому, что по милости Бога мы идем на православный престол родителей наших, вы, бояре, воеводы и всякие служебные люди, по неведению стояли против нас, великого государя. Я, государь христианский, по своему милосердному обычаю гнева на вас за то не держу, ибо вы так учинили по неведению и от страха…»
Далее в грамоте говорилось, что Димитрий идет с большим войском, что русские города бьют ему челом. Затем напоминалось о жестокости и несправедливости Бориса и давались обещания всяких благ и льгот. В конце грамоты была и угроза: «А не добьете челом нашему царскому величеству и не пошлете просить милости, то дадите ответ в день праведного суда, и не избыть вам от Божия суда и от нашей царской руки».
Когда грамота была прочтена, поднялись в толпе шумный говор, крики и споры. Одни кричали: «Будь здрав, Димитрий Иванович!»; другие стояли за Годуновых, недоумевая, настоящий ли царевич тот, кто прислал к ним грамоту, или самозванец.
Из толпы раздались крики:
– Шуйского, Шуйского! Он разыскивал, когда царевича не стало. Пусть скажет теперь по правде, точно ли царевича похоронили в Угличе.
Шуйский взошел на Лобное место. Воцарилась мертвая тишина. Народ, казалось, замер в ожидании, что скажет боярин. В его руках была теперь судьба Годуновых.
Понял ли лукавый Шуйский, что спасти Годуновых уже нельзя, думал ли, отдавая их в жертву народной ярости, спасти себя и свои выгоды, услужить Лжедмитрию, – во всяком случае, слова его были приговором для несчастной семьи Годунова.
– Долой Годуновых! – заревела толпа. – Всех их и доброхотов их искоренить! Бейте, рубите их. Здрав буди, Димитрий Иванович!
Толпа хлынула в Кремль, ворвалась во дворец. Защищать Годуновых было некому. Стрельцы, стоявшие на страже у дворца, отступились при виде громадной бушующей толпы. Феодор кинулся в тронную палату и сел на престол. Понадеялся, видно, он, что народ не осмелится наложить рук на своего царя, когда увидит его во всем величии на троне. Трепещущая царица и царевна Ксения стояли с иконами в руках, словно со щитами, против ярости народной.
Но Феодор Борисович был уже в глазах народа не царь, а «изменник Федька», не по праву севший на престол. Несчастного Годунова стащили с престола. Царица в отчаянии, забыв о своем царском сане, рыдала и униженно молила всех не губить ее детей. Народ и не хотел их смерти. Годуновых отвезли из царского дворца в дом, где жил Борис, когда он был еще боярином. К дому приставили стражу. Расходившаяся чернь уже не знала удержу и предалась грабежу и разгулу. Царский дворец был опустошен: все в нем ломали, портили, грабили, говоря, что Борис осквернил его. Пострадали в эту пору и все люди, близкие к семье Годуновых: дома их разбивали, имущество грабили, челядь разгоняли… Бросились толпы черни и на жилища немецких лекарей, которых особенно жаловал Борис Годунов. Вмиг были расхищены пожитки и богатства, которые копили эти иноземцы в течение многих лет, пользуясь щедротами царя. Толпы кидались на дома, выламывали двери, замки, расхищали деньги, утварь, платье, уводили лошадей и скот. Особенно радовалась чернь, когда добиралась до погребов, где хранились многолетние меды и заморские вина. Выбивали в бочках дно и черпали вино или мед кто чем мог: горстями, шапками, даже сапогами. До глубокой ночи шел страшный грабеж и неистовый разгул. Хотя народ «душ не губил», т. е. не убивал никого, но многих людей, считавшихся раньше богатыми, пустил по миру…
3 июня поехали в Тулу к Димитрию выборные от Москвы – князья Воротынский и Телятевский, с повинной грамотой от всей столицы. Москвичи просили прощения у царя, приглашали его на престол, заявляли о своем верноподданстве и извещали, что Годуновых уже нет на престоле.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
2.15. Гибель гунна Этцеля-Атли и гибель хана Святослава
2.15. Гибель гунна Этцеля-Атли и гибель хана Святослава Хан (князь) Святослав-Балдуин-Ахиллес был убит. Как мы видим ниже, его частичным отражением в германо-скандинавском эпосе является также гунн Этцель. Считается, кстати, что другим его именем было Атли. Историки
1. Отец-основатель. Опричнина глазами боярина Басманова
1. Отец-основатель. Опричнина глазами боярина Басманова Начнем с того, как выглядела опричнина в глазах тех, кто ее создавал, кто ее холил и лелеял, кто был искренне рад ее появлению. Пусть это будет фигура одного из ее лидеров. Пусть это будет весьма значительная личность.
2.15. Гибель гунна Этцеля-Атли и гибель хана Святослава
2.15. Гибель гунна Этцеля-Атли и гибель хана Святослава Хан-князь Святослав-Балдуин-Ахиллес убит. Как мы видим ниже, его частичным отражением в германо-скандинавском эпосе является также гунн Этцель. Считается, кстати, что другим его именем было Атли. Историки отождествляют
15. «Измена» «античного» Ахиллеса — это «измена» средневекового Велизария
15. «Измена» «античного» Ахиллеса — это «измена» средневекового Велизария 75а ТРОЯНСКАЯ ВОЙНЛ «ИЗМЕНА АХИЛЛЕСА». «Античный» Ахиллес побеждает Виктора — Гектора Сразу же после поединка развертывается эпизод с так называемой «изменой Ахиллеса».# 75b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ
10. Гибель Дмитрия — соправителя «Грозного» и гибель Смердиса, занявшего престол «во сне» Камбиса
10. Гибель Дмитрия — соправителя «Грозного» и гибель Смердиса, занявшего престол «во сне» Камбиса 10.1. Версия Геродота По Геродоту, царь Камбис, убив Аписа, о чем мы рассказали выше, тотчас был поражен безумием. Правда, как отмечается, его безумство проявлялось уже раньше.
17. Гибель персидского полководца Мардония — это гибель знаменитого Малюты Скуратова Он же — библейский Олоферн
17. Гибель персидского полководца Мардония — это гибель знаменитого Малюты Скуратова Он же — библейский Олоферн В самом конце греко-персидской войны погиб выдающийся персидский полководец Мардоний, назначенный царем Ксерксом командующим арьергардом. Геродот
14. Гибель Гертруды — это гибель римлянки Лукреции и Успение Богородицы
14. Гибель Гертруды — это гибель римлянки Лукреции и Успение Богородицы Шекспир сообщает, что королева Гертруда погибает. Происходит это в самом конце трагедии, во время поединка Гамлета с Лаэртом. Король и королева с волнением наблюдают за сражением. Когда Гамлет
13. Гибель Елены Волошанки, то есть Есфири = Иудифи, и гибель «бабы» Хереи — еще одного ее «античного» отражения
13. Гибель Елены Волошанки, то есть Есфири = Иудифи, и гибель «бабы» Хереи — еще одного ее «античного» отражения Мы уже неоднократно отмечали, что Елена Волошанка отразилась на страницах Библии по крайней мере два раза: как Есфирь и как Иудифь. Под именем Есфири ее описали
18. «Измена» «античного» Ахиллеса — это «измена» средневекового Велизария
18. «Измена» «античного» Ахиллеса — это «измена» средневекового Велизария 75а. Троянская война. «ИЗМЕНА АХИЛЛЕСА». «Античный» Ахиллес побеждает Виктора-Гектора. Сразу же после поединка происходит эпизод с так называемой «изменой Ахиллеса».• 75b. Готско-тарквинийская
ГЛАВА ВТОРАЯ. Деятельность Годунова. — Учреждение в России патриаршества. — Шуйские и другие бояре действуют с Годуновым заодно. — Опасения их касательно воцарения Дмитрия Угличского. — Убиение Дмитрия. — Стремление Годунова к престолу. — Пожар в Москве. — Нашествие хана и битва под Москвою. — Проис
ГЛАВА ВТОРАЯ. Деятельность Годунова. — Учреждение в России патриаршества. — Шуйские и другие бояре действуют с Годуновым заодно. — Опасения их касательно воцарения Дмитрия Угличского. — Убиение Дмитрия. — Стремление Годунова к престолу. — Пожар в Москве. — Нашествие
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Государственная деятельность Годунова. — Окончательное покорение Кучумовой орды. — Новые города в Сибири. — Подчинение ногаев. — Дела в Грузии. — Отношение Годунова к Персии, Крыму, Турции и государствам Европейским. — Мысль о просвещении России. — Голод. — Мор.— Следствие голода и
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Государственная деятельность Годунова. — Окончательное покорение Кучумовой орды. — Новые города в Сибири. — Подчинение ногаев. — Дела в Грузии. — Отношение Годунова к Персии, Крыму, Турции и государствам Европейским. — Мысль о просвещении России. —
15. «Измена» «античного» Ахиллеса — это «измена» средневекового Велизария
15. «Измена» «античного» Ахиллеса — это «измена» средневекового Велизария 75а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА «ИЗМЕНА АХИЛЛЕСА». «Античный» Ахиллес побеждает Виктора-Гектора. Сразу же после поединка развертывается эпизод с так называемой «изменой Ахиллеса».• 75b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ
10. Ромул (Христос) и Рем (Иоанн Креститель) становятся народными вождями в Риме Гибель Рема и гибель Иоанна Крестителя
10. Ромул (Христос) и Рем (Иоанн Креститель) становятся народными вождями в Риме Гибель Рема и гибель Иоанна Крестителя Плутарх сообщает, что царь Нумитор разгневался на Ромула и Рема. Вероятно, здесь Нумитор — это отражение евангельского царя Ирода. «Не обращая внимания
«Борис Годунов»: краткое содержание и анализ произведения
Борис Годунов: YouTube/Музеи Московского Кремля
Культовое произведение русской драматургии — «Борис Годунов». Краткое содержание пьесы не только поведает об исторических событиях на изломе XVI–XVII веков, но и даст понимание многих проблем общества через призму истории. Добавляет интереса тот факт, кто написал «Борис Годунов». Пушкин создал ее по традициям Шекспира, и получилась трагедия с небанальным сюжетом, разобрать который поможет краткий пересказ. «Борис Годунов» — пьеса, которая не устареет никогда. Почему? Ответ в статье.
«Борис Годунов»: краткое содержание
Одно из произведений, которыми гордился Пушкин, — «Борис Годунов». Краткое содержание пьесы отчасти дает этому объяснение. Автор проделал титаническую работу: объективно описал исторические события, представив в них свое видение действительности и не только. Поэтому многие поколения восхищаются произведением и глубокими взглядами автора.
Чтобы оценить замысел пьесы «Борис Годунов», кратко пройдемся по сюжету:
Однако князь Шуйский сразу разгадал намерения Годунова. В разговоре с князем Воротынским он предсказывает дальнейший ход событий: Борис немного «поморщится», но потом поддастся на мольбы народа и займет трон.
Так и происходит. Толпы людей на коленях просят Годунова стать царем. И тот, долго колеблясь, соглашается.
Между ними завязывается разговор, из которого Гриша узнает о смерти царевича Димитрия, его ровесника. Когда Пимену пришлось служить в Угличе, он застал кровавое убийство царского наследника, содеянное Годуновым. Гриша сбегает из монастыря и хочет выдать себя за Димитрия. Об этом узнает патриарх и приказывает поймать беглеца.
Тем временем царь Борис Годунов не весел. Власть не радует его, хоть за несколько лет он делал для людей много хорошего. Но муки совести не дают покоя.
Тем временем Гриша уже у литовской границы. Приставы едва не ловят его, но юноше удается скрыться.
Он рассказывает князю новость, о которой недавно узнал: в доме польского короля появился Димитрий — законный наследник престола, убитый Годуновым. Он покорил всех умом и приветливым нравом, и король пообещал помочь ему. Узнает о самозванце и Борис: в ужасе он расспрашивает Шуйского, действительно ли царевич умер.
Тем временем самозванец в Польше собирает сторонников. Однако юноша влюбляется в дочь воеводы Мнишека Марину и признается ей, кто он на самом деле. Но девушку чувства инока не интересуют: она метит на московский престол.
В декабре бывший инок, выдающий себя за царевича, разбивает русские войска под Новгород-Северским. В Москве Григорию провозглашают анафему, поминают царевича Димитрия. Недовольство нарастает: на площади перед собором юродивый упрекает Годунова в убийстве.
Под Севском войска Самозванца проигрывают, но поражение нисколько не ослабляет его. Он вновь собирает польское войско. Тем временем в Москве внезапно умирает Борис Годунов, но перед смертью благословляет сына Феодора на царствование и берет с бояр клятву верно ему служить.
В Москве на площади Гаврила обращается к народу от имени Димитрия, призывая признать его законным царем, тем самым провоцируя людей на бунт против Годуновых.
Борис Годунов: YouTube/Музеи Московского Кремля
«Борис Годунов»: анализ произведения
Несмотря на то что в пьесе раскрыты события одного исторического периода, авторские идеи не имеют временных границ. Проблемы, которые затронул Пушкин, касаются человеческой природы, а значит будут актуальны всегда. Разобраться в них поможет последовательный анализ произведения:
«Борис Годунов»: история создания
Пьесу «Борис Годунов» Пушкин написал в 1825 году во время ссылки в Михайловское. Писатель был под впечатлением от недавно изданной книги Карамзина «История государства Российского». А исторический фон его эпохи — восстание декабристов — подтолкнул Александра Сергеевича к созданию такого произведения. Через год после написания, когда ссылка Пушкина подошла к концу, он зачитывал отрывки пьесы императору Николаю I.
Произведение было поддано цензуре и издано в 1830 году. Но даже после этого его долго не решались ставить на сцене: якобы оно не подходит для постановки. Впервые «Бориса Годунова» показали в Мариинском театре уже в 1870 году.
Тема и проблематика пьесы
Сюжет повествует о событиях Смутного времени — тяжелом периоде в истории России, который начался с правлением Бориса Годунова. Собственные мысли о царской власти автор высказал через героев пьесы, в особенности через персонажей-однофамильцев Афанасия и Гаврилы Пушкиных:
Эти идеи выходят далеко за рамки периода Смуты. «Борис Годунов» — произведение об искушении властью. По замыслу автора, тех, кто жаждет ее заполучить любой ценой, настигнет расплата.
Борис Годунов: YouTube/Музеи Московского Кремля
«Борис Годунов»: герои
В пьесе задействован ряд исторических личностей. Борис Годунов — царь, чье правление имело все шансы стать успешным. Однако нечестность и неуверенность в своем положении привели его к подозрительности, страху и отчаянной борьбе за власть.
Идею искушения властью Пушкин продемонстрировал и на примере других персонажей — Лжедмитрия (Грише) и его возлюбленной Марины. Единственной их целью был престол, что в их глазах оправдывало любые средства.
И все же, по мнению многих литературоведов, главный герой пьесы — русский народ — его мнение, любовь и ненависть.
Жанр и особенности композиции
Согласно всему вышесказанному, жанр произведения «Борис Годунов» — трагедия. Автор не только показал гибель отдельных персонажей, но живо и реалистично изобразил общественную катастрофу, экономическое и духовное падение власти и народа.
Пушкин взял за основу реальные события и мастерски их переосмыслил. Поэтому «Бориса Годунова» относят к жанру исторической драмы.
Пушкин написал произведение в шекспировском стиле: повествование изложено в форме белого стиха, а некоторые отрывки — в прозе. Кроме того, подобно Шекспиру автор игнорировал триединство — главные правила классицизма:
Отказ от правил триединства позже стал традицией в русской драматургии. Но именно «Борис Годунов» остается знаковым произведением своего времени и жанра.
Уникальная подборка новостей от нашего шеф-редактора
Фёдор Басманов. Любимец, а не любовник Ивана Грозного. О том, как рождалась грязная сплетня. Разбор всех источников.
Навигация по статье (содержание):
— Не лирическое вступление. Проблематика вопроса;
— Лирическое вступление или… Побудьте в шкуре семнадцатилетнего опричника из шестнадцатого века;
— Катализатор сплетен о Фёдоре Басманове. Об источниках информации в целом;
— Реконструкция эпизода ссоры Фёдора Басманова и князя Дм. Овчины-Оболенского;
— Альберт Шлихтинг;
— И.Таубе и Э.Крузе;
— А.Гваньини;
— Андрей Курбский;
— Генрих фон Штаден;
— Немного о Н.М.Карамзине
— Эпилог
«Люди помнят тех немногих, кто сумел сыграть свою роль как следовало. Помнят и учатся у них…»
Дмитрий Володихин «Митрополит Филипп»
Мой любимый современный историк, историк – поэт, как я его называю, Дмитрий Володихин, очень удивился бы, узнай, для разговора о какой исторической персоналии я использую в качестве эпиграфа цитату из его труда. Боюсь, что даже возмутился. Ибо есть в этом какой-то злой сарказм. Не с моей стороны. Мои помыслы чисты, человека, о котором я пишу, люблю всей душой. А со стороны судьбы.
Ничего не могу с собой поделать. Когда читаю книги Дмитрия Володихина, у меня мурашки по спине бегают. Его мысль о «безгласности» воевод грозненского времени, когда-то пронзила насквозь. Ведь именно отсутствие «права голоса» у моего любимого персонажа, я отметила в своем первом эссе, еще до тесного знакомства с трудами Дмитрия Михайловича Володихина. Совпадение того, что тебе самому дорого, всегда заставляет вздрогнуть.
Цитата же взята из книги о митрополите Филиппе, которым Дмитрий Михайлович, как я поняла, восхищается и питает нежные, душевные, совершенно правильные чувства, полные трепета и восхищения. Заслуженно! Цитата… Такая верная, такая правильная, точная.
А я беру её, защищая человека, которого Дмитрий Михайлович откровенно не любит. Считает пустым местом, старается задвинуть подальше на задворки истории, умаляя каждую его заслугу, каждый его шаг. А ведь историк – поэт, с такими данными, с таким чутким внутренним слухом, мог бы услышать… Мог бы услышать великолепный и чистый, отчаянный голос, полный боли, страдания и желания, чтобы его, наконец, услышали.
Да. Его отец низложил митрополита. Да, он сам мало успел. Мало повоевал. Мог бы больше. Его ли вина? Он был в числе ярких, заметных, среди счастливых везунчиков, которым всё достаётся легко. На первый взгляд.
Окружённый придворным серпентарием, сплетниками, клеветниками. Молодой, талантливый, явно не глупый. С живым умом, сильной энергетикой, цепляющей через века. Фаворит самого одиозного и неоднозначного русского царя, погибший страшно и трагически. Оболганный даже после смерти. Обречённый на то, чтобы люди искусства реализовывали через него собственные пороки, а историки, имеющие все возможности ему помочь, упорно переписывали тексты своих предшественников, без особого желания вдумываться в откровенные ляпы, сомнительные нелепости, очередной раз, транслируя старые нестыковки.
Фёдор Басманов, проживший чуть больше двадцати лет, справился со своей ролью идеально.
Пропав загадочным образом без всякой надежды для потомков отыскать его следы, сгинув в подвалах одного из монастырей Белозёрья, он сумел оставить о себе память. Скажу даже больше. Он смог остаться сам. До сих пор (пять веков спустя), волнуя воображение поэтов, писателей, режиссёров и обычных людей, которых он иной раз сводит с ума этой своей безумной энергией.
Жаль только с «качеством» славы ему не повезло. И за это нужно сказать «спасибо» историкам, которые зная цену некоторым источникам, говорят о них слишком серьёзно, когда речь идёт о Фёдоре, хотя и посмеиваясь, если речь идёт о чём-то или о ком-то ещё. Творческим людям, не способным совладать с лихорадкой, накрывающей при погружении в грозненскую эпоху. И современным «поклонникам» Фёдора. Которых, видимо, не научили с уважением относится ни к смерти, ни к умершим, ни к истории.
А ведь Фёдор Басманов действительно может очень многому научить нас сегодняшних. Людей двадцать первого века.
Не лирическое вступление. Основная проблематика вопроса
Прошу прощения у всех нетерпеливых за очередное длинное вступление. Данная тема – не для развлечения и каждый раз, при разборе новой информации, в новом подходе к чему-то уже сказанному, необходимо повториться. Тем более я знаю, сколько людей приходит благодаря поисковым системам, ища в интернете имя Фёдора Басманова. Те, кто давно следит за моим творчеством, в частности, по данной теме, может сразу пролистать первые две части и начать чтение с «Экспозиции ситуации».
Для всех, кому интересна настоящая история царского опричника Фёдора Басманова, которую я уже больше года собираю по крупицам, могу пригласить сюда https://www.chitalnya.ru/work/2869591/ и посоветовать познакомиться с моим эссе
«Иван Грозный и Фёдор Басманов. Пять веков без права голоса. История самого оболганного царского опричника».
КАТАЛИЗАТОР СПЛЕТЕН О ФЁДОРЕ БАСМАНОВЕ
«Историческое знание, утверждал Ковальченко, «является дважды субъективизированным отражением. Первый уровень субъективизации – имеет место при фиксации исторической действительности той или иной эпохи творцами исторических источников, второй уровень связан с восприятием этой действительности историком на основе исторических источников» (Голиков «Историческое источниковедение»)
Источников, рассказывающих о Фёдоре Басманове, у нас мало и они четко делятся на официальные и мемуарные. К официальным можно отнести (например) разрядные книги, родословцы, лицевой летописный свод, вкладные и кормовые церковные книги, частично летописные тексты. В случае с Фёдором, сухая беспристрастность официальных документов – это наилучший вариант. Официальные документы не содержат завистливых, субъективных и злобных эмоций и вполне доступно сообщают нам о его немногочисленных, но вполне крепких достижениях. Это и славная защита Рязани, и серьезное назначение главнокомандующим в Калуге и участие в успешном Полоцком походе.
К большому сожалению, составление официальной и наиболее подробной летописи (официальное летописание) было прервано в 1567 году (по В.Кобрину). Возможно, если бы не этот фактор, то мы бы имели куда более разнообразные и полные сведения об опричных событиях, в которых участвовал Фёдор Басманов. В дальнейшем, невероятный урон документам нанесли три печально известных пожара 1571, 1611 и 1626 годов.
«…в результате о временах последних Рюриковичей известно на порядок меньше, чем о первых Романовых. Человеку, который не занимался специально эпохой Московского царства трудно даже представить себе этот порог: со второй половины 20-х годов 17 века история России строго задокументирована. Ее течение можно в подробностях проследить по государственным и церковным бумагам делового назначения. Прежде того сохранились ошметки» Д.М. Володихин «Митрополит Филипп», 2009
В частности, пострадали документы, лишившие нас юридических сведений по трагическому «новгородскому делу», которое могло бы пролить свет на загадочный финал жизни Фёдора и Алексея Басмановых.
Поэтому, те немногочисленные сведения о повседневной жизни царского опричника, приходится выуживать из пристрастных и субъективных мемуарных источников, среди которых лишь один принадлежит нашему соотечественнику и то, с весьма дурной репутацией, стопроцентным доверием которого ни один уважающий себя современный человек не проспонсирует.
Что представляют собой подобные источники? Это обычные люди, написавшие о каких-либо событиях в своих воспоминаниях (мемуарах) и давшие этим событиям оценку. Даже двадцатый век, полный задокументированных воспоминаний и дневниковых свидетельств в полной мере дал понять насколько подобные источники информации могут быть субъективными, полными симпатии/антипатии, не имеющими отношения к объективной картине, насколько популярной может быть нарочитая игра характеристиками, фактами и числами, популярная, например, среди поэтов или писателей.
Бывает, что фиксируют даже не свои мысли и события, свидетелем которых стал непосредственно автор, а сплетню, рассказанную еще одним лицом.
Документальные (официальные) источники мы сегодня не трогаем по простой причине. Фёдор, представленный в них – опричник, талантливо начинающий карьеру воин. В официальных документах, то, что нас сегодня интересует не фиксируют по определению.
Сегодня я разберу по порядку звенья сплетни о его «интимном» фаворитстве, т.е. о том, как рождалась сплетня о нетрадиционной ориентации. А в разрядных книгах, летописях, кормовых и церковных книгах, других подобных документах, информации о чьих-то «предпочтениях» или подробностях личной жизни естественно не содержится.
Переходя к основному, то есть к самой сплетне, необходимо подчеркнуть важный момент. Даже мемуарные источники не пестрят разнообразием ситуаций. Основой слухов такой природы послужил один единственный (!!) эпизод. Это пресловутый эпизод ссоры Фёдора Басманова и князя Дмитрия Овчины(Овчинина)-Оболенского с последующим убийством князя по царскому распоряжению. Князь, по характеристике историка Бориса Флори, был таким же молодым аристократом. Оба юноши начали службу во время полоцкого похода 1562-63 гг.
Никаких других ЭПИЗОДОВ нет. И никаких ДРУГИХ ситуаций у нас тоже НЕТ. Их просто не существует. Именно на основе этого эпизода, который растащили и растиражировали как авторы – современники Басманова, так и их последователи, выстроилась пирамида версий, на верхушке которой разместились уже мои современники, любящие за каждым словом находить «разврат», а каждый найденный «разврат» наделять именно теми свойства, которые близки им самим. Адепты и любители «запретной темы», могут успешно побиться головой об стенку, но других ситуаций, на основе которых можно было бы делать выводы не существует в пространстве. Если Вы подобные знаете, очень советую обратиться к профессиональным историкам, ибо, судя по всему, Вы нашли какой-то новый исторический документ вроде «Пискаревского летописца» и явно можете поспособствовать важному научному открытию.
Что же это за такой конфликт?
Реконструкция ссоры Ф.Басманова и Д. Овчины-Оболенского
«1564 год был годом больших испытаний для Московского государства и Ивана. В январе русские войска потерпели крупное поражение под Улою и Оршей; литовско-польские войска вторглись в собственно московские границы и «пустошили» земли даже до Смоленска и Пскова. В поражении были повинны московские воеводы (кн.П.И.Шуйский, убитый в сражении, и другие), которые двигались, не принимая необходимых мер предосторожности. В самой Москве конфликт между царем и боярством достиг последней степени напряженности. Казнь кн.М.П.Репнина за отказ принять участие в веселом царском маскараде и убийство на пиру кн. Д.Ф.Овчина-Оболенскогого, давнего противника Ивана, из-за ссоры с царским фаворитом Ф.А.Басмановым, сыграли роль решающего толчка…» Садиков П.А. «Очерки по истории опричнины». Изд-во Академии наук СССР, Москва-Ленинград 1950. Стр15-16
Что касается непосредственно Дмитрия Овчины – Оболенского, то здесь хотелось бы обратить внимание на момент, который замечать многие просто не хотят. Кроме того, что Овчинин-Оболенский, во время своего последнего назначения летом 1563 года служил в одном полку с провинившимся и попавшим в опалу Михайло Репниным (Веселовский С.Б), кроме того, что он в принципе принадлежал к Оболенским, на которых в единый период обрушились проблемы и гонения, он еще и является настоящим живым «компромете». Да, да, это не только сын воеводы Ф.В.Овчины – Телепнева, попавшего в плен в 1534 году, но и племянник Ивана Телепнева, который считался любовником Елены Глинской – матери царя Ивана. И, соответственно, тоже по сплетням (которые люди в 16 веке любили не меньше современных, а то и больше), подозревался в отцовстве юного правителя. К слову, смаковать эту сплетню (пусть и более очевидную, чем фаворитство мальчика Фёдора у Ивана), безумно любит достопочтенный Н.М.Карамзин, к которому мы сегодня обязательно вернёмся. Более очевидную, но куда менее безобидную. Скажем так…Сомнения в происхождении царственной особы, это… Посильнее оскорбления в содомских грехах. А последствия таких сплетен, бывали печальными как для распространителей, так и для тех, о ком сплетни распускались. Тут уж кому как повезёт. Точнее – не повезёт.
Кроме этого А.А.Зимин отмечает и близость всех Оболенских к опальным Воротынским. Такой расклад, а именно близость к тем, кто провинился, в те времена загонял людей в «зону риска». Вспомним историю самих Басмановых, которые подверглись зачисткам одновременно с Захарьевыми, Юрьевыми, Вяземскими. В обсуждаемую эпоху страдали все «связанные» друг с другом не только родственными связями, но и деловыми, дружескими.
А теперь, только представьте себе, какие эпитеты могли звучать и лететь в разные стороны во время ссоры двух молодых задиристых парней, один из которых подозревался в содомском грехе с Иваном, а второй, являлся представителем рода, бросающего тень на происхождение самого царя! Я даже не сомневаюсь, что если там на самом деле про «содомию» что-то прозвучало, то это ещё могло быть самым мягким.
Многими же историками, князь Овчина-Оболенский, не смотря на молодой возраст, называется давним недоброжелателям царя Ивана и подчёркивается конфликтность их взаимоотношений.
Одним словом, списывать причину ссоры на Фёдора, глупо и недальновидно. Более, того, лично я допускаю мысль, что ссора могла быть инициированной. Причём всё тем же Фёдором Басмановым. Не по собственному желанию, а по распоряжению царя-батюшки. А что вы хотите? Царский двор. Любой близкий фаворит мог исполнять любые царские поручения деликатного характера. А уж свой любимый заплечный бесёнок, коим Фёдор явно и однозначно являлся, тем более мог быть явным и скрытым интриганом и получать распоряжения, которые не поручишь взрослым мужикам – воеводам, занятым военными делами, да и не слишком поворотливыми для интриг тонкой природы. Это просто версия, основанная на знании не истории, но жизни. Не более того.
Такая ссора и «оскорбление любимца», повод удобный и изящный, чтобы поквитаться с кем нужно и навсегда закрыть все компрометирующие вопросы.
Если же говорить об обвинениях в адрес Фёдора, то далее, мы будем разбирать всё подробно, но сначала стоит оговорить несколько забавных нюансов.
Адептам версии «содомии», я бы всё-таки порекомендовала ознакомиться с тем, как выглядят особенности нетрадиционной сексуальной ориентации. Никому в голову не приходит, почему россказни о Фёдоре звучат как сюрреалистический бред в духе «восемь жён Грозного и среди них один единственный Фёдор»? Именно так, по мнению моих современников, выглядят нетрадиционные сексуальные предпочтения? Некоторые любят аргументировать это «би» вариантом, с трудом видимо понимая, что «би» на то и «би», что имеет свойство повторяться в течение всей жизни человека.
Бедному мальчишке прилетело по первое число за его высокое положение, не выстраданное, а полученное по рождению и возможно за довольно тяжкий характер (охотно допускаю).
В разные периоды, царь Иван Грозный приближал к себе самых различных людей. А. Адашев, А.Ф. Нагой, Богдан Бельский (племянник Малюты). Я бы даже сказала, что если подумать, то очень легко прослеживается схема «Пигмалеона», в основе которой выделение, приближение к себе юного мальчика, далее создание из него устраивающей личности, а после, когда личность взрослеет, матереет и начинает проявлять себя самостоятельно – низвержение и уничтожение своего «детища».
Про последнего, кстати (Б.Бельского) иностранец Антонио Поссевино, оставил воспоминания, которые выглядят весьма пикантно. Тринадцать лет Богдан Бельский спал в спальне у царя и даже мылся вместе с ним в «мыльне». Богдан очень быстро и без особых усилий попал в круг ближайших людей. Почему-то, его возвышение историки, словно заколдованные проклятием, павшим на Фёдора, объясняют «родственными связями», а отнюдь не «интимным фаворитством». В то же самое время, при аналогичных данных, куда более скромных и невинных, отказывая бедному Фёдору даже в «продвижении» с помощью «родственных связей».
К слову, близость с племянником Скуратова намечалась уже в 1571 году. То есть, по сути юный Богдан Бельский занял пустующее «фаворитское» место погибшего Фёдора Басманова. Как, впрочем, и весь клан Бельских занял нишу Басмановых, коих по некоторым версиям (например, В.Кобрина) уничтожил в результате клановой борьбы. Еще один иностранец – Горсей, называл Богдана «главным любимцем царя», а наш дьяк Иван Тимофеев писал «сердце царево всегда о нем несытне горяще» (по Б.Флори)
Ау! Сплетники и адепты нетрадиционной ориентации, вы где? Слышали? Тут такие дела происходят! У нас тут Богдан Бельский вместе с царем мылся, спал. Что? Не нашлось на Бельского таких же недоброжелателей, какими были сами Бельские для чистого, благородного и могучего рода Басмановых, в том числе и для молодого, умного, красивого аристократа Фёдора Басманова?
К слову, Богдан Бельский возвысился до того, что после смерти Малюты, возглавил сыскное ведомство (Левченко В.И.)
Единственный неоднозначный эпизод, где еще раз промелькнуло что-то похожее на сплетню о «содомии», приключился до всех этих событий, в юношестве Ивана. Этот эпизод очень сложно трактовать в качестве аргумента какой-либо ориентации (хотя, чего только не способна создать воспаленная фантазия людей 21 века), зато можно найти кое-что интересное относительно нравственных устоев Басманова-старшего.
В 1543 году произошёл неприятный инцидент. Прямо на заседании Боярской думы, т.е. публично, был избит и унижен «фаворит» совсем юного царя Фёдор Семёнович Воронцов. Инициировали конфликт чрезмерно активные Шуйские. Об истинных причинах скандала можно гадать бесконечно (ясно, что политические игры), но согласно версии «Дворцовой тетради», подан столь безобразный эпизод был под весьма благородным соусом. А именно: Воронцова обвинили в. гомосексуальных связях с царственным подростком.
Существовала ли такая подоплёка на самом деле или нет, историки спорят, но сам эпизод – факт.
К первоисточникам у нас (поименно) относятся:
Альберт Шлихтинг;
Александр Гваньини;
Андрей Курбский;
Генрих Штаден (условно)
Всё.Я понимаю, наверное, некоторые ждали больше и даже удивлены отсутствием в списке Таубе и Крузе (далее станет ясно почему), но… У нас с вами ничего больше нет. Придётся смириться. Далее – по хронологии
АЛЬБЕРТ ШЛИХТИНГ публикация 1571 г.
Первым по хронологии, кто запустил информацию о Фёдоре Басманове в публичное пространство, был Альберт Шлихтинг. Попал он к нам в плен в 1564 году после битвы у крепости Озерище. Был вытребован к себе врачом А.Лензеем в качестве переводчика.
В 1570 году Шлихтинг бежал в Польшу. В ноябре 1570 года (по В. Новодворскому) Шлихтинг уже покинул территорию нашей страны, что подтверждается некоторыми его современниками и совпадает с числами событий в его повествованиях.
Едва ощутив вкус долгожданной «свободы», бывший опричник сел за написание эпичного труда под названием «Краткое сказание о характере и жестокости правления московского тирана Васильевича» (из всех переводов лучший перевод Малеина А.И) Жанр – конъектурный пасквиль.
В дальнейшем, именно произведение Альберта Шлихтинга используют еще более страшные сплетники Александр Гваньини и Пауль Одерборн, в отличии от Шлихтинга, даже не посетившие Московию и опирающиеся в своих «писаниях» на чужие свидетельства.
Работа Шлихтинга была опубликована в 1571 году.
Немного о моральном облике и установках Шлихтинга, чтобы было понятно об этической стороне гражданина:
«..при этом случается, что кровь нередко брызжет ему в лицо, но он все же не волнуется, а наоборот радуется и громко кричит изображая человека, ликующего и радующегося: «Гойда, гойда!» И все подонки убийцы и солдаты, подражая ему тоже кричат «гойда, гойда!». Но если тиран замечает что кто-нибудь молчит, то считая его соучастником, он прежде спрашивает, почему тот печален, а не весел, а затем велит разрубит его на куски»
стр.26 Альберт Шлихтинг ««Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана» (из книги-сборника «ЦАРЬ-ПАЛАЧ. Грозные времена Грозного». Казань: Издательство «Матбугатйорты» 1998. – 200 с. Составление М.Б. Галиев.
«…почти на каждой улице можно видеть трех, четырех, а иногда даже больше рассеченных людей и город обильно наполнен трупами»
Альберт Шлихтинг ««Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана» (из книги-сборника «ЦАРЬ-ПАЛАЧ. Грозные времена Грозного». Казань: Издательство «Матбугатйорты» 1998. – 200 с. Составление М.Б. Галиев.
«при дворе тирана не безопасно заговорить с кем-нибудь. Скажет ли кто-нибудь громко или тихо, буркнет что-нибудь, посмеётся или поморщится, станет веселым или печальным, сейчас же возникнет обвинение, что ты заодно с его врагами или замышляешь против него что-либо преступное. Но оправдать своего поступка никто не может: тиран немедленно зовет убийц, своих опричников, чтобы они взяли такого-то и вслед затем на глазах у владыки либо рассекли на куски, либо отрубили голову, либо утопили, либо бросили на растерзание собакам или медведям. Выстроив таким образом дворец, он начал там жить с многочисленной стаей из подонков разбойников» Альберт Шлихтинг ««Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана» (из книги-сборника «ЦАРЬ-ПАЛАЧ. Грозные времена Грозного». Казань: Издательство «Матбугатйорты» 1998. – 200 с. Составление М.Б. Галиев. Стр 18.
Я, думаю, адекватным людям, хоть сколько-то уважающим свою страну, предков и историю, понятно, что тут «ловить» особо нечего.
Если недалёкий авантюрист Штаден хотя бы называет Ивана Грозного «светлый князь», придерживаясь рамок условной этики, то Шлихтинг иначе как «тираном» царя, давшего ему работу и пощадившего его как пленника, не величает. Писательские труды А. Шлихтинга, смело можно назвать самыми злобными по отношению не только к царю и его слугам (своим же временным коллегам), но и ко всему русскому.
С самим опричником Альбертом Шлихтингом познакомились, едем дальше.
Именно Шлихтинг автор хронологически самого раннего описания случая с князем Димитрием Овчиной – Оболенским. Вот, собственно, как оно всё выглядело у Шлихтинга:
«. Причиной же его тайной гибели было то, что среди ссор и брани с Фёдором, сыном Басмана, Овчина попрекнул его нечестным деянием, которое тот обычно творил с тираном. Именно, тиран злоупотреблял любовью этого Фёдора, а он обычно подводил всех под гнев тирана. Это и было причиною того, что когда князь Овчина выругал его за это, перечислив в лицо ему заслуги своим и предков пред государем и отечеством, Фёдор, распалясь гневом, с плачем пошёл к тирану и обвинил Овчину. С этого уже времени тиран и начал помышлять о гибели Овчины. »
Любой думающий человек, на этом месте задаст ряд очевидных и ожидаемых вопросов. А у меня, в свою очередь, сразу возникает вопрос сразу к моим современникам: что в данном тексте указывает на «ориентацию» обсуждаемого человека? Даже двух, с учётом царя. Если Вам не по вкусу этот перевод, Вы смело можете взять другой или же заглянуть в оригинал.
Подчеркну – этот вопрос даже не к Шлихтингу, а к МОИМ современникам, столь увлеченным даже не самим однополым сексом (люди, которым секса хватает, его везде не видят), а пропагандой. И маются заодно от скуки.
Упрекают здесь Фёдора в «нечестных деяниях». Я – ничего не придумала. Перед Вами цитата с ссылкой на первоисточник. Под «нечестными деяниями» можно подразумевать что угодно. Действие происходит в шестнадцатом веке, где список недопустимого и нечестного с точки зрения религии, нравственности и морали был намного шире, чем теперь. И включал в себя отнюдь не только сексуальные утехи.
Лично – субъективный фактор оценки автора (Овчины или Шлихтинга) тоже со счетов не списываем. «Нечестными деяниями» можно назвать вполне себе честные, если они не вписывались в нравственные рамки оценивающего ситуацию.
Самое важное, что из-за присутствия в тексте ДВУХ лиц (автор и объект/субъект повествования) мы не знаем, не имеем ли мы дело с двойным искажением.
Кому принадлежит стилистический оборот «нечестное деяние»? Шлихтингу или Овчине? Кто из этих двоих дал оценку? Это важно. Ведь у этих двух людей не только разная культура, но и разный менталитет.
Так сказал Овчина? Он называл какое-то конкретное деяние, которое не обозначил Шлихтинг или сам бросил в воздух «поэтическо-возвышенное» оскорбление абстрактного порядка?
Или определение «нечестное деяние» принадлежит Альберту Шлихтингу? Он определил его «нечестность» и дал ему оценку, впрочем, деяния не назвав. Речевой оборот «нечестное деяние» может принадлежать как и участнику конфликта Овчине и быть выбором автора, который сочинял текст, то есть Шлихтинга, а именно, человека, повторюсь иного менталитета, догм и моральных принципов.
Допустим, упрекнул Овчина Фёдора в том, что тот в карты бояр по вечерам на деньги обыгрывает совместно с царём-батюшкой. То есть упрекнул очень конкретным и при том не связанным с эротикой вообще. А Шлихтинг взял, да и не стал подробно описывать. Возможно, недопонял. Возможно, просто лень было расписывать. Банально не посчитал нужным уделять много внимания раскрытию эпизода, не считая эпизод сильно важным или необходимым для текста. Он вполне имел на это право с точки зрения автора. При сочинительстве воспользовался оборотом «нечестные деяния», мог любым другим. Но при этом, всё же дал деянию характеристику и оценку.
И что же за сказанным на самом деле скрывается? Было ли это вообще деяние сексуального характера? Эпитет «нечестный» не имеет никакого отношения и связи с подобным явлением. Что указывает в тексте на наличие сексуального характера данного нечестного деяния?
Выражение, конструкционно идущее впереди, а именно «злоупотребление любовью», может трактоваться с легкостью как стилистически образное, как иносказательное, метафорическое и даже своего рода фразеологизм. С точки зрения построения логики текста, оно технически не способно указать на природу и характер деяний. Или тем более что-то подтверждать (с учётом, что подтверждать НЕЧЕГО). Для того, чтобы «злоупотреблять любовью», любовниками в интимном смысле быть не обязательно. Это, всего лишь обыгрывает наличие факта благосклонности одного человека к другому.
Более того, слово «любовь» не несёт в себе очевидного эротического подтекста, если только это не снабжено более чёткими указаниями на конкретные дополнительные обстоятельства. Чего в тексте как раз нет. Кроме этого, данное выражение является литературным, но не разговорным, что дает полное право приписать его автору сочинения Шлихтингу, который использовал оборот при написании/составлении текста.
Мы не знаем, что считали «нечестным деянием» оба этих человека: Овчина-Оболенский и Шлихтинг. Содомию ли, алкогольные развлечения на пирушках в слободе, может быть танцы и игрища со скоморохами, недовольство по поводу присутствия которых при дворе царя, многократно высказывали представители культа. Возможно, занятия оккультизмом, что порицалось не только церковью, но и большинством обычного населения. Возможно, самое обычное сводничество, которое было распространено во все времена. Кому, как ни молодому и юному красавцу, царю-батюшке девок приводить?
А возможно, вы удивитесь, но… игру в шахматы. Которые были запрещены на Руси аж до 17 века и считались бесовским занятием, но Иван Грозный очень и очень это дело любил. И, опять же, кто как ни молодой, заплечный друг, который всегда рядом, лёгкий, остроумный, с гибким живым юным умом, способным принять новые своеобразные для Руси знания и умения (и наверняка способный освоить их в кратчайшие сроки) с отсутствием интеллектуальной закостенелости, мог составить царю идеальную партию?
Также нужно отметить, что текст Шлихтинга отдаёт художественной обработкой, пафосом и патетикой. Автор явно не стремился к детализированной и реалистичной картине или к максимальной описательности. Вместо этого, Шлихтинг накидывает немножечко «зачина» для страшной-страшной сказки:
«С этого уже времени тиран и начал помышлять о гибели Овчины. «
Стоп. Если перед нами не художественное произведение (повесть, роман, баллада, рассказ и т.д.), а документальное, то откуда Шлихтингу известно о чём стал «помышлять тиран»? Это похоже на летопись или задокументированные события? Безусловно, нет. Тиран, то есть сам царь, делился с ним своими планами? То есть с пленным авантюристом-немцем, опричником? Сомнительно. Почему тогда историкам не известны факты особой приближённости Шлихтинга к царю или хотя бы к кому-то из первых лиц государства? Да и сам авантюрист с наибольшей вероятностью этим бы похвастался еще в первых строчках произведения, задолго до эпизода ссоры Овчины и Фёдора.
Веселят и стилистические несуразности автора Шлихтинга, как автора:
«. злоупотреблял любовью этого Федора, а он обычно подводил всех под гнев тирана».
Не Фёдор злоупотреблял любовью царя, что было бы логично и соответствовало распределению статусов обсуждаемых персоналий, а наоборот. Царь злоупотреблял. Направо и налево. А Фёдор еще и думал, сделать одолжение или нет, дать «злоупотребить» сегодня или перебьётся царь-батюшка, до понедельника обождёт. Обратите внимание на нелепость, несоразмерность величин. Расстановка сил, которая не может быть реальной даже при максимальном обаянии Басманова-младшего в роли фаворита.
Интересный момент, я бы сказала моральный нюанс. Он будет повторяться во всех текстах, поэтому обращу на него внимание при разборе Шлихтинга. А именно – высокий эмоциональный порог реакции Фёдора Басманова. В те времена люди немного иначе относились к выражению эмоций, нежели сейчас. Слёз не стыдились, наоборот элемент «плача» постоянно присутствовал в различных традициях, ритуалах, обрядах. А уж при обращении к царю и подавно «повинность головы», слёзы, подчёркивающее зависимое положение, значительно облегчали решение того или иного вопроса. Однако, в силу духовной твердыни и крепости, по каждому поводу равному отсутствию причины, в отличии от хипстеров и психопатов двадцать первого века, люди того времени не ревели.
Поэтому, лично у меня возникает вопрос: чего такого нужно наговорить мальчику из военной семьи, чтобы тот «с плачем» пошёл к тирану? Я очень сильно сомневаюсь, что такой славный воевода, каким был Алексей Данилович Басманов, человек явно железный, имеющий и характер и мудрость, скорее всего уравновешенный по характеру, вырастил неженку и истеричку. Этой «истеричке», с которой требовать соответствия уровню и статусу отца, наверняка начали еще раньше, чем с других мальчиков, необходимо было выносить моральную и физическую сложность военных походов, крутиться белкой в колесе на двух придворных должностях, успевать оправдывать расположение и доверие царя, выполнять различные поручения, успевать везде и сразу.
Для всего перечисленного, в любые времена необходим характер, воля и умение контролировать собственные эмоции. Иначе бы сидел Фёдор Алексеевич десятой сыроежкой в пятнадцатом ряду, а не получал назначения главным полком в Калуге, куда, между прочим, царь повелел под командование именно Фёдора Басманова, перейти «лучшим» людям. По знакомству? Да, да, конечно. Желаю Вам удачи в повторении подобных успехов хотя бы «по знакомству».
Возможно, Фёдор был эмоционален, но вопроса это не отменяет. На счет слез Шлихтинг мог (безусловно) преувеличивать, но как автор могу сказать, оборот речи чрезмерно гиперболизирован и специфичен. Вероятнее всего так и было. Иначе иностранец прибегнул бы к (более) нейтральной речевой конструкции. Вот и спрашивается. До какой степени нужно было язык распустить, чтобы сын воеводы «заревел», а царь «психанул» и едва ли не в тот же вечер придушил «виновника торжества», заманив в подвал?
К слову, зачинщика ссоры из текста вычленить не возможно. Мы не знаем и не узнаем даже этого. Пару веков спустя, Карамзин попытается объяснить произошедшее «надменностью» Фёдора, но, во-первых, если почитать внимательно Карамзина, станет понятно, что надменность он инкрементирует каждому третьему. Во-вторых, надменность может быть лишь поводом для эмоционального взрыва князя Овчины-Оболенского. То есть поводом. Но не причиной. Причины конфликтов, тем более среди служивых военных мужиков могут носить лишь материально-осязаемый характер.
Что в итоге по самому главному первоисточнику? Напоминаю, Шлихтинг ввиду года публикации – самый ПЕРВЫЙ, кто оставил нам воспоминания о Фёдоре Алексеевиче Басманове, в частности, описание ссоры Фёдора и Дмитрия.
Ничего порочащего имя Фёдора Басманова, Шлихтинг не рассказывает. И тем более, не рассказывает нам ничего про его «сексуальные особенности».
Этот иностранец в художественном ключе описывает ссору двух молодых парней. Мы даже не знаем наверняка, был ли он очевидцем этой ссоры, не записал ли её со слов еще одного свидетеля, привнеся третье искажение реальности.
В тексте отсутствует мотивация двух сторон. Причины. Даже намеки. Присутствующие характеристики – расплывчаты, туманны и абстрактны. Ключевых два выражения «нечестные деяния» и «злоупотребление любовью», исключают сексуальный подтекст без присутствия дополнительных характеристик в тексте, будь он хоть художественный, хоть документальный, и не способны стилистически работать как языковые единицы в паре.
Иоганн ТАУБЕ и Элерт КРУЗЕ
Следующие «свидетели», «свидетелями» не являются. Тем не менее, вспомнить о них нужно. Это очень и очень интересный момент для людей внимательных и привыкших во всём досконально разбираться. При всём моём уважении (готова поклониться) к нашим историкам и их грандиозному труду, для понимания абсурдности ситуации, я всё же процитирую здесь слова Николая Константиновича Михайловского. Для справки уточняю:
Н.К. Михайловский – русский социолог, публицист и литературный критик второй половины 19 века. Один из редакторов журналов «Отечественные записки» и «Русское богатство». Достаточно авторитетный в различных кругах человек, по идеологическим убеждениям народник. Был близок к революционно-террористической народнической организации «Народная воля». Главное в нашем случае то, что у него не было НИКАКИХ оснований симпатизировать русскому самодержавию, в частности Ивану Грозному. Именно поэтому, полагаясь на абсолютную непредвзятость Михайловского, прибегну к его словам о труде ряда историков:
«Наша литература об Иване Грозном представляет иногда удивительные курьезы. «Солидные историки», отличающиеся в других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают решительные выводы, не только не справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а… даже прямо вопреки им: умные, богатые знанием и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими документами, видят в памятниках то, чего там днем с огнем найти нельзя, и отрицают то, что явственно прописано черными буквами по белому полю» (с)
Почему я вдруг начала разбор Таубе и Крузе с этого? Потому что с двумя товарищами лифляндцами при детальном изучении наследия оных, складывается недвусмысленная ситуация, которая заставит каждого, кто хочет докопаться до правды, сильно и даже неприятно удивиться.
Наши историки (причем разного времени) любят, рассказывая о Фёдоре Басманове, ссылаться на Таубе и Крузе. При этом, если внимательно читать исследования, то в глаза бросается странная вещь. Никто из историков Таубе или Крузе не цитирует. Обычно подобный контекст выглядит следующим образом: «Таубе и Крузе сказали». Всё. Дальше своими словами пересказывается смысл якобы сказанного. Особенно четко этот странный нюанс проступает на фоне постоянного цитирования Шлихтинга или Штадена.
На самом деле всё просто и логично. Таубе и Крузе ничего о Фёдора Басманове НЕ написали. Ни-че-го.
Безусловно, мне можно не верить, а верить историкам или, что намного хуже авторитета историков, собственным радужным и влажным мечтам о «содомском грехе» между царем и опричником. Однако, все желающие, любопытные, сомневающиеся, могут это легко узнать и прояснить. Для этого всего лишь нужно открыть тексты Таубе и Крузе. Куда уж проще? Этих текстов, произведений не так уж на самом деле и много. Более того, можно взять сразу несколько переводов. И изучить несколько вариантов, чтобы найти ответ на вопрос «а где тут про Басманова Фёдора?». Спойлер – нигде. Вы ничего о Фёдоре у Таубе и Крузе не найдёте.
Максимум – пара упоминаний об Алексее Даниловиче Басманове в контексте рассказа об организации опричнины.
«…Когда они прибыли, сел он рядом со своим советом, Алексеем Басмановым, князем Афанасием Вяземским и Петром Soytt, и приказал каждому отдельному отряду воинов, число которых было 6.000, явиться к нему и спрашивал у каждого его род…»
«Распростившись таким образом и сопровождаемый знатными боярами — Алексеем Басмановым, Михаилом Салтыковым, Иваном Чеботовым (Schaboto), кн. Афанасием Вяземским и другими государственными мужами и придворными, он в тот же день прибыл в село Коломенское, которое находится в полутора милях от Москвы»
Таубе и Крузе в принципе много написали о том времени, когда опричнина только создавалась, поэтому Басманова – старшего обойти вниманием было бы сложно. Про Фёдора Таубе и Крузе свидетельств не оставили.
Почему сложилась такая странная ситуация, мне не известно, хотя хотелось бы знать. Тем не менее. Что написано пером. Это не летопись на бересте и не секретный документ. Произведения лифляндцев (ливонцев) много раз переиздавались и были опубликованы. Их никто не прятал, не переписывал. А если страницы и потерялись за пять веков, то, пардон, об этом знать не может никто.
Я уже многократно писала во всех своих работах, посвященных Фёдору Басманову, говорила в видео, что отношение многих историков к данной персоналии не просто негативное, оно неоправданно и не аргументированно злое. Иной раз этот негатив выходит за рамки не только разумного, но даже логичного. У этого мальчика, который словно раздражает всех той самой «звездой», которая кажется счастливой и везучей, пытаются отнять всё. Даже то малое, что он всё-таки успел сделать. Настойчиво и упорно обесценивая каждое его действие.
При накоплении знаний, в том числе накоплении прочитанных текстов, становится видна и болезненно ощутима тотальная небрежность в попытках выяснить судьбу человека. Точнее…складывается впечатление, что таких качественных попыток в отношении Фёдора Басманова как раз и не предпринималось. И если у историков прошлых поколений было чем заняться, ведь именно они нашли, собрали, обработали, проанализировали весь тот материал, что мы сейчас имеем, то современные историки, очень часто просто переписывают компиляцию из сведений своих предшественников. Иногда не замечая откровенные пробелы или тем паче ляпы в одном абзаце, которые в рамках «федоровского проклятия» кочуют за ним десятилетия, не вызывая у переписывающих не только желания выяснить правду, но и желания задуматься над написанным.
Это обидно. Очень. Ведь речь идет о талантливых историках, сильных, умных. Даже понимая вышесказанное, обнаружение ситуации с Таубе и Крузе было для меня сильным поводом для длительного огорчения с подрывом доверия.
Одним словом, анализировать в данном случае нечего. Однако, я решила всё-таки пару слов о Таубе и Крузе сказать, чтобы вопрос о них раз и навсегда закрыть, как минимум для собственных читателей. Возможно, кому-то просто будет интересно, ибо эти двое мелькают в теме опричнины. Кому-то это добавит пару штрихов к общему моральному облику иностранцев-мемуаристов грозненской эпохи.
Иоганн Таубе и Элерт Крузе — лифляндские дворяне авантюристы. Это, кстати, не моя беспощадная характеристика, так называют их сами историки. Вполне официально. Попали они к нам в плен во время Ливонской войны в 1560 году, под Эрмесом. В 1564 году они не только перестали считаться пленниками, но и вытрясли из царя максимально возможное в их случае расположение. Опричными делами занимались не всегда, отчасти их миссии можно назвать «дипломатическими». Вместе создавали проект вассального Ливонского королевства, вели от имени царя переговоры с магистром Ливонского ордена и принцем Магнусом. Когда в Москве было принято решение о создании этого королевства, были приставлены к «ливонскому королю» для всяких «наблюдений». На службу в опричнину оба поступили в 1567 году.
Однако, однако…Планы и проекты незадачливых авторов по привлечению ливонской аристократии на сторону русской власти благополучно провалились. Запахло «жареным». Сперва, после неудачной осады Ревеля Таубе и Крузе начали метаться, а после неудачной попытки овладеть Дерптом в 1571 году оба авантюриста отсюда окончательно сбежали. После чего служили Сигизмунду второму, Августу, Стефану Баторию. Покинув пределы Руси, «братья – акробаты» начали активно выслуживаться, чтобы вернуть себе утраченное доверие противоположной стороны. Они настрочили послание литовскому наместнику Ливонии Яну Ходкевичу, а далее – довольно паскудненькое произведение о жестокостях царя Ивана Грозного, которое, по меткому определению Бориса Флори, должно было «дискредитировать царя в глазах христианской Европы» (с) Датируется произведение (послание) 1572 годом. По сути своей, это «заказная» работа, которая помогала Таубе и Крузе реабилитироваться, выслужиться и хоть как-то оправдать свои скачкообразные перемещения туда – сюда, которые ни одной стороне по определению понравиться не могут. Ведь не в плену же, в тёмной башне, они у нас сидели, а развивали весьма активную и кипучую деятельность в ущерб вражеской стороне (хотя, определение «вражеский» и «свой» по отношению к деятельности людей со столь размытыми моральными границами, весьма условны).
Относительно мотивации данных «писателей» простым и доступным языком выразился Дмитрий Володихин, поставив жирную авторитетную точку в вопросе, кто такие Таубе и Крузе:
«Таубе и Крузе сначала добились от царя больших почестей, но не «оправдали доверие» и, опасаясь за свою участь, подняли мятеж, окончившийся неудачей. Им оставалось перебежать к полякам. Там дуэту пришлось «отрабатывать» за совершенные на территории России художества (в том числе авантюрный проект подчинения царю всей Ливонии). У Таубе и Крузе были все основания для крайнего недоброжелательства и к государю, и к стране. Внимательный источниковедческий анализ обнаруживает в «Послании» фактические нестыковки и очевидную тенденциозность»
Д. Володихин «Митрополит Филипп», 2009 (Молодая гвардия, серия ЖЗЛ) стр 141
«Видели они, конечно, много, но, зная, что они переходили от одной стороны к другой, едва ли можно придавать их рассказам значение несомненного документа» (с)
Надеюсь, по крайней мере, мои читатели, доверяющие моей работе, смогут в теме «Таубе и Крузе сказали про Фёдора», поставить жирную точку. Или же наоборот. Воспользоваться моими намётками, как пищей для ума и оттолкнуться для самостоятельного поиска информации, проверки и анализа.
И напоследок, несколько цитат Таубе и Крузе, для окончательного понимания «морального облика».
«Несомненно знает ваша княжеская милость, каким образом мы в течение нескольких лет были пленниками Московского врага, какое печальное, тяжкое бремя мы, лишенные жен, детей, священного, ведущего к блаженству богослужения, несли в продолжение почти шести лет в нищете, голоде и жажде. И хотя мы всем миром, равно как нашим повелителем, родственниками и всем отечеством были не только в безутешном состоянии оставлены, но совсем преданы и забыты, все-таки всемогущий Бог в неисчерпаемом милосердии вновь избавил нас и не только помог нам получить высокое положение и честь, но в своей высокой милости благословил нас всяческим благополучием и богатством. Весьма чувствительно, и даже язычники тому удивлялись, какое превыше всякой меры и ценности чудо, не в пример прочим творениям, есть человеческое сердце, откуда происходит всяческая любовь к своему милому отечеству у натур честных, постоянных и привязчивых»
« Он сжигал и убивал все, что имело жизнь и могло гореть, скот, собак и кошек, лишал рыб воды в прудах, и все, что имело дыхание, должно было умереть и перестать существовать» (о царе)
Александр Гваньини «Описание Московии» 1578 год публикации
Ещё один интересный «первоисточник», на который любят опираться не профессиональные историки, но различные исследователи-любители. Здесь мы останавливаться надолго не будем, ибо по своему уровню это даже не Таубе и Крузе, которые о Фёдоре ничего не написали, но хотя бы являлись свидетелями опричных событий.
Александр Гваньини, активно читаемый во времена Н.М. Карамзина, считался авторитетным источником именно тогда. При этом…внимание (!) Москву Гваньини так и не посетил. То есть ни царя, ни Алексея Басманова, ни тем более Фёдора Басманова, ни других опричников, Гваньини в глаза не видел.
Однако же, оставил потомкам труд, именуемый «Описание Московии», опубликованный в 1578 году.
На данный момент, в 21 веке, мы любим посмеиваться над слоганом, незадачливых разоблачителей «создано по секретным документам». А ведь в случае с произведением Гваньини, это оно и есть. Сарказм работает на полную катушку. Для меня удивительно только одно. Как можно считать «достоверным» труд человека, который в России не бывал и не стеснялся это афишировать? Для изучения эпохи профессиональным историкам может быть полезен любой документ. Только изучение всего материала даёт возможность найти точки пересечения, чтобы установить истину или построить наиболее верные и адекватные версии случившегося. Но опираться серьёзно в вопросе характеристик людей на всё тот же субъективный материл, изложенный через третьи руки – это немыслимо и странно для логической, аналитической и адекватной работы. Что касаемо конкретно Фёдора Басманова, Гваньини не стал нарушать славную традицию и выискивать новые эпизоды, подтверждающие плохой характер Фёдора и свежие свидетельства «нетрадиционных предпочтений», а воспользовался всё тем же несчастным случаем с Овчиной – Оболенским. Всё настолько (видимо) было скучно, грустно и пусто, что взять больше нечего. А поговорить про Фёдора ужас как хотелось. В этом, кстати, отличительная и характерная черта сплетен про Басманова – младшего. Все иностранцы любят намекать на его злодейства и «нетрадиционные предпочтения», при этом, кроме одного единственного эпизода никто ничего не знает, не видел, не слышал, не ведает, и явить миру какие-то более весомые доказательства или хотя бы рассказать новый случай никто из «писателей разоблачителей» не смог.
Немножечко о моральном облике Гваньини:
» В 1560 году от рождества Христова, после того как великий князь Московский Иоанн Васильевич отнял у литовцев знаменитый город и крепость Полоцк, довольный успехом удачно проведенного дела, он очень возгордился. » («Описание Московии» 2 пар-ф)
«. Но, кажется, этот государь Московский, Иоанн Васильевич, в своей тирании преступает законы сверх меры (правосудие есть судья!), так что превзошел не только предшественников своих (которые творили это по правам и обычаям народа), но и всех тех тиранов, которые были со времени до и после рождества Христова вплоть до наших дней, как, например, Нерона, Валериана, Деция, Максимина, Юлиана и всех прочих. » («Описание Московии», 1 пар-ф)
Надеюсь, всем ясен общий настрой по отношению к России? Если он вас устраивает, вперед и с песней, что называется. Действительно, какого чёрта царь русский гордится своей славной победой? Хуже всех злодеев мировых от сотворения мира! Сатана!
Ну, и к нашим любимым юношам, выясняющим «кто круче»:
Вот как характеризуют работу автора историки:
«В своей работе Гваньини исходил из двух основных источников: «Записок о Московитских делах» австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна (1486-1566 гг.), побывавшего в Москве в 1517 и 1526 гг., (первым изданием вышли в Вене в 1549 г.) и «Краткого сказания о нравах и жестоком правлении тирана Московии Васильевича» Альберта Шлихтинга, немецкого путешественника, дворянина из Померании, несколько лет проведшего в русском плену. С его записками, оконченными в 1571 г., Гваньини мог ознакомиться еще по рукописи, так как это был доклад Сигизмунду II Августу, при дворе которого в это время находился Гваньини, представленный Шлихтингом по возвращении из России. У Герберштейна Гваньини черпал сведения для хорографии (т. е. географического и этнографического описания), по военному делу, религии и нравам; у Шлихтинга-подробности правления Ивана Грозного. Гваньини был также знаком с донесениями венецианского посла Амброджо Контарини, посетившего Москву в 1476 г. и (не по своей воле) задержавшегося там на четыре месяца; с запиской папского посланника голландца Альберта Кампензе, который представил папе Клименту II проект введения на Руси католичества и, со слов брата и отца, дал описание Московии конца XV в. (издана в 1565 г.); с путевыми записками итальянского писателя Рафаэля Барберини (1565 г)» (с)
То есть вы понимаете, весь абсурд ситуации? Сидит чувак у себя дома читает чужие книжки, собирает чужие сплетни, занимается ловкой компиляцией, при этом раздавая характеристики направо и налево, а кто-то, использует ЭТО как источник объективной (страшно вымолвить) информации. С миру по нитке, с сосенки по иголке, Гваньини – произведение, которое является сборником искажённых, потасканных всеми сплетен. Перифразом перифраза, если хотите более поэтично.
Негативно настроенный иностранец, который не бывал в Москве, по запискам двух предыдущих расписывает, как Овчина обвиняет Фёдора в «оргиях» и после, уже от себя, с большим удовольствием наделяет оргии «содомским» характером. К слову, а оргий с участием женщин на родине Гваньини не бывало, раз его такое в голову не пришло?
А вот, как, например, перевирают цитаты (даже Гваньини) историки:
«….по словам Гуаньино, погиб еще один член аристократического рода, молодой князь Дмитрий Оболенский-Овчинин, который повздорил с новым любимцем царя, Федором Басмановым, и сказал ему: «Предки мои и я всегда служили государю достойным образом, а ты служишь ему содомией». Показания итальянца об этом случае расходятся со свидетельством Курбского….» К. Валишевский «Иван Грозный»
Да, да, да. Мы видим уже кто кого и чем упрекал. К слову… Об Андрее Курбском.
АНДРЕЙ КУРБСКИЙ
Вот мы и добрались до «тяжёлой артиллерии». Если кто не в курсе, разрешите представить мою «любимую» (сарказм) персоналию и основной источник посмертных проблем Фёдора (если говорить об истории, в искусстве основной источник его бед – А.К. Толстой).
Беглый воевода (талантливый, к слову), диссидент, ренегат, предатель Отечества и средневековый профессионал троллинга в эпистолярном жанре –Андрей Михайлович Курбский. Главный «сплетник всея Руси», генератор иносказательно-витиеватых мифов о том, кто с кем спал, пил, плясал и прелюбодействовал в тысячах километров от него.
Обладатель голубых глаз, которые, по мнению Ивана Грозного (видимо опиравшегося на «Тайная тайных, или Аристотелевы врата» «стережися всякого, имуще оно зекро») честному человеку принадлежать не могут. Пословица «врать на голубом глазу», как раз для Андрея Михайловича очень подходит.
Два слова по существу событий, которые нам далее при разборе пригодятся. Андрей Курбский некогда близкий советник царя, член так называемой (им же самим) «Избранной рады». Талантливый (не будем умалять его военных качеств) воевода, принимавший активное участие в казанском походе 1552 года. В 1560 г был назначен главнокомандующим русскими войсками в Ливонии, но после ряда побед потерпел поражение под Невелем в августе 1562 года. Был ранен, что вероятно спасло его от опалы, отсрочив проблемы. Скорее всего, по причине ранения (предположение В.Кобрина) не участвовал и в Полоцком походе 1562-63 гг, столь важном для царя. В 1563 году был назначен наместником в Юрьев Ливонский (Дерпт) и оценил это как немилость и готовящуюся расправу. Точные причины изменения отношения царя к Курбскому ученые назвать затрудняются, перечисляя, как и военные неудачи, так и гельметское дело, а также близость с Адашевым и Сильвестром, которые впали в немилость капитально, чем вызвали проблемы и у всех своих знакомых. На эту тему обсуждалось много, версии строились разные, в том числе и то, что никакого недовольства не было. Но в наши дни ученый историк Борис Флори, всё же нашёл доказательства того, что в немилость Курбский впал. В общем-то интуиция его не подвела.
В апреле 1564 года, оставив здесь жену (возможно с ребёнком), судьба которой осталась неизвестной не только для историков, но и для самого Курбского (видимо, узнать это было посложнее, нежели, кто с кем спит) бывший храбрый воевода, по предварительному сговору с Сигизмундом вторым, сбежал на сторону врага, едва ли не через дырку в заборе. Ну…Вот так.
Причин любить Басмановых у Курбского не было. Результатом этого стали недюжинные старания оплевать их как можно гуще. И сына, и отца. Либералы всех времен и народов из числа тех, для кого понятия «Родины» не существует, а истинное значение понятия, заменяется красивыми словами о «борьбе с тиранией», очень любили и любят до сих пор представлять Курбского «честным и смелым человеком», «отважным и неполживым борцом».
Скажем так, «борец с тиранией» из бывшего хорошего воеводы получился слабый. Обосновавшись за границей, Андрей Курбский взялся за писательское перо и излился рядом произведений, среди которых нас по существу нашего вопроса интересуют два. «История о великом князе московском» («История о великом князе Московском, о делах, еже видехом очима нашима») 1573 года и блок писем, так называемых «посланий» Ивану Грозному, первое из которых писано ещё при жизни Фёдора, а остальное царь с бывшим воеводой досочиняли уже после.
Как заметил историк Дмитрий Володихин, не требуется много силы, смелости, отваги, бороться с чем-то, сидя на безопасном расстоянии. Как, собственно и сделал Курбский. Своими гадостными и пакостными высказываниями в адрес Ивана Грозного и его первых советников, ставших таковыми в годы опричнины, Курбский лишь выпускал собственный пар персональной озлобленности. В отличии, например, от митрополита Филиппа, который пошёл против воли царя и был низложен, а после задушен. В отличии от Алексея Даниловича Басманова, который будучи первым советникам царя, согласно одной из версий, вызвал на себя и своих близких гнев, выступив против неоправданно жестоких мер против новгородцев. В отличии (даже) того же самого Овчины… Андрей Курбский, в отличии от перечисленных, ничем не рисковал. Он сидел уютно, в тепле и писал вышеупомянутые «пафосно-обличительные» послания, не рискуя тем же вечером быть задушенным в подвале.
Что касается «правдивости» и «честности», то Курбского, можно смело назвать «передовиком по изготовлению сплетен» и плетению кружевных писательских словес. Он оставил ученым-историкам массу загадок, над которыми до сих пор ломают голову. Был Сильвестр на Соловках? Не был? Вроде не был, доказательств нет, но почему Андрей Курбский утверждает, что был? Что такое «Избранная Рада»? Была она? Насколько она «избранная»? Почему она «избранная» и почему «рада»?
«говорят нередко о правительстве «Избранной рады», хотя подобное сочетание суть тавтология. Князь Андрей Курбский, уже будучи в эмиграции, изобрел «Избранную раду» как привычное для шляхетского уха Великого княжества Литовского понятие» Фроянов И.Я. «Грозный. Опричнина»
И всё в таком духе. Курбский многократно замечен и уличен в своеобразном отношении к реальной информации, искажению оной и порождению многочисленных «иносказаний». Филологически и литературно, переписка Грозного и Курбского ценится очень высоко, изучается, стоит в числе литературных памятников, но… Да кто же мешает? Ради Бога. Литература, так литература. Согласна. Читать Курбского легко и интересно. В любом случае, переписка талантлива и вызывает эмоции, подвигает много думать и размышлять. Но кому придёт в голову изучать историю по «Войне и миру», несмотря на то, что это шедевр отечественной литературы? Для изучения истории есть документы, летописи и другие более объективные источники.
Более того, кому придёт в голову, однозначно полагаться на правдивость характеристик данных заведомым врагам? Курбский, прости Господи, воевода, который сбежал, кинув царя и отечество, имея определенные военные, если не тайны, то знания. Как подметил А.А.Зимин в своем исследовании «Опричнина»:
«Побег Курбского за рубеж заставил Ивана Грозного поспешить с проведением задуманных реформ» (с). Настолько всё выстраивалось печально. Более того, он не просто сбежал и где-то доживал свои дни в тихом замке с камином, скрывшись от «длинной руки» царя – тирана. В дальнейшем, Курбский воевал на стороне врага против нас. Против своей страны, которая его вырастила. Какая ирония! Одно из писем Курбский дописывал находят в отнятом у нас Полоцке! Каково?
Как можно, в двадцать первом веке, обладая обширным раскладом всех событий того времени, серьёзно воспринимать слова подобной персоналии, относительно кого-либо, в частности тех людей, которые благополучно заняли «его место»? К слову, которое он сам оставил. Безусловно, Курбский в письмах Грозному выставляет себя сиротинушкой и страдальцем, «вынужденным», но… через забор его бегать никто не заставлял. А с точки зрения истинного христианина и моралиста, коим Курбский себя пытается выставить, в принципе было бы логично смиренно свою судьбу принять, а не доходить от откровенного предательства.
Воспринимать слова Андрея Курбского без «деления на шестнадцать», минимум – недальновидно, максимум – странно. Предсказуемо и ожидаемо (как у всех «неполживых»), в список «достойных людей», о которых Курбский мог выдавить из себя что-то положительное, входили лишь откровенные противники Ивана Грозного. Что – то вроде «хорошие сапоги – надо брать» (с). Естественно, первые советники царя в «список достойных людей» не входили. Тем более, Басманов (который будучи военным, Родину не предавал и не сбегал) с сыном. Личные счеты и неприязнь ко всем, кто «выжил» Курбского из России, из-под крылышка Ивана Грозного, очевидны и давно известны любителям родной истории или грозненской эпохи в частности.
«Противники Грозного прекрасно понимали значение Басманова как вдохновителя начавшихся опал и казней. Немедленно после побега в Литву Курбский обрушился с яростными нападками на некоего царского «потаковника», который «детьми своими паче Кроновых жрецов действует». (Согласно греческой мифологии, Кронос, отец Зевса, пожирал своих детей.) Это был намек на юного фаворита Грозного Федора Басманова. Сей «потаковник, — писал Курбский, — шепчет во уши ложная царю и льет кровь кристьянскую, яко воду» Скрынников Р.Г. «Иван Грозный»
Для советников царя, Курбский даже придумал специальный термин «ласкатели». Если что, это не имеет никакой сексуальной коннотации, если что, это синоним слова «льстецы».
«Ласкатели – специфическое определение Курбского. Им он обозначает политические силы, стремившиеся, по его мнению, воздействовать на чувственную, «животную» часть души И.Грозного, которая способна воспринимать лишь язык лести и ласки, но глуха к доводам разума. В отличии от ласкателей Избранная рада взывает к разуму царя, ее язык – это не лесть, а мудрый совет. В душе Ивана Грозного, полагает Курбский, постоянно происходит борьба разумной и чувственной ее частями, результаты которой оказывают существенное влияние на судьбы страны» (Елисеев)
А теперь, собственно, перейдём непосредственно к творчеству Курбского. Что в данном случае необходимо учитывать прежде всего? Условность хронологии. Временную разницу между написание посланий и их публикацией, то есть до знакомства общественности с письмами. Когда Курбский и Грозный переписывались, скорее всего каждый из них догадывался, что письма рано или поздно могут стать известны широкой общественности. Однако, писались они не для этого. А друг для друга. Изначально это была всего лишь приватная переписка двух лиц. Не более. Долгое время письма лежали в столе у каждого, затем до них добрались немногочисленные первые историки. И только в 1833 году первое издание «Сказаний князя Курбского» было издано, увидело свет, стало доступно многим, благодаря усилиям и работе Н.Г.Устрялова. Первое письмо написано примерно в 1564 году (ответ царя значится от 5 июля 1564 года), второе датировано 1577 годом, последнее 15 сентября 1579 года.
Для всех увлеченных и изучающих тему с радостью спешу посоветовать лучшее на мой взгляд издание этой переписки, а именно от издательства «Наука» (Ленинградское отделение 1979 г). Издание просто великолепно! В него входят оригиналы, перевод, очень обширные комментарии, сопроводительные статьи, статьи по археографии. Приготовили данное издание для легендарной серии «Литературные памятники», практически звёзды нашей отечественной науки. Текст подготовили Я.С.Лурье и Ю.Д.Рыков. Ответственный редактор Д.С.Лихачев, комментарии к посланиям Курбского – В.Кобрин, перевод О.В.Творогов, подготовка текста посланий И.Грозного и комментарии к ним – Я.С.Лурье, перевод Я.С.Лурье и О.В.Творогова. Археографический обзор – Ю.Д.Рыков (по Курбскому), по Грозному Я.С.Лурье, статьи – Д.С.Лихачев, Я.С.Лурье.
Разбирая послания Курбского, необходимо отметить, что никаких прямых указаний на связь царя и Фёдора в письмах нет. Ровно, как нет никаких имен. Не думаю, что Курбский не называет их из соображений секретности и конфиденциальности, скорее всего это связано с обыденностью момента. Два человека переписываются о том, что нам кажется иносказанием и загадкой, но для них является вполне понятным, будь то факт или наоборот сплетня. То есть, каждый из них просто понимал о чём речь идёт, вне зависимости от верности информации, а значит переписка не требовала лишних уточнений.
Во-первых, иносказательностью остаётся момент относительно убийства Репнина и Кашина. Вот так выглядит это в первоисточнике:
«Зачем, царь, сильных во Израиле истребил, и воевод, дарованных тебе богом для борьбы с врагами, различным казням предал, и святую кровь их победоносную в церквах божьих пролил, и кровью мученическую обагрил церковные пороги…»
Никто не называется и можно лишь сопоставлять. Что собственно ученые и делают. Предполагают, что речь идёт о двух упомянутых.
Тоже самое можно увидеть и в знаменитой фразе о жрецах Крона, которые все так почему-то любят не просто связывать с именем Фёдора Басманова, но добавлять к ситуации эротический подтекст:
По сути: Анастасия умерла в 1560 году, когда Фёдор еще даже не служил. Ему было около 12-13 лет. В 1561 году «безутешный вдовец» уже женился на Темрюковне, а к примерному моменту приставления Фёдора ко двору (1562-63 гг) уже навряд ли был настолько сильно безутешным, что утешаться кинулся не к молодой жене, кою сам выбрал и не к десяткам любовниц, а к молодому мальчику. Я не знаю, насколько нужно не любить окружающий мир и людей в принципе, чтобы на полном серьезе или для развлечения, плавать по волнам подобных фантазий. Такое можно назвать лишь определением самого же Курбского «силлогизм сатанинский».
«Кроновы жрецы» исходя из контекста писем как Курбского, так и Ивана, с наибольшей вероятностью отражают политическую ситуацию вокруг всех упомянутых, окрашенную враждой и озлобленностью. То, о чём я говорила в начале и во всех своих работах. Революция – всегда пожирает своих детей. Ровно, как и любой политический проект. Интересный факт, что выражение «революция пожирает своих детей», приписанное трём разным авторам, всё же основана как раз на отсылке к мифу о… да, к мифу о Кроне, а не к эротическим мифам. Крутить в данном случае выражение можно по-всякому и так, и сяк. Курбский мог проецировать «Крона» на уже имеющиеся жертвы, но мог и предполагать возможную оконцовку событий для всех остальных, в частности самих создателей опричнины. Беглый воевода, был «хоронякой» и предателем, но дураком не был. Если же прибегать к иносказательности с точки зрений нашего времени, то назвать «Кроном» можно Россию, можно Грозного, ситуацию с опричниной и так далее. Так же, как и под «детьми» можно подразумевать детей советников, можно народ. Можно аллегорично «опричнину», которая сперва будет есть изменников и простой люд заодно, а потом съест самих опричников. И так далее. Единственный элемент, который будет в данном случае стабильным – это сын Басманова, который действительно мог прожить намного дольше и больше сделать, не случись в его жизни проект отца, который хотел «как лучше». Крутите этот миф, как хотите. Единственное, чего нет в этих страшных аллегориях, метафорах, это опять же эротического подтекста. К слову говоря, само выражение «жрецы Крона» не является ни устойчивым, ни идиомой, как например, фразеологизм «авгиевы конюшни». Оно лишь отсылает к самому мифу, а не к его элементу. В самом же мифе, повторюсь, речь идет совершенно не о чувственном. Это, об уничтожении собственного порождения.
Собственно говоря, это то немногочисленное, что можно выловить из писем Андрея Курбского. Другая история с его публичным произведением «История о князе московском». Датируется произведение 1579 годом. Для работы очень советую перевод кандидата исторических наук С.Елисеева из книги «Московское государство 16 век» Издательство Молодая гвардия 1986.
На момент появления «Истории», уже написал своё произведение Шлихтинг, запустил сплетни Штаден и сказочник Гваньини. К моменту написания послания, Курбский сам уже скорее всего подзабыл как Россия выглядит, но тем не менее, теперь уже называя имя Фёдора, берется судить кто с кем спит и что здесь происходит. Впрочем, текст «Истории» у разумного человека вызывает много вопросов.
«. того жь лета и того единого дня в новопоставленомъ граде на самом Танаисе, посланными от него прелютыми кромешники. У нихже былъ воевъ демонскихъ воевода, любовникъ его, Федор Басманов, яже последи зарезалъ рукою своею отца своего Алексея, преславного похлебника, а по их языку маняка, и губителя своего и святоруские земли. О Боже праведны, коль праведенъ еси, Господи, и праведны судьбы твои! Что братиям готовал, то воскоре и самъ вкусил. «
Перевод (беру более обширный фрагмент): «В тот же год и в тот же день, на самом Танаисе, в новопоставяенном городе воевода демонского кромешного войска, царев любовник Федор Басманов, своей рукой зарезал отца своего Алексея, преславного льстеца, а на деле маньяка (безумца) и погубителя как самого себя, так и Святорусской земли. О боже праведный! Как праведны, Господи, судьбы твои! Что братьям готовил, то и сам вскоре вкусил! В те же дни был убит прежде упомянутый, славный в доброте своей, светлый по роду князь Владимир Курлятев, и вместе с ним заклал он и Григория Степанова, сына Сидорова из рода великих бояр рязанских. А тот-то отец его, Степан, был муж прославленный в добродетелях и в богатырских делах опытен, служил много лет, аж до восьмидесяти верно и трудолюбиво империи Святорусской… Потом, через семь дней напал на тот новопоставленный город царь измаильтянский со своими царевичами с десятитысячным войском, христианские воины с ними крепко сражались, защищая город и проживающих в нем убогих христиан от наглого нахождения поганского; в той защите многие проявили мужество и в том бою были сильно ранены, некоторые же убиты погаными. Сразу после битвы или через три дня после нее случилось нечто предивное и ужасное, изумления достойное, о чем слышать очень тяжко. Произошло внезапное нападение от того прелютого зверя и Святорусской земли губителя, антихристова сына и сатанника; и так его кромешники напали на оставшихся христианских воинов, ни о чем не подозревавших, только что избавившихся от измаильтянского избиения. Они увидели их, рассказывают, прибежавших в город, вопиющих и беснующихся, рыскающих по домам и станам и выспрашивающих: «Где князь Андрей Мещерский и князь Никита, брат его, и Григорий Иоаннович, сын Сидорова (вышеупомянутому двоюродный брат)?» Слуги их показывали им свои раны, от измаильтян полученные, они же, как неистовые, видя их живыми, вскочили в дома и стали их резать заранее приготовленными мучительными орудиями, увидев же их мертвыми, поскакали к зверю своему с постыдным известием…»
Если Вы задали себе вопрос «что-то тут не так», то Вам не показалось. Тут на самом деле «кое-что не так». Действие «отцеубийства» из Москвы, Белозёрья или на худой конец Новгорода, перенеслось внезапно в Танаис, на пару годков раньше. Танаис – греческое название Дона. События, о которых речь идет тут же, в контексте, а именно убийство В.К. Курлятева и Г.С. Сидорова, датируются историками 1568 годом и происходят в городе Данков. Как раз близко туда и как раз Данков был «новопоставленным». И именно для умерщвления Сидорова и Курлятева в Данков и был послан Фёдор Басманов по заключению историка Б.Флори. Однако, у Андрея Курбского всё выглядит весьма и весьма запущенным. Туда же, на Танаис переносится исполнение греко-римской трагедии под названием «отцеубийство». Так еще и погром с резней всплывают. Правда, по тексту не очень ясно, учинил погром «сатана-сын» или «сатана-отец» (до этого «погубителем земли Святорусской» Курбский называл А.Д.Басманова). А что? Психанул и воскрес. Воскрес и психанул. Ну, а что? У Курбского и такое может быть.
Но не будем отвлекаться. И так, барабанная дробь. После абстрактных «нечестных деяний» Шлихтинга (которые все трактуют как «содомию»), сплетен Гваньини, не скрывавшего пристрастий к Шлихтингу и абстрактных писем Грозному, где кроме «Крона» жрущего, а не занимающегося пороком, впервые появляется слово «любовник». Добрались!
А вот теперь, немного практических сведений.
Итак, Фёдор Басманов начинает служить в 1562-63 гг. в Полоцком походе. Ему около 15-16 лет. До этого Андрей Курбский мог видеть его хоть каждый день (что вряд ли), но маленьким мальчиком. То есть теоретически, пересекаться с дееспособным Фёдором, Курбский мог только плюс-минус в это время. Однако, сам Курбский в походе не участвует. То есть даже в 1562-63 их контакт сведен к смешному минимуму. А в 1564 году, Курбский сбегает. Активная деятельность Фёдора в качестве опричника и фаворита Ивана Грозного тянется примерно с 1564 по 1569(70). Вопрос: где и как Фёдор и царь предавались содомской любви, что это стало так хорошо известно Андрею Курбскому и сколько лет было красавцу-соблазнителю Фёдору, который умудрился по мнению беглого воеводы, оказаться в донжуанском списке царя между восьмью официальными жёнами и неизвестным нам числом любовниц?
По поводу второго, хочется сказать один важный момент. Когда мы говорим о людях той поры, мы, всегда смущаясь добавляем «они взрослели раньше нас». Безусловно. Но, во-первых, есть разница между воинским делом, к которому мальчиков готовили с рождения и тем, что описывает Курбский. Во-вторых, собственные двадцать четыре года, Андрей Курбский в «Истории» оценивает, как совсем юный возраст. Причем (!!) для военных действий. Юный, мол, был… Всего –то двадцать четыре годика, да такой талантливый, что дескать Бог сподобил за мои заслуги…
Водить полк в 24 годика в военной Руси, Курбский – чрезмерно юный. В этом же возрасте, Фёдора уже не было в живых. А обвинять невесть в чем юношу лет шестнадцати, это в общем-то по мнению Курбского – нормально.
По поводу же первого, всем любителям экстремальной эротики, хочется напомнить, что такое собственно военный поход. Но лучше меня, это сделает сам Андрей Курбский (должна же и от него быть польза). Вот несколько характеристик из его «Истории» не о полоцком, но о казанском походе. Временной разбег маленький, условия через десятилетия поменялись не сильно. Более того, Полоцкий поход проходил ещё и зимой.
Будучи в такой «изоляции», Курбский на момент написания «Истории», уже много лет не держал руку на пульсе реальной жизни нашего Отечества. Он не находился здесь на момент активной работы Фёдора в качестве опричника. Он не находился здесь на момент страшной новгородской трагедии, когда лилась кровь людей и в частности решилась судьба самих Басмановых. Это, собственно всё, что нужно знать о Курбском как о «достоверном источнике».
В самом хорошем случае, Андрей Курбский ловил обрывочные сведения из «третьих рук», а в большинстве растворялся в собственной обиде и злобе, вполне логичного происхождения.
Однако, я думаю, даже Андрей Курбский, был бы крайне удивлен тому, как современные люди, умудряются трактовать и вывернуть его слова. Миф о Кроносе, миф страшный, об уничтожении детей, прошить эротикой. Описание эпизода с Овчиной приписывают и Курбскому, хотя Курбский единственный, кто этот эпизод не описывал, а лишь сослался на сам факт убийства Овчины, в контексте жестокий деяний царя. К слову, не Курбский, а мои современники стали авторами еще одной легенды, созданной на основе текста Курбского. А именно о том, что Фёдор Басманов принёс царю отрубленную голову Колычёва. Хотите знать откуда эта легенда? Вот отсюда:
ГЕНРИХ фон ШТАДЕН 1578 и 1581 года публикаций, в России – двадцатый век.
Еще один авантюрист Генрих Штаден (он же Андрей Володимирович) и его занимательные «Записки немца – опричника», кои являют собой презабавное чтиво.
Да, я сейчас без сарказма. Штаден, конечно, весьма негативная персоналия, а суть его произведения – это инструкция о том, как у нас что тут ограбить, но, тем не менее. Штаден наиболее беззлобный из всех перечисленных и иногда его даже бывает жалко. Не слишком комфортная жизнь, больше желаний, чем возможностей, извечные проблемы иностранца, попавшего в Россию, которому «смерть» то, что «русскому хорошо». Зависть даже к равным, если они более удачливы в достижении своих целей (Штаден не сдерживается даже в характеристиках, данных Шлихтингу)
Кроме этого, я очень благодарна Штадену, за то, что тот сам того не ведая, записал и передал нам чудеснейший эпизод о широте светлой души юного Фёдора Басманова, открытого и эмоционального. Я не сомневаюсь – изображая очередную ёрническую пакость, Штаден сам не понимал, что через его черные краски проступает солнечный, светлый, позолоченный образ боярского сына, готового и желающего отдавать другим. Жаль, другие этого не могли оценить. Немножечко по-юношески хвастливо, но невероятно трогательно. Я писала об этом эпизоде отдельно (полный текст) https://www.chitalnya.ru/work/2933981/
Но именно наивная глупость дурочка Штадена, позволила ему на «голубом глазу», зафиксировать этот ироничный эпизод, до которого псевдо- поклонники Фёдора Басманова обычно не доходят. Ибо лень, думать надо, и зачем? Про «разврат» интереснее.
В случае со Штаденом, необходимо оговорить один очень важный момент. Первоисточником произведение Штадена можно назвать лишь условно. Дело в том, что рукопись Штадена нашлась и попала в руки историков лишь в. двадцатом веке! Это та информация, которую нужно искать и изучать, но в интернете её упорно опускают и теряют.
То есть, нам всегда нужно учитывать тот момент, что ни Карамзин ни любые другие историки вплоть до начала двадцатого века, характеризуя Фёдора Басманова, использовать Штадена не могли физически. Есть небольшой шанс, что произведение мог читать Курбский, но никаких доказательств не имеется.
Как и Шлихтинг, Штаден попал в русский плен в 1564 году и всячески здесь пытался подзаработать деньжат. Но толмачество или меховая торговля у него не пошли и Штаден благополучно подался в опричники, чтобы «грабить» так же как и остальные, обогащаться, а потом «обличать». Хотя, есть, например, историки (среди них Альшиц), кто вообще сомневается в причастности Штадена к опричникам.
Сцапав все, что мог унести, он благополучно бежал в 1576 году и засел сочинять авторские планы «по захвату Московии». Я не шучу. Вся книга Штадена «от» и «до» расписывает как у нас здесь что ограбить, какой монастырь побогаче «вынести» и как разорить. Хо-орошая настольная книга, не правда ли? Почему это выглядит беззлобно на фоне остальных трудов? Потому что Штаден, на мой субъективный взгляд, минимально вкладывает в повествование собственные эмоции. Он сильно сосредоточен на мелких деталях (что, кстати, делает произведение Штадена небезынтересным) и распаляться ему, как автору не с руки.
Публикация произведения за границей датируется 1578 годом для императора Рудольфа Второго и 1581 для Юхана Третьего.
Про моральный облик данной персоналии, я уже упомянула. К слову, Штаден был активным участником кровавого новгородского погрома, что в своих записках и зафиксировал. В отличии от тех же Басмановых, которые всю жизнь были у всех на виду, но на страницы официальных летописей, ни на страницы мемуаров, в связи с новгородским погромом не попали.
Отмечу, что произведение Штадена получило довольно низкую оценку переводчиков. Уважаемому И.И.Полосину, который занимался переводом, пришлось знатно потрудиться, чтобы привести в приличный вид косноязычие господина Штадена и сделать его пригодным для чтения. Посему, делать какие-то глубокие выводы на основе текстов «немца – авантюриста» – дело в принципе не слишком перспективное. О Фёдоре у него всего два упоминания. Замечательный эпизод разговора Штадена и Фёдора на свадьбе последнего, о котором я упомянула уже и небольшое упоминание в негативном контексте.
Вот, что собственно пишет Штаден.
«. Алексей (Басманов) и сын его Федор, с которым великий князь предавался разврату (pflegte Unzucht mitzutreiben), были убиты…»
( перевод И.И.Полосина)
» Разврат — испорченность нравов, низкий моральный уровень поведения, отношений» (Ожегов)
Во-вторых, дословный перевод Штадена звучит как /употребляемый для блуда/
В каноничной религии определение «блуда» обозначает вполне конкретные вещи, НИКАК не связанные с содомией. Всегда понятие «блуда» идет с различными вариациями осквернения тела и, главное, неверностью выбранному/законному партнеру.
1) физическая близость лиц, не состоящих в законном браке;
2) всякое уклонение человека от Божьего промысла о нем, идолопоклонство неверие. Является второй из восьми главных страстей. Грех супружеской измены называется прелюбодеянием;
3) Блуд как искажение отношений между полами и заложенной в них Божественной цели есть грех, ибо он предполагает лишь достижение чувственного само- или взаимонаслаждения. Проявляясь в виде помысла, страсти, развращающих слов и т.п., блуд посягает на чистоту и целомудрие человека.
«Блудодеяние-разврат телесный и неверность Богу, которая по аналогии с неверностью супружеской является вероломным и незаконным актом, оскорбляющим любовь и милость Божию.
«Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф 5:27-28)
Свт. Иоанн Златоуст восклицает: «…нет подлинно ничего постыднее человека, который блудодействует после брака».
«Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1 Кор 7:2-5).
«Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог» (Евр 13:4).
Мф. 5: 28: «Каждый, смотрящий с вожделением на женщину, совершил с ней прелюбодеяние в сердце»
Н.М. КАРАМЗИН «История государства Российского»
Карамзин, безусловно, не первоисточник. Но сказать о нём нужно. Во-первых, он фактически один из первых, кто проделал колоссальную историческую работу по сбору информации. Во-вторых, стоит обратить внимание на некоторые особенности использования им собственной же информации, которые привели к большим проблемам для Фёдора в искусстве и художественных произведениях, ибо на Карамзина оглядывались и вдохновлялись творцы последующих эпох.
Н. М. Карамазин создавал свой труд «История Государства Российского» несколько веков спустя. Труд этот невероятно ценен с художественной и «поэтической» точки зрения, но с исторической, многократно пересматривался историками. В том числе с нравственной точки, в зависимости от политической идеологии той или иной эпохи.
А.А. Зимин отмечает, что именно Н.М. Карамзин ввел в научный оборот много архивных документов. Александро-Невскую летопись, сочинение Гваньини, о коем говорилось выше, послание Таубе и Крузе, переписку Грозного с Курбским. Три последних источника, как мы уже увидели – сомнительны и своеобразны, когда речь заходит о характеристиках живых людей, но, тем, не менее, способны быть ценными по иным вопросам.
Но, надо понимать, что Карамзин – историк. Он – не является очевидцем или современником событий с участием Фёдора Басманова. Он собирает имеющуюся информацию, обрабатывает её, включает новые документы в блок уже наработанного. Среди того, на что Кармазин опирается для создания своего труда, в частности девятого тома «Истории государства российского», всё те же иностранцы, ненавидящие Басмановых, царя и опричнину. А кроме иностранцев – Курбский с теми же параметрами.
В результате, Карамазин предлагает нам опоэтизированный вариант отечественной истории с довольно субъективными оценками людей и событий. Из неоспоримых плюсов – чудесный эпизод о защите Басмановыми Рязани, написанный, будто не Карамзиным. Настолько сильно выделяется этот кусок из общего контекста…
Из минусов – всё остальное. А именно, откровенно отрицательное отношение Карамзина к Басмановым. В частности, к Фёдору. Хотя лично мне, причины неприязни не понятны: какие у него могли быть счёты к мальчишке из шестнадцатого века?
Вот описание ссоры двух молодых аристократов у Карамзина:
«Между новыми любимцами государевыми отличались боярин Алексей Басманов, сын его, кравчий Фёдор, князь Афанасий Вяземский, Василий Грязной, Малюта Скуратов – Бельский, готовые на всё для удовлетворения своему честолюбию. Прежде они под личиною благонравия терялись в толпе обыкновенных царедворцев, но тогда выступили вперед и, по симпатии зла, вкрались в душу Иоанна, приятные ему какою-то легкостью ума, искусственной весёлостью, хвастливым усердием исполнять, предупреждать его волю как божественную, без всякого соображения с иными правилами, которые обуздывают и благих царей и благих слуг царских, первых в их желаниях, вторых в их желаниях, вторых в исполнении оных…» Карамзин Н.М. «История государства российского» 9 том
По ней легко понять, что объективности от Н.М. Карамзина можно не ожидать, а уважение здесь отсыпают лишь избранным (по своим внутренним параметрам) «любимцам». Зашкаливающая субъективность в глаза не просто бросается, она стреляет как масло. Однако, это всё эмоции непосредственно Н.М. Карамзина, все «эпитеты», выбранные для описания сути советников царя, исключительно автора «жуткого рассказа». От чего «весёлость» искусственная? Почему «усердие исполнять» и «лёгкость ума» идут с отрицательной коннотацией? Откуда сведения о тайных помыслах вышеназванных людей, в частности у Карамзина? В знание помыслов Шлихтингом или Штаденом намного легче поверить, ибо всё-таки они находились в опричнине.
И так далее. К сожалению, как я уже сказала, работой Карамзина, вдохновлялись многие творческие люди при создании произведений. Как далее, будут вдохновляться уже Алексеем Константиновичем Толстым, автором «Князя Серебряного», иной раз вообще выдавая фантазии последнего за правду то ли из летописей, то ли из документов. Чёрт этих извращенцев разберёт.
ЭПИЛОГ
Сергей Михайлович Эйзенштейн, в своём фильме уловил одну характерную особенность грозненской эпохи. Её машкерность. Масочность, балаганность, карнавальность. Всему этому присуще насмешки, чрезмерная театральность и глум. Даже убивали часто глумливо, с «придумкой». Иван вообще любил всё делать «с огоньком». Это не осуждение. Просто подчёркиваю особенность, которую заметила ещё до близкого знакомства с работой Эйзенштейна.
Интересно, доиграли ли?
А если серьёзно, то Фёдор Басманов до сих пор продолжает (уже пять веков) вести свою самую главную партию. Последнюю, а потому самую трудную. С теми силами, которым проиграть нельзя. Ибо душа такого человека как он, интересна обеим сторонам.
Только в этой игре ему дали преимущество: живые фигуры на шахматной доске, которые сами могут выбрать себе цвет и решить за кого им играть. Осталось выбрать… За чёрное или за белое?
Чью сторону примите Вы, в этой решающей партии за честь, имя и душу беспокойного, обаятельного и трагически погибшего мальчишки – опричника?
Ввиду не очень адекватной ситуации, описанной выше, мои авторские работы (и работы некоторых моих единомышленников), посвященные Фёдору Басманову (кроме художественных произведений) можно найти в социальных сетях под хештегами #настоящийфедорбасманов #федорбасмановбезлжи и #дорогафедорабасманова #настоящееисторическое