Что сейчас вместо фскн
Год без наркополиции: кто выиграл от реформы
МОСКВА, 18 апр — РИА Новости, Сергей Лютых. Год назад была ликвидирована Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков. Ее полномочия были переданы полиции, но не все: без силового кураторства осталась работа по реабилитации наркоманов. О плюсах и минусах проведенной реформы — в материале РИА Новости.
Профессиональное ядро и бюрократическое ярмо
До прошлого года сотрудники ФСКН и полиции параллельно друг другу занимались борьбой с незаконным оборотом наркотиков. Конкуренция, со всеми ее плюсами и минусами, была вынужденной: к торговле и хранению запрещенных препаратов причастны многие преступные группы, а не только специализированная наркомафия.
Известно, что МВД возбуждало больше уголовных дел об обороте наркотиков, чем ФСКН: за 2013-2014 годы это 64,4 процента из 535 тысяч выявленных преступлений. Однако средняя масса изымаемого вещества у наркополицейских была в среднем в два раза больше (20 и 39 граммов по каннабиноидам) за те же годы. А по некоторым видам запрещенных препаратов — сибутрамину и анаболическим стероидам — работали практически только сотрудники ФСКН.
Изъятие больших партий наркотиков, задержание межрегиональных и международных групп наркоторговцев, а также выявление подпольных лабораторий — это прерогатива оперативных подразделений, действующих на федеральном уровне с опорой на мощный агентурный аппарат. Именно эти подразделения составляли основную ценность и незаменимость Госнаркоконтроля.
После ликвидации ФСКН весной прошлого года оперативное ядро наркополиции перевели в МВД. Борьбу со смертоносным дурманом наконец сконцентрировали в одном ведомстве, но процесс реформирования пока далек от завершения, что сказывается и на статистике. За 2016 год, к примеру, из незаконного оборота была изъята лишь 21 тонна наркотиков (на 13 тонн меньше, чем в 2015-м).
Бывшие сотрудники ФСКН жаловались, что с 31 мая и до зачисления в МВД они оказались без денег, выслуга лет также прервалась. Некоторые сотрудники, чтобы обеспечить свои семьи и платить за кредиты, оформлялись на любые вакантные должности, шли в рядовые полицейские.
Во время переходного периода, писал в обращении к президенту один из экс-наркополицейских, его коллеги «охраняли помещения, готовили имущество и дела к передаче в МВД», а не боролись с наркоторговлей.
В настоящее время подразделения по контролю за оборотом наркотиков МВД укомплектованы практически полностью.
«На 64 процента штат состоит из бывших сотрудников органов наркоконтроля, — рассказал РИА Новости заместитель начальника Главного управления по контролю за оборотом наркотиков МВД России Cергей Сотников. — Изъявившие желание поступить в органы внутренних дел Российской Федерации сотрудники ФСКН приняты на службу в порядке перевода без испытательного срока. Большая часть из них имеют существенный опыт в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков, в результате чего сохранено профессиональное ядро упраздненной службы».
По словам замначальника ГУНК МВД, решены основные тыловые вопросы. «Сотрудники обеспечены организационно-техническими средствами, современным вооружением, средствами индивидуальной бронезащиты и специальной техникой», — пояснил Сотников.
Главной проблемой, замедлившей реформу, стала необходимость соблюдения бюрократических тонкостей. «В ограниченный период времени сформированы и начали работу подразделения по контролю за оборотом наркотиков как в центральном аппарате МВД России, так и в территориальных органах. При этом потребовалась существенная корректировка законодательного обеспечения деятельности ведомства в антинаркотической сфере, а также правового регламентирования оперативно-служебной деятельности подразделений».
Было подготовлено 220 нормативных правовых актов федерального, межведомственного и ведомственного уровней.
Курировать нельзя освободить
По словам Сергея Сотникова, усилия новой полицейской службы сконцентрированы не только на борьбе с наркобизнесом, но и на «профилактической деятельности по снижению спроса на наркотики». Однако представители организаций, помогающих наркозависимым, говорят, что от вопросов реабилитации их клиентов в Министерстве внутренних дел решительно отмежевались.
«Мы провели несколько встреч с руководством ГУНК МВД. Заместитель начальника главка Сергей Сотников участвовал в очередном съезде руководителей православных реабилитационных центров в октябре 2016 года. Он сообщил нам о полном нежелании МВД брать на себя функции по реабилитации и ресоциализации и вообще иметь к этому какое-то отношение. Таким образом, никакого федерального куратора реабилитации наркозависимых на сегодня нет,» — рассказал РИА Новости Алексей Лазарев, член правления Фонда святого праведного Иоанна Кронштадтского, координирующего работу системы помощи наркозависимым Русской православной церкви.
Минздрав, который, по словам Лазарева, может взять на себя функции по координации, очень быстро (через формализацию и невыполнимые регламенты) способен оставить за бортом НКО, оказывающие сегодня услуги по социальной реабилитации. «Это опасно исчезновением социальных центров как таковых», — отметил он.
Сергей Сотников рассказал РИА Новости, что координацией реабилитации занимаются региональные власти. «В большинстве субъектов Российской Федерации издан нормативный правовой акт, регламентирующий ведение реестра негосударственных организаций, включенных в региональный сегмент системы комплексной реабилитации и ресоциализации», — пояснил замначальника ГУНК.
Материальную поддержку негосударственным реабилитационным центрам через механизмы субсидий и грантов оказывают, по его словам, местные органы власти, а «медицинская реабилитация осуществляется, как и ранее, медицинскими учреждениями».
Кесарю кесарево
Между тем предпринятые несколько лет назад попытки ФСКН стать федеральным куратором реабилитации наркозависимых, от которых теперь якобы открестились в МВД, вызывали массу претензий общественников как посягательство на свободу и почва для коррупции.
«Подмяли под себя реабилитацию наркозависимых, назвав ее социальной (оказывается, реабилитацией должна заниматься полиция!), и запросили на это столько денег, что Минфин только рот открыл», — писал руководитель программы «Новая наркополитика» Лев Левинсон.
А психолог и руководитель реабилитационных программ фонда «Нет алкоголизму и наркомании» Денис Автономов указывал, что разработанный ФСКН проект госпрограммы реабилитации и ресоциализации потребителей наркотиков «необоснованно дорог, создает предпосылки для создания узкого круга «своих» реабилитационных центров, содержит методологические ошибки, противоречит принципам медицинской этики и доказательности».
Таким образом, нынешняя «отстраненность» МВД — шаг в сторону свободы действий частных центров. От профилактики же как таковой в полиции никто не отказывался. Да и сделать это невозможно. Участковые и сотрудники по делам несовершеннолетних волей-неволей работают с наркозависимыми или теми, кто находится в зоне риска, в ежедневном режиме.
Есть в МВД и богатый опыт проведения различных тематических операций, в прошлом году к ним добавились антинаркотические: «Мак-2016», «Дети России — 2016», «Сообщи, где торгуют смертью!» и «Призывник». «В ходе их проведения выявлено порядка 34 тысяч наркопреступлений, изъято свыше четырех тонн наркотиков», — говорит Сергей Сотников.
Погоня за спайсами
И все же нельзя сказать, что период переформатирования работы наркополиции стал каникулами для наркоторговцев: за прошлый год выявлено свыше 200 тысяч наркопреступлений. И это не мелкие дилеры «с района» со спичечными коробками конопли. «Доля зарегистрированных тяжких и особо тяжких наркопреступлений составила практически 72 процента (144 тысячи)», — отметил Сотников.
МВД продолжило начатую ФСКН борьбу с торговцами спайсами — синтетическими наркотиками, называемыми «дизайнерскими» из-за постоянно меняющихся формул их состава. Эти изменения оперативно вносятся производителями, чтобы их «продукт» выпадал из перечня запрещенных веществ.
Единственный способ противодействия — столь же оперативно выявлять новые партии спайсов, проводить исследования и добавлять их в этот реестр. За второе полугодие 2016 года и первый квартал 2017-го установлено более чем 60 новых веществ.
Путин: ФСКН и ФМС переходят к МВД, создается Национальная гвардия
Расширение полномочий МВД
Президент отметил, что наркоконтроль «будет работать самодостаточно, самостоятельно, но в рамках Министерства внутренних дел», добавив, что «то же самое касается миграционной службы».
Повышение эффективности и сокращение штата
Эксперты считают такое решение оправданным и говорят, что перевод ФСКН и ФМС в систему МВД повысит эффективность работы этих ведомств.
«Учитывая, что все три организации постоянно должны друг с другом взаимодействовать, при переходе в одну структуру снизятся расходы на финансирование центрального аппарата. Также будет возможность более эффективно организовывать взаимодействие между службами», — сказал РИА Новости член комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Илья Костунов («Единая Россия»).
В Общественной палате также поддержали решение президента.
«Я всегда открыто к этому призывал и поддерживаю решение президента. Мы в настоящее время проигрываем в борьбе с наркоугрозами. Президент услышал экспертов, услышал общество, услышал профессионалов и принял крайне верное решение. И я уверен, что эффективность в борьбе с наркотиками возрастет», — сказал РИА Новости председатель Комиссии по безопасности Общественной палаты Антон Цветков.
Пока неизвестно, как эти решения будут реализованы с организационной точки зрения, но эксперты уже заявили о возможном сокращении штата ведомств, которые перешли в систему МВД.
«Для сотрудников это будут оргштатные мероприятия, будут резать структурное штатное расписание, каких-то людей будут увольнять, — в первую очередь это коснется не рядовых сотрудников, которые как занимались своей работой, так и будут дальше ее делать, а в первую очередь коснется руководства», — сказал РИА Новости адвокат Александр Глушенков.
Создание Национальной гвардии
Еще одна важная новость для МВД — создание в России Национальной гвардии.
По словам Путина, новый федеральный орган исполнительной власти создается на базе Внутренних войск МВД. Он будет заниматься борьбой с терроризмом и организованной преступностью, в тесном контакте с МВД продолжит исполнять функции ОМОН и СОБРа.
«Очень рассчитываю, что войска Национальной гвардии будут также эффективно выполнять свои задачи, как это было до сих пор, и усилят свою работу на тех направлениях, которые считаются приоритетными», — добавил он.
По мнению депутата Госдумы от фракции «Единая Россия», бывшего сотрудника управления по борьбе с организованной преступностью МВД Кабардино-Балкарской Республики Адальби Шхагошева, гвардия может стать некой базой для быстрой реакции на любые проявления терроризма и организованной преступности.
«Это адекватная реакция на состояние дел в борьбе с терроризмом, в частности, с международным терроризмом и организованной преступностью. Категорически никогда нельзя разделять организованные преступные группы с действиями террористов. Именно террористические сети сегодня лучше всех организованы, и нет таких направлений в преступном мире, которые действуют более слаженно», — заявил парламентарий.
С этой точкой зрения солидарен первый зампред комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Франц Клинцевич. По его словам, решение о создании Национальной гвардии продиктовано необходимостью более эффективной координации усилий по борьбе с терроризмом.
«Для эффективной борьбы с ним необходима более четкая и слаженная координация усилий», — сказал он РИА Новости.
Клинцевич полагает, что к работе в Национальной гвардии будет привлечена «элита, лучшие из тех, кто готов сделать все для борьбы с терроризмом и преступностью».
«Полностью поддерживаю решение о создании нового органа, который эффективно займётся борьбой с терроризмом, оргпреступностью, распространением наркотиков, получив для этого новые полномочия», — заявил сенатор.
Подробнее о слиянии, разделении и переподчинении ведомств в России читайте в справке >>
Евгений Савченко – о причинах ликвидации наркоконтроля и возможных последствиях
ФСКН, знаменитый наркоконтроль, ликвидирована с 1 июня 2016 года указом президента РФ Владимира Путина. Люди и активы ведомства переданы в структуру МВД, и на сегодня в Челябинской области уже начинает работу новое подразделение в рамках полицейского главка – управление по контролю за оборотом наркотиков. Однако в этой структуре не нашлось места руководителю бывшей наркополиции, генерал-лейтенанту Евгению Савченко. В интервью Znak.com Евгений Юрьевич рассказывает о своем отношении к реформе и подводит итоги 13 лет существования наркоконтроля.
— Евгений Юрьевич, насчет ликвидации ФСКН есть мнение, что наркоконтроль был неэффективен.
— Моя точка зрения – ту компетенцию, для которой когда-то создавали наркоконтроль, эта структура выполняла эффективно. Главной нашей задачей была борьба с организованной наркопреступностью. Любая ликвидация организованной группы наркоторговцев – это одновременно профилактика появления десятков, а то и сотен мелких наркогрупп, это профилактика распространения наркотиков, так называемого «одноклеточного сбыта», хранения. В чем особенность организованной наркопреступности? Борьба с ней на две трети должна состоять из негласных оперативно-розыскных мероприятий. И, таким образом, выявление и пресечение не так хорошо видны простому человеку, как действия других силовых структур. В отличие от классических примеров – вот идет по улице пьяный, его наряд задержал, все это увидели, вот реакция, все оценили – у нас было не так, особенно в крайние годы, когда набрал масштаб бесконтактный сбыт, когда начали работать не зарегистрированные на территории области курьеры. Одни снимали квартиры, другие приезжали-продавали, наличными деньгами никто не пользовался, в ход шли банковские карты, расчеты через интернет, диспетчеры всего этого процесса сидели за пределами области, а зачастую и за рубежом… Да, преступность не признавала ни административных, ни государственных границ. Словом, сложная система, которую с кондачка не возьмешь.
— Челябинская область – пограничная, к нам идут наркотики из-за рубежа…
— Поэтому для работы выстраивались межрегиональные группы с подчинением центральному аппарату ФСКН, параллельно строилась система своих официальных представителей за границей, чтобы напрямую работать с иностранными коллегами. Понимаете, одно дело, когда взаимодействие осуществляется через Интерпол – сначала наш Интерпол, генеральная прокуратура, потом соответствующие органы другой страны… пока еще до соседнего силового блока дойдет какой-либо запрос! Или свой офицер связи контактирует напрямую с каким-то ведомством, получает запрос, передает его напрямую, и начинается работа. Так вот успешно поработали в прошлом году с Китаем, где удалось ликвидировать целый завод по производству синтетики, провели несколько операций в Афганистане, где уничтожались уже не плантации, а лаборатории. Это все успехи от межведомственного, межгосударственного взаимодействия.
— Тогда почему об этих успехах никто не знает?
— Но если так, то почему было принято решение о ликвидации наркоконтроля? Ведь выходит, что организация была очень успешной?
— Да, так и есть. Мое мнение – возникли экономические проблемы у страны, настала необходимость сокращать издержки на госаппарат, оптимизировать системы управления.
— Потому что «Крым наш»?
— С Крымом это не связано! Здесь ведь и пресловутые санкции, и конъюнктура рынка, роль играет многое. В результате – сокращения, перевод аттестованных сотрудников в неаттестованные. Наиболее серьезные сокращения мы пережили в 2015 году. 30 декабря 2014 года получили бумагу, предписывающую подготовить сокращения порядка 15% личного состава. Новый год я никому портить не стал, руководителей собрал 2 января. Они выдали свои предложения, но я их не послушал.
— А какая была альтернатива?
Я принял решение сократить полностью несколько межрайонных отделов, усилив другие. Чтобы в области оставались полноценные структуры с оперотделами, следователями, экспертами – структуры, которые могли бы продолжать выполнять задачу. В результате из девяти межрайонных отделов мы «ужались» до пяти.
И сейчас в масштабах страны, по сути, принято такое же решение. Нас становилось все меньше, и, если штаты ФСКН в целом еще сократить, понятно, что мы не смогли бы эффективно работать. Поэтому с управленческой точки зрения решение президента мне понятно. Оптимизируются службы финансистов, кадровиков, тыловиков – ведь все это в МВД есть свое. Но зато костяк оперативно-следственных подразделений, влившись в полицию, сохраняет свою работоспособность.
— Как вы относитесь ко второй масштабной реформе в силовом блоке России? К тому, что из МВД забирают в Национальную гвардию СОБР, ОМОН, самых боеспособных людей?
— Сложности, конечно, возможны, но тут всё будет зависеть от организации взаимодействия между полицией и нацгвардией. Но ведь никто не закрыл НАК, национальный антитеррористический комитет. А функция этого органа – именно налаживание межведомственного взаимодействия, координация боевых подразделений. Есть свод сил всех правоохранительных органов, четко регламентирован порядок взаимодействия. Да, реформа. Но Росгвардия в любом случае вливается в НАК, так что взаимодействие там внутри выстроят.
— А сама Российская или Национальная гвардия вообще, по вашему мнению, нужна? Ведь были же Внутренние войска, так же не подчиненные руководству МВД на местах.
— Логика в этом новшестве есть. Во-первых, в большинстве стран, которые сегодня принято называть развитыми, категорически запрещается участие армии во внутренних локальных конфликтах. Незаконными формированиями во всем мире занимаются именно подразделения вроде национальной гвардии. Наши внутренние войска во многом уже автономны и самодостаточны. А то, что к ним присоединены «разрешители», лицензионно-разрешительные отделы МВД, и вневедомственная охрана – тоже понятно. Это сделано, чтобы не допускать распространения частных армий, замаскированных под те же ЧОПы.
— Слияние ФСКН и полиции не приведет к изменению специфики? Ведь ОБНОНы МВД занимались немного другой стороной наркопроблемы, как раз-таки «улицей».
— Ну, начнем с того, что ОБНОНов в управлениях МВД в принципе не должно было быть. Все существующие подразделения – это личная инициатива руководителей. На момент начала нашей ликвидации специалистов по наркотикам в ГУ МВД по Челябинской области было не больше 30 человек на весь регион. В основном же работали сотрудники уголовного розыска. Мне сложно сейчас говорить, какую задачу поставят моим коллегам. Ведь в президентском указе изначально прописывалась упрощенная форма перевода аттестованных сотрудников.
Мы надеялись, честно говоря, что будет создано что-то вроде транспортной полиции – специализированная, независимая структура в составе МВД. То есть просто нас передадут как есть. Для дела оно бы было эффективнее.
Ведь коль скоро две трети борьбы с организованной преступностью – это негласные методы, надо обладать соответствующими возможностями. У нас были свои секретные службы, свой спецназ, свои следователи – словом, наркоконтроль выполнял полный цикл работы. На днях были утверждены штаты подразделения в составе ГУ МВД. По сути, оно представляет из себя оперативное управление. Следователи – отдельно, секретная служба – отдельно. Командирам сложнее будет организовать на должном уровне работу, потому что надо будет преодолевать еще и внутренние барьеры, а к тем же секретчикам обращаться «в порядке живой очереди». Это не смертельно, это просто значительно сложнее, новым командирам надо будет проявить большую управленческую мудрость.
— Обязательно взаимодействовали. Например, задержания низового слоя любой орггруппы всегда лучше проводить с помощью коллег из МВД. Потому что, когда преступника берет участковый или наряд ППС, это не вызывает у верхушки ОПГ особого беспокойства, они не понимают, что стали объектом системного внимания. А вот если наркоторговцы узнают, что на них охотится ФСКН… Преступники ведь тоже знают, что мы системны, но нас мало. Много раз наши оперативники перехватывали целые архивы, базы данных, которые вели на нас разные группировки. Преступники пытались переписывать наш автотранспорт, выставлять контрнаблюдение, фотографировать наших сотрудников. Мы все-таки были ограничены в людях и средствах: доходило до того, что в межрайоных отделах сотрудники не использовали автомобили, закрепленные за ними, потому что жулики эти машины уже знали. Приходилось одалживать машины у друзей, родственников, использовать личный транспорт. Словом, в таких условиях «низовая» реализация всегда была удобнее силами МВД. Где-то нам шли навстречу, где-то не могли помочь. Сегодня у МВД появился хороший козырь: барьер между разными ведомствами убран, это плюс. Главное, чтобы не было барьеров внутри самого главка.
— Могут ли сейчас начать притеснять, зажимать ваших бывших подчиненных?
— Начнем с того, что до июля не было нового штатного расписания по этому новому управлению в ГУ МВД. Вся беда в том, что ликвидировали-то нас 1 июня, а принимать на службу в полицию фактически было некуда. Генерал Сергеев (Андрей Сергеев, начальник ГУ МВД по Челябинской области – прим. ред.), по крайней мере, поступил корректно по сравнению со многими другими регионами России. Принял людей, пусть на разные должности, разного уровня, показал, что они ему нужны. И устно пообещал парням, что как только будет «штатка», они будут переведены в новое управление и займутся своим делом.
Гораздо хуже в других регионах: я созваниваюсь с коллегами и узнаю, что оперов никуда не взяли, никаких вакансий не предоставили. Они были уволены по основанию «перевод», а их никуда не приняли. По данным Общественной палаты РФ, зависло 16 тысяч человек. Сейчас эта проблема законодательно решена, идет прием сотрудников ФСКН в ГУ МВД. Фактически в ГУ МВД на Южном Урале переведены и приняты порядка 80% аттестованных сотрудников УФСКН.
— Нельзя не спросить: а сами вы не планировали продолжать работу уже в полиции?
— То, что сформировано в составе главка – это, на нашем сленге, просто «служба». В УФСКН было несколько служб, вот в составе ГУ МВД создана оперативная служба по контролю за оборотом наркотиков с дополнительными штабными функциями. Потолок там – полковник, и генералу там делать нечего. Жаль, что в новой структуре почти не оказалось командиров среднего и низового звена управления ФСКН. Из моих заместителей в эту структуру попал только один. Из оперативных руководителей – только начальник Миасского межрайонного отдела перешел в полицию.
Все остальные начальники отказались от службы в органах внутренних дел, потому что им были предложены неруководящие должности или не соответствующие, на их взгляд, их компетенции.
Вот это больно, это командиры, выращенные за 13 лет, вышедшие из наркоконтроля, знающие «кухню», носители созданной в ФСКН школы. Такая ситуация, кстати, по всей стране. Но опять-таки мне грех обижаться: честно, я не знаю, как бы сам поступил на месте Сергеева.
— Ну да, принимать «варягов» или сажать на руководящие посты своих людей…
— Да, это ведь вопрос и определенного доверия, и компетенции. Я сам взял бы или нет? Доверие формируется пониманием внутренней компетентности человека, и, если я не понимаю его уровень, вряд ли принял бы такого. У нас вся эта ликвидация, благодаря решениям полицейского генерала, прошла все-таки нормально, не как в большинстве своем по РФ. Да, люди в чем-то потеряли, но их все-таки взяли. Теперь у них есть возможность доказать свой профессионализм и вырасти вновь.
— Евгений Юрьевич, вам не впервой переживать ликвидацию ведомства. Наркоконтроль ведь строился на базе ликвидированной налоговой полиции.
— Вы правы. Но в процессе ликвидации налоговой полиции в 2003 году пострадали в первую очередь оперативники. Многие ушли тогда как раз в МВД, так что неправильно говорить, что костяк ФСКН – это налоговые полицейские. У нас в первые годы порядка 70, наверное, процентов оперативников были как раз выходцами из милиции! Тогда тыловые службы остались на своем месте, следователям, конечно, пришлось переучиваться с налогов на наркотики – столько нюансов необходимо учитывать, чтобы доказать именно организованную группу в этом сегменте преступности! А эксперты? Это по жизни люди с воспаленными глазами, на них молились и божились и оперативники, и следователи! Так вот, пострадала при переформировании налоговой полиции в ФСКН как раз оперативная составляющая: «налоговые» опера ушли в МВД, взамен пришли ребята в основном из ОБНОНов. Кстати, большинство именно обноновцев в первый же год наркоконтроль и покинули.
И новый костяк составили парни из уголовного розыска – прижились те, кто раньше занимался убийствами, угонами. ОБНОН же был ориентирован на другого рода преступления, многие просто не понимали, для чего нужны такие тонкости – длительная разработка объекта, тщательная подготовка, сбор доказательств. Нас же с самого начала сиюминутный «галочно-палочный» результат не волновал, задачей было выйти на всю цепочку, ее разобрать – и тогда уже ликвидировать.
— Сегодня противоположная ситуация: опера почти все перешли в полицию. А другие специалисты? Те же эксперты?
— Вы начинали в налоговой инспекции, служили в налоговой полиции, потом – 13 лет в наркоконтроле. Наверное, сильный стресс – оказаться вдруг без погон?
— Но получается, вы всех перевели в полицию, а сами оказались на «гражданке».
— Но я ведь прекрасно понимаю, что для второго генерал-лейтенанта в ГУ МВД места нет. Андрей Федорович (Сергеев – прим. ред.) спрашивал, желаю ли я продолжить службу. Желание-то, конечно, есть! Но что мне может предложить руководство МВД? Я читал, многие СМИ обсуждали вопрос, что мне предлагал Сергеев. Но Сергеев не компетентен что-либо мне предлагать! Даже руководство МВД не компетентно. У меня была указная должность, то есть назначить меня куда-то или снять мог только президент.
Очень теоретически руководство МВД могло предложить мне работу начальником ГУ МВД, заместителем где-нибудь. Но – чисто теоретически.
Но я же ясно понимаю уровень ответственности начальника регионального управления! Огромное количество подразделений со своими задачами, со своей спецификой, со своими требованиями. Уж там-то я точно был бы максимально некомпетентен. Но в любом случае руководство министерства внутренних дел ничего мне не предлагало, и мне ничего не оставалось, как уходить на пенсию.
— Вы, наверное, уходили на пенсию не в «никуда», вели какие-то переговоры?
— Можно верить, можно нет, но я до последнего занимался трудоустройством своих сотрудников. Я исходил из позиции очень простой: если командир побежит вести переговоры о своей судьбе, это приведет только к панике. Поэтому я не бегал по кабинетам и никого не просил, не ходил к Борису Александровичу (Дубровскому, губернатору Челябинской области – прим. ред.). Я просто нескромно верил в свою компетенцию. Жизнь показывает, что такая позиция оправдана. Часть людей пристроены, я теперь тоже.
— Как-то официально прощались?
— 31 мая мы с руководителями вскладчину устроили прощание в одном ресторанчике. Никаких бюджетных денег, все из своего кармана. Мне понравилось, что все договорились: не давать никаких оценок ситуации. А атмосфера у нас всегда была рабочая. Мы сделали на свои деньги памятные буклеты с историей управления, заказали их в типографии, обменялись контактами.
— Вы вторую неделю – советник губернатора. Чем будете заниматься в этой должности? Все-таки гражданская служба, приказы, как в армии, раздавать нельзя.
— Так и приказывать особо некому. Я пока только размыто могу обозначить: рутинно-административная работа с элементами режимной деятельности, что не позволяет её публично конкретизировать. Фактически выступаю экспертом вместе с группой не подчиненных мне лиц в определенных сферах управленческой деятельности.
— Если навскидку – вам нужно работать с теми же коллегами. Полиция, МЧС, управление по взаимодействию с силовиками…
— Мне как советнику нужно будет, думаю, контактировать со всеми должностными лицами, не только силового блока. С главами муниципальных образований, например. Мы ведь и в наркоконтроле работали не только с силовиками! Антинаркотическая пропаганда – здесь и образование, и здравоохранение, и спортсмены, и культура…
Я просто пока не могу конкретизировать. Но сами знаете, у нас в стране много принимается качественных решений. А вот их исполнение – хромает. И вот нужно сделать так, чтобы каждый понимал: и за хорошее, и за плохое воздается, и в управленческой среде тоже. Нужно, чтобы от команды до реагирования на нее проходило как можно меньшее времени.
— Возникает ассоциация, что чиновники будут скоро пугать друг друга: «К нам едет ревизор губернатора!»
— Нет, я же говорил: я не буду никем командовать. Моя задача способствовать повышению эффективности работы в определенных сферах управленческой деятельности региональной исполнительной власти. Я скромный советник, у меня зарплата сейчас меньше, чем пенсия, а генеральская пенсия – чуть больше 50 тыс. рублей.
— Если резюмировать: работа ваших коллег в новом ведомстве будет более эффективной? Или полагаете, что сможете сказать: «А мы сделали бы лучше!»?
— Я должен быть политкорректным. Я понимаю, что сейчас пойдет неизбежный и болезненный процесс притирок. Хочется, чтобы все было хорошо, хочется, чтобы работали эффективно. Я всегда открыт для общения, как и каждый из командиров. Главное, чтобы как можно быстрее прошла адаптация. А для этого нужно, чтобы как можно конкретнее были бы сформулированы цели и задачи. Не хочу делать прогнозов, не хочу никого обвинять, я вообще этого не имею права высказывать даже в кругу семьи.
— Кстати, а как пережила уход на пенсию ваша семья?
— Понимаете, двояко. Во-первых, внутреннее облегчение у супруги. У меня приближался процесс ротации, меня пора было куда-то посылать служить в другое место. Я в любом случае крайний год служил в Челябинской области в качестве руководителя УФСКН. А переезд, согласитесь, для семьи всегда большой стресс. Здесь знакомые, друзья. могилы родителей. Во-вторых, меня стали чаще видеть дома из-за вынужденного отпуска и времени, когда чуть-чуть побыл просто пенсионером. С другой стороны, в финансовом плане, конечно, стало сложнее, но это не главное в жизни. Мою мудрую жену больше волновало, как мы куда-то уедем, дети маленькие, как они устроятся. А сейчас она немного успокоилась: муж – работающий пенсионер, и мы никуда не собираемся уезжать (смеётся).