Что сейчас в карелии с пожарами
В Карелии — сильные природные пожары. В огне тысячи гектаров, жители тушат лес вместе со спасателями, техники не хватает Статьи редакции
Главное о катастрофе, из-за которой эвакуируют людей, а улицы Петрозаводска и Сегежи накрыл смог и запах гари.
С начала июля в Карелии бушуют природные пожары: к 20 июля их площадь достигла почти шести тысяч гектаров, спасатели сообщили о 39 очагах возгорания. Жители Петрозаводска и Сегежи жалуются на запах гари и смог, а посёлок Найстенъярви пришлось эвакуировать, так как огонь подошёл слишком близко к домам.
Власти региона говорят о контроле над ситуацией, но местные жители сообщают о нехватке техники и затягивании начала спасательных операций. На помощь Карелии приезжают пожарные из соседних областей, на место ЧП прибыл глава МЧС России. TJ рассказывает главное о ситуации в республике.
Причиной катастрофы министерство природных ресурсов Карелии считает атмосферную засуху — редкое природное явление, зафиксированное в регионе впервые. Во время него наблюдается недостаточное количество осадков, высокая температура и пониженная влажность. Следствием становится иссушение почвы и лесной подстилки, что и приводит к пожарам.
С 18 июня в Карелии не выпадало осадков, а дневная температура воздуха не опускалась ниже +25 градусов. Показатели пожарной опасности превысили средние многолетние значения в шести районах республики. Это привело не только к появлению пожаров, но и к быстрому их распространению, отмечают в Росгидромете.
Глава Карелии Артур Парфенчиков на первое место в числе причин пожаров ставит человеческий фактор, а уже потом — атмосферную засуху и «сухие грозы» (ещё одно редкое явление, когда во время грозы нет дождя). По словам чиновника, пока надежды на изменении погодных условий нет, поэтому ситуация с пожарами «может продлиться долго».
Из-за дыма и «ухудшающейся видимости» власти перекрывают участки трассы «Кола», связывающей Мурманскую область с остальной страной. С вечера 19 июля движение во второй раз приостановили на участке в Сегежском районе, 18 июля огонь там вплотную подошёл к дороге.
19 июля глава Сегежского района Марина Гусева объявила, что огонь может угрожать населённым пунктам, так как на территории района есть несколько лесных пожаров.
Судимого экс-министра природных ресурсов Карелии Щепина так и не уволили: теперь он отвечает за пожароопасный сезон
Алексей Щепин возглавлял Министерство природных ресурсов и экологии Карелии. Его повторно признали виновным по уголовному делу на прошлом месте службы — в Бурятии. Он получил 4 года условно из-за вырубки леса в водоохранной зоне Байкала. С должности министра его сняли, но после вынесения решения суда работать в министерстве оставили.
— Приговором Октябрьского районного суда Улан-Удэ от 28 июня 2021 года Щепин Алексей Александрович признан виновным в совершении преступления, назначено условное наказание. Суд освободил его от назначенного наказания в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности. Лицо, освобожденное от наказания, считается несудимым. Таким образом, Щепин в любом случае считается несудимым, — сообщает Министерство природных ресурсов и экологии Карелии.
Тем не менее прокуратура Республики Бурятия предъявила Щепину иск о возмещении ущерба на сумму 52 миллиона рублей. В связи со вступлением приговора суда в силу ему придется выполнять это требование.
На сегодня Щепин продолжает занимать должность первого заместителя министра.
— Суд освободил Алексея Щепина от назначенного наказания, поэтому он может работать на руководящих должностях в министерстве, где он проявил себя настоящим профессионалом, особенно в пожароопасный период этого года, — сообщил министр природных ресурсов и экологии Андрей Карпилович. — Его организаторские способности позволили оперативно организовать межведомственное взаимодействие в Карелии для оперативной ликвидации лесных пожаров в июле, августе этого года. Алексей Александрович владеет ситуацией по каждому из направлений деятельности министерства. Сейчас на него возложена подготовка к пожароопасному сезону следующего года и все мероприятия, касающиеся предотвращения возникновений лесных пожаров, реорганизации Карельского центра авиационной и наземной охраны.
Из-за чего горят леса в Карелии. Мнения тех, кто много лет проработал в системе пожаротушения
В Карелии бушуют лесные пожары. Сильнейшие в XXI веке. Огонь ходит вокруг поселков, добирается до построек, в панике эвакуируются люди. Каждый день пресса рассказывает о подвигах добровольцев, глава республики рапортует о том, что все под контролем, фотографируется у огня, просит у президента 100 миллионов и обещает победить пожары к минувшей субботе. Но, несмотря на начавшиеся дожди и заверения губернатора, леса продолжают гореть.
Почему такого не было раньше? Только ли природа виновата в создавшейся ситуации? Мы поговорили с двумя людьми, которые как никто другой, хорошо разбираются в этом вопросе. С бывшим штурманом карельского авиаотряда Сергеем Андруневичем и с рядовым пожарным парашютистом Владимиром (имя изменено — прим. ред.), проработавшим в системе лесного пожаротушения более четверти века. Владимир попросил не называть его фамилии, так как начальство категорически запретило пожарным общаться с прессой, а увольнения они боятся, похоже, гораздо больше, чем огня.
Владимир
«Пожаротушение это же, как медицина. И там, и там главное – профилактика. Поэтому самый действенный способ борьбы с лесными пожарами это их предотвращение. А для этого необходимо постоянное патрулирование. С воздуха любой дым виден хорошо. В зависимости от погодных условий количество патрульных полетов варьировалось. В сухую, жаркую, ветреную погоду вылетали по два раза в день. И на это существовали ресурсы. В Карелии было 7 самолетов АН-2 и вертолеты МИ-6. Авиационная охрана лесов только в Петрозаводске насчитывала 50 пожарных парашютистов, и еще примерно по 20 базировалось в Сегеже, Сортавале, Калевале. Плюс в Муезерке и Питкяранте были пожарные десантники. Это те, кого с вертолетов спускают на веревках. Все обученные, тренированные, подготовленные. По всей Карелии, практически, в любом крупном поселке, были вертолетные площадки.
А сейчас система полностью разрушена. Авиацию распродали. Люди уходят. За такую зарплату работать больше не хотят. Зимой нам просто дают МРОТ – 18 тысяч рублей. Мол, вы же ничего не тушите. За что вам платить? А летом зарплата порядка 30 тысяч. Учитывая трудность и опасность работы, которую людям приходится выполнять, зарплата просто унизительная. Молодежь за такие деньги не хочет работать. В Песках осталось примерно 8-10 человек. Да еще с десяток в Сортавале и в Калевале. Группы теперь собирают не по 5-6 человек, а по 3-4, а этого не достаточно.
Всем, вроде, понятно, что существует наземная зона охраны и авиационная. Наземная это та, куда можно добраться по земле, а авиационная та, куда по земле не добраться. И это не только острова, но и всякие «медвежьи углы», пункты, к которым нет нормальных дорог. Туда можно только по небу. Но не на чем. Авиация распродана. А еще с нас зачем-то сняли мигалки. То есть, у министров, чтобы ездить по Москве, мигалки есть, а у пожарных машин, выезжающих тушить лесной пожар и спасать деревни, мигалки отменили. Ну, бред же. Однажды, лет 6 назад в Кондопожском районе из-за ремонта дороги наша машина простояла полтора часа.
Сейчас много пишут, что к нам на помощь МЧС прислал дополнительных бойцов. На своем вертолете. И за один час работы этого вертолета выставляют счет в 320 тысяч рублей. В то время как час работы нашего вертолета стоит 175 тысяч. И где эта пресловутая экономия? Каждый новый министр приходил с одной психологией: авось, пронесет. Вот, не пронесло».
Сергей Андруневич
«До 2006 года авиационная охрана лесов состояла из комплекса авиационных предприятий. Центральная база находилась в Москве, и филиалы располагались во Владимире, в Петрозаводске, в Магадане, в Алтайском крае. Финансирование распределялось из центрального штаба. А с 2006 по новому лесному кодексу все действия, связанные с пожарами переложили на регионы. Причем, ответственность разделили на два ведомства. Лесоохрана отвечала за пожары в лесах, а МЧС за населенные пункты. То есть, пока огонь не подступит к домам, бойцы МЧС не будут помогать бороться с огнем до особого приказа.
Во время его руководства все наши самолеты были проданы по цене подержанного автомобиля. От 350-430 тысяч рублей. Это при том, что все самолеты находились в идеальном состоянии. Цена АН-2 на рынке колеблются от 2,5 до 6,5 миллионов. Зачем нужно было избавляться от них по такой бросовой цене? Я считаю это преступлением. (Мы тоже не понимаем, как такое возможно. В голову приходит лишь один вариант: покупателям предложили, сумму ниже рыночной. При этом официально «через кассу» провели 350 тысяч, а остальное могли положить себе в карман. Естественно, это лишь предположения. Но у правоохранительных органов почему-то таких предположений не возникло – ред.).
При обнаружении дыма пилот подыскивал более-менее ровную площадку, снижался метров до 50 или 100 и сбрасывал тюки с вещами. Потом поднимался на 900 метров и выбрасывал пристрелочный вымпел, чтобы определить направление ветра и оптимально рассчитать место выброски парашютистов. Главное, что профессиональные пожарные начинали тушить огонь на начальной стадии и за 3-5 дней полностью его локализовывали. Поэтому, например, в 2010 году, когда пожаров возникало больше, чем сейчас, они не были столь масштабными и к столь разрушительным последствиям не привели.
А теперь лесоохрана арендует на летний период два чешских самолеты Cessna. Такой «Запорожец» с крыльями. В нем помещается только два человека. Использовать можно исключительно для наблюдения. Это, конечно, лучше, чем ничего. Но их всего два, а двумя самолетами не закрыть всю территорию Карелии. Не говоря о том, что при обнаружении пожара к месту возгорания нужно вызывать вертолет с десантом. А час полета вертолета в 2 — 2,5 раза дороже час полета самолета. И ремонт дороже, и топливо.
Кроме того, сокращается число пожарных. Ведь совершенно не учитывается моральное состояние людей. Никто не задумывается о том, что, помимо непосредственной трудности их работы, они еще на все годы службы лишены летнего отпуска. В пожароопасный сезон они практически не видят свои семьи. И, при этом, по окончании сезона их, по сути, выкидывают на улицу. Предоставляют самих себе. Как хочешь, так и живи. Зарплата в 20-30 тысяч для таких людей это издевательство. И понятно, что, если кто-то находит себе более выгодную работу, возвращаться уже не хочет. И, кстати, в других регионах зарплата лесного пожарного в 2-3 раза выше. Кто-то, в конце концов, уезжает туда.
Сейчас много пишут о добровольцах. Конечно, здорово, что у нас так много неравнодушных людей. Но это же в корне неправильно, когда необученные, неподготовленные люди вынуждены, рискуя своими жизнями, делать то, что обязаны делать профессионалы. Ведь, если не дай бог, они окажутся в огне, то не будут знать, даже как себя спасать, не то, что лес.
И, наконец, выгорание одного гектара леса приносит ущерб в 500 тысяч рублей. А в Карелии уже сгорело больше 20 тысяч гектаров. Это миллиардные потери. И это ущерб только от сгоревшего леса. А ведь еще гибли животные и растения. В том числе, редкие, занесенные в красную книгу. И что же мы, в итоге, сэкономили? Неспроста говорят, что скупой платит дважды.
Жаркое лето: что происходит с лесными пожарами в Карелии
Площадь пожаров в республике стремительно растет, а синоптики дают неутешительный прогноз — дожди если и придут в Карелию, то ненадолго и не смогут одолеть разгулявшуюся стихию. Профессионалы пожарные стоят на передовой у кромки огня, а добровольцы им помогают. Все как на войне. Есть фронт, но он не устоит без надежного тыла.
Первые тревожные звоночки в Суоярвском районе прозвучали еще 1 июля, когда на всей его территории ввели V класс пожарной опасности по условиям погоды. Осадков выпало очень мало, а солнце начиная с июня грело землю изо всех сил.
К 6 июля в Суоярвском районе действовали два пожара. Один из них, в Вешкельском лесничестве в течение трех дней набирал мощь, а потом, с усилением ветра, разгорелся вовсю и занял территорию в 470 га. К тушению привлекли почти 200 человек, помогла и погода. 14 июля пожар потушили и режим ЧС сняли, но ненадолго.
Уже 15 июля крупный пожар возник в районе поселка Найстенъярви, который делится на сам поселок и одноименную железнодорожную станцию. В полночь 15 июля режим ЧС в Суоярвском районе вновь ввели. Попытки потушить пожар силами спасателей и местных жителей не принесли должного результата. Уже 16 июля площадь пожара выросла до 400 га.
С этого времени события на лесном фронте в Карелии начали развиваться стремительно. Одновременно вспыхнуло несколько горячих точек на карте региона. В регионе сложилась крайне напряженная пожароопасная ситуация. К 17 июля огнем оказалось охвачено более 1000 га лесных территорий. В Сегежском, Суоярвском районах, Эссойльском сельском поселении ввели режим чрезвычайной ситуации. Именно эти районы по сей день вызывают опасения у пожарных.
Борьба за Найстенъярви
Пожар в поселке Найстенъярви возник на прошлой неделе на полосе отвода железной дороги. Огонь быстро подошел к жилым домам. До прибытия помощи местные жители своими силами пытались остановить возгорание — лопатами, ведрами с водой. 15 июля возникла угроза южной части поселка Найстенъярви, жильцов 30 домов на улицах Сплав-участок и Станция (70 человек, в том числе 15 детей) эвакуировали. Некоторые местные остались помогать спасателям.
Лесные пожары в Карелии. Фото со страницы в соцсети «ВКонтакте» Артура Парфенчикова
«Если честно, в первый день когда загорелось, приехали автобусы, мол всех эвакуируют в школу, — вспоминает местный житель Алексей Мясникович, — Я говорю, что я никуда не поеду, у меня здесь дом. Говорят, приедет милиция, начнет вас выгонять. Пусть попробуют! Это мой дом, как я могу бросить его, у меня здесь скотина, всё здесь. Всё это нажито моим горбом, я это всё брошу поеду куда-то? Если бы не местные, не волонтеры, это все сгорело бы, ничего бы не было.»
Алексей Мясникович. Фото: «Республика»/Сергей Юдин
К 18 июля огонь подошел к окраинам станции Найстенъярви и спалил несколько хозяйственных построек в лесной зоне. На помощь пожарным и местным жителям прибыла группировка Невского спасательного центра из Санкт-Петербурга: 100 человек и 13 единиц техники. Работа отряда организована посменно. Пока 50 человек борются с пожаром, вторая половина отдыхает. Так удается всегда держать в лесу достаточно сил и средств. На место пожара выехали премьер-министр Карелии Александр Чепик и глава республики Артур Парфенчиков.
Всего в поселке с огнём сейчас борются более 200 человек. Задействовано 47 единиц техники, два пожарных поезда и два вертолета. По периметру посёлка организовали минерализованные полосы — они не дают огню перекинуться на жилые дома.
20 июля в поселок прилетел руководитель МЧС России Евгений Зиничев. Главный спасатель пообещал, что федеральные силы останутся в этом месте, пока угроза для жилых домов будет сохраняться, и отправятся на борьбу с другими пожарами, когда опасность отступит.
Уже вечером 20 июля поступила информация, что угрозы для большей части Найстенъярви нет, и жители могут возвращаться в свои дома. Исключение пока делается для жителей двух улиц с южной стороны поселка. Там пожар пока находится в опасной близости.
Борьба по всем фронтам
Одновременно с крупным пожаром в Суоярвском районе в Карелии действуют еще несколько серьезных возгораний. Днем 20 июля их насчитывалось 38 пожаров на площади в 6,8 тыс. га. Наиболее серьезные очаги пламени в Пряжинском, Суоярвском и Сегежском районах. В Муезерском районе тоже бушует серьезный пожар, но все населенные пункты и дороги находятся далеко от очага возгорания, поэтому пока он опасности для людей не представляет, а тушение его затрудняется практически нулевой доступностью к его очагу.
Тушение пожара у Кудамы. Фото: Пряжинское лесничество
В Пряжинском районе пожар действует уже несколько дней и пока победить его не удается. С 13 на 14 июля в Пряжинском районе под угрозу распространения огня попала деревня Руга, где располагаются 8 жилых домов. Силами пожарной части № 70 по охране поселка Эссойла, подведомственной Госкомитету Карелии по обеспечению жизнедеятельности и безопасности населения, специалистов из авиалесоохраны и арендаторов населенный пункт удалось отстоять. Однако огонь перешел в сторону деревни Кудама. Сейчас пожарные сдерживают наступление огня. На помощь карельским профессионалам прибыли коллеги из Архангельска. Больше 10 десантников-парашютистов отправились в окрестности Кудамы сразу же в день прилета.
В Сегежском районе пожар на минувших выходных угрожал дачному кооперативу и поселку, но пожарным удалось отстоять жилье. Сейчас возгорание зафиксировано в километре от поселков Керосозеро и Панозеро. Огонь находится в километре от населенных пунктов.
Также горит лес вдоль трассы «Кола». Из-за серьезного задымления федеральную трассу пришлось на некоторое время перекрывать на минувших выходных. Сейчас движение на трассе бесперебойное, а в тушении огня помогают мурманские пожарные.
«Я такого не видел никогда» В Карелии бушуют лесные пожары. Как местные жители выживают посреди огненной стихии
В Карелии бушуют лесные пожары — их площадь уже превысила 15 тысяч гектаров и постоянно растет. Местные жители признаются, что раньше такого не видели. Огонь идет и по земле, и под землей — тлеют огромные залежи торфа. По просьбе «Ленты.ру» фотограф Сергей Строителев отправился в самый центр полыхающей Карелии и написал о том, кто и как пытается спасать то, что еще можно спасти.
Где-то рядом с Эссойлой — поселком в 150 километрах от Петрозаводска — на небольшой дороге с десяток мужчин пытаются победить пожар, уничтоживший леса на территории большей, чем занимает столица республики.
Фото: Сергей Строителев
Они пускают встречный пал, проще говоря — «отжигают», оставляя выжженную землю на пути пожара. Это помогает быстро обезопасить большой кусок земли, а самое главное — поселки, находящиеся рядом с дорогой.
Всего в нескольких сотнях метрах отсюда живут люди, которые могут потерять свой дом и землю.
Несколько машин находится на месте — пожарная, водовоз и передвижной пункт лесоохраны. В пыли и дыме от пожарища не видно горизонта, дорога уходит на несколько километров вперед.
Фото: Сергей Строителев
Петрозаводские спецы, которые тут работают, сильно напоминают рок-группу: татухи, бороды и сильный азарт, замешанный с адреналином. «Тащи рукав, тут будем подтушивать, а дальше пойдем жечь прямо до самого не могу», — доносится издали.
«Это жадный пожар, он все забирает, — говорит инструктор Максим. — Я такого еще не видел никогда, он как змея изворотливый, несколько раз перепрыгивал с одной стороны на другую — и все, после этого не удержишь. А с нашим местным ветром и переменчивой погодой так вообще сложно работать»
Максим «отжигает» с помощью горючей смеси, двигаясь быстро и уверенно около кромки, а за ним следует машина с помпой — очень важно подтушить кромку после отжига. После того как вода оказывается на горящем торфе, в воздух вырываются густые и плотные облака дыма.
Фото: Сергей Строителев
Мужики жадно пьют воду — жара и пожарище. Рядом стоять невозможно, температуры зашкаливают, дышать попросту нечем. То, что пожарные гибнут от огня, — это миф. Дело в том, что огонь сжигает весь кислород, и причиной смерти становится удушье.
Ветер подул в нашу сторону, и всю группу обдало густым облаком гари. Максим посмеялся: это еще ерунда, друг, бывало и похлеще за десять лет службы.
Я выбежал из облака, чтобы хоть немного подышать, и на дороге увидел шеренгу военных — караулят кромку, чтобы огонь не перескочил на другую сторону. Их подтянули совсем недавно — 100 человек, лишние руки и глаза не повредят.
Денис — волонтер, работает на пожаре четыре дня. Когда поедет домой — подастся в лесоохрану. Он уже записался на медосмотр.
Фото: Сергей Строителев
«Земля призывает меня к какому-то служению. Больших денег там не заработаешь, зато опыт. И спасешь людей и лес, ну и еще один момент — это адреналин», — говорит он.
«Нет техники, вертолетов не будет»
Ближе к вечеру мы прибываем в лагерь (табор, как его называют авиалесоохранники).
Девушка Вита в кепочке и розовых сланцах без перерыва разговаривает по телефону — она координатор. С мужем Сашей они живут на окраине поселка Кудама. Дом Виты и Саши находится в лесу, и если бы огонь пошел дальше, все бы сгорело:
— Мы решили действовать, так как попросту не смогли бы эвакуироваться — у нас собаки (они разводят гончих), и даже вывези мы их куда-либо, в любом случае не смогли бы им наладить быт, поэтому решили использовать все знания, пусть даже с уроков ОБЖ.
Фото: Сергей Строителев
Первые дни у нас была паника и страх. Мы пытались звонить, а нам говорили: нет техники, вертолетов не будет, так как нет серьезной опасности. Хотя как так может быть, если до дома осталось по сухому лесу четыре километра? Мы сами взяли трактор, стали пахать полосы, собирать местных жителей на оборону.
Слава богу, в тот момент, когда мы подумали, что Кудаму придется защищать самим, мы увидели ребят из авиалесоохраны — сразу было понятно, что они знают, что делают. В итоге огонь от поселка отодвинули. Но пожар оказался серьезным. Подтянули еще военных, организовали группы волонтеров. Мы все устали ужасно, вымотаны, но оставить это не можем, так как связующее звено с местным населением очень нужно. Может быть, кто-то бы и смог, но не захотел взять на себя эту ношу.
Фото: Сергей Строителев
Рядом с табором — полевая кухня. Тут заправляют местные жители и добровольцы из Петрозаводска.
«Кладите побольше картошки, а то они не наедаются иначе, суп должен быть погуще!» — кричит баба Вера. Она тут за главную.
Фото: Сергей Строителев
Баба Вера тоже живет неподалеку, и вместе с дочкой они каждый день готовят. 70-100 порций на каждый прием пищи — тяжелый труд, без которого полевой кухни просто не было бы:
— Для нас все это в новинку, таких пожаров у нас не было. Мой отец был лесничим, помнится, все как-то быстро тушили раньше. А на нашем доме даже опознавательный знак висел, по нему ориентировался самолет, который выкидывал вымпел с информацией, на каком квартале происходит пожар. Сейчас-то лесничество пришло в негодность. Десять человек их было только на одну Кудому, а сейчас одна лесничая — женщина на четыре поселка. Куда это годится? Смотреть некому за лесом, выходит так.
Фото: Сергей Строителев
После тяжелого дня мужчины собираются у костра. Тишина, едят.
Фото: Сергей Строителев
«Я слышал, волонтеры сегодня пошли одни во-о-о-он туда, сказали, идут посмотреть, где заканчивается кромка, на разведку, — говорит один из них. — Тот, что в кросcовках, провалился в торф и ноги обжег. Ну вот как так? Кто им позволяет тут разгуливать? И отдыхающие эти достали — ввели же ЧС, а они то ли не слышат, то ли не понимают русского языка, а спорить с выпившими бесполезно, тут и до рукоприкладства может дойти ненароком».
«А кому еще ходить? Нас на всех не хватит, нас же раз-два и обчелся, новых людей не приходит, преемственности поколений нет», — отвечает другой.
«Да вот бы дождик прошел мелкий, нудный, суток на двое — на трое, блажняк у нас называется, отлично смачивает почву, гореть не будет, — обсуждают за столом. — А то, что сейчас капает, еще хуже может сделать: он дает еще больше кислороду, а огню только его и подавай, чтобы жрать».
Фото: Сергей Строителев
«Было ощущение, что все пропало»
Дорога на Ругу, еще один поселок, находящийся под угрозой, совсем пустая. Пожар разделил ее на две части. По правую сторону — сгоревшее кладбище. Выжженные, прокопченные могилы. Огню все равно, что жечь.
Фото: Сергей Строителев
На входе в поселок — пожарный рукав, местные ожидают худшего.
Олег живет прямо около въезда.
«Страшно было за поселок, как увидели огонь — начали хватать ведра и бегать туда, ходили вдоль дороги и поливали, — рассказывает он. — Вечерами дым прибивает к земле, выходим из дома — машину не видно и дышать нечем. Все время мысли, что горим. Тут еще пожары какие-то стремные, подземные. У нас же торф глубокий, один раз даже корова провалилась, еще до пожаров, а сейчас это все прогорает. Мы это одному крупному лесоохраннику сказали, но он мимо ушей пропустил, посмеялся только».
Фото: Сергей Строителев
Местная жительница Людмила выходит сторожить кромку каждый день по нескольку раз. Она прекрасно помнит, как пожар подступил к кладбищу и как оно вспыхнуло.
Фото: Сергей Строителев
«Мы начали звонить в 112, много куда, — говорит она. — Диспетчер мне сказал: когда увидите огонь в деревне, только тогда звоните. Было ощущение, что все пропало. Техники все не было, только через три дня прислали три пожарные машины. Службы были просто не готовы».
«У нас пятки уже горели, глаз было не открыть, тряпки на окнах висели, чтобы не задохнуться, а нам — «у вас тут все потушено», — сетует Людмила. — Как же так? Каждый день хожу патрулировать дорогу, ведь это мой дом, я тут родилась»
Жители Руги провожали меня всем малочисленным составом, чтобы медведь не съел. Олег с лопатой подтушивал дымящийся торф песком с дороги.
Фото: Сергей Строителев
«Тебя кто сюда прислал? Моссад?»
Дым от пожарища накрыл и северные районы Карелии, включая Суоярвский и Сегежский. Меня высадили в лесу, недалеко от Найстеньярви, поселка, где совсем недавно сгорело несколько сараев, а местных эвакуировали в соседние населенные пункты.
Меня встретил высокий мужчина в цветном платочке на голове. «Тебя кто сюда прислал? Моссад?» — спросил он.
Николай (справа) и сотрудники авиалесохраны определяют с какой стороны подступиться к пожару
Фото: Сергей Строителев
Николай — руководитель пожара. Его задача — координировать действия сил на месте. На данный момент тут работает федеральная лесоохрана из Йошкар-Олы. Федералов выписывают на место, если у региональной службы не хватает своих ресурсов. «Залезай в уазик, поедем на разведку», — кричит водитель. Я прыгаю вместе с пятью ребятами в кузов, набитый ранцами с водой, касками, горючими смесями для отжига и лопатами.
Суоярвский район не славится гладкими дорогами. Сквозь пыль, попадающую в кузов машины, не видно человека, сидящего напротив, она попадает в рот и хрустит на зубах. Ребята смеются: «Мы уже привыкли, а ты вот сейчас себе весь копчик отобьешь и надышишься на год вперед».
Минполоса, сделанная для быстрого доступа к очагам и локализации пожара
Фото: Сергей Строителев
Говорят, здесь невозможно положить асфальтовые дороги — почва ходит ходуном. Меня вводят в курс дела:
— Мы вообще авиалесоохрана, высаживаемся на вертушке, и чем раньше, тем лучше. Нас доставляют к месту, и мы должны быстро локализовать пожар. Спускаешься и идешь, как ишак, с лопатой. Сейчас ресурсов на полеты нет — в Петрике (Петрозаводск) вон вообще одна вертушка, да и приехали мы поздновато, поэтому работаем с тем, что есть, и как получается.
Сначала горело несколько десятков гектаров, а сейчас общая площадь в Карелии — более 2000 (на момент написания материала площадь пожара превысила 15 тысяч гектаров — прим. «Ленты.ру»). Если бы работала только лесоохрана, без добровольцев, то масштабы были бы куда больше. Точно говорю.
Фото: Сергей Строителев
Сейчас очень важна тактика: необходимо установить масштабы лесного пожара и найти его «голову», чтобы понимать, как действовать — тушить ли, отжигать ли, куда и какие силы бросать. На данный момент удалось отогнать огонь от населенных пунктов, однако стихия — штука непредсказуемая, и надо быть готовыми ко всему.
С карьера отлично видно местность и дым.
Фото: Сергей Строителев
«Это примерно в километре горит, не дальше, лучше его тут прижучить», — говорит один из спецов. Ребята принимают решение спускаться вниз по склону к тлеющему лесу. Лучи солнца пробиваются сквозь кроны деревьев, кусты брусники и голубики утопают в дыму.
Фото: Сергей Строителев
Спецы разматывают пожарные рукава, помпой качают воду из небольшого лесного озера, а участок до ручья принимают решение отжечь, чтобы быстрее локализовать точку.
«Вообще, отжиг должен быть разумным, мы должны пытаться сохранить как можно больше леса, просто иногда это невозможно. Это все требует тактики и хорошего планирования», — говорит на привале Сергей, руководитель группы, за плечами которого 30-летний стаж работы.
Другие парни говорят, что фильм «Огонь» с Хабенским был снят именно по его истории. В фильме вся семья главного героя имела отношение к лесоохране, так же и у Сергея: младший брат Саша — в его группе, а двоюродный пропустил эту командировку, но обычно всегда в обойме.
Фото: Сергей Строителев
Сергей стоял у истоков российской лесоохраны и не только тушит пожары, но и учит молодняк.
«В отжиге есть свои нюансы, они даже разных типов бывают, — говорит он. — Иногда специально стоишь за спиной у молодого и говоришь, как и куда отжигать. Тут же и ветер надо брать в расчет, и тип деревьев, и почву. Иногда проще самому отжечь, если ситуация критическая, хотя я уже набегался за 30 лет — суставы не те. А этих ситуаций я видел ого-го сколько.
Парни гибли. Я сам цеплялся несколько раз при высадке — один раз на трех деревьях повис, думал все — кранты
А вообще службу я люблю, и жена гордится, хоть и переживает. Обидно только то, что с авиалесоохраной случилось в последние годы».
Фото: Сергей Строителев
«Да, а помнишь, как на нас буряты пустили встречный пал? Чуть не сожгли нам лагерь, у нас таборный супом вещи поливал, чтоб не сгорели, так до сих пор от них компенсацию не можем получить», — говорит его младший брат и протягивает мне банку сайры.
Он улыбается: «Ты сок-то выпей из банки, у нас все в расход идет. Я вот свою первую серьезную командировку на Чукотку припоминаю. Там нас в лес выбросили, а небо дымом затянуло, вертушка прилететь к нам не могла — сидели без продуктов. Вещи уже собраны, просто сидишь и смотришь в небо — ждешь, когда заберут. Ягоды ели, выживали. Голодать для нас — это норма, непонятно ведь, в какие условия попадешь. Эта командировка еще не самая сложная, тут хотя бы дороги и населенные пункты под боком, но в любом случае едим все».
Фото: Сергей Строителев
Когда старший брат привел Сашу в лесоохрану, ему было 13 лет. На своем первом пожаре он носил скарб, а потом, лет шесть спустя, пошел по стопам Сергея.
Солнце жарит еще сильнее. Я вижу горящие под лучами желтые каски, мелькающие среди стволов деревьев. Мимо проходит отряд МЧС, просят воды в ранцы для тушения.
Фото: Сергей Строителев
Одна из них — Елена — родилась в местной деревне, но переехала в Рязань. На каникулы все время отправляет дочку к бабушке на малую родину. Как узнала, что горит, сразу рванула на помощь.
Фото: Сергей Строителев
«Лес вокруг поселка не чистится, он завален сухостоем, делянки завалены мусором. Это же все горит только так! Нет чтобы вырубить и засадить свежаком! А местному населению не дают трогать ни палочки — ставят табличку «собственность того-то»», — объясняет она.
Татьяна и Дмитрий приехали из Петрозаводска. «Мало того что лес и так уничтожают, спиливают, так еще и пожары, — вытирает со лба пот Татьяна. — Власти ничего не могут предпринять толком, вот и вызвались волонтерами, так как равнодушно смотреть на это тяжело. Если кто-то хочет в инете посидеть, переписки почитать, то ок, но это не помощь. Если хочешь помочь — надо ехать и делать. Ну все, щелкайте давайте и уходите, нам работать надо, а если остаетесь, берите ведро и тушите».
Фото: Сергей Строителев
Фото: Сергей Строителев
К ночи меня квартировали в местной школе, где располагался штаб МЧС и военных. Я прошел мимо кроватей со спящими без задних ног молодыми солдатами. Все это напоминает военное время, и оттого не по себе.
«Воды в сапоги нальешь, чтобы пятки не поджечь, и вперед по горящему торфу»
Поселок Найстеньярви разделен на две части железной дорогой. Центральная часть оборудована для оперативного штаба — там дислоцируется вся техника. Окраина полностью жилая и сильно пострадала при пожаре. Огонь почти подобрался к жилым домам, заставив пожилое население эвакуироваться, а молодых мужчин — взять в руки ведра и защищать свою землю. В первые дни было именно так.
Фото: Сергей Строителев
В поселке проживает не более тысячи человек, а в пострадавшей его части — не более двухсот. Половина деревянных домов заброшены и покинуты, а оставшихся людей найти очень сложно — они прячутся от палящего солнца и дыма.
В центре поселка тоскливо торчит магазин «Гном», напротив — пустая детская площадка.
Ощущение военного времени не покидает. Везде растянуты пожарные рукава и разрыты минполосы (противопожарные минерализованные полосы). Кажется, будто здесь только что случился артобстрел или прошла колонна танков.
За забором — пожилой мужчина:
— Я живу тут с женой. Это ейный дом, ее родителей. Живем тут 14 лет. Значится, только я с вахты приехал, работаю дробильщиком, и увидел вот это. Такого я не припомню, чтобы огонь так близко к поселку подбирался. Самое страшное было каждое утро, часов с десяти утра поднимается ветер, и начинается все по новой — огонь, дым.
Фото: Сергей Строителев
Эвакуироваться я отказался, хотя дышать было вообще нечем. Ради дома остался, ведь если дом сгорит — это вообще неинтересно. Кстати, эмчеэсникам спасибо, они хоть и не тушат лесные пожары, но с дежурством помогли — стояли круглые сутки. Сидели около кромки. Ребята из Невского подразделения. Ладно, переживем, обрастем, ягодки пойдут.
Галине 75 лет, она живет в поселке около 60 из них, работала всю жизнь в местном магазине:
— Ехала из Ленинграда, с операции поздно вечером. По пути мне позвонили и сказали, что начался пожар. Я смотрела в окна поезда — уже были видны возгорания. А на следующий день меня уже эвакуировали. Переживала очень, что дом сгорит, и кот мой вместе с ним. Господи! Дай бог здоровья всем, кто спас наши дома, но если бы местных послушали и приехали вовремя — ничего этого не было бы.
Фото: Сергей Строителев
Молодой человек по имени Александр тоже был у самой кромки, когда тушили пожар. «Видел, как мальчишка из МЧС сознание потерял — дымом надышался. Там всем тяжко было. Воды в сапоги нальешь, чтобы пятки не поджечь, и вперед по горящему торфу. Батя мой людей эвакуировал из поселка, кстати. Могила его бывшей жены погорела на кладбище. Он когда там оказался и увидел горящие могилы, чуть в обморок не упал».
Фото: Сергей Строителев
«Увидели с родителями, как клубы черного дыма валили со стороны леса. На следующий день нам пришла смска об эвакуации, но мы не поехали — слишком боялись за жилье, нам было, что терять. Начали звонить по всем номерам. Говорили, что штаб работает, у нас все под контролем, что 34 единицы техники, но ничего и в помине не было — две пожарки, да и все. Мы-то там были — видели своими глазами. Подтянулись местные: лопату в руки — и пошли копать. Огонь подступил к нашему дому вплотную, еще бы 30 метров и сгорели бы», — рассказывает Евгений.
Евгений с родителями
Фото: Сергей Строителев
Жить с чувством, что твой дом может сгореть сегодня, страшно, об этом говорит здесь почти каждый. Но у них просто нет другого выхода, кроме как идти в огонь, на дымящий торф и рисковать своим здоровьем или даже жизнью. Это жуткая ситуация, когда ты можешь потерять все, ради чего трудился всю жизнь.
Тушение лесных пожаров — вещь очень комплексная. Это клубок человеческих историй — мнений, ошибок и геройских поступков, живой организм, существующий за счет и с помощью инициативных людей, без которых весь мир пылал бы уже давным-давно.