Что сейчас с девушкой сбившей детей в солнцево
Истина вины: что грозит насмерть сбившей детей в Солнцево студентке
«Незамедлительно предъявить обвинение»
На месте смертельного ДТП, произошедшего 16 июля на улице Авиаторов в Москве, образовался стихийный мемориал. Москвичи несут к «зебре» цветы и мягкие игрушки.
Участок дороги, на котором произошла трагедия, двухполосный с односторонним движением. Машина на ближайшей к пешеходам полосе остановилась и пропустила людей, но следовавшая по второй Mazda даже не попыталась сбавить скорость.
За рулем иномарки была 18-летняя студентка факультета журналистики РАНХиГС Валерия Башкирова. Виновница аварии рассказала, что не заметила пешеходов, так как в момент происшествия пользовалась телефоном, сообщил МК.
После ДТП девушке предъявили обвинение по статье о нарушении правил дорожного движения и отправили под домашний арест. Трагедия в Солнцево, унесшая жизни двоих детей, вызвала широкий резонанс — в воскресенье депутат Александр Хинштейн сообщил о намерении добиться обжалования решения об избрании меры пресечения.
«Сделаем всё, чтобы не «отделалась», — написал парламентарий на своей странице в Twitter.
В этот же день прокуратура Москвы потребовала переквалифицировать действия обвиняемой в совершении ДТП в Солнцево и изменить ей меру пресечения.
Почему Башкирова дома
Тот факт, что Башкирова смогла отделаться домашним арестом, возмутил даже блогера Эрика Китуашвили, известного в Сети как Давидыч. При этом он сам нарушал правила дорожного движения 674 раза, имеет два неоплаченных штрафа на 3,5 тыс. рублей и 32 тыс. рублей долга по налогам и сборам, ранее писали «Известия».
«Валерия Башкирова на пешеходном переходе сбила Трех детей. Двое детей насмерть! Суд отправил ее на Домашний Арест!» — написал он в Instagram (орфография и пунктуация сохранены).
Мера пресечения в виде домашнего ареста была избрана в связи с тем, что преступление не носило умышленный характер, а также учитывались иные положительные характеристики личности обвиняемой, считает управляющий партнер юридической компании AVG Legal Алексей Гавришев.
— Данная мера избиралась до того, как стало известно о смерти второго ребенка. Вместе с тем мера пресечения в виде домашнего ареста автоматически не означает, что наказание будет мягким, и избирается, если есть основания полагать, что виновница не будет скрываться от следствия, уничтожать доказательства и влиять на свидетелей, — пояснил он «Известиям». — Уместно напомнить, что артист Михаил Ефремов также был под домашним арестом, но получил почти максимальное наказание в виде 7,5 года колонии общего режима.
Валерия Башкирова во время избрания меры пресечения в Никулинском районном суде
С учетом факта гибели второго ребенка девушке грозит серьезное наказание, уверены юристы.
По его словам, если будет подтвержден факт нахождения водителя в состоянии опьянения, то его действия подлежат квалификации по п. «а» ч. 6 ст. 264 УК РФ, наказание — от восьми до 15 лет лишения свободы. На практике суды принимают решения о реальном лишении свободы в таких случаях, подчеркнул эксперт. Размер наказания будет зависеть и от отношения привлекаемого лица к обвинению, наличия смягчающих и отягчающих обстоятельств.
— Я знаю случай, когда девушка-водитель за подобное ДТП отбывала назначенное наказание в виде лишения свободы и после рождения у нее ребенка, — заключил Александр Иноядов.
Слишком много доказательств
Сейчас произошедшее на улице Авиаторов расценивается как преступление средней тяжести, но с учетом новых обстоятельств оно может быть переквалифицировано и стать тяжким, отметил член Ассоциации юристов России Антон Бибаров-Государев.
— В любом случае мера пресечения, безусловно, вызывает недоумение: а почему не заключение под стражу? — задался он вопросом в беседе с «Известиями».
Пользователи соцсетей волнуются, что девушка вообще сумеет избежать наказания. Но представить такое сложно, уверен эксперт.
— К сожалению, загладить вину полностью здесь вряд ли получится, всё-таки двух детишек уже не вернуть. На какие бы уловки ни шли защитники обвиняемой, слишком много доказательств и слишком велика потеря. Думаю, внимание общественности к этому делу не позволит спустить его на тормозах, — подчеркнул Антон Бибаров-Государев.
При этом факт пользования мобильным телефоном во время управления автомобилем, если он будет доказан, — административное правонарушение, которое будет рассматриваться отдельно от уголовного дела, добавил он.
Системная проблема
Причина трагедии куда масштабнее, чем об этом можно судить на первый взгляд, считает координатор движения «Синие ведерки» Петр Шкуматов. По его словам, каждый год по всей России происходят сотни ДТП на нерегулируемых переходах, когда одна машина останавливается пропустить пешеходов, а другая — в соседней полосе — проезжает, не тормозя.
Для исправления ситуации необходимо вносить изменения в нацстандарты, уверен Петр Шкуматов. На автомагистралях необходимо строить надземные и подземные переходы. На трассах более низкой технической категории, но имеющих четыре и более полос движения, пешеходные переходы должны быть только регулируемыми, уверен эксперт. На дорогах более низких технических категорий в отдельных случаях можно ограничиться только «зеброй», но непременно в паре с «лежачим полицейским», считает он.
— Небрежность наблюдается как со стороны автомобилистов, которые «залипают» в телефоне, так и со стороны родителей, которые нередко отпускают детей впереди себя. Эти два фактора и привели к трагедии в Солнцево, — отметил эксперт. — Не стоит тратить эмоции на попытки линчевать виновных. Решение проблемы — «лежачие полицейские», которые спасают ситуацию, даже если водитель отвлекся. Его внимание в любом случае возвращается после удара в подвеску.
Скорость автомобиля, который сбил детей, была невысокой. Если бы переход был оснащен «лежачим полицейским», исход происшествия был бы не столь трагичным, полагает собеседник «Известий».
— Цена «лежачего полицейского» — всего 9 тыс. рублей. Сегодня, кстати, его установили на пешеходном переходе, где случилась трагедия. Жаль, что это было сделано поздно, — заключил Петр Шкуматов.
Второй инструмент безопасности — светофоры с кнопкой вызова. Водитель, который в другой ситуации может не заметить пешеходов за остановившейся или притормаживающей машиной, красный свет увидит обязательно и остановится, добавил специалист.
Нашла подружек. Как сидит в СИЗО сбившая детей Башкирова
Башкирова 16 июля на своей «Мазде» сбила на пешеходном переходе в Москве троих детей, которых сопровождали мать и бабушка. Один из водителей остановился перед зеброй, чтобы пропустить многодетное семейство, а Валерия на полном ходу снесла малышей, чудом не задев родителей. Позже в больнице двое детей скончались.
18-летняя студентка факультета журналистики РАНХиГС Валерия Башкирова, сбившая на пешеходном переходе в Москве троих детей, рассказала об условиях в столичном женском СИЗО № 6 «Печатники». Поначалу девушку посадили под домашний арест. Но затем прокуратура потребовала ужесточить меру пресечения, и Валерию отправили в изолятор на два месяца, до 16 сентября 2021 года. Решение суда Башкирова слушала в слезах, а спустя пару дней его обжаловала.
Сдружилась с сокамерницами
Ранее появилась информация, что Башкирову поселили в одиночную камеру и в общую переводить не собираются, чтобы избежать возможной агрессии со стороны других арестанток, у которых есть дети. Но на самом деле никаких вип-условий Валерия не получила, пишет в «Московском комсомольце» посетившая ее в СИЗО член ОНК Москвы Ева Меркачева.
Валерия Башкирова. Фото: соцсети
Слезы, потеря веса, психолог, храм
Во время встречи с правозащитницей Башкирова расплакалась, но не из-за проблем в СИЗО. Ни сотрудники, ни сокамерницы не обзывают студентку «детоубийцей», поскольку понимают, что ее действия не были преднамеренными.
Башкирова рассказала, что похудела на три килограмма. Заключенная побеседовала с психологом, он будет регулярно ее навещать. Также Валерия попросила вывести ее в православный храм, который расположен прямо в здании СИЗО.
Валерия Башкирова. Фото: соцсети
Дело студентки Башкировой
Башкирова призналась, что «сидела в телефоне», поэтому не заметила людей на переходе, писал МК. Однако отец девушки это опроверг и сказал, что его дочь ослепило солнце и закрыл обзор грузовик. Водительский опыт девушки составлял менее года, машину ей отдала тетя.
Фото: пресс-служба Тверского суда
Сбившая детей на «Мазде» Валерия Башкирова нашла друзей в СИЗО
Как сидит студентка, устроившая смертельное ДТП в Солнцеве
18-летняя студентка Валерия Башкирова, сбившая насмерть детей за рулем «Мазды» на пешеходном переходе в московском Солнцеве, две ночи провела в женском СИЗО № 6 «Печатники». Близкие переживали, что с ней там случится что-то страшное, в то время как злопыхатели писали в соцсетях, что ей создадут за решеткой ВИП-условия. Ни того, ни другого не произошло. Валерия сидит в обычной камере, где она 22-я заключенная.
Девушке достались верхние нары на двухъярусной кровати и книга «Смерть после бала». Про погибших детей в СИЗО ей никто не напоминает.
К слову, обращения по поводу Валерии Башкировой поступали не только от друзей, но даже от журналистов (девушка училась на журфаке, некоторые мэтры профессии предлагали взять над ней шефство). Преступление, в котором Валерию обвиняют, настолько страшное, что никто вслух его не обсуждает. Ни она сама, ни сотрудники, ни сокамерницы. Последние понимают, что она не действовала преднамеренно, так что жуткое для СИЗО слово «детоубийца» не звучит за ее спиной.
И все же в первую ночь девушку посадили в одиночную камеру. Потом, убедившись, что угрозы ее жизни нет, перевели в общую. Валерия сидит в камере на 22 человека, все ее соседки — «первоходки», обвиняются в ненасильственных преступлениях (в основном это кражи и распространение наркотиков). Как говорят, Башкирова успела уже сдружиться с тремя заключенными, когда они разговаривают, можно даже услышать смех (но вот чей?).
Напомним, что 16 июля, проезжая на «Мазде» по улице Авиаторов, Валерия сбила проходящую по нерегулируемому пешеходному переходу семью: мать и бабушка сопровождали троих детей — девятимесячную малышку в коляске и двух мальчиков четырех и пяти лет. Мальчики скончались в больнице от травм. Башкирова первоначально пояснила, что «сидела в телефоне», затем появилась версия о том, что ее ослепили солнечные блики. Водительский опыт девушки составлял менее года, машину ей отдала тетя.
Сперва суд отправил Валерию Башкирову под домашний арест, затем изменил меру пресечения, отправив ее в СИЗО на два месяца.
На встрече с членами ОНК Валерия плакала, но это не потому, что в камере у нее что-то не так.
— Обстановка нормальная, давления я не чувствую, — говорит она.
С девушкой уже пообщалась психолог, решено, что она будет регулярно ее навещать. Башкирова попросила вывести ее в православный храм, который расположен прямо в здании СИЗО.
Я предложила ей вести дневник, чтобы записывать туда свои переживания или сочинять рассказы. Идея девушке очень понравилась, и она тут же попросила блокнот или тетрадку.
Все необходимые вещи она уже получила в передачке. Вопроса про еду даже не поняла — видимо, пока почти ничего не ест (говорит, что похудела на 3 килограмма).
Время, проведенное в СИЗО, лучше всего подходит для чтения. Пока библиотекарь в их камеру не приходила, но там были книги, которые уже прочитали другие арестантки и которые не успели забрать. Валерии досталась «Смерть после бала» — это детектив, где расследуется преступление в Лондоне. В этой книге есть хорошая фраза про то, что у каждого человека, даже у тех, кто напрочь лишен воображения, существует свой кошмар, который мучает его…
Между тем в среду, 21 июля, в «Печатниках» состоялось знаковое для женщин с детьми событие: достигнуто соглашение с мэрией, по которому все родившие в СИЗО заключенные будут получать подарочный комплект детских принадлежностей.
Хороших новостей в СИЗО № 6 несколько: на сегодняшних день никто из заключенных не голодает, никто не сидит в карцере. На момент моего визита как члена ОНК Москвы в изоляторе сопровождались всего одна несовершеннолетняя и 10 женщин с детьми (в основном это мамочки из регионов, но родившие уже в неволе). Для последних новость о том, что их фактически приравняют к рожавшим москвичкам — была сюрпризом. До сих пор минимальный набор необходимых вещей для новорожденного или присылали родственники, или изыскивал изолятор. Теперь же мамы получат абсолютно все, что нужно ребенку в первые месяцы жизни, от города. В наборе пеленки, одежда, постельное белье, средства гигиены и даже первые игрушки.
Плохие новости в СИЗО тоже есть — минимум у двоих заключенных онкология, которая требует срочного лечения. Выявили рак за решеткой, сообщили следователю (в обоих случаях — женщины), но под подписку не выпустили. Сейчас больные арестантки проходят долгую процедуру подготовки к медосвидетельствованию. Успеют ли выйти на свободу, чтобы начать лечение? Две арестантки не успели — скончались в этом году в больнице (одна болела редким кожным недугом, другая СПИДом).
Ослепило Солнцево: за сбитых детей студентка получила пять лет колонии
Солнцевский районный суд Москвы приговорил к пяти годам лишения свободы в колонии-поселении Валерию Башкирову, насмерть сбившую детей на пешеходном переходе. Трагедия произошла 16 июля. В результате наезда погибли два мальчика трех и пяти лет, еще один ребенок — девятимесячная девочка — выжила. Сторона защиты настаивала на том, что 18-летнюю автомобилистку ослепило солнце и по этой причине она проигнорировала предупреждающий знак. На суде выяснилось, что обвиняемая превысила скорость. По мнению юристов, Валерия Башкирова получила наказание, которое чаще всего назначается раскаявшимся виновникам смертельных ДТП.
Дети на зебре
Улица Авиаторов в Солнцево проходит через малонаселенные кварталы новостроек. По ней любят гонять недисциплинированные автомобилисты, которые притормаживают только на светофорах и перед «лежачими полицейскими». Переход-зебра, по которому шла группа из трех детей (младшая девочка была в коляске) и двух взрослых, не был защищен ничем. Как сказали «Известиям» местные жители, 17 июля, на следующий день после аварии, дорожные рабочие спешно обустроили на подступах к переходу «лежачих полицейских».
Отец Валерии категорически отверг предположения, что она была пьяна либо отвлеклась на телефон.
— Она вообще не выпивает. Телефон в сумке. Я когда звоню, она никогда не берет трубку. Это был мой приказ. Это исключено. Неопытность. И не заметила из-за грузовика, плюс солнце в глаза светило, — говорил он в эфире телеканала «Москва 24».
Цветы у пешеходного перехода на улице Авиаторов, где Валерия Башкирова сбила троих детей
Этой же версии — о солнце и неопытности — придерживалась сторона защиты.
— В суде озвучивались аргументы, что ее солнце ослепило и что она неопытный водитель, — рассказала журналистам у стен суда адвокат потерпевших Ольга Сбитнева. — Эта позиция остается, к сожалению. Подсудимая не всегда последовательно давала показания, меняла их. Был задан вопрос на судебном заседании: «Вы меняете показания, быть может, подстраиваясь под следствие?» Например, когда пришло заключение экспертизы о превышении скорости, она с ним согласилась, но изначально говорила другое.
В целом адвокат назвала процесс справедливым и подчеркнула, что подсудимая признала свою вину и раскаялась. Как сказала Ольга Сбитнева, моральный ущерб полностью еще не возмещен. По данным СМИ, виновница аварии выплатила семьям погибших в сумме 2,3 млн рублей. Адвокат Валерии Башкировой Альберт Якубов сообщил журналистам, что размер возмещения морального вреда, установленный судом, — по 2 млн рублей за каждого ребенка.
Обвинение попросило суд назначить Валерии Башкировой наказание в виде шести лет лишения свободы в колонии общего режима. Защита обвиняемой, сообщила адвокат Ольга Сбитнева, просила о меньшем сроке и лишении свободы в колонии-поселении.
Вечером в понедельник, 15 ноября, Солнцевский райсуд вынес приговор: пять лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении и лишение права управлять автомобилем сроком на два года и шесть месяцев.
Закон не суров
Валерию Башкирову наказали не слишком строго, считают эксперты. Сыграло роль то, что девушка осуждена впервые и раскаялась.
— Данный вид наказания предусмотрен ч. 1 ст. 58 УК РФ лицам, осужденным за преступления, совершенные по неосторожности, а также лицам, осужденным к лишению свободы за совершение умышленных преступлений небольшой и средней тяжести, ранее не отбывавшим лишение свободы, — объяснил «Известиям» руководитель МКА «Князев и партнеры» адвокат Андрей Князев. — В судебной практике колония-поселение является приоритетной при назначении исправительного учреждения для отбывания наказания осужденным, совершившим преступления именно по неосторожности. В подобных местах созданы условия для уменьшения негативного воздействия на осужденных и сохранения их социальных связей.
Как сообщил Андрей Князев, по статистике Судебного департамента при Верховном суде РФ за 2018 год, среди всех осужденных за ДТП в колонию-поселение отправились 6354 человека, и только 1779 — в колонию общего режима.
18-летняя Валерия Башкирова, сбившая на машине троих детей, во время ужесточения меры пресечения в Тверском районном суде в июле 2021 года
«Я поняла, что лучше ехать в колонию, потому что жить не могла»: рассказ отбывшей наказание виновницы смертельного ДТП
«Я смирилась с наказанием»
— Как произошло ДТП с вашим участием?
— Я сама в нём виновата. Мой водительский стаж был три года, сдавала на права сама. Но я была невнимательна. Я ехала по трассе к родителям в соседний регион. Перед дорогой надо было выспаться, но я этого не сделала. Уснула за рулём и проснулась от удара.
— Сами вызвали полицию?
— Нет, у меня сразу началась истерика, тряслись руки, меня как будто переклинило. Я не могла даже сориентироваться, где я нахожусь, что сотворила. А потом уже, на следующий день, накрыло осознание, чувство вины. Если бы со мной не говорили друзья, родные, не знаю, что бы я с собой сделала. Я до сих пор не могу это всё вспоминать.
— Ваши родные сразу узнали о случившемся?
— Да, почти сразу. Как они отнеслись? Как можно отнестись к тому, что твоё родное дитя насмерть сбило человека? Были паника, шок. Потом приняли, что это случилось.
— Какую позицию вы заняли на суде?
— Я, естественно, полностью признала вину. Я начала работать с психологом, обзвонила всех потерпевших… То есть детей погибшего, они все взрослые были. Я установила с ними контакт, принесла извинения и, конечно, сразу взяла всю ответственность на себя.
— Вы возмещали как-то ущерб?
— Гражданские иски мне не предъявляли. Но я лично поехала к дочери погибшего, вручила ей свой полис ОСАГО и все деньги, какие у меня были. Денег было мало — даже машина, за рулём которой я была, была взята в кредит. Потом ещё отправляла почтовыми переводами всё, что могла.
— Вам дали реальный срок. Были к этому морально готовы?
— Нет, не была. Я до последнего в глубине души надеялась на условный срок. Я же сама по образованию юрист, оценивала шансы и думала, что колонии не будет. А потом, когда прозвучал приговор первой инстанции, я смирилась.
Мне советовали не паниковать, цепляться к процессуальным нарушениям, чтобы дотянуть до амнистии на свободе, но я сдалась и смирилась с наказанием, собрала вещи и поехала в колонию.
Да, я надеялась на условное наказание, но моё состояние было таково, что я уже поняла: мне лучше ехать в колонию, потому что я не могла уже просто жить. Пока мне советовали разные варианты, как остаться на свободе, у меня были суицидальные мысли. Да, я подала апелляцию, но смирилась, когда она оставила приговор в силе, а кассационную жалобу подавать не стала.
Почему мне дали реальный срок? В нашем регионе практика довольно жёсткая по ДТП со смертельным исходом. В Москве, например, если погасишь гражданские иски и примиришься с потерпевшими, можно добиться условного срока, а у нас всё жёстче.
«Душу нельзя изливать никому»
— Где вы отбывали наказание? Как вас приняли?
— Я отбывала наказание в колонии-поселении в Пермском крае. Не могу сказать, что приняли как-то особо плохо или хорошо. Первые две недели был карантин — это обязательно для всех. Потом мне понадобилось месяца два или три, чтобы подстроиться, адаптироваться. Все осуждённые как один говорят, что невиновны, сидят ни за что, и под это тоже надо подстраиваться. Что касается режима, то наша колония-поселение называлась так скорее формально, начальник колонии установил там жёсткие правила и режим.
— С кем общались в колонии?
— В колонии есть два варианта поведения: или примыкаешь к какой-то группе осуждённых, или держишься сам по себе. Я сначала держалась сама по себе. Далее — все люди там разные, у нас была колония-поселение смешанная: было мужское общежитие, было женское. Было много не «первоходов», были осуждённые за мошенничество, был мужчина, судимый за изнасилование…
Специальных колоний для дэтэпэшников нет. У нас же отбывали наказание и осуждённые по делу о пожаре в клубе «Хромая лошадь» (в 2009 году в Перми произошёл пожар в ночном клубе «Хромая лошадь», погибли 156 человек. К уголовной ответственности по итогам расследования были привлечены девять человек, восемь из которых приговорили к реальным срокам лишения свободы. — RT). Через несколько месяцев у меня сложился круг общения, но в таком социуме надо быть очень аккуратным и придерживаться правил.
— Было страшно поначалу?
— Я очень боялась женщин в колонии. У нас была старшая, смотрящая барака. Она следила за порядком, контактировала с начальством колонии, не работала — вроде инвалид была. И у неё были свои приближённые. Была бабушка-одуванчик, инвалид, по мошенничеству сидела. Я потом поняла, что она постукивала начальству.
Там нужно играть по правилам и быть поверхностным, нельзя душу раскрывать. Одна из осуждённых по делу «Хромой лошади», например, как-то очень правильно себя ставила. И потом она же в возрасте была, могла и слово сказать. А я девочкой наивной была, не знала, что и как. Но вообще, от человека зависит.
А ещё же есть сотрудники ФСИН, которые могут за малейшую, с их точки зрения, провинность, зафиксировать нарушение — и тогда не сможешь выйти по УДО. Есть осуждённые, которые воруют вещи, есть те, кто стучит сотрудникам ФСИН, есть те, кто просто работает. Душу там нельзя изливать никому.
— Насколько у женщин в колонии сохраняются социальные связи на воле? Многих ждут мужья, родные, друзья?
— Всё зависит от того, кем был человек до того, как туда попал. Те же дэтэпэшники — это, как правило, самые обычные люди, часто с высшим образованием.
Если у человека на воле в семье были хорошие отношения, то чаще всего эти связи сохраняются. Если же, к примеру, девочка неблагополучная, из детдома, то её никто и не ждёт. В таких случаях в колонии часто образуются «парочки» — женщины ходят за ручку, вместе едят в столовой, работают. А была, например, замужняя девочка, тоже дэтэпэшница, как и я, и муж её ждал и поддерживал.
— Мы часто читаем, что зоны, где сидят женщины — «красные», то есть главные там — администрация, а не заключённые с высоким тюремным статусом.
— Я адвокат, и отбытие наказания мне помогло даже побывать на месте своих нынешних подопечных. Скажу так: почти все тюрьмы и СИЗО сейчас — «красные». «Чёрные» зоны — это всё же понятия из 90-х, так же как и АУЕ*. Сейчас это уже и на уровне законодательства искореняют, и в реальности такого почти нет в колониях.
— К вам часто приезжали на свидания родные?
— У меня не было свиданий. Родители проживают в другом регионе, они пожилые.
Если говорить о социальных связях, то мой мир разделился на до и после. От тех, от кого ожидала поддержки, я её почти не получила. Тем более что я держала произошедшее практически в секрете: об этом факте до сих пор знают только близкие люди или те, кому я считаю нужным, в том числе по работе, это сказать.
Но те знакомые, от кого не ожидала ничего, каким-то образом всё равно узнали, выяснили адрес колонии, писали письма, делали передачки. Моей связью с внешним миром была корреспонденция.
«Система заточена под наказание»
— Насколько система исполнения наказаний, по вашему мнению, способствует раскаянию и исправлению?
— Нисколько не способствует. Система заточена под наказание, но не под исправление. Сотрудникам колонии ты безразличен, для них мы все — зеки, и они гнут свою линию. Поэтому или человек сам по себе останется в душе преступником и сядет потом во второй, в третий раз, или он сам по себе склонен исправиться — и тогда выйдет и не будет нарушать закон. От отсидки это не зависит.
— Как вы со временем осознавали случившееся, приходили к раскаянию?
— После произошедшего я себя прокляла. Я не могла спать, были депрессия, суицидальные мысли. Я хотела даже не умереть, нет — сдохнуть. Было невыносимо видеть горе людей, близких того, кого я сбила насмерть.
На суде самое тяжёлое было не слушать приговор, а видеть потерпевших, когда понимаешь, что обратного хода нет. Одно дело — украденные деньги: их можно вернуть. А тут речь идёт о жизни человека.
Я сама изменилась после этого, стала более строгой, закрытой.
— Когда вы вышли на свободу по амнистии, было тяжело заново адаптироваться к обычной жизни?
— Мне очень повезло: были люди, которые меня ждали. Меня ждал мой шеф — адвокат, у которого я была помощником. Меня поддерживали люди, которые мне писали в колонию. А ещё мне было не на что жить, и одна подруга (даже не близкая) пустила меня первое время жить к себе бесплатно, и потом я уже встала на ноги. Но если у человека нет семьи, нет финансовой поддержки, то возвращаться из таких мест и строить жизнь с нуля очень сложно.
— Выйдя на свободу, вы стали адвокатом. Почему?
— Я и до произошедшего работала юристом. Я люблю свою работу и не допускала даже мысли, чтобы отказаться от неё. Мой опыт помогает лучше понять подзащитных. Я даже не о сочувствии, а о понимании, что именно их ждёт, поэтому я стараюсь делать свою работу по максимуму. А сделает ли человек выводы потом или нет — это не в моей власти.
— Какую позицию вы бы посоветовали занимать в суде людям, виновным в ДТП со смертельным исходом?
— Самая правильная позиция — полное признание вины и раскаяние. Возьмем для примера дело Михаила Ефремова. Я не знаю, по какому принципу он выбирал защитников, что ему говорили и обещали адвокаты, но я не понимаю, зачем было начинать процессуальную игру «признаю — не признаю», «за рулем был я — был не я». Судья и прокурор же не дураки, они всё понимают.
Смягчить наказание может только позиция признания вины и установления контакта с потерпевшими, родственниками. Нельзя уходить в стену. Причём контакт должен устанавливать не адвокат, а сам виновник аварии. Я своих подзащитных буквально беру за руку и говорю: «Звоните потерпевшим». Если не хотят общаться — вышлите им хотя бы телеграмму. Я понимаю, что виновнику ДТП тоже плохо, его гложет чувство вины, но так надо сделать.
— Что вы думаете об аварии в Москве, где студентка сбила насмерть двоих из троих детей?
— У меня тут есть два мнения: первое — обывателя, который при этом был на месте виновника, и второе — адвоката. Я смотрела видео аварии, я вижу, что происходит на российских дорогах. Я понимаю, что переживают родственники, и сама в ужасе от того, что произошло.
Меня саму несколько раз чуть не сбивали на пешеходном переходе, и после того, что случилось в моей жизни, я хожу очень аккуратно, оглядываюсь. У людей нет бдительности, а ПДД наизусть знают процентов десять водителей. Не все оценивают потенциальную и реальную опасность.
Скорость у неё была приличная, и она отвлеклась за рулём. При этом есть вопрос, почему дети не переходили дорогу рядом со взрослыми, а бежали впереди.
Теперь моя позиция как защитника. Я бы советовала родственникам девушки не развивать активность и не подключать какие-то связи — этим общество сыто по горло: то же дело блогера Эдварда Била, дело Ефремова… Дело Валерии Башкировой уже стало резонансным. Сама эта девушка — ей 18 лет — ещё не сформированный человек, сейчас рухнул её мир. Но надо найти в себе силы признать вину, принести извинения — и это должна делать она, а не её отец. Мне кажется, то, что отец в прошлом работал в правоохранительных органах, только сильнее разозлит общественность, поэтому ей надо будет работать самой вместе с адвокатом.
— Вы сейчас водите машину?
— Нет. У меня есть права, но после случившегося я ни разу не садилась за руль.
* Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство» (АУЕ) признано экстремистским и запрещено на территории России по решению Верховного суда Российской Федерации от 17.08.2020.