Что сейчас происходит в мьянме
Геноцид или плацдарм для джихада? Что происходит в Мьянме
В марте 2001 года в центральном Афганистане талибы взорвали две статуи Будды. Огромные каменные изваяния высотой в 35 и 53 метра, воздвигнутые еще в VI веке, исламисты уничтожали несколько недель: сначала из артиллерии и зенитных комплексов, затем противотанковыми минами, в конце концов, оставшееся в скальной нише лицо божества долго добивали динамитом.
Шокирующая картинка религиозного вандализма облетела весь мир. С одной стороны невежественный, разрушительный и упрямый в своей агрессии фундаментализм, с другой — молчаливые буддийские святыни, бессмысленная и невинная жертва. До 11 сентября оставалось полгода, но понимание уже приходило: мировое зло находится где-то там, где взорвали Будд.
Буддизм и жертвенность всегда казались тесно связанными понятиями. До вспышки насилия в Мьянме (а это случилось намного раньше постов Кадырова) повестка в мировых СМИ традиционно отводила буддистам роль страдающей стороны. Характерный пример — Тибет, возможно, главная арена буддийской политической активности, где важной формой протеста против Китая стало монашеское самосожжение. То есть, в идеологической войне с противником монахи атакуют самих себя — это мощный и трагичный образ.
И вот теперь все наоборот. Агрессорами оказываются сами буддисты, жертвами — мусульмане. «Страна тысячи пагод», как называют Мьянму в туристических буклетах, обвиняется в государственном терроре и этнических чистках. Исламские активисты говорят даже о геноциде. В ООН и Госдепартаменте США используют более осторожные термины — нарушения прав человека, притеснения, дискриминация, — но оценки тоже весьма жесткие и однозначные.
Вместе с тем в России только Рамзан Кадыров яростно осуждает действия Мьянмы, делая это вразрез официальной позиции МИДа, который буквально на днях выразил «поддержку усилиям правительства Мьянмы», а до этого последовательно блокировал резолюции по конфликту в Совбезе ООН.
Что же происходит на самом деле?
После распада колониальной системы границы между осколками империй чаще всего оставались в том виде, в каком было удобно метрополии. Не стали исключением и два бывших куска Британской Индии — Бирма (будущая Мьянма) и Восточный Пакистан (будущий Бангладеш). Именно на стыке этих двух государств и образовался народ, известный как рохинджа, этнически и лингвистически близкий бенгальцам, коренному населению Бангладеш.
Существует несколько версий, как мусульмане-рохинджа в количестве более миллиона человек (приблизительные оценки 2014 года) оказались в Мьянме, 90 процентов населения которой исповедует буддизм.
Под постоянным давлением правительства Бирмы в Аракане окрепло движение муджахидов, выбравших вооруженный путь сопротивления. Из-за этого вне закона оказался весь народ
Несмотря на то, что сам термин «рохинджа» появился в историографии только в 50-х годах XX века, представители притесняемого сегодня этноса считают историческую область Аракан на западе Мьянмы своей родиной. Отсчет ведется с XV века, когда араканские короли признали вассальную зависимость от султанов Бенгалии. Так в буддийском регионе возникли первые поселения мусульман.
В колониальные времена мусульман в Аракане стало еще больше. За 30 лет — с 1872 по 1911 годы их количество и в процентном, и в абсолютном соотношении выросло вдвое. К 1931 году из миллионного населения буддийского Аракана уже каждый четвертый исповедовал ислам. Бирманские националисты уверены, что рост числа рохинджа — дело рук Британии, завозившей в край дешевую рабочую силу из мусульманской Бенгалии.
Напряженность, неизбежная при компактном проживании одного этноса на территории, где доминирует другой, вылилась в масштабное кровопролитие во время Второй мировой войны. Когда в Британскую Бирму вторглась Япония, будущие рохинджа и коренные араканцы оказались в разных лагерях. Отступившие англичане вооружили мусульман, чтобы те оказали сопротивление японцам, потому что буддийское население этого не делало.
В результате такой политики в 1942 году случилась «Араканская резня». Бирманские историки считают, что мусульмане воспользовались ситуацией и стали захватывать деревни араканцев, убив за несколько месяцев около 50 тысяч буддистов. Сторонники рохинджа эти данные оспаривают, делая акцент на военных преступлениях японцев против мусульман и коллаборационизме буддийского населения.
Как бы там ни было, японское вторжение вынудило покинуть западные области Бирмы десятки тысяч мусульман, которые искали спасение в соседней Бенгалии. Но к тому времени эти люди уже идентифицировали себя как, пусть и близкий к бенгальцам, но самостоятельный этнос — поэтому после объявления независимости Бирмы в 1948 году беженцы хлынули назад в Аракан. Примерно в это время, вероятно, и возникло название «рохинджа», а вместе с ним и национальное самосознание. Не бенгальское, а араканское.
Первые пятнадцать лет были относительно спокойными: мусульмане Аракана получили статус меньшинства и представительство в бирманском парламенте. Вместе с тем в этот же период в район продолжалась иммиграция мусульман из Бенгалии (Восточного Пакистана). По мнению бирманских националистов — нелегальная, что спровоцировало в крае тяжелое социально-экономическое положение и явный демографический перекос. Тогда же среди некоторых рохинджа возникли сепаратистские настроения: выдвигались идеи присоединения края к Пакистану, либо создания независимого от Бирмы мусульманского государства.
Когда в 2016 году вспыхнул очередной кризис, который продолжается и сейчас, госпожа Аун стала называть повстанцев террористами. Повод для такой позиции у властей Мьянмы есть
Собственно, такие настроения среди радикальных рохинджа популярны и сейчас — и в этом кроется, пожалуй, самая сложная составляющая проблемы.
Дискриминация на государственном уровне в отношении рохинджа возникла после 1962 года, когда в результате переворота к власти в Бирме пришли военные. Генерал У Не Вин начинал военную карьеру в японской армии, сражаясь в том числе против мусульман Аракана. Оказавшись во главе государства, он проводил против рохинджа как военные, так и политические операции. При поддержке буддийского духовенства, недовольного «нелегальной иммиграцией».
В 1978 году в Бангладеш были принудительно выселены 200 тысяч мусульман. В 1982 году Бирма приняла закон, который фактически лишил рохинджа гражданства, а также права на свободное перемещение и высшее образование.
Парадокс в том, что все это не помешало населению мусульман в Аракане вырасти еще в четыре раза. Если до Второй мировой ислам исповедовал каждый четвертый житель области, то в 2014 году — каждый второй. Всего — 1,3 миллиона человек. Кроме того, повсеместная дискриминация сильно маргинализировала рохинджа. И речь не только о классической этнической преступности (благодатная почва для ксенофобии). Под постоянным давлением со стороны бирманского правительства в Аракане окрепло движение муджахидов, выбравших вооруженный путь сопротивления.
Из-за этого вне закона оказался весь народ.
Надежды на нормализацию ситуации в Аракане были связаны с Нобелевским лауреатом Аун Сан Су Чжи. Женщина, которая долгое время противостояла военной хунте, сама подвергалась нападению и провела под домашним арестом 15 лет, все еще ассоциируется с демократическими преобразованиями и толерантностью. В 2015 году ее партия, «Национальная лига за демократию», завоевала большинство в обеих палатах парламента. С военными договорились о мирной передачи власти, а сама Аун заняла должность государственного советника и министра иностранных дел.
Когда в 2016 году вспыхнул очередной кризис, который, собственно, продолжается и сейчас, защитники прав рохинджа ждали от госпожи Аун жесткой реакции, однако поначалу примирительные и аккуратные слова сменились тем, что ее офис, как и военные, стал называть повстанцев террористами.
Повод для такой позиции у властей Мьянмы есть.
Началось обострение с того, что возникшая на границе с Бангладеш радикальная «Армия спасения рохинджа Аракана» атаковала несколько пограничных постов. В ответ армейские подразделения Мьянмы провели широкомасштабную карательную операцию. В результате конфликта пострадали — и продолжают страдать — мирные жители, как мусульмане, так и буддисты.
Вероятно, в Бангладеш уже сегодня действуют тренировочные лагеря боевиков, часть которых направляется в Ирак и Сирию, а часть в соседний Аракан — идеальный плацдарм для джихада
Действия военных Мьянмы попали под прицел ООН, Госдепартамента США и различных НПО. По оценкам Amnesty International в результате преследования за период с 2016 по 2017 годы до 90 тысяч рохинджа были вынуждены покинуть Мьянму, 23 тысячи были принудительно переселены в другие районы, несколько тысяч человек убиты.
Как раз за пару дней до этого, 2 сентября, у рохинджа возник неожиданный и, возможно, нежеланный союзник в виде йеменского крыла «Аль-Каиды», чей лидер Халид Батарфи призвал мусульман Индии, Бангладеш, Индонезии и Малайзии поддержать «братьев из Бирмы». На этом фоне предположения, будто средства на вооруженную борьбу рохинджа идут из Саудовской Аравии и стран Залива, выглядят логичными, а связи с ваххабитами — не такими уж надуманными.
Итог печален: Мьянма получает весомые аргументы для продолжения жесткой линии под лозунгами борьбы с исламским терроризмом, а рохинджа — поводы озлобиться еще больше и искать сомнительных друзей.
Едва ли Кадыров хотел присоединиться к повстанцам (по другой версии, террористам), но тот факт, что он выступил 3 сентября, через день после «Аль-Каиды», по-своему примечателен. В той самой трансляции в Инстаграм глава Чечни сделал немало интересных заявлений, но главным из них стала готовность пойти против позиции России.
«Если даже Россия будет поддерживать тех шайтанов, которые совершают преступления, я — против позиции России».
У Москвы в отношении Мьянмы действительно более чем умеренная позиция, и свежее заявление Путина («Мы против любого насилия») никак это не меняет, хотя Кадыров и выразил президенту благодарность, как бы сбавляя градус собственного красноречия и показывая, что никаких противоречий нет.
Во-первых, Россия — стратегический партнер Китая, а Мьянма — третий импортер китайского вооружения (после Пакистана и Бангладеш).
Во-вторых, Россия и сама ведет с Мьянмой активные торговые отношения. Основу российского экспорта составляют машины, оборудование и, разумеется, вооружение. Так, в июне этого года в России с визитом находился главнокомандующий армии Мьянмы, старший генерал Мин Аун Хлайн — активный участник подавления рохинджа — и с ним, например, встречался секретарь Совета безопасности Николай Патрушев. Кризис в Аракане уже вовсю полыхал, но это не помешало принять генерала.
Вряд ли что-то помешает таким встречам и в дальнейшем. Даже желание Кадырова морально поддержать братьев по вере, для которых такие генералы — главные враги.
* Террористическая организация, запрещенная в РФ
Генеральская линия: из-за чего в Мьянме произошел госпереворот
Небольшая юго-восточная страна Мьянма, чье название в последние два-три года мелькало в мировой прессе преимущественно в связи с ситуацией вокруг беженцев рохинджа, вновь попала в заголовки — и опять по неприятному поводу. Утром 1 февраля военные объявили об аресте президента страны Вин Мьина, лидера правящей партии Аун Сан Су Чжи и еще целого ряда членов гражданского правительства, а также на год ввели режим ЧП, пообещав провести по истечении этого срока новые выборы. Свое решение военные мотивировали фальсификациями на последних парламентских выборах, принесших оглушительную победу партии «Национальная лига за демократию» (НЛД), возглавляемую Аун Сан Су Чжи. Западные страны тут же осудили события в Мьянме, назвав это госпереворотом, соседние страны отнеслись к происходящему более сдержанно.
Нечто предвещало беду
Нельзя сказать, что случившееся в Мьянме 1 февраля было совсем уж неожиданностью. Вслед за тем, как на парламентских выборах в ноябре партия «Национальная лига за демократию» во главе с Аун Сан Су Чжи обеспечила себе 396 из 476 мест в парламенте, а поддерживаемая военными Союзная партия солидарности и развития получила всего 33 места, связанная с армией оппозиция стала регулярно заявлять о подтасовках. По данным военных, в ходе выборов было замечено 8,6 млн случаев мошенничества, хотя избирательная комиссия фальсификации отвергла. На прошлой неделе один из представителей высшего военного командования даже предположил, что армия не исключает возможности государственного переворота, хотя затем армейские представители эти угрозы дезавуировали, пообещав уважать Конституцию.
Тем не менее 1 февраля за считаные часы до старта первой сессии новоизбранного парламента, на которой должны были утвердить правительство, военные взяли власть в свои руки. Ранним утром они задержали президента Мьянмы Вин Мьина, лидера НЛД Аун Сан Су Чжи, занимающую должности госсоветника и главы МИДа, и еще порядка 30 членов правящей партии и регионального правительства.
Попутно в большей части страны отключили интернет, телефонную связь и телеканалы. Без перебоев работала лишь принадлежащая военным телесеть Myawaddy, по каналам которой они сообщили о временном переходе обязанностей президента к вице-президенту Мьин Свейю — он тут же объявил о введении чрезвычайного положения сроком на один год. При этом, правда, всю полноту реальной власти в Мьянме передали в руки главнокомандующего Вооруженными силами генералу Мин Аун Хлайну.
Перед своим арестом Су Чжи успела по каналам Facebook обратиться к своим сторонникам с призывом «всем сердцем протестовать» против переворота. Но никаких протестов не случилось — во многом из-за заметного усиления военных патрулей как в столице Нейпьидо, так и в крупнейшем городе страны Янгоне. Жители скорее озаботились вероятным финансовым кризисом, тут же выстроившись в длинные очереди к банкоматам. Впрочем, снять наличность не удалось: все банки приостановили любые финансовые операции.
— В настоящее время обстановка в стране остается в целом спокойной, работают все магазины. Посольство России в Мьянме работает в штатном режиме, — сказал «Известиям» пресс-секретарь российской дипмиссии в Янгоне Антон Анисимов, рекомендовав при этом российским гражданам в Мьянме (это порядка 20 туристов и 50 специалистов), «проявлять бдительность, избегать посещения мест массового скопления людей, по возможности ограничить выход за пределы территории своего проживания».
Госпереворот или внутреннее дело
Мьянма, до конца 1980-х годов именовавшаяся Бирмой, уже жила под военным правлением около пяти десятилетий. 10 лет назад страна начала свой переход к демократии, приняв новую Конституцию, проложившую путь к гражданскому правлению. И в 2015 году по итогам победы на выборах к власти пришло правительство во главе с Аун Сан Су Чжи, отсидевшей в тюрьме 15 лет за попытки борьбы с хунтой, получившей Нобелевскую премию и ставшей для мира главным лицом бирманской демократии. Правда, Основной закон «зарезервировал» и места для военных, прописав для назначенцев армии три важных министерства и четверть мест в парламенте. И их роль в стране осталась по-прежнему крайне значимой.
— Нынешняя предвыборная кампания прошла под выдвигаемым НЛД лозунгом конституционной реформы и трансформации позиций, которые ранее гарантировали военным фактически руководящую роль. Закончились выборы победой этой партии с большим перевесом, и, видимо, у военных создалось впечатление, что вдохновленная таким результатом НЛД готова пойти по пути более настойчивого движения к понижению роли военных через изменение Конституции. Это и стало сердцевиной конфликта, — пояснил «Известиям» подоплеку нынешних событий директор Центра АСЕАН при МГИМО Виктор Сумский.
Несмотря на то что после отказа Аун Сан Су Чжи признать геноцидом действия военных против мусульман рохинджа летом 2017 года, ее имидж на Западе заметно пошатнулся, арест лидера партии вызвал волну осуждений со стороны ряда стран. С соответствующими заявлениями выступили генсек ООН Антониу Гутерриш, правительство Австралии, премьер Британии Борис Джонсон, глава Евросовета Шарль Мишель, а также многие официальные лица в США. Последние даже пригрозили принять меры против военных, если «шаги по воспрепятствованию демократической передаче власти» не будут отменены.
А вот реакция соседних с Мьянмой стран оказалась заметно сдержаннее. МИД Индии заявил о своей глубокой озабоченности развитием событий там и внимательном отслеживании ситуации. Внимательно следит за происходящим в Мьянме и анализирует информацию и Москва, заявил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Крупнейший торговый партнер Мьянмы Китай меж тем выразил надежду, что «все стороны смогут должным образом урегулировать разногласия в рамках конституционных и правовых рамок и обеспечить политическую и социальную стабильность». А представители правительств Таиланда, Камбоджи и Филиппин и вовсе сочли вмешательство военных «внутреннем делом страны».
Что меняется
Сразу после введения ЧП военные пообещали, что через год проведут в стране новые выборы. Однако, по мнению польского эксперта по Мьянме из Ягеллонского университета в Кракове Мишаля Любины, в дальнейшем военные используют тактику затягивания: они будут обещать выборы, но не станут их проводить, как уже бывало в 1990-е и 2000-е годы.
— Трансформация Мьянмы в этой форме в настоящее время закончилась, мы будем лицезреть ситуацию «назад в прошлое», когда Запад критикует и, возможно, вводит против Мьянмы санкции, а Китай защищает ее и извлекает из этого выгоду. И это проигрышная ситуация для всех в Мьянме, включая военных — трудно править силой, но без авторитета, — сказал эксперт «Известиям».
Китай действительно будет внимательнее многих следить за развитием ситуации, поскольку стабильность на границе с провинцией Юньнань имеет решающее значение для инвестиций Пекина в Мьянму, в том числе в проект китайско-мьянманских нефте-и газопроводов, или инвестиции компании CITIC в порт Кьяукпю в Индийском океане, сказал «Известиям» профессор кафедры Восточноазиатских исследований Лодзинского университета Доминик Мержеевски. Однако он не исключил и рисков для Пекина в виде возможности национализировать китайские проекты в стране.
России произошедшее в Мьянме может даже сыграть на руку. Менее двух недель назад генерал Мин Аунг Хлайн, ставший теперь де-факто главным в стране, принимал главу российского Минобороны Сергея Шойгу. По итогам визита стороны договорились о закупке у России зенитных ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-С1», современных БПЛА «Орлан-10Е» и поставках в Мьянму современных систем радиолокации. Ранее Россия поставила Мьянме немалое число самолетов МиГ-29, учебно-боевых Як-130, вертолетов Ми-24 и Ми-35П, а также зенитно-ракетных комплексов «Печора-2М».
На тесные контакты Москвы и Нейпьидо по военной линии обратил внимание и Виктор Сумский. Признаков того, что связи между Россией и Мьянмой могут в дальнейшем пострадать, не видно, отметил он.
«Некоторые живут прямо на земле» Свободные женщины, улыбчивые мужчины и бедные кварталы: чем россиянина удивила нетуристическая Азия
Фото: Алексей Терентьев
Предвкушение
— Мьянма, а где это? — с интересом спрашивает мой новый знакомый Сергей, который летит отдыхать на Самуи и ждет своего рейса в аэропорту, в то время как я готовлюсь к посадке на самолет в Мандалай.
— Мьянма — небольшая, но очень интересная страна, граничащая с Индией, Китаем и Таиландом, — стараюсь объяснить своему попутчику, где я собираюсь провести отпуск.
Услышав знакомые названия, Сергей одобрительно кивает. Впрочем, это неудивительно — ведь Мьянма редко попадает в новостные сводки, да и у массового туриста не пользуется большой популярностью. Плюс еще путаница с названиями — не так давно она носила имя Бирма, и оно еще не совсем ушло из обихода.
А ведь каких-то полвека назад нашу страну с Мьянмой связывали прочные дружеские и партнерские взаимоотношения. В Мьянме работало много наших специалистов, мы активно помогали со строительством сложных объектов, а из Москвы в Янгон раз в неделю летал регулярный рейс «Аэрофлота». Но это было давно.
В наши же времена, еще до пандемии, чтобы добраться в один из двух международных аэропортов страны, приходилось лететь как минимум с одной пересадкой, выбирая в качестве транзитного пункта либо Бангкок, либо Куала-Лумпур, либо еще какую-нибудь столицу одного из соседних азиатских государств. А коронавирус и последние события в Мьянме вообще сделали посещение этого государства близким к невозможному.
Фото: Алексей Терентьев
Пока наш маленький самолет, дребезжа всеми внутренними полочками и креплениями, под слегка напряженную улыбку стюардессы, начинает снижение, пассажиры, большинство из которых летят в Мьянму впервые, прильнув к окошкам иллюминаторов, пытаются не упустить ни одного момента. Как будто именно сейчас, в первые минуты и должно открыться что-то очень важное — то, что определит всю будущую поездку.
Я следую их примеру, и передо мной открывается бескрайняя равнина, прорезанная руслом огромной реки, и везде, куда только может попасть взгляд, на ярком солнце блестят золотые верхушки буддийских пагод. Они стоят группками, правильными и неправильными рядами, маленькие и большие, рядом с деревнями и населенными пунктами и просто среди поля в полном одиночестве. Зрелище поражает и завораживает, а яркие блики отраженных от них солнечных лучей заставляют зажмуриться.
В тот момент я подумал, что именно пагоды станут лейтмотивом моей поездки. Но как показало время, первое впечатление оказалось ошибочным. Главным чудом и ценностью страны оказались не золотые пагоды, а люди — с бронзовыми от загара телами, раскрашенными кремом танака лицами и золотыми сердцами.
Рай для фотографа
Мы приземлились в аэропорту Мандалая — второго по величие города страны, который по сути же представляет собой большую очаровательную деревню. Таможня, паспортный контроль, мелкие формальности — и вот на нас обрушивается сухой, пышущий жаром воздух. До города ехать около часа. Все окна в машине открыты, но врывающиеся внутрь порывы не приносят прохлады, зато наполняют ее всевозможными запахами.
А прямо мимо нас проплывают удивительные сцены, казалось бы, сошедшие со страниц сказки — я еле сдерживаю себя, чтобы не остановить машину и не побежать фотографировать все вокруг. С одной стороны маленькая тропинка бежит среди деревьев к загадочной золотой пагоде, с другой — мужчина в шляпе с огромными полями едет на повозке с запряженными в нее буйволами, а вдоль дороги идет другой незнакомец в юбке с деревянными граблями через плечо, рядом тут же — девушка в ярком красочном платье, пастух со стадом коз. Рай для фотографа и для городского жителя.
Сам Мандалай, как и многие другие населенные пункты, одно время был столицей, о чем напоминает расположенный в центре обнесенный рвом с водой и красивой крепостной стеной королевский дворец. Сооружение это давно утратило свое было величие, а вот дорожки вдоль рва и стен весьма живописны и сегодня и пользуются большой популярностью у местных жителей — как место для отдыха и занятий спортом.
Переворот, о котором знали все
Причиной ареста, судя по заявлению военных, стало вмешательство в политическую ситуацию – фальсификации со списками избирателей в ходе парламентских выборов, прошедших в стране в ноябре прошлого года. Комиссия по выборам, как утверждают военные, не смогла разрешить спорные вопросы, в стране начались волнения, поэтому они и решили взять власть в свои руки.
Естественно, как это чаще всего бывает в таких случаях, в стране было объявлено чрезвычайное положение. Военные взяли под контроль все важные объекты инфраструктуры. На улицах появились усиленные военные патрули. В том же заявлении военные объявили, что ЧП будет продолжаться один год для подготовки честных выборов в стране.
Исполняющим обязанности президента страны стал вице-президент Мьинт Шве. Фактически же страной стал руководить главнокомандующий вооружёнными силами республики Мьянмы Мин Аун Хлайн. Почти 60-миллионная страна перешла в режим ЧП спокойно, без каких-либо серьёзных выступлений населения.
«Грабли», на которые уже многие наступали
Заметили странность в указании численности населения страны? «Почти 60-миллионная страна»? В некоторых источниках можно прочитать о 53-миллионной стране. Говоря проще, точного количества населения не знает никто. Перепись проводилась довольно давно, а рост населения подсчитывается примерными цифрами.
Почему так происходит? Стоит вспомнить об истории и географии. Старое название страны – Бирма. Соседями Мьянмы являются Китай, Индия, Бангладеш, Лаос, Таиланд. Все страны многонациональны, с множеством религий и укладов жизни. Естественно, Мьянма не избежала точно таких же проблем. Вспомните последние новости из этой страны. Они так или иначе были связаны с религиозными или этническими противоречиями.
К примеру, главнокомандующий вооружёнными силами республики Мьянмы Мин Аун Хлайн, который фактически стал главой государства, больше известен не как выдающийся военный деятель, а как организатор резни мусульман-рохинджа в штате Ракхайн. Именно эта резня стала причиной бегства мусульман в Таиланд в 2012-2013 годах.
Любой переворот должен иметь причину. Она может быть выдумана, может быть реальна, но без причины и без мотивации исполнителей переворот провести невозможно. Переворот в Мьянме не исключение.
Причиной переворота стала фальсификация итогов голосования на выборах в парламент в ноябре 2020 года. Сразу после оглушительной победы партии «Национальная лига за демократию» (НЛД), возглавляемой Аун Сан Су Чжи, военные заявили о вбросе 8,6 млн бюллетеней! Именно это обстоятельство и привело к тому, что НЛД заняло 396 мест из 476 в парламенте. Военные же получили всего 30 мест.
Не напоминает ли вам эта технология то, что происходило совсем недавно на выборах в другой заокеанской стране? Выборы прошли, контролируемая правительством избирательная комиссия их признаёт. Нарушения признаются несущественными.
Говорить однозначно о подтасовках, которые происходили в ноябре, нельзя. В конечном итоге это дело самих бирманцев. Однако и отбрасывать аргументы военных сразу не стоит. Эти «грабли» работали уже не в одной стране мира.
Аккуратный и предсказанный госпереворот
Достаточно часто слышу мнение о том, что переворот в Мьянме военные совершили внезапно, и потому правительство ничего не смогло предпринять для защиты законных руководителей страны. Интересное мнение, особенно учитывая то, что военные и не скрывали того, что переворот будет. Даже число, на которое он назначен, было известно из публикаций в прессе.
И ещё стоит вспомнить об отношениях руководства ВС России и Мьянме в последнее время. Военные очень заинтересовались нашим вооружением и очень захотели его приобрести. Да и в западных СМИ уже было достаточно много критических материалов по вопросу взаимоотношений военных и гражданского правительства Мьянмы. А реакция западных правительств на переворот была мгновенной.
Итак, почему 1 февраля? Ответ простой. Именно на эту дату было назначено первое заседание нового парламента. А это означало бы появление нового законного правительства. Новый парламент на первом своём заседании утверждает состав правительства! В случае если этого не происходит, правительство не считается законным. Вот и вся арифметика.
Почему не получилось помешать военным, тоже понятно. Владимир Ленин прекрасно написал о том, что необходимо делать и в какой последовательности при захвате власти. Бирманцы хорошие ученики. Тот самый телефон, телеграф, вокзалы и так далее. В большей части страны отключили интернет, телефонную связь и телеканалы. Без перебоев работала лишь принадлежащая военным телесеть Myawaddy.
Точно так же были блокированы банки. Понятно, что при ЧП население обязательно начнёт лихорадочно снимать деньги со счетов, что вызовет хаос на финансовых рынках. Поэтому военные сразу же запретили проводить любые финансовые операции и отключили банкоматы.
При этом владельцы магазинов, кафе и других предприятий, обеспечивающих нормальную жизнь народа, обязаны работать в обычном режиме. В результате этих действий жизнь в стране практически не изменилась. Переворот получился мягкий, в стиле южноамериканцев конца 20 века.
Как отреагировали на переворот лидеры государств
Понятно, что в первую очередь нам интересна реакция России на переворот. Реакция нашего МИДа была достаточно быстрой. Уже вечером 1 февраля официальную позицию озвучила представитель МИД Мария Захарова:
В стране сегодня находится около 70 россиян. Все они предупреждены о мерах безопасности при ЧП. Находятся под постоянным контролем посольства.
Интересна реакция соседей Мьянмы. Полное спокойствие и никаких серьёзных заявлений с осуждением или одобрением действий военных. Экономические и прочие связи сохраняются. Короче говоря, для взаимоотношений этих стран и Мьянмы ничего не изменилось.
Генсек ООН дежурно осудил переворот и
Самую активную позицию по осуждению переворота заняли США. Дженнифер Псаки уже отметилась очередным
Кстати, США в документах продолжают использовать старое название страны – Бирма (от этого названия Мьянма отказалась в 1989 году). Понятно, что озвучены и традиционные «страшные кары» в виде санкций.
Жизнь продолжается
Мы привыкли к тому, что госперевороты всегда зло. Наверное, в этом наша внутренняя уверенность в справедливости выбора народа. Однако в случае с Мьянмой такой уверенности у меня нет. С одной стороны, преступление. А с другой, вызвано это преступление другим преступлением. Со стороны осуждать легко.
Не думаю, что сегодня Россия должна предпринимать какие-то резкие шаги по отношению к Мьянме. Смена власти произошла. Но жизнь-то продолжается. Народ принял новую власть. Поэтому нам просто необходимо внимательно разобраться в ситуации и только потом решать.