Что сейчас на соловецких островах
Соловки: сегодня и вчера
Соловецкие острова (Соловки, Solokka) — архипелаг в Белом море на входе в Онежскую губу. Площадь — 347 км². Это самый крупный по площади архипелаг Белого моря. Соловецкие острова состоят из шести крупных островов. Как выглядели Соловки в конце XIX века и сейчас. Фотографии с разницей в более чем сто лет, снятые с одного ракурса.
В 1918 году на Соловках впервые появились отряды красногвардейцев, произошла конфискация части продовольственных запасов монастыря. В 1920 году состоялось прибытие на Соловки комиссии М. С. Кедрова, Соловецкий монастырь был ликвидирован и его руководство сослано. Архимандрит Вениамин (Кононов), последний настоятель Соловецкой обители, и его келейник иеромонах Никифор (Кучин) были убиты (сожжены заживо) в лесной избушке близ реки Лодьма в районе Волкоозера на Пасху 1928 года.
На месте монастыря были организованы совхоз «Соловки» и лагерь принудительных работ. С 1923 года на Соловках располагался один из первых концлагерей для противников советской власти — Соловецкий лагерь особого назначения. В 1937 году он был реорганизован в тюрьму. В 1939 году произошла ликвидация тюрьмы на Соловках, архипелаг был передан Северному флоту, на островах был организован учебный отряд Северного флота.
В 1942—1945 годах на островах функционировала школа юнг. В 1944 году был организован островной совет, который в 1971 году был переименован в сельский совет.
Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 марта 1987 года на территории Соловецких островов образован двадцатый район Архангельской области — Соловецкий. На Соловках был создан районный Совет, а населённый пункт архипелага получил официальное название «посёлок Соловецкий».
В 1990 году была возобновлена религиозная деятельность на Соловецких островах.
В 1992 году ЮНЕСКО включило Соловецкий историко-культурного комплекс в список Всемирного наследия. В 1995 году комплекс попал в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.
Соловецкий остров. Филипповская пустынь. Игуменское озеро. Церковь воимя Пресвятой Богородицы и живоносный источник. Вот, что называется «не оставить камня на камне.»
Соловецкий монастырь. Набережная у Святого озера. Вид с севера. Архангельская башня
Соловецкий монастырь. Набережная у Святого озера. Вид с юга. Поваренная башня.
Мост на Большую Муксалму
Соловецкий монастырь. Святые ворота.
Соловецкий монастырь. Вид со стороны бухты Благополучия
Птичник
Вид на монастырь со стороны Святого озера.
Святые ворота.
Сухой водоналивной док
Пароход «СОЛОВЕЦКИЙ» в Монастырском доке и здание электростанции
Соловецкий монастырь. Вид с юга на Прядильную башню и Петровскую часовню
Биологическая станция (со стороны причала Хета)
Преображенская гостиница
Братский корпус
В лагерное время здесь был женский корпус, в XIX веке здание Архангельской гостиницы.
Почти ничего не изменилось.
Южный двор монастыря, мельница.
Соловецкий монастырь. Белая башня. Ворота с тайным ходом в Сушило.
Соловецкий монастырь. Никольская башня.
Соловки: жизнь между страшным прошлым и непонятным будущим
Людмила Бутузова
КУЛЬТУРНЫЙ СЛОЙ
Рожать, болеть или ломать ноги лучше всего в сезон: в местной больнице работает только один доктор, нет узких специалистов, нельзя сдать анализы, есть рентген-аппарат, но нет рентгенолога. Несколько раз в год на остров приезжают доктора с материка и принимают соловчан. Серьёзные вопросы здоровья аборигены едут решать, например, в Кемь: плывут 50 км по морю и едут ещё 10 до города.
На весь архипелаг у них одна школа, один участковый и семь месяцев минимальной связи с материком. Считается, что особо она тут и не нужна.
Одна из основных проблем на острове – дефицит топлива. Бывают годы, когда бензин продавали по три часа в день раз в неделю, но не больше 26 литров на руки. Это мешает развитию туристического бизнеса, на котором всё держится. «Ой, лучше вам не знать, сколько нам нужно совершить законных и незаконных действий, чтобы привезти сюда бензин», – рассказал «НИ» водитель туристического пазика, чьё имя, он решил, нам лучше тоже не знать.
По ненаучным наблюдениям местных, нормальный рабочий мужчина выдерживает здесь 55 дней. Потом либо начинает пить, либо уезжает – и последних большинство.
Администрация Соловецкого района, действующее райпо, больница и аптека находятся в здании бывшего госпиталя. Построили его в 1939 году на монастырском кладбище. Для фундамента этого дома, а также детского садика и школы использовали могильные плиты.
Прошлое ближе, чем кажется, и ближе, чем хочется. Быть здесь тяжело…
СКОТСКОЕ ОТНОШЕНИЕ
За 20 лет на Соловках перебывало столько знаменитостей и столько защитнков культурного наследия, что хоть мемориал вывешивай, но дела на архипелаге все хуже и хуже, пишут в «НИ» отчаявшиеся жители. По их словам, поселок Соловецкий превратился в масштабную стройку, пожирающую исторические памятники и уникальную природу. Угроза исключения архипелага из Списка всемирного наследия, висевшая над ним в 2009-2010 годах в связи с безумными планами строительства, сегодня возникла вновь и, как опасается общественность, на этот раз она будет реализована. Чиновники и застройщики свои планы успешно выполняют.
Напомним, Соловки получили высокий статус в 1992 году, как «выдающийся памятник, представляющий собой апогей русской православной стойкости и мужества; выдающийся пример монастырского поселения в суровых условиях Северной Европы, являющийся прекрасным примером веры, целеустремленности и мужества религиозных общин позднего средневековья».
Сегодня отношение к памятнику стоило бы рассматривать через призму Уголовного кодекса. Во всяком случае Соловецкий аэропорт по способу модернизации, методов ведения строительных работ и полному игнорированию требований законодательства об охране объектов культурного наследия этого заслуживает. При этом государственный контроль со стороны Минкультуры России фактически отсутствует. Угрозе разрушения подвергаются ценнейшие гидротехнические и инженерные сооружения. Принимаемые проектные решения без учета мнения квалифицированных специалистов грозят впоследствии затопить всю территорию Соловецкой крепости, историческая дорога в окрестностях поселка Соловецкий оказалась до неузнаваемости «распахана» строительной техникой.
Уничтожен участок лесополосы, до недавнего времени входивший в зону охраняемого ландшафта, но для реконструкции аэропорта она была намеренно сокращена. Также в конце прошлого года правительством Архангельской области отменена охранная зона Соловецкого монастыря площадью 130 га., установленная в 1973 году.
В настоящее время очевидны последствия пребывания еще совсем недавно на Соловках концентрационного лагеря, когда значительно ухудшилось качество природной среды, в полное запустение пришло монастырское хозяйство. Прошло много десятков лет, прежде чем места обширных вырубок заросли новым лесом, частично восстановились водно-болотные угодья, нарушенные в результате неумеренной осушительной мелиорации и торфоразработок. Сегодня на повестке дня строительство нефтепровода и станции приема топлива! Подготовлена государственная историко-культурная экспертиза, подписавший ее эксперт заявляет об отсутствии влияния инженерных изысканий на объекты природного, культурного и археологического наследия Соловецкого архипелага, несмотря на то, что лесные массивы в границах поселка Соловецкий отнесены к ценным защитным лесам, имеющим историческое значение с отдельными участками, возраст которых насчитывает до 400 лет. Сама трасса нефтепровода проходит в жилой застройке, пересекает Питьевой ручей – стратегический объект, источник питьевого водоснабжения. До водозабора – 50 метров, полоса вырубок в 50 метров оголит поселок и уничтожит ландшафт, уничтожит многолетние площадки музея-заповедника с красно-книжными растениями и археологическим культурным слоем.
По словам специалиста местной администрации, имеющиеся емкости с 3 тысячами тонн топлива до сих пор являются незавершенным объектом, эксплуатируются с нарушением законодательства вблизи от жилых домов, а со строительством нефтепровода объем емкостей планируется увеличить! В течение последних лет на разных уровнях рассматривался вопрос о более экологически безопасном решении энергетических проблем Соловецкого архипелага. Ну как рассматривался? Снизу вверх и сверху вниз транслировали друг другу, что «надо что-то делать». Не сделано ничего – то дорого, то хлопотно. Техногенные катастрофы подобно тем, что недавно произошли в Норильске, а затем на Камчатке, показывают, насколько дороже и хлопотней станет устранение последствий…
УЖАС ЦИВИЛИЗАЦИИ
Соловки входят в один из самых привлекательных и посещаемых туристических и паломнических маршрутов. Однако, неорганизованный поток и высокая рекреационная нагрузка создают угрозу сохранности природной среде, многочисленным памятникам истории и культуры, нарушается уединенность, необходимая для ведения традиционной монастырской жизни. Глиссирующие катера с оглушительным ревом носятся между островов во время гнездования птиц, в местах гнездовых колоний высаживаются группы туристов, и там устраиваются пикники; катера врезаются в скопления китов белух, когда у них рождаются детеныши; расширяется браконьерская охота, вездеходы бороздят не только слабый грунт лесных дорог, но ездят даже по болотам и тундре. И никому нет дела, что здесь произрастает множество красно-книжных растений, а флора только высших растений насчитывает самую большую островную коллекцию – более 570 видов..
В ноябре 2015 года была представлена на публичные слушания корректировка генплана МО «Сельское поселение Соловецкое», в котором площадь поселка решили увеличить в 5,57 раз — до 1701,4 га. За неделю до начала слушаний в 2015 году, в администрацию Соловков поступило 9 отрицательных отзывов специалистов об этом генплане и ни одного положительного. На собрании жителей эти отзывы не зачитали, за исключением выдержек из самого короткого. Несмотря на это, из 180 присутствовавших 73 человека проголосовали против, 9 воздержались, «за» голосовали в основном насельники монастыря и представители администрации.
7 ноября 2017 года предполагалось принять уже третью корректировку генплана. Состоялись ли эти слушания — узнать на Соловках не удалось, в газетах ничего не объявлялось, в изданиях местной и районной администрации сведений нет. Однако изменения в Генплан были внесены.. Оказалось, что площадь изъятия земель лесного фонда сократили за счет территории, занятой современной свалкой, так как в этой и примыкающей к ней 500-метровой зоне запрещено строительство, по принципу: «свалку нам не надо, а чистый лес возьмём».
Главное и самое вредоносное в этом плане — посёлок Соловецкий будет состоять не из одного, как сейчас, а из 16(!) участков, разбросанных на площади трех островов. Если в 80-е годы на карту Соловков были нанесены охранные и заповедные зоны, то теперь вместо них нанесены некие участки рваного поселка.
ЗАПОВЕДНИК БЕЗ ОХРАНЫ
Можно в очередной раз посетовать на бездействие органов власти, напомнить им, что равнодушие чиновников приводит к невосполнимой утрате уникальной целостности Соловков, наносит ущерб авторитету России на мировом уровне. Но сейчас уже очевидно, что не в равнодушии отдельных чиновников дело. Это государственная политика безразличия к своему культурно-историческому наследию. Намерение придать Соловкам статус достопримечательного места явилось не более, чем маскировочным щитом для российского и международного научного сообщества. За спиной в то же время, в течение нескольких лет, подготавливалась основа для реализации крупных строительных проектов на Соловецком архипелаге. Для этого последовательно вносились изменения в Лесохозяйственный регламент Соловецкого лесничества Архангельской области, перекраивался генеральный план сельского поселения Соловецкое, уменьшались охранные зоны монастыря и уничтожались исторические ландшафты.
Чья злая воля «давлеет» над Соловками? Каков будет исход очередной попытки сохранить все то, что тысячелетиями создавалось здесь природой и человеком? Вопросы остаются открытыми, угрозы для сохранности уникального наследия Соловецкого архипелага увеличиваются.
Странно тут вот что. Помощи просят простые жители острова, от которых мало что зависит. Молчат Микульт, Минприроды, невозмутимы ведомства патриарха Кирилла и администрация президента, как будто речь идет о переделе, вырубке и застройке рядового поселка, а не об уникальном комплексе историко-культурного, природного и духовного наследия, которому нет аналогов не только в России, но и в мире! Сигнал SOS должен быть услышан. Нельзя допустить, чтобы в жизни Соловецкого архипелага появилась еще одна трагическая страница.
«Тишина будто душила» Как поездка на затерянный российский остров может изменить жизнь туриста?
Фото: Сергей Бобылев / ТАСС
Сотни озер и болот, дремучие леса, тайга, переходящая в тундру, и морские дали — бескрайние просторы неприступных северных земель уместились на крошечном клочке суши посреди Белого моря. Удивительная природа, спрятанная в глубине острова от холодных ветров и стихии отливов и приливов, создала особенный мир, в котором первые монахи-отшельники, исполненные идеалами, закладывали основу духовной и хозяйственной жизни Соловецкой обители. Со временем здесь стали появлялись скиты, кельи, церкви, причалы, дамбы, каналы — обрастая наследием и долгой историей, уникальный образ святой земли прочно запечатлелся в сознании народа. Корреспондентка «Ленты.ру», в одиночку исследовавшая Соловки, рассказала о притягательной силе легенды Русского Севера.
Сосновая губа
Жар полуденного солнца начал понемногу уходить. Мне случайно повезло найти место для стоянки, удивительным образом скрытое от посторонних глаз, — заметить меня можно было только с воды, зато мне прекрасно был слышен гул редко проезжающих по дороге машин. Сюда не вели тропы, но следы человека явно присутствовали: небольшое костровище, выложенное крупными камнями, и пара распиленных бревен в траве. Видимо, сюда причаливают местные рыбаки на катамаранах. Спрятав палатку в прохладной тени соснового леса, я выбралась провожать день к берегу моря.
Небо сливалось с водой, на идеально ровной поверхности зеркально отражались белые мазки облаков и тонкий пунктир очертаний дальних островов на горизонте. Начался прилив, и впадающий в Грязную губу ручей стал расширяться и наполняться соленой водой. Умиротворенная тишина, периодически разрезаемая ревом моторных лодок, сопровождала заход солнца. Голубой цвет неба стремительно выцветал, уступая место сиреневым оттенкам заката.
Каждый уголок Соловецкого имеет свое лицо. Здесь, на севере острова, в Сосновой губе, живописно разбросаны под сотню крошечных островков, поросших мелкими соснами, кустарником и просто травой. Многоплановость ландшафта создавалась сменой далеких перспектив, изогнутыми формами многочисленных бухт и заводей, извилистым рисунком каменистых берегов. Единство неба, леса и воды казалось мне первозданной, не тронутой рукой человека кусочком природы.
Остатки истории первых иноков, будь то забытые святыни или архитектурные памятники, тесно переплетаются с естественным ходом жизни на земле. Природа неумолимо берет свое, стирая следы человека в этом месте — и вот это снова те самые заповедные пейзажи, как сотни лет назад, когда не было ни лесных троп, ни озерных каналов, когда так естественно было встретить здесь келью или землянку монаха-отшельника.
Новая Сосновка уютно расположилась на живописном мысе на самом севере Соловецкого острова. Добраться до нее легко — основная дорога, ведущая из центра, упирается прямо в бывший поселок. В прошлом тут было рыболовецкое поселение, сейчас же от него осталась одна изба, пара покосившихся сараев и каменное основание амбара на берегу. У полуразрушенного причала стоял катер — глухой звук его мотора я вчера слышала на своей стоянке в Грязной губе. Владельцы, по всей видимости, заночевали в старом доме — неловко было тревожить их сон, поэтому пришлось сразу направиться дальше.
По картам дорога на Реболду должна проходить вдоль берега, огибая мыс Овсянников и Нерпичий, но единственная узкая змейка тропки, отходящая от поселка, заводила в непроходимые топи, заросшие гибким кустарником. Пришлось искать другой путь, продираясь через небольшой лес, но и тут поджидала неудача: в этих местах тоже стояла вода.
Правильная дорога лежала где-то рядом, но ее, как большинство забытых троп на Соловках, было очень трудно найти. Широкие и крепкие стволы сосен утопали в траве, под ногами проминалась мягкая подушка мха и чавкало болотце, сухие кочки предательски сменялись зыбкой почвой. Побродив еще час, я так и не смогла выйти к покрытому валунами берегу и повернула обратно.
Реболда
Дорогу после дождя сильно развезло — взрытые колесами уазиков колеи и канавы заполнились водой, в некоторых местах велосипед пришлось тащить на руках, утопая по щиколотку в вязкой грязи. По обеим сторонам тянулся лес, в котором то и дело путались березовые полосы, заросли ивняка, сосновые боры и ельники. Лето стремительно догорало. Темная зелень хвои разбавлялась золотыми и алыми красками осин, берез и рябин. Между деревьями, на буграх, обшитых мхом или ягелем, рассыпались густые ягодные кустарники. Даже в сентябре еще можно было найти несколько бусин скукоженной голубики, скрывающейся в сплошных зарослях.
В поселке не было ни души. Просоленные серые избы стояли слегка покосившись, привыкшие к постоянной сырости и холодному морскому ветру. Пока я увлеченно фотографировала сушильни, из ниоткуда появился пес. Настроен он был очень игриво и сразу же начал с любопытством обнюхивать мои сапоги, тыкаясь носом в ноги.
Позже меня окликнул его хозяин, мы с ним разговорились. Немолодой мужчина с усталым лицом вел рваный рассказ о своей работе и жизни в Реболде вперемешку с вопросами о моей поездке на Соловки. Не желая показаться невежливой, я спросила, могу ли я тут походить и сделать еще немного кадров. Он кивнул, но идти на причал не разрешил. «Ребята работают, не надо мешать. Сезон закончен, скоро будем уезжать».
Напоследок я попросила объяснить, как найти сюда дорогу от Новой Сосновки, и лицо моего собеседника расплылось в улыбке: «Прямо по берегу, когда отходит вода». Но четкого ответа он мне не дал, сказав, что эта тропа может быть опасной. Пожелав мне благополучно добраться до дома, он проводил меня до первой избы, посоветовав быть осторожной, гуляя по лесу: «У лосей сейчас брачный период, но ты не бойся, они выходят ночью».
Как это обычно бывает, путь обратно казался короче. Все та же лесная чаща, знакомые полянки, засыпанные хвоей, сверкающие между деревьев полоски воды, замшелые валуны… Меня окружало полное безмолвие — изредка слышен был только скрип старых педалей велосипеда. Дорога все круче бежала под уклон вниз. Разгоняясь, я всем телом навалилась на железного коня, живо налетала на густо переплетенные пучки толстых корневищ и, не сбавляя скорости, разрезала грязные дождевые лужицы… И вдруг — резко по тормозам! На дороге стояло огромное буро-лохматое нечто.
Сохатый был удивлен внезапной встрече не меньше меня — между нами было около десяти метров. Буквально несколько мгновений нескладное мохнатое тело продолжало стоять на своих длинных ногах и в упор разглядывать меня. Затем большая голова, увенчанная мощными костяными лопатами, повернула к лесу. Неторопливым шагом лось ушел в глухой ельник, уступив мне дорогу. Преследовать зверя по таежному бездорожью было бессмысленно, но все же я решила пойти по его следу, надеясь на хороший кадр.
Сохатый скрылся неподалеку за стволами деревьев, однако сбоку даже лучше было видно все великолепие этого животного — огромное туловище с выступающими мускулами, широкая грудь и небольшой горб на загривке. Видимо, зверь выжидал, пока я уйду, чтобы уединиться в диких и сырых лесах. Близко к себе он не подпускал — почувствовав, что я продолжаю наблюдать, он медленно развернулся и неторопливо, как огромный корабль, поплыл в глубину чащи.
Беломорская литораль
Было подозрительно тихо — ни дуновения ветерка, ни глухого шума моря. Тишина будто душила. Я открыла палатку — потянуло холодным воздухом. Было около четырех часов дня, солнце только начинало медленно катиться на закат, его лучи пробивались через толстые облака, заливая все вокруг солнечным светом. На море был отлив, вода практически ушла, оставив непокрытыми бескрайние ковры водорослей.
Туман плыл над каменистым берегом, еще недавно затопленным морем. Обнажились гладкие валуны, в некоторых местах образующие небольшие каменные островки. Густо ветвящийся ярко-желтый ковер фукуса покрыл вытянувшуюся далеко вдаль заводь. Крупные гроздья плоских листьев держались на плаву благодаря наросшим на них пузырьками ягодам. Песчаные участки отмели были усеяны пирамидками, оставленными червями-пескожилами. В воздухе была разлита чарующая свежесть — терпкий аромат водорослей и йода перебивался соленым запахом моря. И только чайки своими криками нарушали ровный послеобеденный сон природы.
Через два часа начался закат. К этому времени вода стремительно начала прибывать, вновь затопив каменистый берег и надежно скрыв под своей толщей раковинки мидий, запутавшихся в водорослях. Нагромождения камней у берега разбивались на одинокие валуны, уходящие вдаль.
Чем ниже опускалось солнце за линию горизонта, тем больше зарево заката разливалось по небу. Густое и кроваво-красное, оно словно раскаленным клинком входило в холодные свинцовые воды и, растворяясь, отдавало им свой цвет. Мелкая зыбь Белого моря горела пунцовыми бликами. Над горизонтом висела продолговатая сизая туча, прочерченная розовыми слоями, — я смотрела на это как на чудо. Север поражал яркостью красок — рисуя закат, природа на них не скупилась.
Жизнь в поселке
В последний день я проснулась раньше обычного. Солнце только начало всходить, но никак не могло выпутаться из липкого тумана. К рассвету дождь ослаб и растворился в мелкую морось. Утро грозило быть туманным и серым. Тучи низко нависли над Святым озером, его темные воды, подернутые мелкой рябью, с одной стороны вдавались в густой лес, а с другой почти вплотную примыкали к стенам монастыря. Пробивающееся сквозь облака солнце кидало свой холодный свет на поселок. Последний пароход с острова отходил в четыре дня.
С северной части озера открывается вид на постройки, издавна используемые для хозяйственных нужд. К берегу выходит кузница — единственное сохранившееся здание из большого кузничного комплекса, к тому же неоднократно перестроенное и сильно расширенное; овощной дом, тоже утративший после реставрации самобытность плотнического искусства, и Никольский корпус — вместительная двухэтажная постройка, в которой когда-то жили трудники, работавшие на огороде. Аскетичную панораму нарушали громкие крики чаек, которые кружили над водой и садились на вымощенную досками дорожку у стен монастыря.
Архитектурный ансамбль монастыря постепенно расширялся за стенами, окружаясь различными жилыми и хозяйственными комплексами, производственными и складскими строениями, ремесленными слободами. Сперва деревянные, они быстро ветшали и разрушались, на смену им приходили другие сооружения, с уникальными чертами народного зодчества, масштабным характером, присущим далекой северной обители, и просторными формами, способными вместить дух нового времени.
Забытые памятники древности, скиты, пустыни, места промыслов — все это единый, складывающийся веками живой организм Соловков. Лесные дороги и водные пути, ведущие к ним, словно нити связывают сердце острова с историей его создания и заселения.
Наконец показалось солнце, оно выплыло из облаков матовым шаром. Виды валунной цитадели стен монастыря, выдвинутые вперед высокие башни крепости, массивный и выразительный силуэт всего ансамбля, возвышающиеся над сдержанной красотой северных лесов и вод главки церквей придавали Соловкам выразительную атмосферу русской древности, поражая органичностью сочетания религиозных идеалов и богатств природы.
Монументальность ансамбля Соловецкого монастыря, величественный вид которого открывается взору со стороны Святого озера, настраивала на созерцательный лад и размышления о силе духа людей, преобразовавших эти места, сумевших не только утвердиться на неуступчивой северной земле, но и превратить ее в оазис уникальной культуры, создав единство состояния нетронутой природы и великих творений человека.