Что севернее диксон или тикси
Тикси сегодня: новые надежды.
Тикси – один из самых северных населённых пунктов России. Расцвет, экономический и культурный подъём этого посёлка пришёлся на начало-середину 1980-х годов. Потом были периоды застоя, упадка и почти полной разрухи.
Сам Тикси делится на два посёлка: Тикси-1 и Тикси-3. Градообразующим предприятием до недавнего времени был Тиксинский морской торговый порт, который располагается в Тикси-1 и всегда имел большое значение для Северного морского пути. Всё администрирование Тикси, как и центр активной культурной жизни, находились в Тикси-1. Тикси-3 – это посёлок военных специалистов и авиаторов, расположенный в восьми километрах от Тикси-1.
В 2012 году из Тикси-3 вывели подразделения Дальней авиации России, которые базировались там с 1956 года, сняли аэродромное оборудование со взлётно-посадочной полосы и упразднили прямые пассажирские рейсы до Якутска. В те годы многие понимали, что в ближайшем будущем Тикси перестанет существовать и мы потеряем многие труды, успехи и наработки предыдущих поколений в освоении Арктики. Но спустя несколько лет у далёкого арктического посёлка появилась возможность вновь ощутить себя стратегически-важным пунктом. Появилась надежда, что посёлок будет возрождаться. Тикси попадает в программу социально- экономического развития Арктической зоны России. В конце сентября 2019 года свершился исторический момент. В Тикси официально сформирована и расквартирована новая дивизия ПВО Северного флота, которая будет в дальнейшем обеспечивать безопасность воздушного пространства над Северным морским путём и охранять арктические рубежи России.
Немного о современной жизни в посёлке. В Тикси-1 на конец 2019 года проживает около 4000 человек. Работают два общеобразовательных учреждения: Арктическая гимназия (образовательное учреждения повышенного уровня) и средняя школа № 1. На конец 2019 года в Арктической гимназии обучаются 317 учащихся, в средней школе – 210 учащихся. Дошкольную подготовку осуществляет детский сад “Солнышко”.Профессиональное образование в Тикси осуществляет Тиксинский многопрофильный лицей (основанный на базе бывшего ПТУ № 33), в котором абитуриентам предлагают освоить рабочие специальности: водителя, сварщика, бульдозериста, монтажника, специалиста в области ЖКХ. Помимо жителей Тикси, в лицей приезжают учиться выпускники сельских школ всего Булунского улуса. В Тикси-3, посёлке авиаторов и военных, работает одна общеобразовательная школа.
Несмотря на отдалённость, в Тикси достаточно хорошо развита культурная жизнь. На данный момент жителям и гостям посёлка свои экспозиции предоставляют два музея. Первый – Музей естественной истории “Горностай”, в котором представлены редкие кадры и плакаты, посвящённые истории Булунского улуса и Тикси, минералы, полезные ископаемые и полудрагоценные камни, собранные в тундре, ископаемые останки животных Арктики, в том числе мамонтов, а также чучела представителей современной фауны Крайнего севера. Второй музей – изобразительного искусства и культуры Арктики – предлагает ознакомиться с историей освоения Северного морского пути. Если повезёт услышать рассказ гида, посетители уходят под впечатлением от смелости землепроходцев.
Активно функционирует в Тикси и новый культурно-спортивный комплекс. Он имеет два отдела: культурно-досуговый и физкультурный. При культурно-досуговом работает много кружков: вокала, национального якутского танца, прикладных искусств и т.д. При физкультурном отделе функционируют спортивные секции: северного многоборья, бокса, волейбола, футбола и др. Большой популярностью среди жителей Тикси пользуется новый кинозал на 180 мест, оснащённый 3d оборудованием. Досуговую жизнь посёлка так же поддерживает этнокультурный цент “Айхал”, в котором периодически проводятся поселковые и районные конкурсы, фестивали и тематические вечера. Согласитесь: для отдалённого арктического посёлка, с численностью населения около четырёх тысяч человек, администрация предлагает достаточно активную культурную жизнь.
Не так хорошо обстоят дела со здравоохранением Тикси. Центральная районная больница, которая одна в посёлке, после оптимизации ощущает нехватку специалистов. Большие очереди, квалификация врачей оставляет желать лучшего. Частных клиник нет. Поликлиника при больнице имеет двух терапевтов, один стоматологический кабинет, кабинет хирурга, отоларинголога, гинеколога, офтальмолога, невропатолога и психиатра-нарколога. Мощность поликлиники – 420 посещений в рабочую смену. Поэтому многие жители посёлка, находясь в отпуске на «большой земле», стараются там и обследоваться, и успеть пройти лечение.
Навигация в Тикси длится всего три месяца. С июля по сентябрь из Якутска в Тикси по реке Лене совершает пассажирские перевозки речной теплоход “Механик Кулибин”, вместимостью до 160 человек. За навигацию он восемь раз выполняет свои рейсы. В пути находится четыре дня, делает восемь остановок, стоимость одного билета в самой дешёвой каюте, на прогулочной палубе, – около 13000 рублей (12 260 в навигацию 2019 года). Для сравнения: стоимость авиабилета из Якутска в Тикси составляет около 25000 рублей.
В ноябре 2018 году в Тикси введена в эксплуатацию уникальная заполярная ветряная электростанция. Ветропарк состоит из трёх ветроустановок японского производства, мощностью по 300 кВт каждая и является первой очередью будущего Арктического ветродизельного комплекса. Каждый киловатт-час, произведённый ветроэлектрическими установками, экономит около 250 грамм дорогостоящего привозного дизельного топлива и предотвращает выброс в атмосферу около семи граммов углекислого газа. За год эксплуатации станция продемонстрировала высокую эффективность своей работы.
Цены на продукты в Тикси – одни из самых высоких в стране. Всё потому, что очень дорогая доставка. Скоропортящиеся продукты, медикаменты и корреспонденцию в Тикси доставляют авиацией. Доставка одного килограмма по воздуху стоит от двухсот рублей и выше. Можно грубо подсчитать: допустим, килограмм апельсинов стоит сто рублей. Чтобы этот килограмм привезти в Тикси, нужно прибавить ещё как минимум двести рублей, плюс накрутка предпринимателей. Мандарины стоят в магазинах Тикси от пятисот рублей за килограмм, репчатый лук – от 120, мясо – от 600, колбаса – от 700…. Ориентируясь на эти цифры, можно представить стоимость ассортимента других товаров в магазинах посёлка. Средний набор продуктов для новогоднего стола обходится примерно в 8-10 тысяч. Продукты длительного хранения самолётами в Тикси не возят из экономии. Их доставляют теплоходами во время непродолжительной летней навигации или же зимними трассами, по замёрзшему льду.
Самые деятельные предприятия в Тикси на данный момент – это ЖКХ, Сахаэнерго, Гидромет, Гидробаза и Полярная геокосмофизическая обсерватория Института космофизических исследований и аэрономии. В 2015 году с ракетного полигона полярной обсерватории Тикси была запущена первая в новейшей истории России геофизическая ракета МН-300. Цель запуска – зондирование верхних слоёв атмосферы. Для справки: слои атмосферы на высоте от 25 до 300 километров ещё недостаточно изучены. Спутники летают на высотах от трёхсот километров. В слоях ионосферы (верхних слоях атмосферы), которые находятся непосредственно над Тикси, наиболее интенсивно, по сравнению с другими приполярными зонами, происходят северные сияния. Поэтому ракетный полигон Тикси – наиболее подходящее для подобных исследований место.
Оставляет желать лучшего мобильная связь и интернет в посёлке. Хорошей связи нет. Работают три оператора: Мегафон, МТС и Билайн. Более-менее уверенная зона покрытия у Мегафона. Билайн ловит только в центральной части посёлка. Мобильный интернет у всех операторов не выше 2G. Для примера: осуществить видеозвонок по WhatsApp невозможно. Ростелеком предлагает оптоволоконную интернет-связь, которая стоит около трёх тысяч рублей в месяц, при этом устойчивый сигнал от оператора не гарантируется.
Севернее 73-й широты: посёлок Диксон
История арктического посёлка началась с истории освоения Арктики и Северного морского пути. Первое полное обследование и картирование побережья Диксонского района выполнено отрядом Великой Северной экспедиции в 1738 году. Штурман Федор Минин назвал этот клочок земли Большой Северо-восточный остров и написал:
А в 1875 году на зверобойном паруснике «Превен» («Попытка») здесь побывал известный шведский полярный исследователь Нильс Адольф Эрик Норденшёльд. Благополучно достигнув устья Енисея через Карское море и считая себя первооткрывателем острова, он назвал его и бухту именем шведского предпринимателя Оскара Диксона, финансировавшего экспедицию. В 1894 году острову официально было присвоено это название. На берегу гавани острова был основан посёлок Диксон. Нильс Норденшёльд предсказал в то далёкое время, как и Федор Минин:
В 1915 году, когда потребовалось установить надёжную радиосвязь с зимовавшими вблизи мыса Челюскина гидрографическими судами «Таймыр» и «Вайгач», на острове был поставлен первый домик – радиостанция. Первая зимовка полярников на острове Диксон состоялась в следующем году. Тогда же начала работать и метеорологическая станция, которая дважды в сутки передавала сводки погоды в Петроградскую геофизическую обсерваторию. Учёные понимали, что в Арктике формируется климат если не всей планеты, то уж Северного полушария точно. В 1919 году на Диксон приходили ледоколы «Таймыр», «Вайгач» и «Александр Невский». Они оставили на полярной станции двухлетний запас угля и продовольствия.
Но настоящая история Диксона началась при Советской власти, когда с 1930-х годов началось активное освоение Северного морского пути. Уже в 1932 году было создано Главное управление Севморпути, и на островах и побережьях Таймыра началось строительство посёлка и полярных станций. Сначала производственные, жилые и вспомогательные сооружения возводили на острове, затем на материковой части. Одноэтажные дома образовали улицы, которые получали имена в честь исследователей Севера: Седова, Бегичева, Папанина, лётчиков Чкалова и Водопьянова, капитана Воронина, охотника Таяна и других. Названия закреплялись начальником полярной станции и постановлением политотдела.
Посёлок на материке, получивший название Новый Диксон, ведёт свою историю с 1934 года, когда здесь начали строить порт, являющийся в настоящий момент единственным на побережье Карского моря. Позднее здесь появилась гидрографическая база и Штаб морских операций западного центра Арктики – координатора всего местного судоходства до 1996 года. Именно в это время Диксон и стали именовать «воротами Арктики», а некоторые присвоили посёлку титул её столицы. В 1941 году для обеспечения возросшего объёма грузооборота вошёл в строй новый причал морского порта. Он и сейчас является главным причалом Диксонского морского порта.
В 1956 году Диксон получил статус рабочего посёлка, а в 1957 году островной и береговой посёлки были объединены в один, ставший центром Диксонского района. Тут же началось строительство двухэтажный зданий, а с 1976 года – пятиэтажных. В 1970-1980-х годах людям не верилось, что на краю России строят на вечной мерзлоте многоквартирные дома, поликлинику и больницу, Дом культуры, музей и даже самую северную в стране картинную галерею. А люди в это время жили обычной жизнью, только посреди арктической пустыни: дети ходили в школы и детские сады, диксончане выращивали в теплицах овощи, пекли хлеб и содержали собственное стадо коров. Сорок лет назад от желающих переехать на Диксон не было отбоя. Привлекала не только романтика Крайнего Севера и красота первозданной природы, но и весьма приличные зарплаты, многочисленные льготы, налаженный быт и неплохое медицинское обслуживание.
До начала 1990-х годов о Диксоне писали исключительно в оптимистических тонах. Пели знаменитую «Морзянку»: «…четвёртый день пурга качается над Диксоном…», говорили о романтике, рассказывали о белых медведях, которые нет-нет, да и выходят на окраины посёлка. Журнальные и газетные публикации посвящались экипажам атомных ледоколов, летчикам, гидрографам и путешественникам. Но времена изменились.
Сегодня Диксон – это далёкая провинция у моря. От 5000 населения осталось чуть более 500 человек. А те, кто сюда прилетает, в основном – вахтовики, учёные или журналисты. Диксон 2018 года – это поселение городского типа, застроенный двух-, трёх- и пятиэтажными домами, у которых двери занесены снегом, окна крепко заколочены или вовсе отсутствуют. Порт обеспечивает жилые дома водой, теплом и электроэнергией. Однако в каждой квартире хранятся про запас свечи: пурга может неожиданно порвать провода или повалить столбы.
Поселок состоит из двух частей – островной и материковой. Их разделяет бухта. Расстояние между ними составляет 1,5 км (между островом и материком находится островок, называемый Сахалин, видимо, из-за его расположения относительно острова Диксон). Зимой машины (в основном, это вездеходы, ТРЭКОЛы и снегоходы) ездят по ледовой дороге, а летом курсируют катера. Весной и осенью из одной части посёлка в другую можно попасть лишь на вертолёте. Даже письма сюда приходят по двум адресам: Диксон-остров и Диксон-материк.
Сегодня этот арктический посёлок переживает крайне тяжёлые времена. Сеть полярных станций, геофизическая обсерватория, порт Северного морского пути, штаб морских операций, сеть береговых аэродромов, клубы полярников, охотничьи зимовки, рыбзавод, художественная галерея – остались только в краеведческих записках и памяти людей, которые приезжали обживать неприветливый Крайний Север. Погранзастава, неотапливаемый аэропорт, гидрометеостанция, котельная, дизельная, школа, администрация, библиотека и магазин — всё, что осталось сегодня.
В 2009 году остров закрыли, и сейчас он практически необитаем. Людей переселили в посёлок, а улицы остались пусты. Теперь только северный ветер выбивает в оставленных домах ещё где-то сохранившиеся окна и двери. Единственные места, где ещё горит свет и идёт работа – гидрометеостанция и аэропорт.
В Диксонском управлении по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды из 40 стационарных полярных станций осталось всего около 25. Есть острова, где два-три зимовщика живут безвылазно буквально по несколько лет. Также ухудшилось и снабжение полярников научным оборудованием, запасными частями, специальной тёплой одеждой, топливом и продуктами питания.
Что касается аэропорта, то раньше на Диксоне было достаточно вертолётов МИ-8 и экипажей. В те времена в состав авиапредприятия входили аэропорты на мысе Челюскин и на острове Среднем (архипелаг Седова). Теперь ледовая разведка с бортов самолёта не ведется. Самолеты ИЛ-14 списали, а замены им так и не нашлось.
Прилёт вертолёта на станцию теперь грандиозное событие, ведь следующий может прилететь и через месяц, и через два. Колоссальный и уникальный опыт работы Диксонского авиапредприятия остался невостребованным. Финансирование полярной гидрографии практически свернуто, а о проведении промеров глубин полярных морей речи уже давно не идёт.
От безысходности люди стали уезжать из некогда процветающей «столицы Арктики». То, что создавалось за много лет неимоверным трудовым подвигом полярников и всей страной, уничтожилось за кратчайший срок. Теперь остров — это город-призрак, с пустыми глазницами окон, это город-памятник тем, кто пытался героически освоить суровый Крайний Север, и город-свидетельство человеческой глупости и наивной веры в лучшие времена.
А те, кто остался… почему же они не уезжают из Диксона и так привязаны к этой суровой белой пустыне? Нельзя ответить на этот вопрос однозначно. Во-первых, есть такое выражение, хорошо знакомое каждому северянину: «Если ты полюбишь Север, не разлюбишь никогда!». Во-вторых, взаимоотношения людей на Севере, а особенно на Диксоне, совершенно другие, не такие, как на материке. В суровых условиях жизни люди постоянно делятся всем: последним куском хлеба, новостями, переживаниями. Тяжёлые полярные условия вынуждают людей держаться друг за друга и ценить такие человеческие качества, как ответственность, доброта, мужество и порядочность. А в-третьих, Север даёт человеческой природе свободу и обнажает её, показывая какой ты есть на самом деле.
В посёлке Диксон по улицам ходят люди и ездят советские гусеничные снегоходы ГАЗ-21, новенькие вездеходы ТРЭКОЛ и бураны, работает магазин, открыты школьный спортзал и библиотека. Также есть церковь. Но и здесь заколоченных окон и закрытых дверей с каждым годом не уменьшается.
Чуть более 500 человек на тысячи квадратных километров. Именно столько сейчас проживает на Диксоне. Эти люди ведут обычный образ жизни: живут в домах с круглогодичным отоплением, борются с полярными ветрами, ездят в тундру и ловят рыбу, ходят на работу, в школу и детский сад, сдают экзамены, учатся рисовать в художественной школе, ходят читать в местную библиотеку, пекут хлеб, рожают детей. Ещё они следят за отопительными котлами и скоростью ветра, пережидают полярную ночь и радуются первому солнцу. Из своих окон они видят Карское море, огромную мёртвую территорию, заброшенные дома и зимовки, которые превратились в развалины.
Если Диксон снаружи омывает холодное северное Карское море, то сам посёлок и остров внутри утопают в остатках человеческой жизнедеятельности. Брошенные катера, остовы автомобилей, пустые бочки из под горючего, бытовой мусор – всё это появилось здесь за время существования посёлка.
И вот уже второй отряд волонтёров в составе сорока человек в самом северном населённом пункте нашей страны разгребает завалы, сжигает мусор, разбирает пришедшую в негодность теплотрассу и ветхие дома, приводит в порядок мемориал воинам-североморцам.
Приехавших на субботних волонтёров посвятили в полярники: поили солёной водой, кормили свежей рыбой, попросили произнести клятву!
Помимо выполнения главной задачи, волонтёрам иногда удаётся сыграть матчи по мини-футболу или баскетболу с местными пограничниками. Также московские эксперты рассказывают студентам, как самим создавать подобные социальные программы. Впоследствии они смогут поучаствовать в конкурсе социальных проектов благотворительной программы «Мир новых возможностей» и воплотить в жизнь свои идеи по развитию Арктики.
Хочется верить и надеяться, что у Диксона есть будущее. Диксон — это форпост в Арктике и её столица. Лучшая гавань для стоянки судов по трассе Северного морского пути. Здесь должны работать ученые, метеорологи, как и было раньше. Здесь сосредоточена более чем столетняя история, на которую почему-то перестали обращать внимание. Север необходимо продолжать осваивать, ведь будущее за Арктикой.
Автор: Екатерина Попова
«Арктика наша». Жизнь в самом северном поселке России
«Арктика наша», «Россия будет активно осваивать и развивать этот регион» – в последнее время звучит с самых высоких трибун. Тем временем в самом северном населенном пункте Арктики и всей России, Диксоне, на 220 тысячах квадратных километров живут сегодня примерно 300 человек. На каждого тут приходится почти по тысяче квадратных километров.
Корреспондент Сибирь.Реалии Денис Бевз неделю ждал летной погоды до Диксона в Норильске, чтобы увидеть жизнь самого северного поселка в мире своими глазами. И вот его репортаж.
Десять фактов из жизни Диксона, которые удивляют
1. В поселок регулярно заходят белые медведи
Повсюду здесь можно встретить объявления, которые напоминают жителям Диксона, что после 20.00 нельзя ходить по одному и выпускать детей без сопровождения. А также подкармливать медведей и пытаться с ними фотографироваться.
Михаил Григорьевич Дегтярев, диксончанин:
– Здесь и волки ходят, и медведи. Могут неожиданно из-за дома или из дома выйти. В этой разрухе кому еще, кроме них, жить. Здесь их родина.
Охраной поселка от медведей занимаются сотрудники милиции, так как преступности на Диксоне нет.
2. На Диксоне нет АЗС
Здесь нельзя поехать и заправить машину бензином. До ближайшей заправки примерно 500 км. Но туда все равно не доехать, так как дорог нет в принципе: ни зимников, ни летников, не лесовозных трасс. Никаких. Если тебе нужен бензин – ты должен успеть заказать его в период навигации. И тогда тебе завезут его кораблем. Следующие поставки будут только через год. Зато здесь никогда не бывает пробок.
Александр Анисимов, диксончанин:
– Здесь частный автотранспорт большая редкость. В основном у людей снегоходы и моторные лодки. В навигацию заказываем от одной до двух тонн бензина. На год хватает.
В свободное от работы время Александр Анисимов восстанавливает разбитые и брошенные на Диксоне машины. Здесь это скорее хобби, чем заработок, так как рынок сбыта практически отсутствует.
3. Цены на продукты
Литр молока в ноябре здесь стоил 110–120 рублей, пачка масла – 180, сметана (350 грамм) – 200 рублей. И это еще не предел. Коммунальные платежи здесь в разы больше, чем на материке. За двухкомнатную квартиру в месяц приходится платить около 15 000 рублей. Тариф на тепловую энергию в шесть раз больше, чем на материке.
4. Здесь никто не качает видео из интернета. Бессмысленно
Мария Васильевна Конищева, преподаватель художественного отделения местной школы:
– Сотовая связь здесь лет десять назад только появилась. На материке она уже давным-давно была, а наши дети не знали, что это такое. Как обезьянки бегали из одного коридора в другой звонили, удивлялись. Для них это дико было. Интернет и сейчас очень слабый. Видео никто здесь даже и не пытается скачивать. Чтобы загрузить несколько фотографий, у меня полтора-два часа уходит. А стоит такой интернет недешево. В месяц две с половиной тысячи плачу.
5. Погода
Диксон находится на берегу Ледовитого океана, поэтому считается, что здесь должно быть очень холодно. На самом деле даже в южной республике Казахстан были зафиксированы более низкие температуры (–57 градусов), чем на Диксоне (–48 градусов): сказывается близость океана. Зато средняя температура летом +5,5 градусов. В июне здесь все еще ездят на снегоходах.
6. Пурга
Зато ветра здесь такие, каких не бывает в казахстанской степи. Слово «пурга» на Диксоне чаще употребляют во множественном числе «пУрги», с ударением на первый слог. Одну пургу сменяет другая, и так несколько дней подряд. Слова к песне «Морзянка» – «Четвертый день пурга качается над Диксоном» – Михаил Пляцковский написал сидя в диксонской гостинице. В 60–70-е годы прошлого века «Морзянка» была хитом советской эстрады.
Задержки рейсов из-за пурги на неделю и более тут обычное дело.
7. Флора
Здесь нет деревьев даже карликовых. Однажды из Красноярска на Диксон пришло предписание – в целях противопожарной безопасности вырубить лесополосу («минполосу»). На что последовал ответ: последнее дерево на Диксоне превратилось в уголь несколько миллионов лет назад.
8. Плотность населения
До 1 января 2007 года Диксон был административным центром Диксонского района, Таймырского автономного округа. В 2007-м район ликвидировали. Диксон перестал быть райцентром и стал городским поселением. Но вот территория бывшего района так и осталась закрепленной за Диксоном. Это 220 тысяч квадратных километров, что сопоставимо с территорией Великобритании (244 820 км 2 ).
В 80-е годы прошлого века здесь проживало более 5000 человек. В XXI веке население Диксона сократилось почти в двадцать раз. Сегодня в Диксоне живут примерно 300 человек. То есть получается почти по тысяче квадратных километров на каждого. По официальным данным, плотность населения здесь – ноль человек на квадратный километр.
9. Зарплаты
Рассказы о заоблачных заработках в Арктике – миф. Зарплаты здесь сопоставимы с зарплатами на материке.
Александр Анисимов, диксончанин:
– Работяги в среднем получают 35-40 тысяч, со всеми коэффициентами и «полярками» (если человека работает в Заполярье, его зарплата каждые полгода увеличивается на 10%, максимальная надбавка – 100%).
– И на эти деньги здесь можно жить?
– Можно, потому что здесь соблазнов меньше, чем на материке. Вы на материке с работы идете, в магазин заходите, думаете: дай-ка я куплю себе пару грейпфрутиков. А здесь зайдешь в магазин, посмотришь на цены и решишь: да не буду я брать этот грейпфрутик. Здесь по весне картошечка может стоить 360 рубликов за килограмм.
Роберт Прасценис, председатель Диксонского совета депутатов:
– Какой молодой специалист поедет сюда работать за 30 тысяч, если он половину будет отдавать за квартиру? Самые большие заработки здесь, о которых я знаю, это 70–80 тысяч. Но для того, чтобы получать такую зарплату, надо здесь не один год отработать, чтобы накопить «полярку».
10. Здесь живут люди
Цена освоения Арктики
1919 год. Норвежские участники полярной экспедиции Петер Тессем и Пауль Кнутсен должны были пройти от мыса Вильда до Диксона, где находилась радиостанция, чтобы передать сообщение на материк. Тессем проделал путь в 400 километров и погиб, не дойдя до Диксона всего лишь полтора километра.
Это стул со зверобойного судна «Геркулес». Полярная экспедиция Владимира Русанова, 1912 год. Возможно, на этом стуле сидел сам Русанов. В 1912 году из-за неблагоприятных погодных условий команда «Геркулеса» была вынуждена зимовать во льдах. Где и при каких обстоятельствах погибла экспедиция Русанова, выяснить так до сих пор и не удалось.
Еще один экспонат местного школьного музея – деревянный винт самолета Р-5.
Экипаж самолета: пилот Р.Т. Воробьев и бортмеханик Г.В. Шипов – разбились на мысе Челюскина в 1934 году.
Диксон – единственное место за Уралом, где в годы Великой Отечественной войны шли бои. В рамках операции «Вундерланд» немцы пытались перекрыть Северный морской путь. 25 августа 1942 года экипаж ледокольного парохода «Сибиряков» в Карском море случайно встретился с немецким линкором «Адмирал Шеер». Неравный бой длился 18 минут. 85 моряков-сибиряков погибли. 19 – попали в плен. И только одному удалось спастись. Машинист П.И. Вавилов 36 дней жил на пустынном острове, ожидая помощи. 27 августа гарнизон Диксона принял бой с «Шеером». Погибли семь моряков. «Шеер» отступил.
Альберт Менгажев, учитель истории:
– Арктику начали осваивать, потому что была стратегия освоения севера людьми, чтобы люди здесь жили постоянно. Не так, как в Канаде, например, где вахтовым методом осваивают природные ресурсы. А мы осваивали человеком. Люди здесь жили, терпя лишения. Из года в год, из поколения в поколение, действительно, адаптировались к этим условиям. И становились такими профессионалами по выживанию в Арктике. Идея поселить человека в Арктике – она, конечно же, утопична. Прежде всего, потому что она неэкономична, она убыточна. Но это великая идея. Может быть, это идея будущего. Но в ближайшие 50–100 лет такой идеи больше не появится.
Судьбы
– В Диксон я приехал в 1956 году, – рассказывает Михаил Дегтярев. – Приехал из Белоруссии. Там я пережил самое жуткое время – оккупацию. Отец ушел в партизаны. Наш дом тут же сожгли. Мы чудом спаслись, убежали в лес. Мне и сейчас тяжело об этом говорить. В юности были мечты о море, мечтал стать моряком. Но ничего не получилось. Тогда были такие законы, что если ты находился под оккупацией, даже если в то время ты был ребенком, дорога в море все равно была закрыта. Меня взяли кочегаром в порт. Здесь был рай божий. В столовой лежали большие буханки белого хлеба. Что меня удивило, хлеб можно было брать столько, сколько хочешь. Можно было наесться впрок и даже взять с собой: положить в карман и пойти.
В начале 60-х я съездил к себе на родину в Белоруссию и встретил там девушку. С первого взгляда она так мне в душу запала, что уже не мог с ней расстаться. Поженились. Я ничего от нее не утаивал. Не рисовал ей никаких красот. Я честно рассказал все, что ее тут ждет. И она поехала со мной.
Отработав кочегаром и электромехаником в порту, Михаил Дегтярев устроился промысловиком на отдаленное зимовье добывать песца. Зинаида Даниловна поехала с мужем.
– У нас семья была, я никогда не могла бросить мужа, – рассказывает Зинаида Даниловна. – Мне и в Диксоне говорили: ну, что ты там на зимовке живешь, могла бы жить в Диксоне. Как я его одного там оставлю? Это невозможно. Это неотделимо.
В жизни супругов не раз возникали экстремальные ситуации. Во время одной из зимовок Зинаиде Даниловне срочно понадобилась медицинская помощь. За шкурами песцов прилетел самолет. Но летчик, следую инструкциям, отказывался брать пассажира.
– Муж поставил вопрос категорически: или – или. Или мы с ней тут погибнем – или вы ее сейчас заберете.
– Я им пригрозил, – вспоминает Михаил Дегтярев, – сказал, что не выпущу отсюда.
– И меня забрали. Довезли до метеостанции на Стерлегова (пролив в Карском море). А там уже регулярно суда ходили.
– На собаках я бы не смог ее вывезти. – Это почти четыреста километров. Он сам пока доехал, у него три собаки на ходу замерзли.
– Раньше меня здесь держала работа, – рассказывает Михаил Григорьевич, – а сейчас держит здоровье. Я совершенно не переношу жару. Все мои друзья, которые отсюда выехали, они все давно уже умерли. Тот, кто прожил здесь какое-то энное количество лет, ему лучше оставаться в Арктике.
Роберт Прасценис, родился в городе Каунас, Литовской ССР. В училище познакомился с диксончанкой, которая стала его женой. Марина Прасценис и «открыла» для Роберта Диксон.
– В 70–80-е годы прошлого века люди стремились сюда попасть. Прежде всего привлекали высокие зарплаты. Также здесь было очень хорошее снабжение, гораздо лучшее, чем на материке. Я работал на переднем крае освоения севера – в котельной. Был электриком, начальником котельной. Одним словом, давали людям тепло. Тогда жить и работать здесь было престижно. Мы гордились тем, что с Диксона. Если на материке кому-нибудь скажешь, откуда ты – люди завидовали. На полярников смотрели совсем по-другому, не так, как сейчас. Все знали тогда про Диксон, что это столица Арктики. Была государственная программа освоения Заполярья. Здесь была прекрасная больница. Только стоматологических кабинетов было три. Работал хирург высокой квалификации. Здесь делали сложнейшие операции.
В советское время сюда приезжали в основном по контракту, на три года. Но многие в итоге оставались. У меня у самого была попытка уехать с Диксона. В 80-е годы прошлого века я очень неплохо устроился в Москве, работал в солидной организации начальником снабжения. Но через два года я все бросил и вернулся сюда. Север притягивает. Почему это происходит с людьми? Предположений много, но никто не может толком объяснить, что это за притяжение такое. Когда дует пурга, мне нравится гулять по улице. Знаешь ведь, что стихия сильнее тебя, но когда ты ее преодолеваешь, сам себя начинаешь уважать. Трудности притягивают людей.
Сегодня Роберт Прасценис возглавляет местный совет депутатов. Собирает исторические сведения об освоении Арктики, о жизни в Заполярье. В мечтах – разработать туристические маршруты по местам, связанным с развитием Северного морского пути.
– Если отремонтировать диксонскую гостиницу, привести в божий вид памятные знаки и гурии (сооружения в виде островерхой груды камней, использовались в качестве ориентиров), которых много вдоль нашего побережья, – и можно было бы водить группы. Освоение Арктики – одна из величайших страниц в истории нашей страны. Но о ней мало кто сегодня знает. В современных школьных учебниках об этом вообще ничего нет. А ведь мы могли бы гордиться достижениями нашей страны в Заполярье.
Разиля Самигуллина, специалист управления соц. защиты населения:
– Я «декабристка», приехала сюда замуж. Помню, как первый раз прилетела на Диксон. Это было 23 августа. Косой, холодный дождик, плюс пять градусов, очень ветрено и холодно. У меня была мысль: и зачем мне такое замуж, я хочу домой. Разумеется, не все здесь может понравиться. Но у меня муж диксонский, школу здесь окончил, он мне сразу сказал: нравится, не нравится – помолчи, говорить о Диксоне плохо нельзя, диксончане этого не любят. И вот прошло с тех пор какое-то время, действительно, мы этого не любим. Не нравится – нечего здесь делать. А хаять Диксон нельзя.
Когда-то Диксон состоял из двух частей: часть поселка располагалась на материке, часть – на одноименном острове Диксон. Сегодня население Диксона сократилось почти в 20 раз. В 2011–2012 году с острова вывели последние семьи. Теперь там «мертвый город».
– Мы жили раньше на острове, – вспоминает Разиля Самигуллина. – Но потом оттуда всех вывезли. Последний раз в своей старой разбомбленной квартире мы были, когда отмечали столетие Диксона. Мы отстали от общей процессии и зашли к себе домой. Горько, до слез. А что в школе творится! Мы ведь там работали. Нас друзья сразу предупредили: в школу лучше не ходите, чтобы сердце кровью не обливалось. Уютная, хорошая школа была. Я библиотекой заведовала. У меня там все по крупиночке было подобрано.
Мария Конищева, преподаватель художественного отделения местной школы:
– Сюда поначалу все едут не от хорошей жизни. Едут деньги заработать. Я когда первый раз увидела Диксон, была в ужасе: кругом серость, заколоченные дома. Очень мало солнечного света, длинная полярная ночь. Я была уверена, что ненадолго здесь задержусь, но получилось так, что уже тринадцатый год пошел. И выезжать не хочу. Север полюбила. Здесь нет суеты. Я работала в лицее в большом городе завучем по учебно-воспитательной работе. Там было столько бумажной волокиты, что на детей времени почти не оставалось. А здесь нет той нервотрепки, того постоянного контроля со стороны начальства. Мы здесь действительно работаем с детьми. Работаем с любовью, спокойно, без напряга, без какого-то страха. И дети это чувствуют. У нас иные, чем на материке, отношения с детьми и с их родителями. Для занятий на художественном отделении много чего требуется: скульптурный пластилин, бумага, краски, кисти – и все это родители везут с материка. Платят большие деньги за каждый килограмм перегруза. Но все равно везут, потому что здесь нет магазинов, где бы это можно было купить. Но дети хотят учиться, и родители делают все возможное, чтобы их дети учились. Я чувствую отдачу от своих занятий. Для педагога – это важно.
Юрий Ахломов, диксончанин в третьем поколении. В Арктику перебрались его дедушка с бабушкой. Мама родилась уже в Диксоне.
Квартира Юрия похожа на запасники музея, где хранятся неразобранные коллекции. Какие-то из этих вещей находил сам Юрий, что-то предавали друзья и знакомые.
– Я собираю все это для того, чтобы сохранить повседневную историю поселка, – рассказывает Юрий Ахломов. – Многие знают о таких громких событиях, как бой с линкором «Адмирал Шеер», как Великая Северная экспедиция. Но есть и другая история, которая складывалась из бытовых событий. Она ведь тоже важна. Многие думают, что начало освоению Арктики положила Великая Северная экспедиция. Но еще до Витуса Беринга эта территория была обжита. Здесь добывали песца, жили промысловики. Сохранились развалины старинных зимовий. Кто все эти люди, как их звали, какую одежду они носили, чем питались? Интересно было бы это узнать. Но никаких сведений об этом нет.
Эта заявка была найдена среди документов Диксонского рыбозавода. Супруга промысловика обращается к директору предприятия с просьбой обменять пушнину на женские сапоги, ковер и одеяло. Видимо, в 1979 году, в эпоху развитого социализма, такой вот бартер был делом повседневным.
– Мне говорили, что архив Диксонского рыбозавода полностью уничтожен, – вспоминает Юрий. – Но однажды в одном из заброшенных домов я наткнулся на папки. Бумаги, уже почерневшие от плесени, по ним бегали крысы. Я взял некоторые документы и просушил их. Это оказался архив Диксонского рыбозавода. Я думаю, а не получится ли так, что если я сейчас все это не сохраню, то уже лет через тридцать историю начнут так перевирать, что уши в трубку завернутся. Не получиться ли так, что нас тут и вовсе не было.
Александр и Ирина Шматковы, метеорологи. Работают на островной гидрометеостанции «Диксон»:
– Я окончила гидрометеорологический техникум, – вспоминает Ирина Шматкова, – на Украине, в городе Запорожье. У нас не было своего жилья, а здесь предоставляли. Вот мы и поехали. Сначала попали на мыс Челюскина, там прожили год. Потом перебрались на Диксон. Думали: отработаем еще годик, накопим денег, и все. А в итоге надолго задержались.
– Я двадцать пять лет отдал Арктике, – рассказывает Александр Шматков. – Ни о чем не жалею. Столько было всего: и плохого, и хорошего. Но это было здорово. Пока молодым был, мечтал еще по северу поездить, попасть в Тикси, Певек, Андерму, Колыму. Но когда родились дети, мы на Диксоне и осели. Так тут и остались.
Александр и Ирина живут на островной гидрометеостанции «Диксон». Станция чем-то похожа одновременно и на хостел, и на подводную лодку: она почти полностью автономна. Есть своя котельная и дизельная, где вырабатывают тепло и свет. Есть запас продуктов на год вперед. Кухня, прачечная, душевые кабины и даже своя сауна. Население модульного домика метеостанции – 11 человек. На сегодняшней день – это единственные жители острова Диксон.
Алексей Парфенюк на Диксоне немногим больше года. Приехал сюда из Новосибирской области. Молодой семье надо было выплачивать ипотеку.
– Мы с супругой изначально договаривались, что я на год сюда еду. Зарабатываю столько, сколько нужно. И на этом мои поездки заканчиваются. Но все изменилось. Я даже слова подобрать не могу, чтобы объяснить. Тянет. Не хочется отсюда уезжать. Конечно, скучаю по дому, по родным. Если бы они сейчас были со мной, я бы здесь надолго задержался. Но супруга не хочет приехать сюда и задержаться здесь надолго. Зовет домой. Планирую съездить в отпуск. Повидать родных. А там уже буду думать, как привезти сюда супругу, показать ей, какая тут жизнь. Просто в гости позову, чтобы хотя бы чуть-чуть, хотя бы с полгодика здесь пожила. Посмотрела, какая здесь жизнь.
У меня такое ощущение, словно я здесь прожил всю свою жизнь, словно я здесь родился, вырос. Знаю все это давным-давно. Или, может быть, где-то когда-то я все это видел. Я очень люблю здесь зиму. Ближе к февралю дома становятся совершенно белыми, словно вылепленными из снега. Север притягивает. Это невозможно объяснить. Это нужно прожить, чтобы понять.
Будущее Диксона
Альберт Менгажев, учитель истории:
– Сюда больше никто не приезжает.
– Но ведь в последнее время нам регулярно говорят о том, что Арктика – наша гордость, Арктика – наше будущее, Арктика – наше все?
– Арктика пустая, без людей – «наша гордость» и «наше все». Чтобы можно было выкачивать полезные ископаемые, а на границе стояла армия. Вот и все. Сейчас иная идеология, идеология экономистов-бухгалтеров, которые все просчитывают, которые просчитывают все шаги. Стране действительно стало выгоднее завозить людей вахтовым методом. Выгнать нас отсюда насильно не могут. Цивилизованно перевести нас – тоже не могут. Это требует больших вложений. Проще создавать неимоверные условия, и человек сам начнет отсюда потихонечку уезжать.
Ежегодный бюджет Диксона – более 100 миллионов рублей. Он дотационный более чем на 90%. Для сравнения: содержание поселка с населением 500 человек на Саянах (Красноярский край) обходится в 30 раз дешевле. Сегодня Диксон, по сути дела, обслуживает сам себя. Почти все диксончане работают либо в сфере ЖКХ, либо в бюджетных организациях. На Диксоне, как и в большинстве поселков, «градообразующие предприятия» – администрация, школа, больница.
Александр Анисимов, диксончанин:
– Был бы я губернатором Красноярского края, я бы вывез всех на материк, честно вам говорю, и пусть на меня обидятся диксонские старожилы. Я бы дал людям субсидии, помог с трудоустройством и закрыл бы поселок. Это обошлось бы во много раз дешевле, чем содержать Диксон. Мое мнение, у Диксона будущего нет. Здесь останется только погранзастава. Нам говорят, что сюда якобы зайдут угольщики, будут разрабатывать месторождения – и жизнь в поселке оживет. Они уже зашли, построили свой причал, три модульных вахтовых городка со всеми коммуникациями, светом, теплом, банями, душевыми. Им Диксон не нужен.
Александр Сергеев, диксончанин, депутат местного совета:
– Я верю в будущее Диксона. Если вы посмотрите постановления президента и правительства, то вы увидите, что порты как были по Северному морскому пути, так и остались. Развитие Севморпути идет, может быть, не так быстро, как нам всем хотелось бы. Но оно идет. Перемены видны. На уровне края и района осуществляется поддержка Диксона. У нас есть свой бюджет, есть своя социальная сфера, социальная поддержка населения. Но для глобально развития, для того чтобы население увеличилось в разы, чтобы все здесь начало расстраиваться, – сюда должен прийти большой бизнес. Президент ставит задачи бизнесу: у него должна быть социальная ответственность прежде всего. И многие представители большого бизнеса берут на себя сегодня эту ответственность.
Михаил Григорьевич Дегтярев, диксончанин:
– У нас здесь прекрасная, глубоководная бухта. Сюда заходят спасаться от штормов самые разные суда, от огромных кораблей до маленьких парусников. Они здесь отсиживаются, радуются своему спасению, потому что море очень жестокое. Эта бухта нам богом дана в самом центре Арктики. Я объездил почти все северное побережье – больше такого благодатного места, как наша бухта, нет нигде. Будет она у нас еще красивой. И причал восстановят, и корабли к нам будут заходить. Когда-нибудь он воскреснет, наш Диксон. Обязательно. Я в это верю.
Юрий Ахломов, депутат местного совета:
– Я так считаю, что если Диксон закрывают, то я просто в это государство больше не верю. Потому что мы падаем все ниже и ниже. Нам только по «ящику» трут, как в Арктике все замечательно.
Еще год назад Юрий и не планировал баллотироваться в депутаты. Последний каплей для него стал проект реконструкции местной набережной. На реконструкцию планировалось потратить несколько десятков миллионов рублей. Жители Диксона сталкиваются с массой проблем. Но на их решение денег нет. А на набережную каким-то чудом нашлись.
– Это такой несусветный абсурд, – говорит Юрий Ахломов. – Где хотели построить эту набережную? В Арктике, в самом северном поселке континента. Где в июне мы ездим на снегоходах. В июне! Хотели скамейки здесь поставить, чтобы мы сюда приходили любоваться на Карское море.
– На одном из форумов президент сказал: надо создать комфортные условия для жизни в Арктике. Но почему-то у нас «комфортное» начинается не с медицины, не с транспортного обеспечения, а со строительства набережной и детских городков. У нас в поселке уже четыре детских городка и ни одного педиатра. Два ребенка чуть не умерли от аппендицита, кое-как успели их вывезти. Зато есть четыре детских городка. Это декорация страны. Это декорации благополучия. Мы показываем, как у нас все хорошо. Нужно не делать хорошо, а показывать. Вот мы и показываем.
– В другой стране такой поселок, как Диксон, был бы востребован. Ведь Северный морской путь был и остается самым коротким и самым экономичным водным путем от азиатских портов в Европу. Китай – вторая экономика мира, Япония – третья, Южная Корея – одиннадцатая. Но свои товары они сегодня везут южным путем, – продолжает Ахломов. – Представим себя на месте японского или южнокорейского судовладельца, где он поведет свое судно? По маршруту, который на четыре тысячи километров длиннее, но там есть порты, ремонтные мастерские, больницы? Или по пустому Северному пути. Он пустой, север.
– У нас сейчас информационное общество. Люди должны знать правду об Арктике.
– Что вы, как депутат, конкретно можете сделать?
– Вот сейчас конкретно я это и делаю.
– Что именно?
– Смотрю в вашу камеру и говорю. Объясняю на таком примере: у меня болит рука, я думаю о руке, приходит сигнал в мозг. Представим нашу страну как единый организм. Вот здесь болит, и обозначено, что здесь болит. Значит, надо лечить. Но ведь в начале надо обозначить. А не говорить, что все хорошо, и отчитываться.
– А здесь болит?
Сергей Ткачен ко (на момент интервью – глава Таймырского Долгано-Ненецкого района) родился в Норильске, городе, расположенном на территории Таймыра. Работал в компании «Норильский никель», возглавлял Норильскую торговую компанию. В 2012 году был избран депутатом Норильского городского совета. В 2013 году депутаты Таймырского Долгано-Ненецкого районного совета поддержали его назначение на должность руководителя администрации муниципального района. При подготовке этого материала Сергей Ткаченко пошел на контакт с Радио Свобода, что в нынешних условиях – редкость и поступок: чиновники предпочитают общаться лишь с подконтрольными им СМИ.
– Нет смысла сулить Диксону судьбу вахтового поселка, – комментирует ситуацию Сергей Ткаченко. – На сегодняшней день он является населенным пунктом. У нас в государстве очень сложный механизм закрытия населенного пункта. Это практически невозможно. Люди, живущие сегодня в Диксоне, все чем-то заняты, где-то работают. Поселок шел к своему нынешнему состоянию как минимум два десятка лет. И в итоге сформировалась та численность населения, которая необходима для обеспечения жизнедеятельности поселка.
Добывающие компании живут сегодня своей жизнью – Диксон живет своей. Вот в чем проблема. Но кто знает, может быть, недропользователями будут востребованы медицинские услуги, какие-то направления в работе органов местного самоуправления. Может быть, кто-то из вахтовиков захочет перевести в Диксон свою семью. А значит, будут востребованы детские сады и школы. Диксонский порт выкуплен хозяйствующим субъектом. Можно сделать вывод, что новый собственник заинтересован в этом объекте: порт будет востребован. Идут переговоры с федеральным казенным предприятием «Аэропорты Красноярья» о передаче этой структуре диксонского аэропорта. Будут финансовые вливания в развитие авиационной службы, – говорит Сергей Ткаченко.
«Живем по общепринятым нормативам»
Одна из проблем Диксона в частности и Заполярья в целом – попытки чиновников подогнать Арктику под общепринятые нормативы и схемы. Например, существуют нормативы: на какое количество населения сколько должно быть врачей. Если следовать этим «рекомендуемым штатным нормативам», надо закрыть все больницы в северных поселках и в лучшем случае оставить фельдшерско-акушерские пункты (ФАПы). В результате оптимизации в Диксоне уже остался один врач-терапевт. Но в поселке опасаются, что и его скоро не будет.
– В составе Красноярского края создали Таймырский район, который по площади равен Германии, который в поперечнике больше, чем от Москвы до Варшавы. Территория эта арктическая. Какие для нее нормативы должны быть? А мы живем по общепринятым нормативам, по которым живет вся остальная страна: на триста человек должен быть один фельдшер. Если бы я жил в Мурманской области и ездил в больницу в Москву – это была бы меньшая проблема. Заплатил две с половиной тысячи рублей, сел в поезд, выспался и проехал две тысячи километров. Поверьте, это гораздо меньшая проблема, чем добраться от нас до ближайшей больницы, – говорит Юрий Ахломов.
Александр Анисимов, диксончанин:
Районные власти считают, что в нынешней медицинской реформе есть своя логика.
Беда в том, что Таймыр отличается от большинства даже самых удаленных территорий. Это Арктика. Задержки рейсов на неделю и более здесь рядовая ситуация. Есть еще санитарная авиация. Но санрейс может вылететь только в том случае, если существует угроза жизни. Из-за зубной боли или перелома никто не полетит.
Роберт Прасценис, председатель Диксонского совета депутатов:
– У нас бывали случаи с переломами. Например, у женщины был очень серьезный перелом ноги. Хирурга нет. Санрейс из-за этого не закажешь – не полетят. Дождались пассажирского рейса. Довезли женщину до самолета, погрузили. И уже в Дудинке (в районном центре) она своим ходом как-то добиралась до хирурга.
Нина Бетту, представитель народа эвенки, житель отдаленного поселка Хантайское Озеро:
– В 2019 году нашу больницу закрывают, делают фельдшерско-акушерский пункт. Оставляют трех человек: фельдшера, медсестру и санитарку. Это социальная катастрофа. Люди остаются без работы. Увольняют многодетную маму, у нее пятеро детей. Увольняют вдову с двумя детьми на руках. Вы понимаете, что это значит для людей, если поселок живет только за счет бюджетных организаций? Безработица катастрофическая. И это не только в нашем поселке.
Реформа проходит не только в сфере здравоохранения. Под сокращение попадают сотрудники госорганов и коммерческих структур, связанных с государством.
Алексей Новиков, бизнесмен, представитель уполномоченного по защите прав предпринимателей в Дудинке:
– У меня большинство жалоб от предпринимателей связаны с тем, что на местах упразднили многие структуры. Почти все они переехали в Норильск. Если налоговая инспекция заблокировала твой счет – надо ехать или лететь в Норильск. Если необходимо открыть новый расчетный счет или спецсчет – надо ехать или лететь в Норильск. А ведь бывает, что дороги и аэропорты закрыты. Работать в таких условиях невозможно, бизнес терпит убытки.
Валерия Болгова, представитель народа нганасаны:
– Невозможно получить в собственность охотничьи угодья. С 2013 года власти Красноярского края не проводят тендеры. Какой-то богатый москвич скупил несколько участков. И вот с тех пор торги «заморожены». Представители коренных народов вынуждены покупать охотничьи лицензии на отстрел северного оленя, по 950 рублей за голову. А ведь это основная пища для коренных жителей. Работы нет. Средства на пропитание взять негде.
А еще по закону нельзя похоронить усопшего, пока причину смерти не исследует патологоанатом. Надо ждать, пока он прилетит. Поэтому нередко на севере покойники просто лежат в холодных сараях.
Нина Бетту, представитель народа эвенки, житель отдаленного поселка Хантайское Озеро:
– По нашим обычаям покойник не должен долго лежать в доме. Понимаете? Если ты долго не предаешь тело земле, покойник следующего завет за собой. Род начинает вымирать. Люди ждут, ходят в администрацию, созваниваются. Но потом люди устают ждать и хоронят. А с другой стороны, судмедэксперта тоже надо понять. Вот у нас был такой случай, и смех и грех. Полетел судмедэксперт в Усть-Авам. Его высадили и на обратном пути должны были заехать. Но по погодным условиям вертолет вернулся назад, не залетая в Усть-Авам. Пурга была страшная. И вот представляете, человек прилетел на полчаса, ничего с собой не взял – ни зубную щетку, ни сменное белье, а задержался на неделю.
Геннадий Щукин, представитель Ассоциации коренных малочисленных народов:
– Нельзя хоронить тело, пока не будет бумаги. Бывали случаи, когда люди хоронили, не дождавшись судмедэксперта. А это уже уголовно наказуемое деяние. Потому что причина смерти не зафиксирована на бумаге.
Нина Бетту, представитель народа эвенки, житель отдаленного поселка Хантайское Озеро:
– Если человека хоронили без документов, потом начинались трудности. Люди не могут получить пособие по потере кормильца, не могут вступить в наследство, потому что свидетельства о смерти нету. А без свидетельства о смерти тебе никто ничего не даст. Чтобы его получить, нужно предоставить заключение о причине смерти. А где его взять? Даже если судмедэксперт прилетит в поселок, делать эксгумацию никто не позволит. Опять же по религиозным соображениям – это невозможно. Никто не будет выкапывать. У меня даже в голове это не укладывается, как это можно: вытащить тело назад.
Чтобы хоть как-то разрешить проблему мертвых, администрация таймырского района закупила модульные морги. В таком морге можно хранить тело и производить патологоанатомические исследования в соответствии со всеми требованиями. Но это не решает главной проблемы – надо ждать, пока прилетит специалист.
Роберт Прасценис, председатель Диксонского совета депутатов:
– Будущее у Диксона может быть только в одном случае: если у государства будет федеральная программа освоения Заполярья. Именно федеральная, которая реализовывалась бы, минуя всякие промежуточные звенья в виде Красноярского края. Нельзя сравнивать условия жизни в Заполярье с материковыми условиями. А у нас на сегодня практически ни один закон не учитывает специфику Арктики. Когда разговариваешь с красноярскими чиновниками, иногда так и хочется сказать им: вы голову-то поднимите, посмотрите на карту, где мы живем. Они нас уже и в Ямало-Ненецкий округ записывали, и чуть севернее Лесосибирска. Регулярно требуют, чтобы мы им документы либо с курьером отправили, либо сели на автобус и сами привезли. И это жители Красноярска! Они даже своего края не знают.
Автономия
В советское время Диксон входил в состав Красноярского края. Однако в поселке городского типа (ПГТ) Диксон находились структуры союзного подчинения. Например, Диксонское управление гидрометслужбы подчинялось Главному управлению при Совете министров СССР и обслуживало весь западный район Арктики. Строительно-монтажное управление «Диксонстрой» возводило погранзаставы, объекты для зимовщиков, здания в поселках Амдерма, Диксон и Хатанга. Проводились научные изыскания. Министерству обороны подчинялись радиолокационные станция и силы противовоздушной обороны. Значимые для Диксона вопросы решались в Москве. Поселок называли «Воротами в Арктику» и «Неофициальной столицей Арктики».
После распада СССР был образован Таймырский Долгано-Ненецкий автономный округ с центром в городе Дудинке. Округ был субъектом Российской Федерации со своей Думой, губернатором и представителями в Федеральном собрании. Диксонский район входил в состав округа.
В апреле 2005 года состоялся референдум по вопросу объединения Красноярского края, Таймырского и Эвенкийского автономных округов. Большинство проголосовало «за», и автономии были упразднены. Результаты того референдума у жителей Таймыра и сегодня вызывают сомнения.
Геннадий Щукин, представитель Ассоциации коренных малочисленных народов Таймыра, в 2005 году выступал против присоединения Таймыра к Красноярскому краю.
– Накануне референдума я раздавал листовки с призывом сохранить автономию, тут же начались налоговые проверки организаций, которые я возглавлял, полиция искала нарушения в моих действиях, вызывали в прокуратуру. Потом на меня было совершено нападение. Я зашел в подъезд, там стояли незнакомые мне люди. Когда я стал открывать дверь, меня ударили. Я потерял сознание и больше ничего не помню.
Сам референдум проходил с нарушениями. Например, в городе Дудинка на территории аэропорта находился один из избирательных участков, где голосовали представители коренных. Этот участок не был даже внесен в реестр. Я подавал заявление в суд. Но суд посчитал, что на результаты референдума это не повлияло.
Алексей Новиков, бизнесмен, представитель уполномоченного по защите прав предпринимателей в Дудинке:
– Когда здесь проводили референдум, нам обещали чуть ли не заполярную Швейцарию. Что Красноярский край – он такой богатый, что сюда пойдут вливания, инвестиции. В итоге народ просто обманули.
В единый день выборов, в сентябре 2018-го голосование в думу районного центра Таймыра города Дудинки (Диксон входит в состав Таймырского Долгано-Ненецкого района), по сути дела, провалилось. На семи участках из пятнадцати избиратели проголосовали против всех. Местные власти вынуждены были проводить довыборы в декабре 2018 года.
Алексей Новиков, бизнесмен, представитель уполномоченного по защите прав предпринимателей в Дудинке:
– У нас за последнее время количество предпринимателей сократилось в два раза. Люди ликвидируют свой бизнес и уезжают на материк. Простой пример. У нас в городе два основных торговых центра пустуют: один на треть, другой почти наполовину. Шесть лет назад, когда я искал себе помещение, я не мог свободного метра найти. Было какое-то минимальное доверие к власти. Еще надеялись, что вот-вот будут какие-то вливания в регион, какие-то инвестиции. Но сейчас уже все, руки у людей опустились. Они приходят на избирательные участки для того, чтобы проголосовать против всех.
Стелла Кох, правозащитник.
– Такого не было не только в истории Дудинки, но и в истории Красноярского края, – рассказывает Стелла Кох. – Люди начинают просыпаться. Избиратели, которые приходили на участки, ставили галочку в графе «Против всех».
Согласно шестому федеральному закону (конституционный закон от 14.10.2005 №6-ФКЗ), регионы укрупняли для чего, какая основная цель преследовалась – улучшить социально-экономическое развитие нашей территории, улучшить качество жизнь населения. Этого не случилось. Но если этого не случилось и если Таймыр не проявил себя в статусе района Красноярского края, если качество жизни не улучшилось – тогда давайте отмотаем все назад. Мы опросили пять процентов населения, как то предполагает Федеральный закон. Это 1200 человек. Все как один высказались за возвращение статуса автономии.
Бюджет Таймырского района – на 90 процентов дотационный. Своих доходов – меньше миллиарда. Кажется, что Таймыр просто обречен быть зависимым от Красноярского края. Но это не так. На территории района находится город Норильск. Комбинат «Норильский никель» входит в двадцатку крупнейших налогоплательщиков страны. Но у Норильска особый статус – это город краевого подчинения. Выплаты «Норникеля» только лишь в бюджет Красноярского края в разы больше бюджета всего Таймыра.
Геннадий Щукин, представитель Ассоциации коренных малочисленных народов Таймыра, в 2005 году выступал против присоединения Таймыра к Красноярскому краю:
– Получилась система ниппель. Нам дали добро объединиться, но не дали возможности вернуть все назад, если что-то не получится. Обратного хода у закона нет. Первое, чего бы я очень хотел, чтобы представитель от Таймыра сидел в Госдуме и защищал наши интересы. Не в законодательном собрании Красноярского края. Красноярский край – это теплый район. И там у них свои проблемы. И 30 тысяч населения для них – это как в одной деревне. Даже губернатор сюда не приезжал. Он приехал в Норильск. Хотя столица Таймыра – не Норильск, а Дудинка.
Стелла Кох, Геннадий Щукин и другие члены инициативной группы, которая борется за возврат автономии, пытались баллотироваться на местных выборах. Каждый раз их снимали по формальным причинам.
Стелла Кох, правозащитница:
– Раньше, до присоединения к Красноярскому краю, у нас здесь был свой законодательный орган. Теперь у нас есть только представительный орган. Мы принимаем решения и направляем их в Красноярск. А Красноярск нам говорит: извините, ребята, мы не можем принять ваше решение в виде закона. Почему? Потому что тогда будут ставиться в неравные условия многочисленные районы, которые находятся на территории Красноярского края. Но зачастую не учитывается наша специфика. Когда нас объединяли с Красноярским краем, нам говорили, что Норильск войдет в состав района. И все налоговые отчисления пойдут в местный бюджет. Все произошло совсем не так.
Сергей Ткаченко, на момент интервью – глава Таймырского Долгано-Ненецкого района:
– Пусть Абу-Даби войдет в состав Таймырского района! Давайте правде в глаза смотреть. «Норильский никель» – это город Норильск. Давайте к Ямалу присоединимся, на Ямале вообще бюджетный потенциал обалденный. Давайте начнем выбирать. Надо свою территорию развивать в первую очередь. Я приезжаю в поселок, мне жители говорят: «Вот, на Ямале трубу построили, людям какие-то деньги платят, дома строят, что-то еще делают». Я говорю: «И что?» – «А нам ничего не платят». Покажите мне в нашей тундре хотя бы одну трубу. Ее нет. Проблема в чем? У нас на Таймыре что было пятьдесят лет назад, то до 2010 года и оставалось. Ничего не поменялось. А на Ямале, посмотрите, сколько всего сделали.
Сегодня чиновникам различного уровня кажется абсурдным даже обсуждение темы об изменении статуса Норильска. Но таким же абсурдным может показаться жителям Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов вариант подчинения Сургута, Салехарда и Ханты-Мансийска Тюменской области. А ведь это могло случиться, они точно так же, как и Таймыр, могли попасть под укрупнения. Но не попали. И теперь Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа развиваются, в отличие от Таймыра.
Дети Диксона
В Диксоне, на материковой части, есть детский сад и средняя школа. Вот только детей год от года остается все меньше и меньше.
Мария Васильевна Конищева, преподаватель художественного отделения:
– Северные дети, они особенные. Они более скромные. Более чувствительные к ярким цветам. У нас здесь преобладают холодные голубые, зеленоватые цвета. Наши дети редко видят осень, раннюю весну. Один из наших выпускников поступил в вуз, выехал на материк и писал оттуда маме: «Я наконец-то увидел осень. Здесь такие яркие оранжевые, красные цвета. Я никогда не видел столько ярких красок».
Анастасия Красильникова – единственная восьмиклассница в поселке.
Настя хочет, чтобы в поселке появился, хотя бы еще один ее ровесник: скучно сидеть одной в классе на занятиях. Всего же в диксонской средней школе учатся сегодня 36 учеников: с 1-го по 11-й класс.
Ученики диксонской школы Вадим Клестов и Александр Хомяченко:
– Вы планируете остаться здесь жить?
– Нет, – отвечает Александр Хомяченко. – Триста человек – это очень мало. Здесь очень мало моих сверстников. Узкий круг общения.
– Сейчас, наоборот, все как-то больше на юг улетают, туда, где тепло, – продолжает Вадим Клестов. – Не тянет никого больше на север, все разъезжаются.
– Вы когда на материке говорите: я диксончанин, я с Диксона – вы это с гордостью говорите?
– Конечно, всего триста человек диксончан в мире осталось. (Смеются.)
– Мне здесь не нравится, – говорит Кристина Кулик. – Здесь скучно. И делать нечего. Людей мало. Магазинов мало. Всего мало. Интернет плохой.
– Среди ваших учеников есть кто-то, кто хотел бы остаться здесь?
– Нет, наверное, – отвечает учитель истории Альберт Менгажем. – Да я бы и сам им не советовал. Человек живет надеждой на улучшения, на нужность: что он нужен своей стране, нужен своему поселку. А если ребенок видит, поселок умирает, медленно, вялотекуще, но умирает. И нет никакой надежды, что ты вернешься – и будет лучше, и ты будешь нужен. Самое главное – на севере потерялась надежда.