Что изучает наука теология
Что такое теология
Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru.
Религия имеет огромное влияние на жизнь человечества даже сейчас, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной, а ученые на Большом Адронном Коллайдере открыли «частицу Бога».
Правда, назвали ее сперва «goddamn particle» — «чертовой, или проклятой частицей», но ведь и вопрос о Боге — самый «проклятый» из всех, что стояли перед людьми за всю историю нашей цивилизации.
Накал страстей не угасает: страшные войны за веру ведутся на нашей планете прямо сейчас.
*«Богословие — это всегда разговор с Богом».
Протоиерей Георгий Завершинский
Феномен религии и веры изучают философия, религиоведение, история. Но есть еще одна дисциплина, которая демонстрирует взгляд на веру изнутри, опираясь на присущие конкретной религии догматы и священные книги.
Это теология — наука о религии с позиции верующих. О ней и поговорим в этой статье.
Теология — древнегреческое слово θεολογία, которое дословно обозначает «слово о Боге» (θεός — Бог и λόγος — слово). В русском языке наравне с греческим термином употребляется его синоним — богословие.
Теология — это гуманитарная наука, изучающая Бога и веру в Бога. Но познание Господа в богословии нельзя назвать беспристрастным. Это познание религиозной картины мира изнутри.
Теолог трактует Слово Божье и постигает первопричину всего сущего исходя из постулата, что Бог есть, опираясь на догматы, признанные церковью. При этом Бог, вера и догматы будут для каждой религии свои.
Теология в большей степени затрагивает три теистические религии, признающие существование Бога-творца: иудаизм, христианство, ислам.
Главное отличие теологии от религиоведения в позиции исследователя. Религиовед стоит как бы над предметом, анализирует форму и содержание, ищет сходства, различия и закономерности в развитии религиозных институтов. Религиоведением может заниматься даже атеист, а вот богословием — вряд ли.
«Теология есть наука в высочайшем смысле и о наивысших вещах».
Альберт Великий, средневековый немецкий философ-теолог
Разум и мышление в теологии подчиняются вере и нужны в качестве инструментов для истолкования «слова Божьего». Истины Откровения не постигаются разумом.
История термина теология
Термин «теология» появился в Древней Греции. Его использовали при разговоре о происхождении и жизни многочисленных античных богов, то есть, скорее в значении мифологии.
Аристотель, например, называл теологом Гомера. В то же время у Аристотеля появляется новое значение теологии как «первой философии», исследующей первопричины бытия, сегодня мы называем это метафизикой.
На ранних этапах становления христианства богословы не использовали термин теология, потому что не хотели никаких ассоциаций с языческими мифами. Но постепенно слово все же входило в христианскую литературу.
Уже во II–III веках теология начинает пониматься как знание о Боге и познание Бога, но не интеллектуальное, а скорее интуитивное, мистическое.
В Средневековье рождается схоластика — это теология, интегрированная в философию. Складывается более привычное для нас значение теологии как упорядоченной системы понимания веры.
Огромную роль в этом сыграл итальянский теолог-схоласт Фома Аквинский (1225–1274), посвятивший себя систематизации дискурса о христианской вере. Наравне с термином «теология», он употребляет синоним sacra doctrina — священное учение.
«Тогда как предметы других наук могут быть обозначены только словами, особенностью этой науки является то, что ее предметы обозначаются как словами, так и сами по себе суть знаки».
Фома Аквинский, «Сумма теологии»
*Сандро Боттичелли, «Святой Фома Аквинский»
В то же время в Европе развивается сеть университетов, где вершиной обучения становятся богословские факультеты. Появляется звание магистра теологии, получив которое человек занимал важное положение в средневековом обществе.
Ренессанс со своим гуманизмом расставил свои акценты в понимании теологии.
Философ, «князь гуманистов» Эразм Роттердамский (1469–1536) настаивал, что эта наука не должна ограничиваться логическими размышлениями о Боге и систематизацией божественного. Теология охватывает не только рациональную сторону человека, но и эмоциональную: чувства, душу, эмоции, страсти.
Последователь и оппонент Эразма Роттердамского Мартин Лютер (1483–1546) считал, что теология не должна быть теоретической наукой. Это практическая дисциплина, в основе которой лежат отношения между Богом и человеком.
Два полюса теологии
Биполярная структура теологии заложена в самом названии термина. Оно предполагает двоякое толкование.
Откровение Божье — это разнообразные проявления Бога и его воли в человеческом мире. Уже само существование этого мира — Божественное откровение. Одной из важных составляющих Откровения являются священные тексты.
У каждой религии они свои: Библия у христиан, Тора у иудеев, Коран у мусульман, даже в индуизме есть священные книги, которые можно отнести к богооткровенным, например, четыре Веды.
Эта двуполярность формирует главную внутреннюю проблему богословия. Для теистических религий характерно личностное общение с Богом. Верующий стремится разглядеть лик Бога, а всевидящий Бог непрестанно следит за человеком, требует от него исполнения своей воли.
В такой ситуации цена ошибки, неверного, еретического трактования Божественного Откровения приобретает катастрофический для человека сценарий, так как делает его Спасение невозможным.
Логика, холодный рассудок, призванные в теологии объяснять и трактовать Откровение, предполагают отстраненный взгляд на предмет познания. Но это немыслимо для верующего, так как у него слишком интимные отношения с этим самым «предметом».
Отсюда появляется еще одна точка зрения, что теология — это диалог человека с Богом.
Бог непостижим, он не может становиться предметом логического анализа. Мы не можем говорить о Нем, но мы можем говорить с Ним.
Теология в современной России
Система образования в России отличалась от европейской с их средневековыми университетами, которые создавались ради теологических факультетов. У нас же христианская наука о Боге была вынесена в отдельную структуру: духовные училища, семинарии и академии. Здесь формировалось духовное сословие.
*Ярославская духовная семинария
XIX и начало XX века ознаменовался в России появлением целой звездной плеяды философов-богословов. В.С.Соловьев, П.А.Флоренский, Л.И.Шестов, Н.А.Бердяев — эти имена представителей русской религиозной философии знают во всем мире.
Но с приходом советской власти богословие в России было истреблено: физически уничтожались ученые-теологи, закрывались духовные семинарии и академии, разрушались церкви. Настала эра воинствующего атеизма.
В западных университетах богословские факультеты до сих пор входят в состав давно уже светских университетов. Это дань традиции. В Российских светских вузах теологии в принципе никогда не было, поэтому отношение к этой дисциплине весьма неоднозначное в научных кругах.
Первый шаг по интеграции богословского направления в систему высшего образования России был сделан только в 1992 году, а научная специализация «Теология» появилась в 2015. В то же время реанимируется традиционное духовное образование.
Автор статьи: Елена Румянцева
Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru
Эта статья относится к рубрикам:
Комментарии и отзывы (3)
В жизни много необъяснимого, потому люди придумывают различные теории, чтоб успокоить свой разум и больше не искать ответы. Принцип тот же, что и в случае с первобытным человеком, который обожествлял огонь, так как не понимал принцип работы этого природного явления. Что касается науки, она должна быть беспристрастной, независимо от предмета изучения.
Наука ну очень на любителя. Вот мне к примеру не интересно что-либо про религии даже слушать, так как я знаю — Бог один и он повсюду. А все религии созданы как безотказный инструмент разъединения народов и управления ими. Так что можно назвать преступными попытки внедрить предметы религиозной направленности в Российских школах во времена ельцинизма.
Почему в мире теология — наука, а в России — нет
Что такое теология?
Теология — это наука о религиозном учении, раскрытие его догматов, обычаев и устоев. Отличается от религиоведения и философии религии тем, что старается обосновать и защитить вероучение о Боге и Его откровении.
Почему теология — наука?
Архимандрит Кирилл (Говорун)
— Почему теология – наука?
— В богословии мы различаем знание Бога и знание о Боге. Первое приобретается через общение с Богом во втором лице, а второе — через общение с другими людьми, когда о Боге говорят в третьем лице. Собственно богословие является вторым видом знания, которое зиждется на первом и при этом его верифицирует. Без знания Бога знание о Боге является пустым сотрясанием воздуха, а знание Бога без знания о Боге нередко приводило к искажению знания Бога, что, в свою очередь, в конце концов искажает и знание о Боге. Это нередко порождало ереси, которые являются не просто логической ошибкой, но представляют опасность для духовного развития христианина.
Различение между знанием Бога и знанием о Боге среди прочего означает, что хотя богословие и зиждется на опыте, само таковым опытом не является и опыт собой не заменяет. Игнорирование этого различения приводит к двум ошибкам: те, кто ценят только духовный опыт, считают богословие его симулятором, опасным для самого опыта. Те, кто не понимает, что такое духовный опыт, считают богословие симулятором знания, опасным для знания. Этих совершенно разных людей, которых условно можно назвать фундаменталистами и секуляристами, объединяет то, что они считают богословие опасным или как минимум бесполезным.
Между тем, богословие хотя и вербализует опыт Богообщения, делает это с помощью тех же выразительных средств, которые использются в человеческой культуре в самом широком смысле этого слова. Это может быть язык поэзии — в литургии, например, а может быть язык философии — в богословских трактатах. Когда используется язык философии, он подлежит тем же законам, что и язык гуманитарной науки. В этом смысле богословие является наукой.
— Какие у нее есть признаки науки?
— Науку в наше время принято делить на три области: точные, общественные и гуманитарные науки. Они отличаются между собой предметом и методами исследования. Говоря очень схематично, точные науки изучают материальный мир и базируются на эксперименте; общественные науки изучают человеческие сообщества и базируются на социальных опросах; область и методы гуманитарных наук шире и размытее. Гуманитарные науки изучают феномен человека в широком смысле. Этот феномен можно подвергать различного рода анализу и интеллектуальным спекуляциям.
Богословие входит в область гуманитарных наук, поскольку в его фокусе — восприятие человеком Бога. В этом смысле богословие отличается от Откровения, хотя и зиждется на нем. Откровение — это то, как Бог обнаруживает себя: движение сверху вниз. Богословие — это человеческое восприятие Откровения: движение снизу вверх. Бог проявляет Себя через несотворенные божественные логосы, а человек осознает и артикулирует их в виде смыслов, которые являются конвенциональными, то есть сотворенными человеческим разумом. Подобные конвенциональные смыслы изучает философия и в целом гуманитарное знание. Методы всех подразделений гуманитарного знания, включая теологию, похожи.
Методы теологии
— Какие методы она использует?
— Эти методы варьировались от эпохи к эпохе и определялись философским мэйнстримом каждого времени. Золотой век христианского богословия — четвертое столетие — было ознаменовано философской тенденцией сортировать опыт познания с помощью категорий. Этот диалектический метод уходил корнями в философию Аристотеля и был обновлен на основе синтеза с Платонизмом в том, что мы сейчас называем неоплатонизмом. Неоплатоническое обновление классического аристотелизма произошло приблизительно в эпоху формирования христианской доктрины, которая и использовала язык и методы неоплатонизма. Основополагающим методом Каппадокийцев, например, стало применение диалектических категорий, например таких как общее и частное, к Богу, а также заимствование философских лексем, таких как сущность и ипостась. Это был первый случай христианской схоластики.
Я понимаю, что после идей о. Георгия Флоровского о западной схоластической псевдоморфозе православного богословия у нас принято относиться к схоластике с большим подозрением, однако схоластика была изобретена не на западе и не в средние века, а на востоке и в период поздней античности. Формальным признаком схоластики является процедура различения категорий, являющихся производными от категорий, описанных в одноимённом трактате Аристотеля (Категории). Классическое восточно-православное богословие, которое было схоластическим еще в четвертом веке, но особенно проявило это свойство в шестом столетии, опиралось на неоплатоническую интерпретацию категорий, главным образом в авторстве Порфирия. Даже «мистическое» богословие, как у псевдо-Дионисия Ареопагита, и по языку и по опыту в значительной степени отражало неоплатонизм — на сей раз в авторстве Прокла.
Богословские методы, получившие распространение в эпоху поздней античности, утратили актуальность в наше время. В двадцатом веке главной, хотя и не единственной философской рамкой для православного богословия стал персонализм: и о Боге, и о человеке богословы начали писать с точки зрения понятия личности. Эта категория, неизвестная в период античности, заменила собой традиционные богословские категории общей и частной сущности. Философский инструментарий нашего времени намного богаче, чем он был в период античности или средних веков.
Я, например, в своих книгах для анализа феномена Церкви наряду с традиционной аристотелевско-порфириевой диалектикой использовал категориальный аппарат феноменологии, аналитической философии, структурализма и постструктурализма. Можно использовать и другие методы и философские языки. При этом, на мой взгляд, для успешного развития современного богословия важен метод критического анализа, который я также использовал при изучении административных структур Церкви.
— Чем похожа и чем отличается от других гуманитарных наук?
— О сходстве богословия и других гуманитарных наук я уже сказал. Можно добавить о различиях. Богословие — это слово человека о Боге. Оно невозможно без Бога, тогда как другие гуманитарные знания без Бога возможны. Хотя даже они часто говорят о Боге — например, при изучении творчества Баха или Достоевского.
-Какие есть основные претензии к теологии и каковы ответы на них?
Чаще всего говорят, что богословие нельзя считать наукой, потому что оно о Боге, в которого не все верят, а даже если верят, то это все равно субъективный опыт. Однако тогда научно нельзя изучать, например, и философию Прокла, мистика которого не менее субъективна, чем у псевдо-Дионисия. Если в университетах нельзя изучать Библию, тогда тем более нельзя изучать «Илиаду» с «Одиссеей» — «библейские» книги античного мира, интерпретировавшие отношения человека и богов, в которых верили античные люди и в которых никто не верит сейчас.
— Почему в России подвергается критике научность теологии?
— Потому что в России, как и других постсоветских странах, было очень слабо развито гуманитарное знание. В советское время настоящей наукой была только точная наука, и она заменила собой тот симулякр, который назывался гуманитарным знанием. Само по себе это неплохо, потому что точные науки служили хоть каким-то барьером на пути проникновения идеологии, а кроме того, они лучше дисциплинируют мышление.
Однако это имеет и свой побочный эффект — критерии научности условной физики в пост-советском контексте по-прежнему принято экстраполировать на критерии научности условной лирики. И в этом серьезная логическая ошибка физиков. Потому что критерии истинности в точной науке, а именно максимальная объективизация знания на основе эксперимента, не работают в гуманитарном знании. Они не всегда работают и в самой науке, как в случае квантовой механики, например, которая не может исключить субъективности наблюдателя эксперимента. Богословам одно утешение — те же претензии физики могут предъявить и к социальным и гуманитарным наукам.
Теология в России и в мире
— Почему в других странах мира спокойно живут с теологией и защищаются в этой области?
— Потому что на западе и в России разное происхождение университетов. На западе университеты начинались как теологические школы. Теологический факультет Оксфорда, например — старейший в этом учебном заведении. А Гарвард, Йель и Принстон вообще вначале были семинариям, причем фундаменталистскими. Современная Московская духовная семинария по сравнению с Гарвардом в восемнадцатом веке выглядит как форпост либерализма. В России же теология изначально была исключена из университета — для нее была создана особая образовательная система, включившая в себя церковно-приходские школы, духовные училища, семинарии и академии. Эта система соответствовала сословной структуре российского общества в период империи и предназначалась для духовного сословия. Когда сословность была разрушена после революции 1917 года, духовное образование по-прежнему осталось в гетто — теперь из-за официально объявленного атеизма. Этот статус кво богословия и хотят продлить.
Как на западе богословие по инерции остается частью университета, хотя многие интеллектуалы мечтали бы его оттуда уже изгнать, так в России богословие по инерции остается за пределами университета. Те, кто выступает против теологии в университете — как ни парадоксально это звучит, живут прошлым.
— Чего не хватает в России, чтобы это было так?
— России не хватает того, чтобы перестать смотреть в свое прошлое — имперское и советское, и начать смотреть в будущее.
Читайте также
Что изучает наука теология
ТЕОЛОГИЯ
ТЕОЛОГИЯ (греч. Θεολογία, от Θεός – бог и λόγος – слово, учение) – богословие, совокупность религиозных доктрин о сущности и действии Бога, построенная в формах идеалистического умозрения на основе текстов, принимаемых как божественное откровение. Одна из предпосылок теологии – концепция личного Бога, сообщающего непреложное знание о себе через свое «слово», почему теология в строгом смысле возможна только в рамках теизма или хотя бы в русле теистической тенденции. Вторая предпосылка теологии – наличие достаточно развитых форм философии. Хотя теология не может обойтись без философского понятийного аппарата (ср. неоплатонический термин «единосущный» в христианском символе веры), она по сути своей отлична от философии, в т.ч. и от религиозной философии. В пределах теологии как таковой философское мышление подчинено гетерономным основаниям; разуму отводится служебная герменевтическая (истолковательная) роль, он только принимает и разъясняет «слово Божие». Теология авторитарна; в этом смысле она отлична от всякой автономной мысли, в т.ч. философии. В патристике складываются как бы два уровня: нижний – философская спекуляция об абсолюте как о сущности, первопричине и цели всех вещей (то, что называл «теологией» еще Аристотель – синоним «первой философии», или метафизики); верхний уровень – не постигаемые разумом «истины откровения». В эпоху схоластики эти два вида теологии получили обозначение «естественной теологии» и «богооткровенной теологии». Такая структура теологии наиболее характерна для традиционных доктрин. Перенос акцента на мистико-аскетический «опыт», запечатленный в предании, определяет облик православной теологии: единое предание не позволяет ни «естественной теологии», ни библеистике вычленяться из своего состава. Протестантская теология иногда тяготела к отказу от понятия «естественной теологии»; в 20 в. такие тенденции стимулировались влиянием экзистенциализма, а также стремлением вывести теологию из плоскости, в которой возможно столкновение с результатами естественно-научных исследований и с философскими обобщениями этих результатов. Именно по вопросу о понятии «естественной теологии» резко разошлись ведущие представители диалектической теологии – К.Барт и Э.Бруннер.
Догматическое содержание теологии понимается как вечное, абсолютное, не подлежащее какому бы то ни было историческому изменению. В наиболее консервативных вариантах теологии, особенно в католической схоластике и неосхоластике, ранг вневременной истины дан не только «слову Божию», но и основным тезисам «естественной теологии»: рядом с «вечным откровением» встает «вечная философия» (philosophia perennis). На переходе от Средневековья к Новому времени оппозиционные мыслители подвергались преследованиям не только и не столько за несогласие с Библией, сколько за несогласие со схоластически истолкованным Аристотелем. Однако перед лицом смены социальных формаций и культурных эпох теология вновь и вновь сталкивается с проблемой: как ей обращаться к меняющемуся миру, чтобы на языке неизменных догматических формул выразить новое содержание. Консерватизм грозит полной изоляцией от развития общества на современном этапе, модернизм, связанный с «обмирщением» религии, – разрушением ее основных устоев. Подобные тенденции есть также в истории теологии всех вероисповеданий. Современная теология испытывает кризис. Теология невозможна вне социальной организации типа христианской церкви и иудаистской или мусульманской общины, понятие «слово Божие» теряет смысл вне понятия «народ Божий» как адресата «слова». Это выражено Августином: «Я не поверил бы и Евангелию, если бы меня не побуждал к тому авторитет вселенской церкви». Попытка протестантизма отделить авторитет Библии от авторитета церкви не смогла до конца лишить теологию ее институционального характера как вероучения, обращенного от тех, кто «поставлен» в церкви учить членов церкви, к этим поучаемым. Сущность теологии как мышления внутри церковной организации и в подчинении ее авторитетам делает теологию несовместимой с принципами автономности философской и научной мысли. Поэтому начиная с эпохи Возрождения не только материалистическая, но и некоторые направления идеалистической философии формировались в более или менее антагонистическом отталкивании от теологии и создали богатую традицию ее критики. Эразм Роттердамский критиковал теологию как сухую и скучную игру ума, становящуюся между человеческой личностью и евангельской «философией Христа». Мотив практической бесполезности теологического умозрения ярко представлен у Ф.Бэкона и энциклопедистов. Критика теологии обосновывалась также критикой Библии как основы теологии; классиком такой критики был уже Б.Спиноза. Новый уровень антитеологической мысли был достигнут Л.Фейербахом, поставившим вопрос о теологии как отчужденной (см. Отчуждение) форме человеческого сознания и систематически истолковавшим теологический образ Бога как негативный и превращенный образ человека. Марксистский атеизм толкует теологические построения как отражения антагонистических социальных отношений, подчиняющих человека нечеловеческому началу. См. также ст. Религия и лит. к ней.
ГЕНЕЗИС ТЕОЛОГИИ. Генезис теологии как спекулятивного учения о Боге, создаваемого на основании текстов Откровения, связан с теистическими религиями, к которым относятся иудаизм, христианство и ислам. Божественное слово представлено в иудаизме Ветхим Заветом, в христианстве – Ветхим и Новым Заветами, в исламе – Кораном. Это учение может быть выражено в рационально-логической форме или в форме мистико-интуитивного созерцания, озарения, просветления Слова и соответственно восходит к индоевропейским представлениям о верховном божестве, которое означало не только «бога-отца», но и «бога Солнца», будучи этимологически увязанным с индоевропейским корнем глагола «сиять», «светить» (Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984, т. II, с. 791). Это объясняет огромное значение, которое уделяется в теологии идее света.
Термин «теология» употреблялся в античной Греции – в божественных генеалогиях, религиозных и нерелигиозных сказаниях и пророчествах, в эпосе и трагедии. Как пишет Августин, «в тот же период времени существовали поэты, которых называют теологами за то, что они писали стихи о богах, но о богах таких, которые были. людьми, или были стихиями. мира, или же по воле Творца и за свои заслуги облечены были начальствованием и властью». Среди них «были Орфей, Мусей и Лин» (Августин. О граде божием. М., 1994, т. IV, с. 20–21).
Аристотель, разделив умозрительную философию на математику, физику и теологию, рассматривал ее как «учение о божественном». Эта трактовка сохранялась и в Средневековье до 12 в. Теология, по Аристотелю, была «первой философией», «исследующей самостоятельно существующее и неподвижное», являющиеся источником и целью бытия. Это «достойнейшее знание должно иметь своим предметом достойнейший род сущего» (Метафизика, 1026 а 15–20, 1061 b 1). Стоики под философской теологией понимали мысль, рассмотренную с позиций откровения; мифология при этом представлялась как своеобразная философская аллегория. Варрон различает три вида теологии: мифическую, физическую, гражданскую. Первая находится в ведении поэтов, вторая – философов, третья – народов. Трактовка теологии Варроном подверглась критике Августином (см. «О граде божием», кн. 18), который отличает «истинную теологию», под которой понимается «теория, дающая объяснение о богах», «учение или речь о божестве» («О граде божием«, кн. VI, гл. 5–8; кн. VIII, гл. 1) от языческого («баснословного») учения о богах.
СРЕДНЕВЕКОВАЯ ТЕОЛОГИЯ. В Средневековье исследователи теологических проблем чаще всего именовались философами, Петр Абеляр в «Теологии» называет их также divini, т.е. магистрами, обсуждающими божественные предметы. Псевдо-Дионисий Ареопагит понимает под теологией Откровение в его мистико-символическом значении.
Термин «теология» прочно входит в употребление как спекулятивное учение о Боге с 1-й пол. 13 в., когда в Парижском университете был открыт теологический факультет, хотя уже у Фомы Аквинского «священное учение» (doctrina sacra) представляет собой синоним теологии. Можно выделить три этапа становления теологии: первый начался еще в эпоху ранней патристики и продолжался вплоть до 10 в.; второй охватывает 11–12 вв.; третий – 13– 14 вв.
Главное содержание раннехристианской теологии состояло в тринитарных и христологических спорах. Эпоху апостольских мужей и апологетов характеризуют два главных направления: защита Божественного достоинства Христа перед иудаизмом и защита единства Бога перед политеистическими религиями. К моменту завершения этой эпохи сложились предпосылки для канонизации текстов Библии и создания к ним исторического (буквального), аллегорического и мистического комментариев. В это время теология отождествлялась со спекулятивной философией прежде всего потому, что исходным и конечным пунктом созерцания той и другой был Бог. Разум был мистически ориентирован, поскольку был направлен на постижение Слова, сотворившего мир и потому чудодейственного, а мистика рационального организована в силу уже того, что само Слово по своей сути логично. Когда Тертуллиан хотел выразить новое мировоззрение, т.е. философствующее богословие, он называл его «христианством» или «христианским основанием» («О воскресении плоти»), объясняя смысл такого именования тем, что «философы только стремятся к истине. христиане же владеют ею» («К язычникам»). Такие представления обусловили двуосмысленную природу теологии: она, с одной стороны, опирается на сверхразумное Откровение Бога (им-то и владеет христианин), причем для трех теистических религий (иудаизма, христианства, ислама) это исключительно Бог Библии, а с другой – на рациональный анализ Откровения с помощью выработанных собственно христианством мыслительных приемов, преобразовавших систему античных категорий и создавших механизмы переносов (трансляций) понятий из одного вида знания в другой (напр., из теологического в естественное или этическое и наоборот). Разум находился в прочном родстве с верой (см. Разум и вера). Можно даже сказать, что христианское Средневековье открыло способность разума быть верующим. Как полагал Тертуллиан, интуитивное, дологическое знание Бога дано душе. Пытаясь отрефлектировать это дологическое, разум расчищает к нему путь до тех пор, пока не натыкается на нечто предельное, о чем уже ничего нельзя сказать, на что можно только указать: вот оно, и оно есть. Поскольку Бог как первая реальность обнаруживает себя именно т.о., в Него можно лишь уверовать, уверовав одновременно и в то, что этот предел положен Богом, «не желавшим, чтобы ты верил во что-то иное, кроме установленного Им, а потому не желающим, чтобы ты еще что-то искал» (Тертуллиан. Избр. соч. М., 1994, с. 111). На вопрос, что вначале – Афины или Иерусалим, поставленный Тертуллианом и повторявшийся впоследствии в христианстве Петром Дамиани, Бернардом Клервоским, в иудаизме Аароном Бен Элья, в исламе ал-Газали, Тертуллиан дает ответ в пользу второго по следующим основаниям. В правильность поисков Бога необходимо верить: если нет веры, нет и правильности, т.е. правила. «Нашел ты тогда, когда поверил; ведь ты не поверил бы, если бы не нашел, равно как ты не стал бы искать, если бы не надеялся найти. Значит, для того ты ищешь, чтобы найти, и для того находишь, чтобы поверить». Вера есть предел или свертывание разума в душе. «Этот предел положен тебе самим итогом разыскания» (там же). Познание, начавшись в душе, в пределе вновь возвращается в эту же душу, или в «простоту сердца», укрепив его, – мысль, совершенно чуждая античной философии, а, по Тертуллиану, доказывающая, почему рациональные Афины всегда «после» духовного Иерусалима. В Средневековье считалось, что Бог – обладатель полноты истины, знания, блага; любое самое правильное человеческое умозаключение относительно Него – правдоподобно. Потому верифицирующая процедура теологии 1) всегда обращена в прошлое, поскольку оно свершено, неизменно и подтверждено свидетельствами, 2) оформлена как ссылка на текст Откровения.
Опора на «истинное» неперерешаемое прошлое и на авторитет Откровения означает, что назвавший себя христианином человек бескомпромиссен в выборе веры, для него нет иной истины, иного Бога. Христианский Бог – Бог живой, лично пекущийся о мире и лично собеседующий с миром. Как писал отец Церкви Татиан в «Речи против эллинов», Слово родилось «через сообщение, а не через отсечение» (Ранние отцы церкви. Брюссель, 1988, с. 373). Предельное, обретенное при анализе собственной души знание оказывается перед лицом Бога, потому оно всегда «исповедальное» знание. Теоретизирование в христианстве всегда идет рядом с эмоционально-чувственным ожиданием личной встречи с Богом, поисками «Лица Божьего» (Пс 23:6), поскольку взыскующий этой встречи сам есть личность. Тертуллиан, перенесший термин «личность» из юридической сферы в теологическую, идеей первой Встречи объясняет смысл личности и человеческого бытия. Личная встреча с Богом – удел человеческой души, которая строга к себе и непримирима к ересям. Впадение в ересь трактуется им как личный проступок, небрежение или презрение к Богу. Теология связана с верой в Бога Творца и доверием Богу. Суеверие – это не рефлектированная вера в любое сверхъестественное. Душа человека доверяет Богооткровенным сочинениям, поскольку Писание возникло раньше языческих сочинений, затем – сочинениям апостолов, апологетов, отцов Церкви.
Платонизм, аристотелизм, неоплатонизм, стоицизм были включены в христианское теологическое мышление не на основании конвергенции, а на правах, с одной стороны, свидетельства древней естественной веры людей в христианского Бога, а с другой – как моменты оспаривания поставленных этими философскими учениями онтотеологических проблем, игнорировать которые не вправе серьезный ум.
Доникейский и посленикейский периоды в теологии проходят в тринитарных и христологических спорах, в которых определяются ортодоксальные (Афанасий Великий, каппадокийцы) и еретические позиции (арианская, савеллианская, монтанистская), в спорах о предопределении (Аврелий Августин, Северин Боэций). На их основании в 4–7 вв. сложилась развитая система догматики. Работа над догматами, связанная с задачей встраивания земного мира в горний, с попытками определить соотношение между миром умозрительных сущностей и эмпирическим миром в основном была завершена на VII Вселенском соборе (787). В 8 в. Иоанн Дамаскин выразил в «Изложении православной веры» сложившееся к тому времени предание на языке логически выраженных догматов. И для восточной (православной), и для западной (католической) мысли весьма существенна теологическая позиция Псевдо-Дионисия Ареопагита (6 в., перевод его трактатов на латынь осуществлен в 9 в. Иоанном Скотом Эриугеной). Основная мысль его «Мистического богословия» – «странность» Бога миру, предполагающая парадоксальные высказывания о Нем. Он – Мышление и Жизнь, безымянен и достоин любого имени, даже такого, которое передает представление о Боге через телесность. Последнее, по Псевдо-Дионисию, есть одна из важнейших возможностей богопознания, в котором участвуют все человеческие способности – чувственно-эмоциональные, рациональные, духовно-мистические, сливающиеся в единый онтогносеологический акт. Важнейшими ступенями к богопознанию являются покаяние, сопровождающееся молитвой, исповедь, приятие искупления. Молитва – свидетельство «напряженного стремления к таинственным созерцаниям» при отрешенности от всего видимого. Такое погружение в Бога, осуществляемое с помощью специальной подготовки души, Псевдо-Дионисий называет «очищением». После него «при полном бездействии познавательных энергий» возможно соединение человека с Богом, который т.о. «собирает» человека. Первоначальные функции собирания осуществляет солнечный свет как видимый образ Божественного блага, окончательное же схватывается умопостигаемым светом, или – что то же – Божественным пресветлым мраком. При переходе на высшие ступени катафатическое (положительное) познание Бога сменяется апофатическим (отрицательным).
Такая теология знаменательна полным отсутствием любой мифологии и любых признаков профанной жизни. Это связано с иным, чем в мифе, пониманием опыта не как общего, а как личного мистического переживания священного события – рождества, распятия, воскресения, – переданного через литургию, церковные таинства (см. Таинства церковные), проповедь. Ни о какой «жизни» Бога здесь не может идти речь, в то время как в мифе между жизнью богов и жизнью людей нет непроходимой границы.
В развитое Средневековье на православном Востоке мистическая теология по-прежнему оказывается ведущей (концепция «умного делания» Симеона Нового Богослова). На католическом Западе мистическое и рациональное направления в теологии, хотя и были тесно связаны, все же различались, опираясь на создаваемый в это время схоластический метод.
В 11 в. теология была занята не сотворением догм, но их объяснением. Самым выдающимся теологом этого времени считается Ансельм Кентерберийский. С его именем связано появление аргумента, который И.Кант назвал онтологическим доказательством бытия Бога, а Фома Аквинский, опровергавший это доказательство, – размышлением, согласно которому нельзя доказать, что Бог есть, поскольку это известно само по себе. Девизом Ансельма была «вера, ищущая разумения». Аргументы в пользу бытия Бога выдвигаются им в «Монологионе» и «Прослогионе». Это были первые трактаты, где вероисповедные истины доказывались без опоры на авторитет Священного Писания и были ориентированы на постижение «только рассудком» человека, «даже если он ум имеет средний». В «Монологионе» применяются доказательства, исходящие из ступеней совершенства («есть нечто наилучшее, и наибольшее, и высшее относительно всего существующего»). Суть доказательства в следующем: если есть некоторые существа, которые можно назвать благими, то источником их благости является бытие, которое есть наивысшее благо, мыслимое как «одно и то же в различных благах» и являющееся благом «само через себя», в то время как другие благие сущности являются благими через него. Из такого рассуждения, по мысли Ансельма, очевидно, что «существует нечто одно» – наиблагое и наивысшее по отношению к всему существующему. Проблема, которую пытается решить Ансельм в этом трактате, – как возможно возникновение чего-то существующего из нечто, обладающего наивысшим бытием, тогда как известно, что мир создан «из ничего». Если не обратить внимания на эту проблему, то легко представить Ансельма платоником (Коплстон). «В связи с «ничто», – как пишет Ансельм, – существует некоторая заминка», ибо «каким образом то, что не имело никакого бытия, способствовало тому, чтобы нечто пришло к бытию?» По мысли Ансельма, идея «ничто» теснейшим образом связана с идеей слова и мысли, одновременно обладающих способностью быть и не быть. То, относительно чего Аристотель сомневался: субстанция это или количество, для христианского ума есть очевидная творящая субстанция, т.е. действительная вещь, представленная как звучание букв или слогов, с которой одной только и связано «ничто», осуществляющее перевод от небытия к бытию. В разуме Творца должен быть «как бы образец» вещи, которую предстоит сделать, или ее формы, или подобия, или правила. Сам разум при этом тождествен «изречению вещей», которое есть внутренний монолог Мастера, осуществляемый с помощью воображения и представляющий разные смыслы сотворяемого предмета (один смысл – обозначение конкретного человека именем «человек», другой – представление только имени «человек», третий – созерцание телесного образа человека, четвертый – мысленное созерцание его всеобщей сущности). Ум «схватывает» (или конципирует) внутренней речью всю полноту предмета. Там, где нет творящего ума, действительно нет ничего.
В «Прослогионе» доказательство бытия Бога проводится с помощью аргумента, который представляет Бога как «нечто, больше чего нельзя ничего себе представить». Ансельм использовал пример из Псалтири, где некий безумец отрицал Бога. Если, по предположению этого безумца, объекта мысли нет, то это означает, что Бога нет вне его интеллекта, а значит, Он и не существует. Но если тот безумец говорит и думает о Боге, следовательно, Бог есть в его интеллекте, как произведение в уме художника, «даже если он не имеет в виду, что такая вещь существует». Если принять Бога за превосходящее все мыслимое и отрицать его бытие вне разума, то это означает признание существования в реальности нечто большего, чем Бог. Потому либо Бог есть то, выше чего нельзя помыслить, что означает его существование и в уме, и в действительности, либо мыслится нечто большее, чем Бог, но тогда отрицающий Бога отрицает сам предмет мысли. Исходя из Августинова отождествления бытия, благости и познания, в которое входит и чувственное познание, Ансельм ведет к необходимости, а не к возможности существования Бога, к его вечности и всемогуществу. Он утверждает немыслимость представлений о Боге, «не могущем многого», а именно: не могущего «повреждаться, лгать, делать истинное ложным, как бывшее небывшим». Он предполагает, что упомянутые «способности мочь» являются немощью, о чем, как о мощи, говорится «в иносказательном смысле, как многое говорится в несобственном значении».
Осуществлению комментария богословских текстов способствовали многочисленные переводы еврейских и исламских теологов, Псевдо-Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина. Во время крестовых походов и испанской реконкисты иудей ибн Гебироль (Авицеброн) и мусульманин ал-Газали (Альгецель) служили школьными авторитетами. Создавались многочисленные «диалоги между философами, иудеями и христианами» (Петр Абеляр, Гильом из Шампо). Тексты европейских теологов в свою очередь переводились на иврит. Ко времени возникновения схоластики относится начало дисциплинарного разделения теологии и философии. С этого момента богословские трактаты стали называться «теологиями» (Петр Абеляр, Гильберт Порретансий). Если они еще, как правило, имели трехчастную структуру (первая часть посвящена определению веры, вторая – милосердию, или любви, третья – таинствам (Манегольд Лаутенбахский, 11 в.), то с Абеляра такая структура начинает разрушаться, полностью подчиняясь авторским задачам богопознания. Абеляр впервые выделяет теологию как цельную теоретическую дисциплину, обладающую процедурами верификации, которые не предполагают экстрадисциплинарной деятельности, способной подтвердить или опровергнуть ее результаты. Этика, или моральная философия, также вправе стать дисциплиной со своим особым предметом, предполагающим в отличие от теологии деятельность не человечества в целом, а лишь живущего поколения, которую верифицирует «эта» жизнь. Дисциплинарный смысл и дисциплинарная истинность в теологии слиты в нерасчлененное целое, операции верификации знания и его объяснения наложены друг на друга, и предмет теологии определен способностью теолога вносить в массив знания то, что ему удастся объяснить ссылками на текст Писания. Поскольку из трех Лиц Троицы «ответственным» за произведения человеческой деятельности объявляется Бог Дух Святой, то третью Ипостась Троицы Абеляр начинает связывать с функцией покровителя знания. Не исключено, что именно по этой причине он, рационалист в средневековом смысле, поставивший понимание веры основной школьной (схоластической) задачей, назвал построенную им молельню Параклетом в честь Св. Духа. На основании существовавшего с апостольских времен предположения об имеющем место быть некоем «новом» знании, хотя оно и не вмещается в человека (Ин 16:12–13), Абеляр в трех редакциях «Теологии» («Теология Высшего блага», «Теология для школяров», «Христианская теология») теоретически формулирует мысль 1) об исторической ограниченности человеческого знания и 2) о необходимости постоянного ввода в него знания «нового», которое расценивалось бы не только как факт интуиции: оно должно быть выявлено в предмете, поставлено как проблема и переведено в ранг признанного знания с помощью верификации Священным Писанием и диалектических процедур. Спустя полтора столетия Фоме Аквинскому создание нового знания уже вменяется в заслугу. С Абеляра теология, во-первых, обнаруживает себя как диалектическая теология, во-вторых, несет в себе зародыш будущей научной дисциплинарности, ибо способствует разработке стандартов когнитивной точности и строгости. Теологией у Абеляра называется и ars (искусство), и disciplina (дисциплина), и scientia (наука).
Диалектическая теология подверглась критике со стороны мистической теологии (Бернард Клервоский), которая первично основывалась на данностях «внутреннего опыта», а не на логических аргументах. Реакция на создание диалектической (рациональной) теологии спровоцировала процессы над Абеляром и его осуждение как еретика на Суассонском (1121) и Сансском (1140) поместных соборах.
Тем не менее результаты обсуждения предмета теологии не замедлили сказаться при создании новых познавательных схем. Гуго Сен-Викторский четко выявляет двухуровневую структуру теологии, разделив ее на «мирскую теологию» (theologia mundana) и «божественную теологию» (theologia divina). Первая исследовала сущность Бога, впоследствии она была названа «естественной теологией» (theologia naturalis); вторая, считавшаяся высшей, исследовала Бога, воплощенного в Логосе и церковных таинствах, – в будущем она стала именоваться «теологией откровения» (theologia revelata). Членение единой теологии надвое становится устойчивым. Это означает, что самому понятию естества, или природы, придается устойчивый характер, чего не было в Античности, воспринимавшей «природу» как мир рождающихся и преходящих вещей или указание на генезис вещи. В развитом Средневековье природа сакрализуется как время и пространство. Именно в 12 в. образ Книги природы, появившийся значительно ранее, с одной стороны, становится поэтическим штампом, с другой – употребляется как отличие от Книги-Библии (Алан Лилльский, Раймунд Себундский). Подобного рода разделение вело к далеко идущим последствиям: поскольку у обеих Книг был один и тот же автор – Бог, «природа» начинает осознаваться как священный текст равного достоинства с библейским.
Третий этап развития теологии по времени совпал с основанием Аристотелевых трактатов «Физика» и «Метафизика», в которых рассматриваются проблемы перводвигателя и сущности, и арабской философии. Анализ Аристотеля, Авиценны и Аверроэса привел к появлению доктрины двух истин (Сигер Брабантский, Боэций Дакийский), согласно которой истины разума не соответствуют истинам веры. Это окончательно разделило теологию и философию, ибо, по представлениям парижских «аверроистов», 1) вера не требует доказательств, 2) суждения философа основываются только на разуме, доводы которого суть не вера, а наука. Опираясь на упомянутые трактаты Аристотеля, «аверроисты» доказывали совечность мира и Бога, невозможность божественного вмешательства в дела мира. Эти идеи в значительной степени способствовали развитию научного познания (Роберт Гроссетест, Роджер Бэкон), основанного на аргументации и эксперименте, т.е. стала вырабатываться верифицирующая процедура, которая в отличие от теологии была направлена не в прошлое, а в будущее, но, подобно теологии, это познание также формировалось как цельная теоретическая дисциплина, не предполагающая экстрадисциплинарной деятельности. Все эти изменения, хотя и имели в качестве конечной цели бого-познание, способствовали появлению наряду с онтологическими выделенных из них гносеологических проблем.
Особенно наглядно это показывает пример теологических идей Фомы Аквинского, который, утверждая автономию философии, пытался все же соотнести разум с верой. Догматы веры Фома разделил на рационально постижимые (Бог существует, Бог един) и непостижимые (творение мира, троичность Бога). Первые являются предметом и философии, и теологии, вторые – только теологии, которая, с одной стороны, есть высшая форма философской рефлексии, а с другой – направлена на богопознание, к чему, в отличие от философии, как он полагал, призваны все люди.
Все конечные вещи в мире – это примеры основного различия между сущностью и существованием. Реальное сущее являет сущность вещи, которая в свою очередь присуща (как общее) всем однородным вещам, выражая их «чтойность», или природу. В полной мере такое наименование сущего относится к субстанциям, которые принимают акциденции, и потому «некоторым образом и в определенном смысле» имя сущего относится и к акциденциям. Но «более истинным и благородным образом» сущее есть в простых субстанциях, состоящих из материи и формы. Только в их единстве сущность есть сущность. Иначе не различались бы физические и математические определения. Когда вещь получает бытие, то оно есть и в том, что относится к сущности, и в том, что относится к существованию. Здесь нет временного предшествования или последовательности: акт существования обеспечивает бытие сущности, но не наоборот. Сущность не обеспечивает вещи необходимости ее существования. Прежде всего это относится к акту высказывания. Если субъектом высказывания (подлежащим) является конечная вещь, такое высказывание случайно. Но оно может быть необходимым, если его субъектом будет сущность бесконечная. Тождество сущности и существования осуществляется в Боге, потому только о Нем и можно сказать, что Он может существовать.
Фома отвергает Ансельмов аргумент о существовании Бога, считая его не доказательством, а самоочевидностью, поскольку он основывается: 1) на привычке («то, что впиталось душой с детства, так крепко удерживается, как если бы оно было естественно и известно само по себе»); 2) на отсутствии различия между тем, что просто известно само по себе, и тем, что известно само по себе «для нас». Из ясного и понятного имени «Бог» еще не следует, что «Бог есть». И не для всех, кто соглашается с тем, что Бог есть, очевидно, что Он есть то, больше чего нельзя ничего помыслить, «поскольку многие древние говорили, что этот мир есть Бог». Фома отвергает и мнение, согласно которому существование Бога определяется только верой. Он предлагает доказательства, исходя не из представления о Божественной сущности, относительно которой человеческому разуму ничего не известно, а исходя из идеи Божественных действий, которые чувственно воспринимаемы, хотя Бог выше всего чувственно воспринимаемого. Эти действия дают основания для доказательства того, что Бог есть. Потому начало познания о Том, что превосходит чувство, обретается в самом чувстве. Фома ведет свои доказательства с признания эмпирических фактов, которые намечают пять путей к Богу.
1. Движение есть существенная неустранимая деталь универсума. Космическая функция движения не деструктивный элемент, вносящий распад в стройный космический замысел, а необходимый инструмент для достижения соответствия между изменчивостью и вечностью, правдоподобием и истиной, разумом и верой. Движение есть перевод чего-то одного во что-то другое, напр. перевод потенции в акт. Однако осуществить такой перевод может тот, кто уже активен. Но одна и та же вещь не может одновременно быть движимым и двигателем. Значит, то, что движется, чем-то движимо. Все изменчивое и движимое неизбежно приводится к началу неизменному и неподвижному, т.е. к Богу. 2. Тварный мир подчинен порядку действующих причин. Однако ряд причин не может уводить в бесконечность, но прекратить причинение означает прекратить действие. Поэтому необходимо признать «действующую причину», имя которой – Бог. Четыре Аристотелевы причины преобразовались в одну. Притом причина здесь – наибольшее бытие, а следствие – сопричастность ему. 3. В мире есть вещи, бытие которых «возможно». Это вещи конечные – возникающие и исчезающие, т.е. они обладают возможностью как небытия, так и бытия. Они не могли бы быть, если бы не было нечто, существующее необходимо, в противном случае было бы невозможно никакое начало. Все сотворенное сущее имеет необходимость в чем-то другом, кто имеет необходимость не в другом, а в себе самом, а это есть Бог. 4. Все сущее в мире обладает разными степенями совершенства. Однако отношение «более-менее» подразумевает некое абсолютное совершенство, выше, истиннее и добрее чего уже нет, т.е. Бога. 5. Все тварные, в т.ч. неразумные, сущности имеют свое целеполагание (этот путь доказательства называется путем «финализма», или «распорядка природы») для полного выявления своей сущности. Очевидно, что цель, или финал, достигается определенным намерением. Ясно, что неразумное не может двигаться к цели без руководства чем-то разумным. Эта сила есть Бог.
С Фомы Аквинского начинает четко ощущаться двойственность теологии: попытка понять Божественную тайну парадоксально сталкивает требования холодного, «считающего» рассудка с личностными непосредственными чувствами верующего.
Попытку снизить высоту этой «перегородки» предпринял Иоанн Дунс Скот, предложив подвергнуть критике теологические и философские аргументы. Идею эквивокации, двуосмысленности предметов, имеющих разное определение, но одинаковое имя, он предложил заместить идеей единогласия, или однозначности, фиксирующего «простые сущности», никоим образом не совпадающие с другими. Бог является таким простым понятием сущего, которое однозначно приписывается всему, что есть. Простое конечное сущее не требует доказательства в силу своей очевидности. Но его требует простое бесконечное сущее. Это сущее есть в силу того, что оно есть основание, или причина, существующая или действующая сама по себе. Этим и определяются границы философии, поскольку понятие бесконечного сущего не может выразить полноты и таинственности Бога.
Но уже Уильям Оккам «перегородку» между Божественной и человеческой творческой деятельностью, если и не устраняет, то делает проницаемой. Эта проницаемость дает человеку возможность действовать и в земном мире, уже наполненном вещами («после вещей»), и в божественном творческом мире «до вещей», создавая возможности для будущей науки и всего того, что числит земную эмпирию человеческой познавательной деятельностью, способной накапливать и передавать всеобще значимое знание, среди условий собственного существования. В эпоху Реформации идея теологии как умозрительной дисциплины была отвергнута. Ее предметом стали исключительно личностные отношения Бога и человека.
1. Бриллиантов А. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эриугены. СПб., 1898;
2. Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви, т. 1–4. М., 1994;
3. Трубецкой Е.С. Учение о Логосе в его истории. – Собр. соч., т. 4. М., 1906;
4. Гарнак А. Сущность христианства. – В кн.: Общая история европейской культуры, т. 5. СПб., 1911;
5. Он же. История догматов. – Там же, т. 6;
6. Попов И.В. Личность и учение блаженного Августина. Сергиев Посад, 1911, ч. 1–2;
7. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1914;
8. Мартин Хайдеггер и теология. М., 1974, ч. 1–2;
9. Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1990;
10. Богословие в культуре Средневековья. К., 1993;
11. Карташев А.В. Вселенские соборы. М., 1994;
12. Маритен Ж. Философ в мире. СПб., 1994;
13. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. М., 1994;
14. Жильсон Э. Философ и теология. М., 1995;
15. Glawe W. Die Hellenisierung des Christentums in der Geschichte der Theologie von Luther bis auf die Gegenwart. В., 1912;
16. Harnack F. von. Die Entstehung der christlichen Theologie und des kirchlichen Dogmas. Gotha, 1927;
17. Koepgen G. Die Gnosis des Christentums. Salzburg, 1940;
18. Hessen J. Griechische oder biblische Theologie? Das Problem der Helleniesierung des Christentums in neuer Beleuchtung. Lpz., 1956.