Что значит оккупированная территория
Оккупированная территория: введение в теорию
Иванников И.А., профессор кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Южного федерального университета, доктор юридических наук, профессор.
Все войны на земле связаны с борьбой за ресурсы жизнеобеспечения на той или иной территории. Любая война приводит к человеческим жертвам, уничтожению материальных и культурных ценностей, которые создавались веками. Победа одних народов или государств над другими приводила к оккупации слабых и побежденных, к установлению на их территории оккупационного режима. Со временем оккупированная территория иногда рассматривалась как составная часть территории государства-победителя.
Стремление одних государств и народов властвовать над другими народами или заставить их отказаться от монополии в пользовании ресурсами жизнеобеспечения является вечным. Наше время не является исключением. В XXI в. были оккупированы Афганистан, Ирак, Сербия и другие страны. В XXI в. оккупации часто не объявляются и юридически не оформляются. В этом специфика нашего времени.
Клименко Б.М. Территория и международное право // Курс международного права. М.: Наука, 1990. Т. 3. С. 5.
Курс международного права. М.: Наука, 1992. Т. 6. С. 300.
Бабурин С.Н. Мир империй: территория государства и мировой порядок. СПб., 2005. С. 223.
Шмитт К. Homoc Земли в праве народов jus publikum europaeum. СПб., 2008. С. 150.
Там же. С. 150.
Оккупация может быть временной. Это специально оговаривают в мирном договоре. Так, по Версальскому мирному договору одна часть территории Германии оккупировалась на 15 лет, другая на 10 лет и т.д.
Государство, захватившее всю территорию или часть территории другого государства, устанавливает на этой территории власть военной администрации. Такая власть была установлена на территории Германии после ее поражения во Второй мировой войне, в Австрии с 1945 по 1955 г. и в Японии с 1945 по 1951 г. Это сопровождалось первоначально подписанием актов о капитуляции Германией и Японией, что являлось фактом окончания военных действий между этими странами и союзными державами. После подписания актов о капитуляции вооруженные силы Германии и Японии были расформированы, проводилась политика демилитаризации этих стран. Для Японии и разделенной Германии были разработаны проекты новых конституций.
См.: Сысоев Г. Прокурор Дель Понте задерживает независимость Косово // Коммерсант. 20.06.2007.
Необходимо отметить, что может быть оккупирована как вся территория государства, так и ее часть. Итак, можно выделить следующие виды оккупации:
Оккупация
Оккупа́ция (от лат. occupatio — «захват, занятие») в общем случае — занятие вооружёнными силами государства не принадлежащей ему территории, не сопровождающееся обретением суверенитета над ней, обычно временное. Оккупацию следует отличать от аннексии, акта присоединения государством всей или части чужой территории в одностороннем порядке.
Содержание
Признаки оккупации
В настоящее время среди авторитетных источников нет консенсуса в определении исчерпывающего перечня значимых критериев, по которым можно было бы однозначно определить соответствие конкретного случая понятию оккупации. Различные источники называют следующие признаки оккупации:
Виды оккупации
Исходя из изложенного, можно заключить, что оккупация во всех случаях производится с помощью военной силы и имеет несколько видов:
Оккупация в состоянии войны
Режим и правовые нормы военной оккупации определены специальными международными соглашениями, принятыми на IV Гаагской конференции 1907 года, а также Женевскими конвенциями 1949 года и протоколами к ним от 1977 года. Согласно этим международным документам военная оккупация является временным занятием вооруженными силами одного государства территории другого государства с принятием на себя важнейших функций управления. Такая территория считается оккупированной, если фактическая власть на ней перешла в руки вражеской армии. Оккупирующее государство обязано уважать права человека, исключать депортации и массовые экзекуции населения. Оккупационная армия имеет право изымать деньги, казну и другие госактивы, но частная собственность, а также имущество общин, религиозных, художественных, образовательных, научных и благотворительных учреждений должна быть неприкосновенна. Вооруженное сопротивление при всём этом не является определяющим статус фактором. Женевские конвенции 1949 года (ст. 2) гласят: «Конвенция будет применяться также во всех случаях оккупации всей или части территории Высокой Договаривающейся Стороны, даже если эта оккупация не встретит никакого вооруженного сопротивления». Примером оккупации в состоянии войны (которая во многом и вызвала необходимость совершенствования международных конвенций) можно считать немецко-фашистскую оккупацию территории СССР и остальной Европы в 1939—1945 годах.
Послевоенная оккупация
Режим и правовые нормы послевоенной оккупации устанавливаются, как правило, специальными международными соглашениями заинтересованных государств конкретно для данной страны\территории в целях выполнения условий мирного договора — например, в случае наложения контрибуций. Примером подобных оккупаций является принятая на Ялтинской и Потсдамской конференциях великих держав система послевоенных оккупационных зон в Германии и Австрии в 1945—1949 годах. Кроме того ЭСБЕ отмечает, что вне военного времени оккупация может происходить с целью угрозы или репрессалия, чтобы принудить другое государство к требуемому действию. Примеры подобных репрессалий — франко-бельгийская оккупация Рурского региона, где добывалось 72 % угля и производилось более 50 % чугуна и стали Германии, в 1923—1925 годах в ответ на невыполнение последней своих репарационных обязательств, или оккупация Ирака вооружёнными силами США в ходе операции «Иракская свобода» в 2003 году.
Оккупация в мирное время
Режим и правовые нормы невраждебной (англ. non-belligerent ) оккупации в условиях мирного времени, как и в случае с послевоенной, устанавливаются особыми межгосударственными соглашениями. Однако до сих пор не существует общепринятого взгляда на то, достаточно ли для зачисления в эту категорию двусторонних договоров между властями государства-оккупанта и оккупируемого государства либо обязательным условием является верификация и признание подобных соглашений или прямой мандат от международного сообщества, его наднациональных структур (Лиги Наций, ООН).
К невраждебным (англ. non-belligerent ) оккупациям обычно относят [9] и многочисленные миротворческие миссии войск ООН, НАТО, ОДКБ и иных организаций, если на такие миссии существует мандат ООН — соответствующие официальные решения её Генеральной Ассамблеи и\или Совета Безопасности.
Немаловажен и вопрос о допустимой степени вмешательства (или невмешательства) оккупационных сил в процесс отправления политической власти на территории. Если в ходе послевоенной оккупации территорий бывшего Третьего рейха были образованы и эффективно действовали административные органы стран-союзниц, то существует, например, и ряд случаев, когда полнота власти оставалась в ведении прежних режимов, а вводу войск предшествовало его надлежащее оформление по двусторонним соглашениям — это оккупация войсками США территории Исландии в 1941—1945 годах или оккупация войсками СССР территории Монголии с 1920-х годов по 1990 с целью сохранения легитимных режимов этих стран от возможной внешней агрессии (со стороны Германии или Китая, соответственно). Однозначная квалификация этих случаев также может быть предметом дискуссий.
Оккупация как пропагандистское клише
Стоит отметить также, что ни в одном определении оккупации в авторитетных источниках не содержится ясного отличия её статуса от размещения зарубежной сети военных баз по межгосударственным договорам — что даёт дополнительный повод для применения двойных стандартов. Фактически наличие или отсутствие факта оккупации ныне определяется отдельно в каждом конкретном случае — и во многом является результатом противоборства СМИ, риторики госструктур по связям с общественностью, а не юридическим консенсусом. Сами пропагандистские клише — оккупация, оккупант, сателлит, лимитроф и др. — приобрели выраженную отрицательную эмоциональную окраску, что ещё более затрудняет корректный анализ. В результате происходит постепенное замещение терминов даже и в тех случаях, когда они с международно-правовой точки зрения безупречны, во многом это вынужденный перенос акцентов из-за опасений шельмования. Примеры:
Происходит и ухудшение отношения к некоторым оккупациям прошлого, как правило, путём линейной экстраполяции и апеллирования к нынешним более жёстким нормам международного права, особенно в области соблюдения гражданских свобод.
Вопрос оккупации и экспансии является одним из наиболее сложных в человеческой истории. До сих пор нет полной ясности, что это такое? Оккупация (от лат. occupatio — захват, занятие) в общем случае — занятие вооружёнными силами государства не принадлежащей ему территории, не сопровождающееся обретением суверенитета над ней, обычно временное. Оккупацию следует отличать от аннексии, акта присоединения государством всей или части чужой территории в одностороннем порядке.
В настоящее время среди авторитетных источников нет ни малейшего консенсуса в определении исчерпывающего перечня значимых критериев, по которым можно было бы однозначно определить соответствие конкретного случая понятию оккупации. Как правило, они отмечают следующее.
Временность миссии, непостоянный статус — выделяется почти всеми достойными внимания источниками. Кроме «Толкового словаря русского языка» Ушакова. Но эти признаки (по понятным причинам) не признаются зарубежными источниками. При этом рамки временности, чёткие критерии её отличия от постоянности в определениях не задаются.
Обязательное наличие государства-жертвы, администрации оккупируемой территории как стороны в отношениях — выделяется некоторыми отечественными и зарубежными источниками (Словарь «Война и мир», Глоссарий.ру и др.). Остальные источники ограничиваются менее чёткими формулировками «страна», «народ», «территория», «противник» и т. д.
Обязательное нахождение в состоянии войны де-юре или де-факто, насильственный характер вторжения вооружённых сил оккупирующей стороны — выделяется Глоссарием.ру и «Большим юридическим словарём».
В то же время ЭСБЕ (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона) и БСЭ (Большая Советская Энциклопедия) подразделяют оккупацию на военную и послевоенную, отмечая особость условий пребывания армии оккупирующей страны в каждом случае. Кроме того зарубежные источники усматривают два вида оккупации — неприятельскую, вражескую (англ. belligerent occupation) и невраждебную (англ. non-belligerent occupation), либо не упоминают о конфликте сторон вовсе, а ЭСБЕ выделяет оккупацию в условиях невоенного времени.
Обязательное принятие на себя функций управления, установление своей администрации на оккупированной территории — выделяется небольшой частью источников БСЭ, American Heritage Dictionary. Большинство их ограничивается констатацией факта контроля вооружённых сил над оккупированной территорией и/или населением без уточнения, в каких именно формах, на основании чего он должен осуществляться и насколько значимым быть.
Обязательное соответствие нормам международного права — выделяется частью отечественных источников, кроме Глоссария.ру, словарей Ожегова и Ушакова. В противном случае, отмечается в источниках, оккупация становится одной из форм агрессии и влечёт наступление международно-правовой ответственности для её инициатора.
Помимо этого в отдельных случаях выделяются и особые признаки. Например, с точки зрения Dictionary.com можно оккупировать не только чужую, но и собственную территорию, а «Большой юридический словарь» считает обязательным мандат Совета Безопасности ООН.
Режим и правовые нормы военной оккупации определены специальными международными соглашениями, принятыми на IV Гаагской конференции 1907 года, а также Женевскими конвенциями 1949 года и протоколами к ним от 1977 года.
Согласно этим международным документам военная оккупация является временным занятием вооруженными силами одного государства территории другого государства с принятием на себя важнейших функций управления. Такая территория считается оккупированной, если фактическая власть на ней перешла в руки вражеской армии.
Оккупирующее государство обязано уважать права человека, исключать депортации и массовые экзекуции населения. Оккупационная армия имеет право изымать деньги, казну и другие госактивы, но частная собственность, а также имущество общин, религиозных, художественных, образовательных, научных и благотворительных учреждений должна быть неприкосновенна.
Вооруженное сопротивление при всём этом не является определяющим статус фактором. Женевские конвенции 1949 года (ст. 2)гласят: «Конвенция будет применяться также во всех случаях оккупации всей или части территории Высокой Договаривающейся Стороны, даже если эта оккупация не встретит никакого вооруженного сопротивления».
Примером оккупации в состоянии войны (которая во многом и вызвала необходимость совершенствования международных конвенций) можно считать немецко-фашистскую оккупацию территории СССР и остальной Европы в 1939—1945 годах. Но т.н. «оккупация» Прибалтики под эти законодательные каноны никак не подходит.
Режим и правовые нормы послевоенной оккупации устанавливаются, как правило, специальными международными соглашениями заинтересованных государств конкретно для данной страны или территории в целях выполнения условий мирного договора — например, в случае наложения контрибуций.
Примером подобных оккупаций является принятая на Ялтинской и Потсдамской конференциях великих держав система послевоенных оккупационных зон в Германии и Австрии в 1945—1949 годах. Кроме того ЭСБЕ отмечает, что вне военного времени оккупация может происходить с целью угрозы или репрессалия, чтобы принудить другое государство к требуемому действию.
Примеры подобных репрессалий — франко-бельгийская оккупация Рурского региона, где добывалось 72 % угля и производилось более 50 % чугуна и стали Германии, в 1923—1925 годах в ответ на невыполнение последней своих репарационных обязательств, или оккупация Ирака вооружёнными силами США в ходе операции «Иракская свобода» в 2003 году.
Режим и правовые нормы невраждебной (англ. non-belligerent) оккупации в условиях мирного времени, как и в случае с послевоенной, устанавливаются особыми межгосударственными соглашениями.
Однако до сих пор не существует юридически законного или хотя бы общепринятого взгляда на то, достаточно ли для зачисления в эту категорию двусторонних договоров между властями государства-оккупанта и оккупируемого государства либо обязательным условием является верификация и признание подобных соглашений или прямой мандат от международного сообщества, его наднациональных структур (Лиги Наций, ООН).
Ярким случаем проявления такой двойственности является отношение к вводу советских войск в Прибалтику в 1939—1940 годах — является ли произошедшее оккупацией?
С одной стороны он происходил с санкций и на основе решений легитимных высших законодательных органов прибалтийских стран, имевших выраженную поддержку большей части их граждан. С другой —ряд «наблюдателей» указывает на «некоторую вероятность не вполне добровольного согласия» при этом республик Прибалтики, так как переговоры велись советской стороной с позиции очевидной силы и существовали, якобы, предварительные закулисные соглашения о разделе Восточной Европы.
Такое впечатление, что дипломатические институты и спецслужбы СССР и Германии за дилетантов принимают. А ведь никто и никогда таких грубо сработанных бумажек ни в СССР, ни Германии никогда не писал. Понятно, что для придания статуса секретности документу вовсе не требуется специального указания на секретность в его названии.
Не случайно «секретный протокол» представлен не в оригинале, а по немецкому микрофильму: (Nazi-Soviet Relations 1939—1941. Washington, 1948, p.196). Кроме того, существуют две различные версии «оригиналов», состоящих из одной и двух страниц. Какому из них прикажете верить? Как говорится, ври больше!
Понятно, что «сварганили» фальшивку на чердаке или в подвале на самопальной пишущей машинке. Буквы на ней явно припаяны с колена, в темном и сыром подвале. Поэтому шрифт «прыгает» в разные стороны. Да и подписи подделать не составляет никакой проблемы. Мало ли кто чего написал на каких-то там «заготовках»?
Примечательно и то, что никто в России при Ельцине не удосужился разобраться и с немецким текстом этой провокационной бумажки. Там текст немецкого «оригинала» написан с грубыми грамматическими ошибками! Например, вместо слово «beiden» на девятой строчке снизу фигурирует слово «bei».
И это официальный текст межправительственного соглашения? Неужели не нашлось грамотного человека, который знает немецкий язык? И читал ли вообще этот текст сам Риббентоп, если он 4не заметил такой грубой ошибки, влияющей на сам смысл подписываемого документа? Словом, не смешите людей, господа.
Липовый «документ» протокола никогда, нигде и никем официально не обсуждался и никем даже, в черновиках, не был ни рассмотрен, ни утвержден. Не было никаких официальных ни полномочий, ни документально подтвержденного статуса подписывать эту «шпаргалку» этими лицами «от имени правительства».
Где, когда и кем статус полномочий «от имени Правительства СССР» подписывать эту бумагу обсуждался? Где копии государственных документов, подтверждающих это намерение? Разве такие государственные документы не фиксируются в архивах? Фиксируются, конечно. Тем более, учитывая немецкую щепетильность в таких вопросах. Немцы фиксировали всё. Даже подобные политические черновики и шпаргалки, если таковые были. Ведь это вещественные улики для всех времен и народов.
Но в том то и дело, что оригиналов фальшивки на самом деле просто не существовало! Не исключено, что эта «шпаргалка» была просто фикцией в политической игре, спланированной акцией сознательного введения в заблуждение условно «договаривающихся» сторон. К тому же, именно немцы накануне войны прикладывали немало усилий на фронте лживой пропаганды для сознательного введения в заблуждение не только СССР, но всего мирового сообщества.
Но уже через неделю, то есть, 1 сентября 1939 года войска нацистской Германии, как бы даже не подозревая о наличии (несуществующего) документа, вторглись в Польшу. Документы показывают, что начальником обороны города Львова с 12 по 22 сентября был Францишек Юзеф Сикорский, а 19 сентября 1939 года польские войска под командованием генерала Владислава Лангнера попытались провести контратаку, но она не удалась.
В это же время 19 сентября части 6-й армии РККА (тоже не подозревая о наличии договора о ненападении) подошли к городу. В составе головного разведывательного батальона 24-й танковой бригады, советская армия вошла во Львов, преодолевая сопротивление польских огневых точек, и около 5 часов утра заняла восточную часть города. Была установлена связь с польским штабом и предложено начать переговоры о сдаче города.
Утром 19 сентября, ровно в 8.30, немецкие войска в составе 137-го полка горной дивизии начали массированную атаку на запад и юг города, войдя в плотный огневой (!) контакт с советскими войсками. Кровопролитие продолжалось до 20 сентября. Тогда войска вермахта были вынуждены отвести свои войска от города. Вот вам и «договор» о ненападении. О нем просто никто ничего не знал. И только потому, что его не существовало вовсе.
Дальше советские войска, разгромив немецкие, начали готовиться к штурму, назначенному на 9 утра 21 сентября. В назначенное время советские войска начали штурм города, и польское командование было вынуждено возобновить переговоры о сдаче города.
Вся эта провокационная туфта очевидно строится на липовой шпаргалке черновика протокола о возможном намерении отдельного человека или группы провокаторов, заговорщиков и шпионов. Таких заготовок могло быть десятки или сотни при подготовке чистовика основного документа пакта, если бы секретный протокол существовал. Возможно, что до «пакта» дело и не дошло. Так что на наброске черновика, возможно, содержится вариант обычной правки. Проект рассуждений из записной книжки одного человека. Шпаргалка из мусорника. И ничто более.
Странно, что заинтересованные «исследователи» этого «документа» умалчивают тот факт,что представленная на фото копия из американского архива представляет собой вариант текста, написанный и подписанный на одной странице, в то время как в том же самом архиве хранится другая фотокопия «оригинала» текста, состоящая из двух страниц! Причем подписи стоят на второй странице,заполненной на процентов десять,не больше.
Таким образом, на первой странице «документа» может быть подставлен на отдельном листе бумаге любой другой текст, причем уже после постановки подписей. Это же очевидно! Не исключено, что так и было сделано. Любопытно, что о наличии как минимум двух вариантов «оригинала» никто ничего не знает.Так что фотомонтаж фальшивки очевиден, а оригиналов «шпаргалок» может быть сколько угодно. Какой из вариантов провокационной шпаргалки прикажете считать «официальным»?
Мало ли кто о чем, в каком контексте, по какому поводу и в какой ситуации стряпал подобные «документы» и сочинял «самопальные» фальшивки, преследующие заведомо провокационные цели? Словом, туфта! Мировому сообществу умышленно подбросили то, что хотели подбросить в нужное время в нужном месте. Подбросили то, что оказалось под рукой: не официальный протокол, а мятую бумажку, пригодную разве что для использования по нужде.
Невероятное количество грубых
«проколов» в поддельном документе позволяет не сомнеааться, что рано или поздно задним числом они будут устранены. При высочайшем уровне постановки печатного дела на Западе это не проблема. Найдется и гербовая бумага, появятся исходящие данные регистрации документа, грамматические ошибки в немецом экземпляре будут исправлены, конечно найдутся и печати, и подписи там, где они должны были находиться.Кто бы сомневался?
К не враждебным (англ. non-belligerent) оккупациям обычно относят и многочисленные миротворческие миссии войск ООН, НАТО, ОДКБ и иных организаций, если на такие миссии существует мандат ООН — соответствующие официальные решения её Генеральной Ассамблеи и\или Совета Безопасности. Немаловажен и вопрос о допустимой степени вмешательства (или невмешательства) оккупационных сил в процесс отправления политической власти на территории.
Если в ходе послевоенной оккупации территорий бывшего Третьего рейха были образованы и эффективно действовали административные органы стран-союзниц, то существует, например, и ряд случаев, когда полнота власти оставалась в ведении прежних режимов, а вводу войск предшествовало его надлежащее оформление по двусторонним соглашениям — это оккупация войсками США территории Исландии в 1941—1945 годах или оккупация войсками СССР территории Монголии с 1920-х годов по 1990 с целью сохранения легитимных режимов этих стран от возможной внешней агрессии (со стороны Германии или Китая, соответственно). Однозначная квалификация этих случаев также может быть предметом дискуссий.
Поскольку оккупация практически всегда предполагает качественное превосходство в силе, влиянии, возможностях оккупирующего государства над оккупируемым, даже полностью добровольное, не вынужденное согласие законной власти последнего на ввод военного контингента извне (либо официальная просьба о таковом) обычно вызывают неоднозначную реакцию в остальном мире.
Вольно или невольно, но держава демонстрирует с помощью оккупаций свою мощь и усиливается ещё больше. В связи с этим возникают сомнения в самостоятельности и легитимности оккупируемого режима: а не является ли он марионеточным? С другой стороны несомненно, что принятие любых не противоречащих международному праву решений — в том числе и решения о сознательном ограничении своего суверенитета в пользу внешней силы — находится в рамках полномочий законной власти, немотивированное противодействие которой, в свою очередь, находится вне международных правовых норм.
Само по себе международное право как наднациональная концепция есть система добровольного самоограничения суверенитетов государств, признающих таковую. В её рамках государства заключают союзы, входят в международные структуры (в том числе военно-политические и экономические блоки) — то есть де-факто ограничивают свой суверенитет.
Как следствие проявления подобной двойственности и затруднительности использования различными странами и группами стран официальных правовых рычагов для противодействия нежелательным статусным изменениям в мире в случаях оккупаций соперничество заинтересованных стран во многом перемещается в область пропаганды.
Поэтому ныне во многих случаях применение войск вне своей территории обставляется как результат солидарного решения многих стран-участниц, несмотря на то, что подавляющее большинство последних участвует в подобных миссиях сугубо символически и не всегда в полном смысле добровольно.
Стоит отметить также, что ни в одном определении оккупации в авторитетных источниках не содержится ясного отличия её статуса от размещения зарубежной сети военных баз по межгосударственным договорам — что даёт дополнительный повод для применения двойных стандартов.
Фактически наличие или отсутствие факта оккупации ныне определяется отдельно в каждом конкретном случае — и во многом является результатом противоборства СМИ, риторики государственных структур по связям с общественностью, а не юридическим консенсусом. Сами пропагандистские клише — оккупация, оккупант, сателлит, лимитроф и др. — приобрели выраженную отрицательную эмоциональную окраску, что ещё более затрудняет корректный анализ.
В результате происходит постепенное замещение терминов даже и в тех случаях, когда они с международно-правовой точки зрения безупречны, во многом это вынужденный перенос акцентов из-за опасений шельмования.
Некоторые примеры политического шельмования общественного мнения. Слово «оккупант» замещается словом «миротворец», «оккупация» становится «временной миссией по поддержанию правопорядка» или «военным присутствием», «оккупировать» порой трансформируется в «освободить», «оккупационная армия» превращается в «ограниченный контингент», «государство-сателлит» выступает как «государство-клиент» (англ. client state), «интервенции» идёт на смену «военная помощь», «контроль над территорией» уступает место «борьбе с терроризмом», или «интернациональному долгу» и т. д.
Происходит и ухудшение отношения к некоторым оккупациям прошлого, как правило, путём линейной экстраполяции и апеллирования к нынешним более жёстким нормам международного права, особенно в области соблюдения гражданских свобод.
В.Гущин в статье «Почему США вдруг признали факт оккупации стран Балтии?» в связи с этим отмечает: «Международное право, если уйти от юридической дефиниции, – это определённые, принятые международным сообществом, договорённости, которые отражают существующий в мире баланс политических сил. Когда этот баланс меняется, и на политической арене мира появляются новые игроки, предпринимается попытка сформулировать новые договорённости. »
Впервые о не легитимности ялтинских соглашений президент США Джордж Буш заявил на праздновании приглашения Литвы в НАТО 23 ноября 2002 года: «Мы знали, что произвольные границы, начертанные диктаторами, будут стёрты, и эти границы исчезли. Больше не будет Мюнхена, больше не будет Ялты». Да неужели? Ну это еще вопрос, время покажет.
Однако вплоть до визита президента США Джорджа Буша в мае 2005 года в Ригу речь никогда не шла об оккупации стран Балтии, говорилось лишь об инкорпорации. В мае 2005 года всё изменилось. Слова Джорджа Буша об оккупации стран Балтии послужили своего рода сигналом и для самих США, и для Европы для объявления России и русских «оккупантами».
Декларация президента США Джорджа Буша о советской «оккупации» прибалтийских стран полностью соответствует амбициям США в их планах обеспечения нового мирового порядка и стратегических задач в реализации древних, как мир, лозунга крестоносцев «дранг нах остен!»
В целом можно констатировать, что данный вопрос еще мало изучен в гуманитарных, социальных и биологических науках, поскольку лежит на их стыке.
Именно поэтому вопросы «оккупации» и прочей галиматьи типа «экспансии», чаще всего становятся инструментом политических инсинуаций. Тезис, умышленно размыто сформулированный, не поддается четкой, однозначной юридической оценке, что позволяет авторам инсинуаций избежать наказания.
Это прекрасно понимают господа философы-диверсанты в гуманитарных лабораториях подрывной деятельности США, Британии и т.д. Чего стоит только гуманитарная экспансия США с помощью Голливуда и «кока-кола» культуры! Кто за это ответит? И сколько стоит ущерб, нанесенной мировой цивилизации?
Во всех названных и других случаях активной экспансии наиболее пикантным является пресловутый вопрос об ее источниках и движущих силах. До сих пор остается открытым сакраментальный немой вопрос одноклеточных бактерий к мощным организмам «оккупантов» о причинах и источниках британской, американской или русской экспансии.
Именно нехватка сколько-нибудь разумных объяснений причин и источников распространения, развития и процветания «экспансии» в свое время привела Л. Гумилева к выдвижению т.н.»пассионарной теории этногенеза», которая вскрыла «гносеологические корни» экспансии и поэтому, разумеется, не встретила понимания и поддержки ни у советской, ни у международной научной общественности.
Использованные материалы:
1. Источник: сохранившиеся машинописные копии: АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 8, д. 77, л. 1-2.; перепечатано в сборнике «Год кризиса. 1938—1939.» Документы и материалы в двух томах. ISBN 5-250-01092-X;
2. Nazi-Soviet Relations 1939—1941. Washington, 1948, p.196.